Двое в пути. Записки Белого Лиса

– А не проще ли было, наоборот, позаботиться о том, чтобы во время пересдачи у меня была вся необходимая информация? – я с сомнением посмотрел на Макара.

– Думаю, если бы ты нашёл тогда правильный ход, то так бы и сделал,– пояснил мой мудрый гуру. – Но ты его не нашёл, а потому решил предоставить самому себе шанс пройти урок как бы с чистого листа. На удачу.

– По-моему, это бред,– я невольно передёрнул плечами, как бы сбрасывая ненужный груз. – Если уж старому матёрому лису не удалось найти ответ, то как можно надеяться, что его отыщет неопытный лисёнок?

– Не всё решается опытом,– вздохнул учитель,– я думал об этом почти двести лет, но так и не придумал, как тебе сдать предстоящий экзамен. Зато теперь я точно знаю, что должен делать я сам, вернее, чего не должен делать.

– Вмешиваться? – я скептически хмыкнул и сразу понял, что угадал. Выходит, причина молчания Ворона не только в клятве, он искренне верит, что его вмешательство всё испортит. Не мне судить, насколько он прав, я ведь, в отличие от него, понятия не имею, с чем мне придётся столкнуться. Ясно одно, двое продвинутых практиков в своё время не просто провалились, но даже постфактум не смогли найти правильного решения. И не придумали ничего лучшего, как предоставить свободу действия дилетанту. Очень гуманно. – И когда же ЭТО случится? – хмуро бросил я.

– Кто знает? – учитель пожал плечами. – Не я управляю твоей судьбой. Поначалу мне даже казалось, что мы оба ошиблись, и переэкзаменовки не будет.

– Пока ни появилась Ника,– язвительно подсказал я.

– Не стану спорить,– Макар как-то сразу постарел,– это даже хорошо, что ты такой догадливый. Поверь, Лис, к такому нельзя подготовиться. Просто выбрось свои фрустрации из головы и постарайся использовать каждый день, чтобы сделать её счастливой, да и самого себя тоже. Когда наступит время принимать решение, ты сразу это поймёшь, даже не сомневайся.

– Ты понимаешь, что толкаешь меня к женщине, которая в прошлом воплощении довела меня до самоубийства? – я сказал эту фразу в полушутливом тоне, вроде как согласился с его доводами, но Макар воспринял мои слова на полном серьёзе.

– Лис, это полная чушь,– горячо возразил он,– вины Вероники в том, что произошло, нет совсем. Всё, что мы с тобой натворили – это только наша ответственность. И наша карма,– вздохнул мой мудрый гуру.

Он поднялся на ноги, давая понять, что тема закрыта, и дальнейшее её обсасывание не имеет смысла. В общем-то, я был с ним согласен, в конце концов, нужно научиться доверять самому себе. Коли уж прежний Лис решил забыть о том, что случилось, то мне не стоит проявлять неуместное любопытство. Если к предстоящему мне экзамену невозможно заранее подготовиться, то нужно просто выбросить все эти дурацкие переживания из головы и наслаждаться жизнью, сколько бы судьба ни отпустила времени нам с Никой. Однако у меня осталось такое чувство, будто я упустил что-то важное. Я быстренько прокрутил наш разговор и сразу наткнулся на целых два вопроса.

– Ворон, ты вроде бы сказал, что почувствовал, когда я умер,– мой недоумённый тон заставил учителя снова усесться на своё место. – А что ты почувствовал?

– Пустоту,– Макар невольно поморщился, видимо, чувство было не из приятных. – Такое ощущение, словно от твоей души оторвали половину. Ты тоже это почувствуешь, когда я уйду, а когда вернусь, то твоя душа снова станет целой. Так и живём,– он тяжко вздохнул.

Брр-р, меня аж передёрнуло от такой перспективки. А ведь Ворон почти двести лет жил с этой пустотой в душе. Представляю, что он испытал, когда увидел, как меня по голове садануло бревном, и я начал тонуть. Наверное, бросил свою моторку на фиг и прыгнул за мной в чём был. Я бы и сам так поступил. Уж лучше утонуть за компанию, чем снова расстаться с половиной своей души. Да, такая тесная связь – это уникальный подарок Создателя, но пустота… И почему в нагрузку к бочке мёда всегда выдаётся ложка дёгтя?

– Ну что, всё выяснил, что хотел? – Ворон скептически усмехнулся. – А то я что-то сегодня устал от нашей задушевной беседы.

– Один маленький вопросик остался,– я смущённо потупился. – Когда я игрался в эзотерику, то сподобился посетить регрессолога и даже видел какие-то картинка из своих прошлых воплощений. Но я с ними совсем не отождествлялся. А ты говоришь, что, возвращая воспоминания, ты как бы становишься тем, кем был раньше. Значит, регрессия – это враньё, всё это на самом деле нереально?

– Лис, твоя реальность формируется твоим сознанием и интерпретируется умом,– учитель осуждающе покачал головой. – Реально то, что ты полагаешь реальным.

– Так можно очень далеко зайти,– возразил я. – В старину люди считали, что наша земля плоская и покоится на спинах трёх слонов или китов, не помню точно.

– И что? – учитель вопросительно поднял одну бровь.

– Как это что? – вскинулся было я, но тут же заткнулся. – Неужели она такой и была, наша земля? – спросил я уже гораздо тише.

– Создатель может сотворить живое мыслящее существо,– улыбнулся учитель, – По сравнению с этим чудом, какой-то ментальный концепт, который невозможно ни доказать, ни проверить – это просто игры в песочнице. Однако собственное существование тебя не удивляет, а земля на спинах китов вызывает приступ недоверия. Где логика?

– Да, я всё понимаю,– промямлил двоечник,– но это как-то уже за гранью.

– И это говорит человек, недавно превративший стальные наручники сахарную пудру,– пожурил меня учитель. – По-твоему, это менее фантастично, чем плоская земля? Поверь уже, что мысли так же материальны, как стулья, на которых мы с тобой сидим. Вся разница в частоте вибраций. Это и есть самая реальная реальность.

30 декабря

Близился новый год, и нам с Никой захотелось как-то разнообразить наш досуг. Нет, нам вовсе не было скучно, напротив, так насыщенно ни я, ни она никогда раньше не жили, но праздник есть праздник, его положено отмечать. И тут обнаружилась одна непредвиденная проблемка: на нашем острове совершенно не росло ёлок, одни сосны и лиственные деревья. Я специально сделал вылазку, чтобы проверить этот странный феномен, и убедился, что предварительные наблюдения были верны. Ни одной, даже облезлой и убогой ёлочки. И что прикажете делать? Наряжать сосну? Как-то это неправильно, суррогат новогоднего дерева нас никак не устраивал. Оставался один единственный вариант – уговорить нашего штатного волшебника материализовать нам ёлку, пусть маленькую, но настоящую.

Сам я на такое чудо пока был неспособен. Превращение наручников в сахарную пудру так и осталось моим персональным рекордом. Последующие достижения начинающего мага были более, чем скромными. Макара, кстати, это ничуть не огорчало, ему важно было, чтобы я в принципе овладел техникой управления реальностью, а уж к чему её применять – это дело десятое, не каждый же день тебя приковывают к дереву наручниками.

После завтрака Ника надела на своё личико самую милую и наивную улыбку и приступила к психической обработке нашего потенциального поставщика ёлок. Если бы на месте Макара был я, то сдался бы на первой минуте, но не таков оказался хозяин Спаса.

– Что-то вы припозднились с отмечанием,– скептически хмыкнул он,– новый год наступил больше недели назад.

Мы с Никой переглянулись. Да, никаких календарей в нашем распоряжении не было, но не могли же мы так просчитаться.

– Ты ошибаешься, учитель,– мягко возразила моя малышка,– Новый год наступит только послезавтра. Мы бы нарядили ёлку, устроили праздничный ужин. Или ты не любишь праздников?

– Скажи-ка мне, Вероника,– Макар хитро улыбнулся,– а зачем тебе нужна какая-то определённая дата? Если у тебя есть настроение приготовить нам с Лисом чего-нибудь вкусненького, то можешь заняться этим прямо сейчас. Мы тебя поддержим, правда, Лис?

– Ты ведь отлично понял, что Ника имела ввиду,– попенял я насмешнику. – Новый год – это особенный праздник, его все отмечают. В детстве я его любил даже больше, чем день рожденья. Если тебе трудно сбацать нам ёлку, так и скажи. Обойдёмся сосной.

– Технически это не такая уж сложная задача,– учитель задумчиво посмотрел в потолок,– но я принципиально не стану материализовать умирающее дерево, особенно, сейчас, когда энергетический летний цикл находится в нижней точке и потому легко подвержен манипулированию.

– Да никто не собирается ничем манипулировать,– разозлился я,– что за глупые отговорки. Кстати, а что это за летний цикл? Сейчас вроде зима.

– Лис, не горячись,– остудил мой пыл учитель,– я сейчас всё объясню. Ты ведь уже знаешь о существовании в нашем мире циклического алгоритма, который можно условно описать, как зарождение – расцвет – затухание – смерть,– он вопросительно взглянул на меня и, убедившись, что я следую за его рассуждениями, продолжил. – Наши предки называли этот цикл «лето». Характеризуется он равномерностью и независимостью от конкретных явлений и событий, это просто некий ритм, заданный Создателем. А вот годом наши предки называли промежуток времени, связанный с конкретным событием, например, природным катаклизмом, войной или правлением какого-то князя. Продолжительность года могла меняться в зависимости от этого события, он мог быть как короче одного лета, так и составлять несколько лет.

– А мне всегда казалось, что годы и лета – это синонимы,– заметила Ника.

– Да, сейчас мы используем эти термины произвольно,– согласился учитель. – Думаю, что подмена понятий произошла не случайно, кто-то специально их смешал, чтобы люди перестали разделять все явления нашего мира на автоматические алгоритмы и те, что управляются человеческой волей. Тогда всё происходящее можно списать на случайности или, наоборот, судьбу.

– Типа, на всё воля божья,– я иронично усмехнулся,– а человек – это всего лишь раб божий, подчинённый этой воле. Но причём тут ёлка?

– Любое умирающее существо излучает вибрации разрушения,– пояснил учитель. – Когда общий энергетический фон достаточно высок, например, в середине цикла, эти разрушительные вибрации нивелируются до уровня шума. Поэтому где-нибудь в июле держать в доме сорванные цветы, в сущности, безопасно. Но в нижней точке цикла любая добавка уже будет значимой. Именно поэтому в это время было принято гадать, как бы программируя следующий цикл на желаемые события.

– Значит, умирающее дерево программирует нашу жизнь на смерть и разрушение? – я никак не мог поверить в такое коварство, ведь наряжать ёлку под Новый год было моим самым любимым занятием в детстве.

– Эту традицию принесли церковники,– подтвердил мои догадки учитель. – На Руси в качестве Нового года обычно праздновали либо весеннее, либо осеннее равноденствие. Точки перегиба, то есть солнцестояние тоже отмечали, только по-разному. Зимнее солнцестояние обычно посвящалось спокойным медитативным практикам, призванным запрограммировать грядущий цикл на позитивные события, а летнее солнцестояние, напротив, использовали для набора энергии и созидания новой жизни.

– А сейчас мы всю новогоднюю ночь обжираемся и бухаем,– я горько улыбнулся. – Хорошенький цикл мы таким образом себе запрограммируем, да ещё под аккомпанемент эманаций умирающего дерева.

– Возможно, именно в этом и состоит смысл нынешнего формата Новогодних праздников,– учитель сочувственно покивал. – Пастухам человеческих стад гораздо легче нами управлять, когда наши сознания пребывают в депрессивном, подавленном состоянии. Кстати, та дата, которую сейчас принято отмечать как Новый год, ничего общего не имеет с естественным циклом,– он хитро подмигнул. – Энергетический минимум приходится на ночь с двадцать первого на двадцать второе декабря. Так что твой любимый праздник, Лис, – это ещё один симулякр, просто дата, оторванная от алгоритмов нашего мира.

– Ты поэтому сказал, что Новый год мы пропустили,– догадалась Ника. – Как жаль, что мы этого не знали раньше.

– А что бы тогда изменилось? – учитель ласково погладил её по голове. – Лис и так каждый день несколько часов проводит в медитации. Думаю, ничего разрушительного он там не напрограммировал, а Лис?

– Всё, что я сейчас программирую – это мелкие вмешательства в естественный ход событий, типа, что-нибудь куда-нибудь передвинуть или покрасить в другой цвет,– пробурчал я. – Ничего сакраментального.

– Вот и славно,– учитель уже собрался было закончить наши утренние посиделки, но у меня появился ещё один интересный вопрос.

– Кстати, а каким образом мы вообще можем улавливать эманации других объектов, типа ёлок? – я тормознул нашего гуру уже на подъёме. – Ты же говорил, что воспринимаемую нами реальность создаём мы сами. Ёлка, конечно, тоже имеет природу сознания и, соответственно, проявляется в виде каких-то форм, например, негативных эманаций страдания. Но потребителем этих форм должна быть сама ёлка, а вовсе не мы.

– Ты абсолютно прав, Лис,– учитель с удовольствием отхлебнул чаю и принялся поучать,– наша картинка реальности создаётся исключительно нашим сознанием. Но это вовсе не исключает влияние на нас прочих проявленных форм, мы связаны со всем нашим миром. А потому наша картинка реальности как бы не совсем наша личная, скорее, она наша общая, всех проявленных в нашем мире сознаний. Мы с этими сознаниями постоянно общаемся, только не непосредственно, а как бы через сервер, то есть через сознание Демиурга.

– Это что-то вроде распределённой сети? – небрежно поинтересовался я с видом крутого профи.

– Не совсем,– учитель насмешливо хмыкнул, заценив мою попытку казаться умнее, чем я есть на самом деле,– дело в том, что в нашей Игре сервер не локализован, он пропитывает наш мир как вода губку. Так что коммуникация между игроками идёт непосредственно через среду. Только не нужно воспринимать мои аллегории буквально,– предупредил он,– сравнение с водой – это просто для наглядности. На самом деле эта среда имеет гораздо более высокие вибрации, чем любой материальный объект, даже воздух.

– Ты говоришь о ноосфере? – я снова не упустил возможности поумничать.

– Лис, ты можешь налепить на описанное мной явление любой ярлык, если так оно станет для тебя понятней,– покладисто согласился учитель. – Пусть будет ноосфера. Именно через эту коммуникационную среду пастухи человечества внедряют в наши умы нужные им смыслы.

– А как они это делают? – мне уже стало по-настоящему интересно.

– Эти техники мне неизвестны,– обломал меня Ворон. – Одно могу сказать, что работают они за счёт массовости. Иначе говоря, чем больше игроков воспримут соответствующую символику, тем мощнее будут работать внедрённые смыслы. В целом, смыслы подчиняются тем же циклическим законам, что и остальные проявленные формы. Малюсенькое семя прорастает в умах людей, расцветает пышным цветом и даёт плоды, а потом его ждёт распад и забвение. Но к тому времени плодами уже успеют воспользоваться создатели данного смысла.

– Хитро́,– я невольно восхитился такому ненавязчивому способу программирования человеческих умов. – Мы тут, значит, все варимся в одном супе, а эти махинаторы добавляют в наш супчик своих специй, чтобы повкуснее нас схарчить. А мы даже ничего не можем сделать, потому что являемся частью этого супа, и нам из него не выпрыгнуть.

– Да, мы – часть общего супа,– согласился учитель,– но мы вовсе не растворены в нём, если ты это имел ввиду. Сознания игроков отделены от сознаний как Демиурга, так и Создателя благодаря наличию у нас такого инструмента, как ум. Ум не позволяет нам слиться ни с нашим миром, ни с нашим высшим я. Он в данном случае работает как защитный скафандр, сохраняющий целостность нашего сознания. Но в одном ты прав, из всех проявленных нашими сознаниями объектов лишь крохотная часть является плодом нашего персонального творчества, остальные – просто штампы, навязанные нам нашим общим коммуникационным пространством. И этим пространством заправляют вовсе не святые, радеющие за благо человечества персоналии.

– Если я правильно понимаю, наш ум – это исключительно индивидуальный инструмент,– я вопросительно взглянул на учителя,– и интерпретирует он вибрации нашего сознания тоже уникальным образом. Тогда я не понимаю этих пастухов. Как они могут быть уверены, что внедряемый штамп или смысл будет одинаково интерпретирован умами разных людей? Мы ведь все уникальны.

– Не настолько, чтобы наши интерпретации так уж кардинально различались,– пояснил учитель. – Да, твоё восприятие, к примеру, меня будет отличаться от того, как видит меня Вероника, но вы оба увидите человека, а не розового крокодила. Понятно?

– А сам ты себя как воспринимаешь? – я заговорщицки подмигнул Нике, меня позабавило, что Ворон выбрал в качестве примера себя любимого, мог ведь взять любой предмет. – Наверное, великим и ужасным волшебником?

– Лис, ты ведёшь себя как ребёнок,– Ника укоризненно покачала головой. – Не обращай на него внимания, учитель. Нашего малыша прокатили с Новым годом, вот ему и неймётся отыграться.

– Меня невозможно обидеть, милая,– учитель взял её руку и слегка пожал, как бы успокаивая. – В том, что Лис сказал, есть зерно здравого смысла, поверь мне. Нет, я не о том, что действительно являюсь великим и ужасным, а о том, что наша личность – это всего лишь роман, написанный нашим умом.

– В каком смысле? – вскинулся я. – Ты хочешь сказать, что наши личности – это просто выдумка?

– Нет, ум не умеет ничего выдумывать,– пояснил учитель,– он умеет только интерпретировать реально существующие вибрации нашего сознания. Однако его интерпретация личности имеет весьма опосредованное отношение к истинному я.

– А как ты понимаешь это истинное я? – поинтересовался пристыжённый невежа.

– Ты мне скажи,– предложил учитель. – Про Веронику не знаю, но ты совершенно точно соприкасался со своим истинным я.

– А высшее я и истинное я – это одно и то же? – Ника забавно нахмурилась и наклонила головку. У меня все умные мысли сразу выветрились из головы. Захотелось схватить в охапку мою любопытную малышку и утащить на чердак. Как я сдержался, сам не пойму.

– А вот Лис нам сейчас всё объяснит,– учитель с ироничной улыбочкой откинулся на спинку стула.

Вот и довыпендривался. Всё правильно, коли уж ты наезжаешь на учителя, то изволь доказать, что имеешь на это право. Так, давайте рассуждать логично. Если я соприкасался со своим истинным я, а Ника нет, то речь, видимо, идёт о пребывании в естественном состоянии сознания. Она-то этими практиками, в отличие от меня, не балуется. Я попытался припомнить свои ощущения во время пребывания в своей природе и должен был признать, что моя личность в такие моменты напрочь отсутствовала. А что же я тогда ощущал? Точно не пустоту и не просто состояние бытия, хотя это состояние как раз имело место. Но было и ещё кое-что, моё я там всё-таки присутствовало, просто оно не было окрашено рефлексиями ума. У этого истинного я не было имени, возраста, внешности, не было даже пола.

Откуда во всеоснове могло появиться это ощущение самоидентификации? Она же бесструктурна и бесформенна. Что же тогда может ощущаться как я? Стоп, ну я и балбес. Это всеоснова бесформенна, а у меня как раз форма имеется, та самая форма, что делает меня уникальным, мой индивидуальный вибрационный спектр. Я победоносно улыбнулся и бросил на аудиторию снисходительный взгляд.

– Наше истинное я – это наша проявленная форма,– провозгласил великий мыслитель. – Мы можем её ощутить при осознанном пребывании в естественном состоянии сознания.

– Молодец,– вполне искренне похвалил меня учитель,– продолжай, Вероника же задала ещё один вопрос.

Вот такой подставы я не ожидал. Как же ты не вовремя вылезла со своим каверзным вопросом, моя милая. Обломала весь мой философский триумф. Ладно, продолжим ковыряться в терминах и понятиях. Если следовать словам учителя, то высшее я – это вроде как мыслеобраз в сознании Создателя, который проявляется в нашем мире в виде трёхмерных проекций, то есть нас, убогих. Так ведь высшее я, получается, и есть та самая форма, которую проявляет Создатель, то есть истинное я. Что-то я совсем запутался. В вопросе точно имеется какой-то подвох. Если бы высшее и истинное я были бы одним и тем же объектом, то учитель не стал бы так ехидно меня подкалывать, да и вводить лишний термин тоже не в его стиле. Значит, разница есть. Только я не понимаю, в чём она заключается.

А в чём разница между мной и моим высшим я? Это как раз не секрет. Разница в мерности. Мерность высшего я такая же, как у Создателя, а моя мерность соответствует мерности нашего мира, то есть трём. А какая мерность у того вибрационного спектра, который проявляется в виде меня? Вот и ответ. Проявленная форма моего сознания имеет меньшую мерность, чем проявленная форма высшего я. То есть моё истинное я – это проекция моего же высшего я. Ай да Лис, ай да молодец.

Когда я изложил мою выстраданную версию, учитель только молча хлопнул в ладоши, как бы отдавая должное талантам своего ученика. Ника бросила на меня такой восхищённый взгляд, что я покрылся краской до кончиков ушей.

– Совсем я тебя избаловал, Лис,– посетовал мой хитрый гуру. – Пожалуй, мне стоит прекратить разжёвывать для тебя сложные вопросы, ты и сам способен найти на них ответы.

Вот так, любая победа имеет в своём зародыше будущее поражение. Теперь мне придётся до всего доходить своим убогим умишком. А ведь всё начиналось так невинно, с Новогодней ёлки.

15 января

Вчера у Ники был день рожденья. Я долго думал, что бы ей подарить, но увы, в нашем ограниченном мирке ничего достойного моей малышки обнаружить не удалось. Я было приуныл, но Ворон быстренько вправил мне мозги. Действительно, я ведь начинающий маг, так чего ж тогда кукситься, нужно только напрячь свой ум и сварганить подарочек прямо из воздуха. А какому подарочку будет рада женщина посреди зимы? Правильно, цветам. Или лучше фруктам? Нет, с едой я экспериментировать поостерегся, а то ещё получится что-нибудь горькое или вообще ядовитое. А цветы, что с них взять? Главное, чтобы были красивые.

Прямо с утра я залез на чердак и бодренько взялся за претворение своего амбициозного плана в жизнь. Увы, очень скоро мне на собственном опыте пришлось выяснить, куда ведут благие намерения. Это был мой личный рукотворный ад. Вы не представляете, каких уродцев я наматериализовал за те двадцать часов, что трудился над подарочком. Ворон периодически меня навещал, но при виде жалких результатов моих экспериментов только хватался за живот и покатывался со смеху.

– Лис, хочешь я опять прикую тебя наручниками на морозе? – язвил мой сострадательный гуру. – Похоже, без хорошего стимула ты свой ум не в состоянии взять под контроль. Впрочем, ломать – не строить, тут фантазия нужна и творческая жилка. Ты подумай, может быть, тебе для твоей милой что-нибудь распылить или сжечь?

Я только скрежетал зубами от бессилия и продолжал тупо мастерить задуманный подарок – маленький керамический горшочек с живой розой. Сорванные цветы после объяснения учителя я сотворять не рискнул, чай не лето, энергии на минимуме. Только поздно вечером у меня получилось что-то удобоваримое. Не знаю, насколько эта роза окажется живучей, но выглядела она вполне натурально. Нужно сказать, что восторг именинницы возместил мои тяжкие труды сторицей. За праздничным ужином Ника поставила розу посреди стола и не сводила с неё глаз, я даже приревновал. Ворон тоже постарался, сварганил бисквитный торт с кремовыми розочками и свечкой. Кстати, тортик был так себе, слишком сладкий, но мы не стали капризничать, умяли десерт за милую душу.

После моего трудового подвига пришлось взять таймаут, сил на практики по управлению реальностью у меня совсем не осталось. Это ж надо было так вымотаться, словно я весь день мешки с песком таскал. Странно, я же по идее должен был расходовать энергию всеосновы, а вышло, что тупо потратил собственную жизненную силу. Похоже, чего-то я не учёл. Учителя, впрочем, моё состояние совсем не удивило.

– Лис, я ведь тебе уже рассказывал, что наш допуск к источнику ограничен уровнем нашей осознанности,– попенял он двоечнику. – Нам не дадут могущества больше, чем мы в состоянии контролировать. Ты явно превысил свой лимит, поэтому в ход пошла энергия твоего тела. Если бы ты вовремя ни остановился, то просто убил бы себя. Но не волнуйся, я за тобой следил и не позволил бы тебе довести себя до полного истощения.

– А у тебя, выходит, осознанности на тортик хватило,– уныло вздохнул я.

– На тортик хватило,– согласился учитель,– а вот на живую розу – не уверен. Если честно, я не ожидал, что у тебя получится, Лис, ты меня сильно удивил. Вот что делает с нами настоящая любовь.

Окрылённой похвалой моего гуру, я тут же полетел к Нике хвастаться. А потом мы с ней отправились гулять, благо погода была подходящая: морозец градуса в три и лёгкий снежок. Только ближе к вечеру, когда наша хозяюшка принялась за ужин, мы с Вороном нашли время поговорить, и этот разговор был особенный. Нет, не потому, что учитель по секрету сообщил мне великую тайну бытия, а потому, что впервые он не отвечал, а спрашивал. Впрочем, именно это он мне и обещал пару недель назад во время нашей ёлочной дискуссии.