Уроборос. Ожерелье эффекторов

Упырь с татуировкой на шее приблизился, жадно ловя взгляд несчастного. Его голос вдруг стал доверительным, почти ласковым, как у стоматолога, готового выдрать зуб у перепуганного малыша:

– Боишься? Да, вижу. Страх – это хорошо, он очищает, еще как… Погоди маленько, вот пообщаемся – станешь сияющим, как ангелочек. Это гарантирую, уж мы постараемся, – он порывисто выдохнул, как влюбленный перед соитием и приблизил лезвие из острейшей медицинской стали к левой брови страдальца.

«Боже!» – Алексей зажмурил глаза, пытаясь вспомнить хоть какую-то молитву. Тщетно.

Вдруг тихий шорох справа и звонкий детский голос:

– А чё эт вы тут делаете-то, а?

«Слово в слово, как в известном старом фильме», – совершенно не к месту выдала обалдевшая от событий память.

Раскрыв веки, Горст оторопел: в паре метров от своры бандитов стоял худенький мальчишка лет десяти, бледный, синеглазый, с волосами невозможного оттенка – пепельно-платинового.

Старший отреагировал немедленно:

– Ты откуда образовался, шкет? Ишь, любопытный какой. Вали, щегол, пока я в настроении. Повторять не буду.

– Да я не против, – пискнул пацан и кивнул на пленника, – только этого отпустите. Он мне нужен.

– Чего?! – на роже лидера сменилась целая гамма чувств, от полнейшего изумления до закипающей ярости. – Во дурень борзеет! Да ты хоть понимаешь, гаденыш, куда влез? Присоединиться хочешь? Климушка, – обратился он к именуемому здоровяку, – отпусти-ка пока этого (никуда он не денется) и сломай руку щенку.

Тупо гоготнув, Панда ослабил хватку, шагнул к ребенку и… вдруг с утробным стоном распластался прямо в грязи, скрючившись, как больной с приступом печеночной колики.

– Что с тобой? – в голосе вожака впервые прозвучала тревога. – Траванулся что ли? Говорил же тебе – не жри чебуреки у вокзала.

Мальчишка издал странный звук и вдруг выдал с вызовом:

– Чего тупишь, Витек? Это я его вырубил.

Парень с ланцетом в руке задохнулся от неслыханной дерзости. Вызывающее поведение малолетнего наглеца не просто вывело из себя, но, что гораздо хуже, сбило с настроя предстоящей операции. Сплюнув в сторону, он рыкнул:

– Ты откуда мое имя знаешь, падаль?

– Мне все о тебе ведомо. Меня, кстати, Марком кличут.

– Конец тебе, убогий! Был Марк, уйдешь во мрак. Ха! – татуированный головорез, привыкший всегда и везде считать себя королем ситуации, рванул к наглецу и тут же рухнул наземь, как подкошенный, невольно копируя положение своего товарища по несчастью. Правда, этот не стонал – тихо скрипел зубами, терпя боль.

– Ну и ты отдохни, за компанию, – мальчишка коротко взглянул на черноглазого любителя наблюдать, и тот мягко опустился на грунт в позе эмбриона.

– А вот с тобой не так просто, – обратился Марк к полноватому подростку, прячущему взгляд. – Ты, Валентин, по сути, парень неплохой, мягкий, нет тьмы в тебе, только вот воли маловато: слишком внушаем, слушаешь, кого не надо, идешь на поводу у всякой швали. Твоя проблема в том, что не повезло с компанией, связался с ублюдками, а назад выйти уже характера не хватает, увяз с потрохами. Правда и зла ты не делал, сторонился этого, только на стреме стоял, да на подхвате шустрил, шестерил, не более. Потому ты прощен. Только совет на будущее – впредь осторожней выбирай товарищей, иди к людям, а не к шакалам, в общество, а не в стаю. Опыт у тебя уже есть, так что, отличишь первых от вторых. И еще: с этой секунды ты забудешь все те мерзости, что творили эти скоты, не нужна тебе такая память, она чернит душу. Все понял? Ну, тогда беги домой. И никому ни слова о том, что тут видел.

Не веря своему счастливому спасению, Валек припустил опрометью прочь. Минута, и нет его.

Юный блондин хихикнул по-детски и хитро прищурился, взглянув на остолбеневшего Горста:

– Ну что, Алеша, удивлен?

– Еще бы…

– Конечно. У тебя наверняка масса вопросов ко мне. Обещаю – поговорим, но позднее. А сейчас надо закончить с этими. Начатое всегда следует доводить до конца.

Мальчишка обратил взгляд на коротышку в желтой куртке:

– Вот это Василий – студент техникума связи и, по совместительству – полнейший социопат. Его тяга к злу безгранична, но врожденная трусость не дает ей реализоваться на деле, как у этих двоих. Поэтому он не действует сам, берет чужое. Только представь: за всю свою короткую жизнь этот утырок не причинил физической боли собственными руками ни одному существу, но он обожает наблюдать, как это делают другие, более того – он получает от этого настоящее половое наслаждение и кончает прямо в штаны на пике созерцания пыток. Потому и не получалось у него с дамами: удовольствие от секса ни шло для него ни в какое сравнение с немыслимым кайфом от вида чужих страданий. Вот и связался с этой парочкой душегубов, паразитировал на их грехах.

– Что ждет его?

Юный блондин вздохнул:

– Увы, формально он не являлся палачом, только соглядатаем, потому не заслуживает жесткой кары, но… конечно, это редкостный урод, то, что он делал – омерзительно, творил зло, хоть и косвенно. Поэтому Васютка должен искупить его.

– Как?

Юный собеседник дернул бровью:

– Я только что поменял естество его личности, плюс на минус, так сказать. Отныне в нем нет тяги к мраку, наоборот – всей душой он будет стремиться делать добро другим. Для него это внове, незнакомо, трудно, но с годами научится, поверь, более того – ему понравится. Только представь – героя даже любить будут. И если этот тип проживет долго, то компенсирует содеянное, очистится, – мальчик улыбнулся. – А теперь поспи, Вася. Завтра у тебя начинается новая жизнь.

Чернявый гулко выдохнул, почувствовав отступление боли и мгновенно провалился в забытье.

– Ну а теперь самое трудное, – Марк нахмурился. – Если Василий был латентным садистом, то эти двое – самые натуральные, лютые. Их не деньги интересуют, они наслаждаются муками других, упиваются. Итак, знакомься. Тот бугай – Клим, как ты уже слышал, он же – Панда. Ну а этот татуированный герой – Виктор, по кличке Паук – главный двигатель и лидер всей шайки. Именно он выбирал жертв, выдумывал новые пытки, планировал их последовательность и реализовывал собственными руками. В этом смысле его можно назвать хирургом-вивисектором, в то время как Клим – ассистент мучителя, хотя усердствовал не меньше.

– Вот же твари! – Алексея передернуло от гадливости. – И много жертв на их совести?

– Двадцать восемь человек. И заметь – ни один не выжил, но никто не умер слишком быстро, эти зверства длились часами. Хочешь, покажу парочку эпизодов? Закрой глаза.

– Нет! Только не это, – Горст содрогнулся от предстоящей перспективы. – Есть вещи, которые я не хотел бы пускать в свою память, никогда.

– Вот это верно. Да, я не все сказал о Витеньке. У него была одна идейка фикс: проверить на практике, сколько может протянуть человек на пределе истязаний крайней степени. Ты удивишься, но дольше всех продержалась дряхлая старушка, которая еще была жива, когда этот изувер перепахал ей весь живот и удалил обе почки (без наркоза и обезболивающего, разумеется).

– Охренеть! – молодой человек вдруг почувствовал непреодолимое желание придушить гада на месте.

– Не торопись. Это было бы слишком просто для этого таракана. Не дождется такой милости. Мы поступим иначе, – Марк дернул пальцем, и распростертого Паука скрючило в жутчайших конвульсиях, правда, раззявленный рот издавал только сиплые надрывные звуки, не более. – Я удалил связки, иначе ты оглох бы от его воплей.

– Что с ним?

– Сейчас он испытывает в точности те же страдания, которые причинял своим жертвам, всем, без исключения, одному за другим. Зеркальный ответ, так сказать. Это будет продолжаться примерно шесть дней (в палате реанимации ему не позволят сгинуть слишком быстро), пока не закончится вся эта кошмарная серия из 28 мучеников (старушку я оставил напоследок). А на пике заключительной пытки его мозг просто взорвется, в буквальном смысле. Согласись – адекватная кара, достойная.

– Знаешь, – выдохнул парень, – я не злой человек, но скажу: этот нелюдь заслужил подобное. Ну а с тем что?

– Климушка? Тот еще зверюга, но ему уготовано иное. Смотри.

Верзила вдруг расслабился, блаженно улыбнулся и хрюкнул. В области промежности быстро расплывалось мокрое пятно.

– Что с ним?

Мальчишка впервые нахмурился:

– Другое воздаяние, не похожее на предыдущее, но по мне – тоже достойное содеянного. Отныне он – полнейший идиот, недочеловек, начисто лишенный не только сознания, но и основных навыков, даже рефлексов. Всю оставшуюся жизнь (если это можно назвать жизнью) он будет пускать слюни, ходить под себя и ничего более. Кусок мяса, тупое тело, лишенное не только разума, но и души.

– Да, силен ты на фантазии.

Юнец закусил нижнюю губу до белизны и выдохнул:

– Дело сделано. Идем-ка отсюда, приятель, не стоит обычному человеку смотреть на подобное. Я обещал тебе ответы, так что можем продолжить общение, если ты не против, конечно.

– Против?! Ты шутишь? Самый безумный день в моей жизни, и тут я встречаю чело… гм… того, кто не просто спасает меня, но и, надеюсь, сможет хоть как-то объяснить, что за бредовая ерунда творится со мной сегодня?

– Ну, тогда потопали. Тут неподалеку есть заведеньице, убогонькое правда, но и мы не баре. Там и побеседуем.

Услышав очередной сдавленный звук, Леха с трудом подавил желание оглянуться.

– Вот это верно, – собеседник понизил голос, – не стоят они твоего внимания, забудь, будто не было. А вот что надо помнить, всегда и каждому: ни один проступок, ни одна гадость, совершенная человеком, не остается безнаказанной, никто не увильнет. Это закон! И без разницы, пнул ты когда-то котенка, или угробил сотню сородичей – Немезида3 обязательно навестит тебя и воздаст адекватно, каждый получает ровно ту порцию страданий, что заслужил, все по-честному, кому-то полушку, а кому-то – россыпи мук. И вот что замечательно: никто не знает, когда ожидать кары (да они и не ждут, дети беспечности), а она накрывает тебя в самый неожиданный момент – сейчас, через полчаса, через год, иногда – в глубокой старости, когда ты уже успокоился, расслабился, в душе простил сам себя, а порой, когда не успеваешь расплатиться в этой жизни, долг взимается в иной, следующей. Но когда бы ни случилось – это неизбежно.

– Ты сказал – «в иной жизни»? Что ты…

– Любопытство – это замечательно. Но есть вещи, дружище, которые закрыты для простого смертного. Не стоит тебе соваться туда. Лишние знания могут не только сломать карму, но и изменить судьбу, а это неприемлемо.

Минут через пять они успешно миновали зону новостроек и, не без труда протиснувшись через щель в наспех сколоченном листовом ограждении, вернулись в гостеприимное лоно города.

– М-да… А вот и кабак, – подал голос мальчишка. – Вон, через дорогу. Идем?

3

Кончено.

Звездчатая чернота бесконечности стирается из памяти, призрачное кобальтовое искрящееся аквамариновыми сполохами змееморфное тело всеобъемлющей сверхсущности растворяется, уходит…

Да, славно попутешествовала, Высшая.

Серая распахивает веки и выныривает из того упоительного состояния астрального забытья, который наивные двуногие принимают за обычный сон ленивого животного.

Хорошо…

Она сладко, до дрожи потягивается всем телом, вибрирующим от кисточек ушей до кончика хвоста, окончательно возвращаясь на этот уровень косной реальности, пасть растягивается в розовом клыкастом зевке, шершавый язык касается влажной пуговки носа.

И тут – легкое движение на самом краю поля зрения.

Желтый взгляд прирожденного охотника устремляется к цели, узкие щелочки зрачков в секунду ширятся до круглых бусин…

Ах, это… пустяк, напрасная тревога – слева, под потолком, у самой стены вяло движется небольшое облачко полупрозрачного охряного существа, украшенного волнистым узором тонких молочных полос. Это просто иной, гость, рядовой житель потустороннего. Молодой, любопытный, вот и лезет в мир телесных, хочет осмотреться, узнать, что здесь, да как.

Клио снова расслабляется. Пусть его… погуляет… пришелец безобиден, как и большинство бесплотных. Этому можно, но иногда встречаются и другие представители призрачного племени: жестокие, хищные, жаждущие чужих страданий, такие способны паразитировать на душах двуногих Соседей, истязать их, рождать страшные недуги, сводить с ума. Вот с ними надо быть начеку, разбираться без раздумий. Неоднократно она встречала подобных тварей, и каждый раз прогоняла вон, а двоих, особо непонятливых – просто стерла с лица бытия, безвозвратно. Так и должно быть, защита – одно из ее призваний. Не зря сородичам Серой дарована способность сокрушительного ментального удара, против которого не способен устоять ни один из иных.

Воистину, Высший – душа дома, хранитель, он надежно защитит не только жилище, но и того, кто внутри.

Да, так они и живут вместе с глубочайшей древности: двуногие и пушистые. Соседи – крупные, шумные, энергичные, уверенные в своем доминировании над другими носителями жизни, считающие себя хозяевами всего вокруг. Они слишком ориентированы на предметное, неплохо научились использовать вещественное окружение, но совершенно не способны чувствовать потустороннее, предвидеть значимые события, сливаться с полем Эгрегора великого знания во время трансов-путешествий. Увы, они видят мир совсем другим, однобоким, далеким от истины, но такова природа этих существ. Иного им не надо, да и незачем, ведь все это умеют Высшие (потому и носят этот благородный титул). Более того – если необходимо, то четвероногий союзник может и исцелить двуногого партнера от приключившейся хвори, реально удлинить жизнь сожителя. Разумом Соседи не догадываются о незаменимости своих пушистых спутников (за исключением тех избранных, кто способен на настоящее ви́дение), но инстинктивно чувствуют ценность Высших, платят им добром, даря комфорт, тепло, пищу, ласку… А это немало.

Что это? Дружба двух видов? Нет, пожалуй, просто взаимовыгодное сосуществование, симбиоз.

Идет!

Кошка слышит сквозь стену звук знакомых шагов приближающегося партнера, ее Соседа. Поступь тяжела, что-то несет.

Так и есть. В отворившемся проеме появляется он с молоденькой двуногой самочкой на руках. Это создание пережило нечто немыслимое, она потрясена, измотана, ее сознание заплутало в дебрях беспамятства, но ненадолго – скоро вернется. С этой гостьей все будет хорошо, вроде бы… или… Странно – нить ее судьбы запутана в тугой узел, не разберешь, что дальше. Да, непростая девочка.

Клио смотрит глубже, погружаясь в самую суть новенькой, и вдруг инстинктивно напрягается: уши прижаты, загривок вздыблен… Вот оно в чем дело… самой-то незнакомке ничего не грозит, пока… но что за мрак эта несчастная привлекла за собой – змеистый ворох темных пугающих возможностей, потенциальных угроз, готовых реализоваться в нечто ужасное, фатальное. И это лишь начало, а что дальше? Высшая чувствует – впереди целый шквал тревожных событий, несущих другие, еще нерожденные опасности, каждая из которых может затухнуть, как остывающая головня, а может и разгореться в адскую свистопляску загубленных жизней, грядущей катастрофы. Это уж как пойдет… А вот как будет, не может сказать даже она – слишком много определяющих факторов, способных повлиять на шаткое равновесие настоящего, слишком… и они будут множиться.

Ясно только одно – с этого мгновения все изменится, и не только в этом доме, масштаб надвигающейся лавины пугает.

Успев переодеться и покормить кошку, Ночин вот уже четверть часа гипнотизировал найденку, утопающую в глубоком кресле в состоянии полузабытья. По всему видно – вот-вот очнется.

Насчет ее возраста он, пожалуй, слегка ошибся. Гостье было лет 16, не меньше. Об этом свидетельствовали начавшая оформляться грудь и слегка раздавшиеся бедра. Вся какая-то хрупкая, субтильная, хотя не скажешь, что недокормленная, просто тонкокостная. Узкое миловидное лицо, ровный прямой нос, кожа смуглая, почти бронзовая.

Ненавязчивый рингтон телефона вывел его из состояния задумчивого созерцания.

– Алло.

– Серый, зараза, ты где пропадаешь? – голос давнего приятеля Мишки Копеляна был полон праведного негодования. – Все на месте уже, тебя одного ждем, тормоз.

«Упс… Совсем забыл про вечеринку», – Ночин лихорадочно соображал, как бы соврать, чтобы не обидеть друзей:

– М-м… Тут… понимаешь, Мишель, одна проблемка неожиданно нарисовалась…

– Да, я даже знаю какая – неожиданно потерялась совесть. Угадал? – голос в трубке гоготнул. – Ничего, это дело поправимое. Сейчас всей бандой заглянем к тебе и поищем хорошенько.

– Не до шуток мне, остряк. Тут форс-мажор. Светку помнишь, дочь Кешки Зуева?

– Это та, которую ты крестил когда-то?

– Точно, – Серёга импровизировал на ходу, – та самая. Так Иннокентий заглянул час назад, представляешь – попросил присмотреть за дочуркой. У них с женой неожиданно проблема нарисовалась с кредиторами, вот они и подорвались срочно решать. А девчонке-то всего пять, одну дома не оставишь.

– И надолго?

– Да кто знает?

– Погоди, у них чего, соседей нет? С чего к тебе-то притащили?

– Да почем мне знать? Такое не спрашивают. Тем более, я крестный отец вроде, грех отказывать. Да не нуди ты, думаешь, кайфую от этого? Я ж сам в обломе – хотел с вами зависнуть, а тут… Так что звиняйте, братцы, сегодня без меня.

Выслушав длинную эмоциональную тираду друга, Ночин буркнул прощание, нажал на «отбой» и снова уставился на гостью.

«Точно не нашенская. Похоже, откуда-то с юга, иностранка», – он вдруг спохватился. – «А чего я завис-то? Расслабился, хозяин. Она же на пределе, вымотана чем-то, наверняка голодна, да еще и возможное переохлаждение… Что бы ей этакого?.. Ага, точно!».

Порадовавшись, что все-таки не бросил продуктовый пакет во время всех вечерних перипетий, молодой человек принялся за дело.

Когда, минут через десять, он вернулся с кухни, держа в руках бокал чудесного обжигающего напитка, девушка что-то муркнула про себя, и в ту же секунду распахнула веки.

«Ух-х… Матерь божья!» – Сергей перестал дышать, зачарованный малахитовым цветом огромных миндалевидных глаз. – «Разве бывает такое… у жгучих брюнеток?».

– Ну что ж, – он шумно вдохнул и широко улыбнулся. – Давай знакомиться, путешественница. Я, – он коснулся свободной ладонью своей груди – Сергей, Сережа. А ты?

Незнакомка хлюпнула носом и, вдруг почувствовав одуряющий аромат, зачарованно уставилась на сосуд в руке мужчины.

– Ах, да. Это тебе, – опустившись на колено, он протянул ей наполненную кружку. – Только аккуратнее, не обожгись.

Девчонка осторожно приняла емкость, обхватив ее озябшими ладошками, поднесла к губам, подула, сделала маленький глоток и, закатив глаза, издала такой чарующий звук наслаждения, что у парня защекотало внизу живота.

«Да, похоже, впервые пробует. Может желание загадывать», – он удовлетворенно присел рядом, хваля себя за выбор. Действительно, густой огненный какао, сваренный на цельном молоке, без воды, с приличным количеством сахара – прекрасный источник быстрой живительной энергии с идеальным балансом углеводов, белков, жиров, минералов, бодрящего кофеина. Пожалуй, это именно тот «энергетик», который способен помочь человеку в подобном состоянии, для начала.

– Закончила? Ну и прекрасно. А теперь – основное блюдо, – парень вновь метнулся на кухню и вернулся с тарелкой, на которой царствовал огромный четырехэтажный, залитый майонезом бутерброд с колбасой, сыром, ломтиками свежих огурчиков-помидорчиков и зеленью. – Уж извини, что успел…

Гостья не заставила себя просить дважды и хищно набросилась на угощение.

Через минуту трапеза была закончена. Молодой человек протянул сыто икнувшей смуглянке заранее приготовленный стакан воды и слегка расслабился: «Ну вот, обогрел, накормил, теперь можно и разговор вести… если получится».

Словно услышав его мысли, девчонка снова откинулась на спинку кресла с широкой улыбкой на лице, удовлетворенно отдуваясь, рассеянно осматривая комнату, и выдохнула:

– Дириг, тиль. Ки-туш калаг, дагаль.

«Вот и голос подала. А толку-то? Что это: инглиш, дойч, испаниш, джапан? Ничего подобного. Такого в жизни не слыхивал, ни малейшего сходства с известными языками».

– Ну что, подруга, – он опустился на стул напротив, – как общаться-то будем? Я ж ни бельмеса в твоем чириканье.

А-на? – «иностранка» прислушалась к его речи, задумалась на мгновение. – Гиг дуг.

Скинув с плеч его куртку, она вдруг сползла на пол, змеей метнулась к оторопевшему мужчине, бесцеремонно приблизив лицо к лицу, и осторожно прикоснулась прохладной ладошкой к его лбу, не отпуская взгляд приютившего ее человека.

Простое действие возымело странный эффект: в ушах зашумело, слегка поплыло перед глазами, на мгновение вдруг показалось, что тонкие пальцы гостьи, словно бесплотные, проходят сквозь кости черепа и погружаются в его мозг. Щекотно, но приятно…

Серёга даже забалдел малость, как домашний котяра, которому чешут загривок. Но через десяток секунд все закончилось.

Девица отпрянула, удовлетворенно прищурившись, и вдруг выдала с заметным мягким акцентом:

– Вот теперь пообщаемся.

«Очуметь! Что это?!» – Ночин не просто ошалел, он был в смятении. Еще бы: незнакомая малолетка, появившаяся невесть откуда, прикасается к нему и меньше, чем за минуту осваивает язык Ломоносова и Пушкина. Немыслимо! Может все-таки это чей-то тупой розыгрыш и девица изначально владела русским?

«Не, отпадает, однозначно», – он вспомнил обе схватки в переулке. – «Если так, тогда и два трупа на улице – тоже шутка. Нет уж, тут все по-настоящему, по-взрослому».

Стараясь не выказывать удивления (что у него плохо получалось), Сергей выдавил:

– Так ты… гм… только что выучила нашу речь?

– Да. Точнее – впитала. И не только язык, но и культуру, менталитет. Хм… Как тебе современные словечки?

– Что?! Разве такое возможно?

– Для большинства – нет, – девчонка кокетливо улыбнулась, – но я – особенная, кое-что мне по силам.

– Ну и как тебе русский?

– Не очень, – незнакомка досадливо скривилась, – слишком сложный, очень много синонимов. Не понимаю, зачем столько лишних мусорных слов, обозначающих одно и то же? Не вижу смысла. У нас проще, понятнее: одно понятие – одно слово.

– Такое разнообразие называют богатством языка. Это украшает тексты, выступления. Очень удобно в литературе, риторике… Хотя… вопрос спорный. Но мы отклонились от темы. Ты так и не ответила.

– Все просто: я проникла в твое сознание-личность, в ту его зону, что вы зовете памятью, и копировала в себя наиболее полезную ее часть. Что тут непонятного?

– Особенная, говоришь? Ну и поворот! – мужчина резко выдохнул, успокаивающе выставив ладони перед собой. – Ладно, не все сразу. Слишком много необычного за один вечер. Давай притормозим, попытаемся разобраться, начнем сначала, по порядку. Как твое имя?

– Лони. А отец зовет меня Куг-Лу4.

– Очень приятно. А я – Сергей, – повторил он. Ну вот, хоть что-то. Начало положено. Еще вопрос: кто ты, откуда взялась?

Гостья по-кошачьи свернулась в кресле, подобрав ноги под себя, и выдала с пафосом:

– Я – человек из славного народа черноголовых, основавших великую страну Ки-ен-ги.

– Стоп! – хозяин потянулся за смартфоном, стараясь удержать в памяти незнакомые слова. – Погоди, сейчас глянем. Включив голосовой интернет-поисковик, он четко произнес в динамик:

– Ки-ен-ги…

После секундной паузы гаджет выдал:

«Ki-en-gi (-r) (место + владыка + благородный (шумерское)) – так называли свои земли шумеры, что примерно означает „страна благородных владык“».

– Охренеть! – вырвалось у парня. Он бросил смущенный взгляд на зеленоглазую девицу, но та, судя по всему, откровенно наслаждалась нестандартностью ситуации. – Не может быть! Погоди.

Открыв нужную страницу Википедии, он быстро нашел: «„Черноголовые“ – самоназвание народа шумеров».

Он снова уткнулся в дисплей и не смог удержаться от возгласа:

– Мать вашу! Шумер – это же еще до Египта, самая первая цивилизация на Земле! Аж три тысячи лет до нашей эры. Это же долбаных пять тысяч лет назад!

– Что?! – теперь уже собеседница была на грани шока. – Сколько? Этого не может быть!

– Ну, если ты говоришь правду, то так и есть.

На смуглых щеках девы проступил неожиданно яркий румянец:

– Я никогда не лгу! – ее лицо исказила легкая гримаса, в голосе явно чувствовалось смятение. – Но ты удивил. И представить не могла себе такие масштабы. Ну ладно сто, ну двести… но… пятьдесят сотен лет! Мамочка! Немыслимо!

Видя такую откровенную растерянность гостьи, мужчина парадоксальным образом успокаивался, приходил в себя. Желая, но боясь поверить в невероятное, он попробовал расспросить спасенную: