Уроборос. Ожерелье эффекторов

Уроборос

Ожерелье эффекторов

Юрий Кривенцев

Знаете ли вы, что в это самое мгновение вы окружены вечностью? И знаете ли вы, что можете воспользоваться этой вечностью, если только пожелаете?

Карлос Кастанеда

Корректор Любовь Кривенцева

© Юрий Кривенцев, 2022

ISBN 978-5-0051-9478-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прелюдия 1

Совсем молоденькая миниатюрная девушка, почти прозрачная, словно тень духа ночи, беззвучно возникла в дверном проходе. Взгляд бешеный, волосы растрепаны, голос хриплый, срывающийся, будто из глубины естества:

– Отец! Они идут! И они… решились.

– Уверена? Может это очередной балаган?

– Нет, верховный жрец все же дожал их. Теперь это уже не те добрые люди, что жили рядом с нами, это толпа, животные. Я видела их глаза, там только зло, и еще – страх (они боятся нас, представляешь) и ненависть, желание убивать. Почти все вооружены: факелы, колы, мотыги, камни. Поверь, на этот раз они не остановятся, – девочка метнулась к отцу и упала в его объятья. – Что делать, папочка?!

Балих нежно прижал дочь к груди, так, чтобы она почувствовала его тепло, уверенность… иную силу, вдохнул запах ее волос, словно в последний раз. Выдавил тихо, успокаивающе:

– Ксенофобия1 – порок трусов. И почему они всегда звереют ночью, под покровом темноты? Словно не смеют творить лиха под оком дневного светила, боятся увидеть глаза друг друга. Конечно, я сам виноват. Нужно было вести себя более скрытно, не стоило показывать другим наши способности, даже в мелочах. Да что уж… теперь поздно, – он слегка отстранил девочку и поймал ее взгляд. – Успокойся, они не причинят нам зла, теперь это не в их силах. Но оставаться здесь нам уже нельзя, сама понимаешь.

– Что делать?

– Выход всегда есть. Этот мир не принял нас, как видишь. Печально, но сего факта уже не изменить, значит…

– Что?

– Мы должны покинуть его.

Дочь судорожно выдохнула, пытаясь обуздать эмоции:

– У тебя есть план?

– Конечно, белочка, – мужчина с какой-то нечеловеческой тоской взглянул на лик полной луны, льющей холодный свет в открытый дверной проем. – Я давно видел, к чему все идет, было время подумать, подготовиться.

Тишину ночи вдруг расколол одинокий остервенелый выкрик и словно выдох чудовищного левиафана – синхронный рев тысяч глоток.

– О, боги! – залепетала девчонка. – Это не люди – стая диких хищников, взявших след добычи.

– Так и есть. В толпе человек превращается в зверя, не забывай этого. Однако уже близко. У нас мало времени, – отец метнулся к старому плетеному сундуку, извлек оттуда куцую циновку с рваными краями, испещренную каким-то замысловатым орнаментом (всего два цвета: синий и желтый), постелил в центр комнаты, прямо на глиняный пол. – Садись.

– Что?

– Опустись на нее. Это портал, точнее – станет таковым, когда услышит мою волю.

Девушка шагнула к родителю:

– Папа, что ты задумал?

Балих не выдержал ее взгляда, опустил глаза:

– В любом деле нужно учитывать возможные осложнения, вплоть до самого худшего. Конечно, я ожидал подобного, поэтому заранее просчитал варианты будущего, все они – с жертвами, все, кроме того, что я предлагаю. Пойми, милая, это единственный выход. Сейчас ты сделаешь, как говорю, и… я перенесу тебя очень далеко.

– Куда?

– Мне удалось выбрать то место-время, где уровень агрессии общества минимален. Не бойся, помни, ты сильнее их. Я научил тебя многому, мое единственное дитя погружено в тайны, недоступные другим, и в тебе не только сакральные знания, но и навыки их реализации, умение. Помни об этом, но используй силу стихий только в крайнем случае. Не открывайся чужим, не повторяй моей ошибки. Ты доверяешь мне?

– Конечно.

– Даю слово – ты выживешь там, не сомневайся.

– Я? А как же ты?

На лице мужчины мелькнула тень злой решимости:

– Милая, сейчас ты – слабое звено, это тебя надо спасать, поэтому я отправляю свою дочь той дорогой, что легче, безопаснее. А уж за меня не переживай, твой папочка крепче, чем кажется. Я пойду иным путем.

– Мы встретимся?

Балих сжал хрупкие плечи взрослеющего ребенка и прижался лбом к ее челу, глаза в глаза. Голос старшего звучал, как клятва:

– Обязательно. Верь мне. Это произойдет довольно скоро для тебя и спустя вечность для меня.

– Не понимаю.

Звериные рыки, отблеск факелов за каналом – поступь толпы все ближе…

– Этого и не надо, просто верь. Разве я хоть раз врал тебе?

– Нет, – девочка вмиг успокоилась. Не заставляя себя уговаривать, она в последний раз прижалась к отцу и опустилась на циновку.

Мужчина ободряюще улыбнулся:

– И не кисни, солнышко, прими это, как игру. Волшебное приключение начинается. Только представь: нам с тобой предстоит такое… чего не испытывало ни одно существо в мирах. Готова?

Она широко распахнула глаза, жадно вглядываясь в стоящего напротив самого родного человека, стараясь запечатлеть в памяти каждую черту его внешности:

– Начинай! И… до свидания, папочка! Я буду ждать…

– Доброго пути, белочка.

Окружение мрачнеет, воздух застывает, как горный хрусталь, не вздохнешь. Взгляд родителя загорается янтарным, его тело замирает, будто бронзовое, наливается невидимой, но явно ощутимой иррациональной силой, которая концентрируется и, словно пантера в броске, горячей волной обрушивается на девушку.

Нет, это не удар, как казалось, это прикосновение вселенской стихии, оно колоссально и в то же время нежно, заботливо.

Еще мгновение, и в мозгу взрывается ослепительная вспышка…

Забытье…

.

Прелюдия 2

Безбрежная густая тьма, подавляющая слабые проблески бесчисленных крапинок далеких светил.

Космос, Вселенная… бескрайняя и ограниченная, ледяная и испепеляющая, мертвая и дарующая жизнь, немыслимая и простая… Что она такое? Великий хамелеон. Да, она совсем не та, какой кажется. Все эти огромные галактики, газовые гиганты, черные дыры, планеты, обломки комет – все это пшик, в действительности их нет, ведь составляющие их вещество атомы, кварки, электроны – это просто флюктуации бесконечного вакуума, не более, крошечные стабильные вихри пустоты в пустоте, ничто… Вот она – истинная суть материи – внешняя обманка бытия, лживая маска, которую носит Мироздание.

Но есть и нечто, несомненно, реальное. Только глаз избранного увидит это – широченный дымчато-сизый поток, испещренный крошечными ярко-изумрудными искорками. Он медленно струится, охватывая собой все сущее, ветвится, словно трехмерная река, рождая мириады мелких струй, которые живут собственной жизнью, извиваясь замысловатыми узорами, вновь ветвясь и так до бесконечности. Фрактал.

Но это живое всеобъемлющее тело – лишь вместилище величайшего разума-сознания-воли, что доминирует во Вселенной, контролирует, управляет, определяет течение всех процессов: от осатаневшего буйства ослепительных квазаров до ничтожных пузырьков квантовой пены вакуума. Властелин, Хозяин судеб всего существующего.

Кто он: высшее божество, порождение хаоса, осознавшая себя могучая суперстихия? Нет ответа.

И Он не дремлет, слишком уж много задач у истинного Координатора мира миров.

Но вот что-то заставляет Его отвлечься, нечто значимое, нарушающее вселенскую гармонию и в то же время – долгожданное. Реакция незамедлительна: колоссальная квинтэссенция духа вдруг концентрируется, отделяет от себя малую частичку, подобную слезинке, даруя ей Силу, знание, собственную индивидуальность, жажду действия…

Свершается рождение младшего.

– ТЕПЕРЬ ТЫ УЖЕ НЕ ЧАСТЬ МЕНЯ, – гремит ментальная речь Хозяина. – ТЫ – МОНАДА, ОБОСОБЛЕННОЕ СОЗДАНИЕ, ЛИЧНОСТЬ.

Новорожденный стремительно осознает себя, окружающее. Это не трудно, ведь в его памяти уже заложены основы знаний породившего. Он не медлит с ответом:

– Ты даровал мне жизнь, Отец. Зачем?

– ВЕЛИКИЙ ПЛАН ПОД УГРОЗОЙ. ОНИ ЗАПУТАЛИСЬ, ВЫБРАЛИ НЕ ТОТ ПОВОРОТ В ЛАБИРИНТЕ ВЕРОЯТНОСТЕЙ, УХОДЯТ ВСЕ ДАЛЬШЕ ОТ ИСТИННОГО ПУТИ. МНЕ ПРИШЛОСЬ ВМЕШАТЬСЯ, ТОЧЕЧНО. В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРОИЗОШЛО ТО, ЧТО МОЖЕТ ДАРОВАТЬ НАДЕЖДУ НА ИСПРАВЛЕНИЕ. Я ЗАПУСТИЛ ТРИГГЕР2, А ДАЛЬШЕ – ТВОЙ ЧЕРЕД.

– Что я должен сделать?

На исполнителя льется поток информации, касающийся проблемы, все, вплоть до мелочей.

– Уф-ф… – посланник задохнулся бы от грандиозности задуманного, если б имел легкие. – Исполинская идея, ну и масштаб! Нелегко, конечно, но выполнимо. И, знаешь, я справлюсь, ведь я – Твое чадо.

– ТАК И БУДЕТ. И ЕЩЕ ОДНА ВАЖНАЯ МЕЛОЧЬ: КОГДА ОКАЖЕШЬСЯ ТАМ, НЕ ЗАБУДЬ ОБРЕСТИ ОБОЛОЧКУ.

– Вот как? Зачем мне материальное бремя?

– ИНАЧЕ ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ РАБОТАТЬ С НИМИ. ОНИ НЕ ВИДЯТ, НЕ ЧУВСТВУЮТ АСТРАЛЬНЫХ.

– Я услышал тебя. Дозволь приступать?

– НЕПРЕМЕННО.

– Да будет! – от осознания великих свершений, способных в корне поменять течение бытия, младшего охватил юношеский кураж. – Вперед! Прощай, Отец!

Мгновение, и его нет.

ЧАСТЬ I

ОШИБКА

Глава 1 Гости

Жизнь может развернуться на пятачке.

Стивен Кинг

1

Сновидение было довольно необычным: гротескно-яркое (как в диснеевских мультиках), бредовое, с туманным флером абсурдинки.

Все вокруг виделось каким-то зыбким, пульсирующим, живым, что ли… Казалось – тронь вот эту уличную скамью, и она, сорвавшись с места, задорно заржав, помчится тройным аллюром в пеструю даль.

Серёга Ночин не знал, куда идет, зачем – просто топал вперед прогулочным шагом беспечного туриста, не обремененного мирскими заботами.

Вот он минует широкий проспект, ступая на старую брусчатку тенистой безлюдной улочки. Из-за поворота торжественно выплывает навстречу необъятная туша дородной румянощекой тетки в некрасиво обтягивающем платье невозможно аляпистой расцветки.

«Вот зараза, весь тротуар заняла. Глобус на ножках, ни обойти, ни перепрыгнуть».

– Извините, – вопреки всем правилам уличного движения, он почему-то шагнул влево, стараясь протиснуться между желеобразным колышущимся препятствием и сияющей киношной чистотой стеной многоэтажки.

Все бы ничего, но именно в этот момент в его существование бестактно вмешивается коварная сила судьбы, направляя упитанного колченогого голубя на крышу вышеозначенного дома. Птица, как это часто бывает, приземляется на самый край ветхого осыпающегося навеса надстройки, аккурат на угол давно лишенного цементной основы, держащегося только на честном слове красного кирпича. Каменюка тут же теряет устойчивость и стремительно летит вниз, прямо на темечко неудачливого Сергея, безжалостно кроша череп, превращая в кашу его содержимое.

Бедняга тут же падает, ощущая щекой шершавую поверхность брусчатки. В полуметре от него находит покой рыжий параллелепипед, так неожиданно оборвавший жизнь парня.

Странное состояние. Боли нет, но вот что удивительно: несмотря на размозженный мозг и остановившееся сердце, молодой человек продолжает видеть, чувствовать, мыслить… А, ну да, это же сон.

Кирпич вдруг оживает. Угловатая продольная трещина на торце разверзается широкой улыбчивой пастью, которая рождает глумливые скрипучие звуки:

– Ну что, дружище, здорово тебе прилетело?

– Ну да, от души припечатал, – он облизывает запекшуюся кровь с губы, голос сипит, как у алкоголика с похмелья. – Всегда воспринимал оборот «вот упадет кирпич на голову…» как отвлеченную фразу о совершенно неожиданной смерти, философский пустяк. А тут… надо же, сам попал. Забавно.

– Еще как попал. Ха! В яблочко.

Серёга скривился:

– Каламбурщик, блин… Радуешься, как выигранной лотерее, мокрушник. Тебе-то что с этого?

– Как что? Я пережил настоящее счастье, недоступное большинству моих собратьев – целую секунду свободного полета. Ух-х, здорово! Теперь будет о чем вспомнить за будущие века полного бездействия.

– Ага, смотри, не описайся от блаженства, авиатор хренов. Мог бы и просто так упасть, на тротуар, а угодил аккурат на мою башку, будто целился, гад. Я-то тут при чём? Чем заслужил такое? Долбаная случайность…

– Какая случайность, дурень? В мире все закономерно. Мне нужен был именно ты.

Если б только мог, мужчина вытаращил бы глаза:

– Зачем?

Каменный собеседник вздохнул совсем по-человечески:

– Включи мозг. Упс… у тебя нет его уже, пардон. Ладно, забыли, давай рассуждать логически. Это же сновидение, причем твое, собственное. Оглянись, все это происходит сейчас в твоем сознании, личная грёза. Смекаешь? И вот тут вдруг случается такое несчастье. Следовательно… ну, думай, рожай!

– Это как-то связано со мной?

– Аллилуйя! Мальчик прозрел! А теперь вторая часть логической цепочки: может это не просто сон, возможно – нечто большее? Прислушайся к себе, человече, признайся, ты ведь почти веришь в такой вариант.

Ночин скривился, сплевывая крохи песка, попавшие в рот:

– Допустим. И что все это значит? Мое подсознание выкидывает фортель, пытаясь сказать что-то, предупредить?

– Предупредить – это точно. Только при чем тут твое внутреннее «я»? Почему ты исключаешь некое внешнее воздействие? Может кто-то иной желает тебе помочь, подготовить?

– К чему?

– Узнаешь, очень скоро, – красный камень нагло хохотнул. – Вот веселуха будет…

– Бред! Пока ты только чепуху городишь. Напустил туману… Из всего услышанного я не понял ни слова. Да и что толкового можно ожидать от куска обожженной глины?

– Обижаешь, – речь любителя полетать приобрела оскорбленные нотки. – Я тут стараюсь, боюсь промахнуться, опоздать, а в ответ такая благодарность…

– Ты сам-то слышишь, какой вздор мелешь? Не понимаю, к чему весь этот бессмысленный трёп?

– А тебе и не надо понимать разумом. Главное уже произошло: этот удар по чайнику реально изменил твое уже упомянутое подсознание. До этого ты был слишком рафинированным, цивилизованным, мягкотелым, да что уж – просто нежизнеспособным. Но это в прошлом, благо Небесам. Метаморфоза уже произошла. Сейчас в тебе значительно больше зверя, здоровой агрессии, готовности защищаться зубами и когтями, образно говоря. В нужный момент, вместо того, чтобы хлопать ушами, ты будешь реагировать, быстро, жестко.

Молодой человек попытался сглотнуть, но сухое мертвое горло отказывалось повиноваться:

– Хорошо. Предположим, что это не ночной кошмар, а нечто большее, как ты утверждаешь. Кто-то меня к чему-то готовит, а значит, впереди что-то ждет?

– Еще бы… гы-гы… Такая заваруха… не представляешь. Я даже завидую тебе немного.

– А…

– Хватит вопросов. Ты получил, что нужно, а лишняя информация только помешает. Так что закрой рот (дохляки не разговаривают), и бегом в явь. И так слишком заспался. Прощай, счастливчик.

Кирпич вдруг икнул и кашлянул облачком карминовой пыли, которое, неожиданно превратившись в тяжелую тучу, заволокло все вокруг, стирая границы, гася сознание…

– Хр-р – пушистая мордочка мягко ткнулась в щеку.

– М-м… щекотно… Клио, милая… – Серёга сгреб любимицу в охапку. В ответ раздалось громкое уютное мурлыканье. Вот кто действительно успокаивает, лучше любой таблетки, несет тепло в его дом.

Он снова вспомнил странное видение.

– Уф-ф… ну и пригрезится же… не сон, а глюк шизофреника, – Ночин продрал глаза, громко чихнул, будто кирпичная пыль в сновидении была реальной, сладко потянулся и пошлепал босыми ногами на кухню.

После стакана прохладной воды сознание быстро встало на место, протрезвело.

«Хм… подумаешь, кошмар… бывало и не такое снилось. Не восемнадцатый век на дворе, чтобы в подобную чепуху верить».

В животе заурчало.

Занявшись приготовлением кофе, он вполуха слушал диктора новостей, вещавшего с той стороны телеэкрана. В мире, как обычно, было тревожно: снова обострился военный конфликт между республикой Техас и Флоридо-Карибской конфедерацией, Германский султанат объявил ислам единственной религией государства, полностью запретив на своей территории христианство и другие конфессии, на президента Франко-Британского королевства совершено очередное покушение, озоновая дыра над Антарктидой расширилась уже до юга Аргентины, в залитом нефтяными отходами Каспии вымер последний вид беспозвоночных… Короче, исповедуйтесь, граждане, скупайте индульгенции – грядет конец света. Единственная приятная новость – рубль совершил очередной скачок вверх, сейчас его стоимость равна 1,5 юаням или 92 долларам.

– Ого! – бросив взгляд на наручные часы, молодой человек не сдержал возгласа удивления. – Шесть вечера. Это что же, меня средь бела дня сморило? С чего бы это? Вроде выспался ночью, – он шагнул в коридор. – Вот зараза, суббота же, половину выходного потерял.

Да, веселый вечерок был на грани срыва. Через час с четвертью у него рандеву с друзьями, запланированное в уютной кафешке, с продолжением, разумеется (эх, молодость…), а до того надо успеть смотаться за продуктами – в холодильнике шаром покати, даже хлеба нет. Да и корм у кошки на исходе, а вот этого он не мог допустить, однозначно.

Короче – бегом в супермаркет, благо, тот рядом.

Через четверть часа он уже проходил с затаренной тележкой мимо отдела спорттоваров, направляясь к кассам, как вдруг… что-то толкнуло изнутри. Взгляд, будто не принадлежавший ему, зачарованно уставился на сверкающую алюминием бейсбольную биту. Что-то шепнуло в мозгу: «Смотри, какая красота! Возьми. Возьми! Это необходимо».

Руки сами потянулись к предмету, ладони любовно обхватили рукоятку, поиграли с балансом (чистый металл, такой штукой и убить можно), пара размеренных взмахов и… Серёга сдался, отправив «игрушку» в тележку для покупок.

Постепенно сознание возвращалось в обычное состояние, пытаясь как-то оценить, обосновать недавние внутренние изменения.

«Что со мной творится, бес возьми?!».

Ответа не было.

«Ладно, потом разберемся. Пора!».

Прохладный октябрьский ветерок освежал голову, объемный, но легкий продуктовый пакет не оттягивал руку. Быстрым шагом он миновал магистраль и свернул в кривой слепой переулок, ведущий к дому. Не любил он это место: глухо, темно (ни одного уличного фонаря), злые мрачные вязы нависают над головой…

Вдруг…

Еще ничего не произошло, но он уже знает: опасность! Вновь резкий толчок изнутри, подсознание обжигает кипятком предчувствия угрозы, тело стремительно мобилизуется, переходит в режим боя: реакция обостряется до предела, мышцы гудят в предвкушении адреналинового взрыва.

Через секунду – крадущийся шорох сзади…

Ночин резко разворачивается, вовремя, как оказалось.

В полумраке вырастает сутулая фигура здоровенного (на целую голову выше его), плечистого, коротко стриженного братушки в драных джинсах и серой шерстяной толстовке. В правой лапе гамадрила хищно поблескивает лезвие ножа. И – тишина. Ни тебе угрожающего шепота, ни требования денег – ничего.

Сергей упирается взглядом в лицо агрессора, и тут же понимает: какие, на фиг деньги – у этого типа одна цель – убить, ничего более. Это уже не человек – кукла, зомби. В застывших глазах ни грана мысли, только ледяная чернота абсолютного безумия, расширенные зрачки – будто два колодца в бездну небытия.

Пора! Он это чувствует. Словно древняя память тысяч поколений предков подсказывает: в таких ситуациях действовать надо загодя, на опережение.

Ночин словно преображается в супермена, его движения неожиданно быстрые, по-кошачьи грациозные. Бандит только делает шаг вперед, поигрывая клинком, а Серёга уже успевает аккуратно опустить пакет с продуктами, быстро извлечь оттуда драгоценную биту, перехватить ее покрепче и нанести резкий удар по вооруженной руке налетчика – все за долю секунды.

Выпад получился на загляденье – предплечье врага безвольно повисает, бесполезный нож падает на асфальт и – все та же жуткая тишина. Странно. Он ожидал чего угодно: крика боли, трехэтажного мата, рыка зверя, но не этого пугающего безмолвия, словно перед ним не живое существо, а каменный заговоренный голем.

Верзила не отступает. Хоть и безоружный, он продолжает напирать (конечно, такой и голыми руками удавить может запросто).

«Вот гад, как бульдозер!».

В груди – ни капли страха, только два совершено не сочетаемых чувства: отстраненный трезвый интерес холодного разума и разгорающееся пламя ярости в груди.

Упырь делает еще шаг вперед и тут же получает хлесткий кросс алюминиевой булавой по лицу (и откуда взялись рефлексы?). Четко слышен хруст ломаемой челюсти. Вражина падает на одно колено, но вновь упрямо пытается подняться.

«В натуре – как терминатор, неубиваемый. Да, такого бизона обычными тычками не остановишь. Нужен радикальный ход. Тут не до сантиментов: или он, или я».

Решение принято.

В следующем ударе участвует все тело: упругий толчок ноги разворачивает корпус, который придает дополнительную инерцию плечу-предплечью-кисти, конечности выплескивают всю мощь энергии в сокрушительный выпад – головка металлической дубины врубается точно в висок душегуба, ломая кости черепа.

Глухой звук падения, и – все та же тишина.

– Уф-ф… – с удивлением Ночин обнаруживает, что его собственное дыхание ровно, размеренно (будто в кресле, перед телевизором, а не на ринге). Он смотрит на поверженного, и понимает – тот больше не поднимется, никогда.

Возникло желание отшвырнуть орудие убийства подальше, но снова что-то изнутри: «Нет! Рано».

Огляделся по сторонам – никого.

«Ну и нечего тут торчать, пора домой. Ах, да – пакет не забыть…».

Шумно выдохнув, он двинул дальше.

Настроение препоганое. Расхожее клише: «он понимал, что впервые убил человека» тут не работало. Отнюдь – ни малейших угрызений совести, рефлексии. Да и с чего? Он защищался от существа (а был ли это человек?), которое упрямо хотело прервать его жизнь без всякой видимой причины. Тут уж кто кого…

Нет, не это беспокоило. Душу сосало нечто иное – серьезное темное подозрение в том, что некто могучий вот просто так, походя, взял да и искорежил линию его судьбы. Откуда-то взялось паршивое предчувствие, что с этого момента его бытие уже не вернется на прежние рельсы, отныне все будет по-другому.

«Как так? Не хочу!» – как шестилетнего малыша, его грызло ощущение горячей детской обиды, словно при потере чего-то важного. – «А может, обойдется?».

Хотелось поскорее домой, в уютную квартиру, нырнуть внутрь, закрыть дверь на оба замка, опуститься в кресло: бокал горячего чая (или чего покрепче) в руке, Клио на коленях, и постараться забыть сегодняшний вечер. Но в груди тлела тревога, внутреннее напряжение, будто неприятный инцидент еще не закончился.

Округа совершенно обезлюдела, только пустое мрачное окружение, ни души, как в дешевых постапокалиптических фильмах. В сознании зреет подозрение в ирреальности происходящего, какой-то театральности, показушности. Будто некий кукловод заранее подготовил авансцену для тщательно спланированного действа, главным героем которого является он – Сергей Ночин.

«Плевать!» – молодой человек гонит прочь навязчивые образы и ускоряет шаг.

Вот уже конец мрачного переулка, за густыми зарослями кленов показалась коробка его родной девятиэтажки…

Что это? То ли куча ветоши, то ли брошенный мусор на краю тротуара у кустов. Трудно разобрать в сумраке.

Погруженный в свои мысли, Серёга уже миновал препятствие, и вдруг – звук, слабый стон на грани слуха.

«Человек?» – присмотревшись, он различил под тряпьем очертания тела – маленького, тощего. – «Да что за день такой сегодня, ёлы-палы?!».

Он уже хотел подойти поближе, разобраться, помочь, но… ледяная волна изнутри, из-под самой диафрагмы, остановила, заставила напрячься. Новообретенные инстинкты не подводят, еще не видя опасности, он знает о ней, в секунду преображается, вновь переводя тело в состояние схватки: плоть вибрирует от избытка энергии, все чувства обострены…

Пакет опять опускается на асфальт, заветная бита в руках, резкий разворот назад.

«Ух-х… ну и чудище!».

В пяти шагах – огромная псина, не меньше неаполитанского мастифа, только тоньше, подвижнее, словно составлена только из костей и сухожилий. Голубая шерсть отливает серебром при свете полной луны, острые уши с кисточками, как у рыси, ощеренная россыпью зубов волчья морда, а глаза… боже – в квадратных зрачках плещется то самое безумие, исступленная мания убийства, что и у отморозка, напавшего минутами раньше, один в один.