Непонятная война

Командир на секунду перевел взгляд на погоны Сибитова, хотя и знал, что это было бесполезно. Настоящих чинов моторщиков никто не знал. Будь там хоть одна звезда младшего лейтенанта, любой из моторщиков мог оказаться и капитаном, и даже майором. Правда, единственный критерий для определения звания, был возраст. Наврятли, перед Остапенко сейчас стоял майор. А вот старлей – вполне вероятно. Мягко опустившись на стул, Петр Михайлович, произнес.

– Ладно, Сибитов. Запиши на листке ее внешние данные, рост, приблизительный возраст, ну и все остальное… Свяжусь со штабом – пусть ищут.

Сибитов облегченно вздохнул. Мало кто из его окружения мог бы догадаться, что за предшествующие до этого вздоха, десять минут разговора с Остапенко, ему дались так тяжело. Весь вспотевший от внутреннего напряжения, моторщик сел за стол, и подробно описал внешность беглянки:

«Девушка (приблизительный возраст – 23—25 лет), хрупкого телосложения (вес 48—50 кг), невысокого (1,63—1,65 см) роста, со светлыми (светло-русыми) прямыми волосами, ниже плеч. Глаза – голубого цвета. Особых примет – не имеет.

Была найдена 20.05.2020 года в бывшем административном центре Чернигова, на улице Ленина. При себе ничего не имела. Была одета в темно-зеленого цвета мастерку, синие джинсы и серые кеды.

Утверждает, что ничего не помнит о своем фактическом месте жительстве, гражданстве и национальности. Предположительно гражданка РБ (юго-восточной части)».

Положив ручку около листка, Сибитов пробежался глазами по только что написанному. Мысленно он вновь пытался представить образ беглянки, но девушка никак не прорисовывалась в его голове. Она словно исчезла, и не хотела появляться в канцелярских клише военной переписки. Под такое описание могла подойти абсолютно любая девушка славянской внешности.

– Ну что, написал? – прервал молчаливые мысли моторщика Остапенко.

– Да. Держите. – Сибитов протянул листок. Командир внимательно перечитал записанное на нем, и, еще раз взглянув на погоны, аккуратно положил на стол.

– Можешь идти.

15

Оставшись одна в огромной казарме, освещенной потоками майского солнца, она забилась в угол. Вокруг нее стояло около полусотни не по-военному застеленных кроватей. Небрежно валялись цветные шерстяные одеяла, разноразмерные подушки без наволочек и скомканные простыни. В казарме было грязно. Обитель солдат, пропитанная мужским потом, запахом несвежего белья и спертого воздуха напоминала больше временное пристанище, но никак не место отдыха.

Поджав под себя ноги, она сидела в самом крайнем углу, около входа, и отгоняла от себя мысли о последующих за этим временем событиям. Час, два или три просидела беглянка в такой позе. Она устала пытаться хоть что-нибудь вспомнить, еще раз удостоверившись в том, что память блокирует все. Теперь для нее все слилось в один монотонный диафильм, с быстро сменяющимися картинками новой реальности. Платье перестало быть белым, и, наполнившись, песчаной пылью превратилось в серое. Стопко не сильно церемонился, и вел беглянку к казарме через все ветряные пролеты.

Пугающее, с одной стороны, и обнадеживающее, с другой, время текло медленно. Она не знала, сколько здесь находиться, пока безразмерную пустую тишину не нарушил чей-то сдавленный стон. Приподнявшись на ноги, она начала искать глазами источник потревожившего ее звука.

Им оказался юноша. На одной из утопленных в лучах кровати лежал молодой человек, с головой ушедший под одеяло, из-за чего она его и не заметила и, лишь подойдя поближе, смогла рассмотреть. Его молодое лицо, обрамленное шерстяным покровом, сморщивалось от боли. Выступал пот. С разбежкой в пол минуты он стонал.

– Вам плохо?

– Б-14, мы вызываем помощь. Б-14….

– Вы бредите?

– Б-14, Б-14…

Она аккуратно приподняла край одеяла с незнакомца. На голове его была такая же ссадина, как и у нее, только размера в два больше, и в несколько раз глубже. Кровь, запекшаяся от тепла одеяла, сбилась сгустками и засохла. У юноши явно был жар.

– Б-14, мы вызываем, Б-14…

– Тише, тише, тише… – люлюкая, словно ребенка, прошептала она. Встав с его кровати, беглянка направилась к выходу. Она хотела позвать хоть кого-то на помощь, ведь ее память, кроме блокировки прошлого, вырезала и все житейские навыки. Дверь была заперта с обратной стороны. После непродолжительной попытки достучаться и докричаться до внешнего мира, она вернулась к кровати больного, призывы которого усилились и превратились в непрерывное бормотание. Солдат забился в ознобе. Его глаза, изначально беспредметно бродящие по комнате, застыли в одной точке. Он смотрел на окно, из которого струился солнечный свет.

Ею овладела паника. Мечась от кровати к кровати, она перебирала валяющиеся вокруг вещи. Что она искала? Ничего конкретного. Но, надеясь, что память вновь придет к ней, при виде нужного предмета. Среди открыток, фотографий, непонятных брелков и каких-то карточек, ни у кого из хозяев казармы не оказалось ни воды, ни таблеток.

«Как же так, – думала она, – меня оставили умирать здесь – понятно, но он же, ваш… За что вы его так оставили?»

– Б-14, мы вызываем, Б-14… – все громче и громче скандировал солдат – Б-14… Б-14…

– Да Господи, миленький! Что же с тобой?!

В эти минуты время, тянувшееся беззвучным потоком, превратилось в молниеносную субстанцию. Она понимала, что ждать помощи не откуда, а сама она – оказать ее не сможет. Еще раз пробежавшись глазами по казарме, детали которой она заучила за проведенные здесь часы, он заметила чуть приоткрытую фрамугу одного из окон. Оттуда, свет преломлялся и, искажаясь от зеркальной поверхности стекол, падал на потолок, а не как все остальные – поверх пола. Под окном располагалась безликая кровать, как и все захламленная какими-то вещами.

– Б-14… Б-14… На помощь, Б – 14…

Сейчас казарма не казалась такой большой, как раньше. В ней стало душно, жарко, страшно… Стены начали давить. Она рывком оказалась у той кровати, и, в течении нескольких секунд, уже стояла на металлическом ее изголовье. Обрушиваясь и пачкая кедами и без того грязную подушку, она пыталась дотянуться до фрамуги. Руки соскальзывали с перекладин, а ноги, так предательски ведущие себя, никак не поднимались выше. Она опиралась головой в стеклину, отражавшую луч, и лишь могла подкинуть ее вверх, но никак не, оказаться на одном уровне с ней. Если кричать с этого места – никто не услышит. Вообще малый шанс того, что кто-либо будет идти в этот момент мимо казармы, и распознает призывы к помощи.

– Б-14… Б-14…

Нужно было встать на узкую ручку от рамы окна и, уже оттолкнувшись от нее, постараться подтянуться до деревянного основания фрамуги. Резиновая подошва кед все также соскальзывала и не давала повиснуть хотя бы на руках. Она сдернула кед, и, цепляясь пальцами ног, словно примат взобралась на ручку.

– Б-14… Б-14…

Подскок… Слет… Обракинувшись основанием тела на кровать, она взглянула на просившего помощи. Озноб усилился и превратился в нарастающую с каждой минутой дрожь. Его голова, казалась отделенной от тела. Времени не было. Она вновь попыталась приподняться к оконному проему. Еще раз поставив ногу на деревянную ручку, она подпрыгнула… Теперь уже руки вели себя предательски. От жары и сдавленного воздуха они пропитались потом и скользили по поверхности окна, не давая зацепиться. Она обшахнулась…

– Б-14… Б-14…

То ли подсознание, то ли вернувшаяся инстинктивная самозащита, проснулась в ней. Она схватила простынь и оторвала от нее несколько лоскутов. Намотав их поверх рук, как боксеры обматывают костяшки перед боем, она приступила в третий раз к нешуточной борьбе с деревянным окном. Со стороны это выглядело смешно. Беглянка раз за разом приподнималась над кроватью и падала на нее обратно. Ценой этого комического действия сейчас была жизнь бредившего солдата. Она вновь подтянулась к ручке окна и поставила на нее правую ногу. Левой она попыталась дотянуться до шпингалета, но тот оказался слишком далеко. Поймам равновесие, она подпрыгнула третий раз. Рука зацепилась за фрамугу. На мгновенье усмехнувшись, она продолжила карабкаться по окну. Рывком подкинув стекло, она перебросила через него вторую руку, и уже зафиксировав свое положение, выглянула в окно. Свет солнца бил в лицо, и, теперь, уже он стал противником. Пытаясь рассмотреть хоть то-то сквозь его, она молила неизвестного ей бога о помощи.

– Эй!!! Кто-нибудь! Тут человеку плохо! – кричала она

Улица же отмалчивалась. Ни голосов людей, ни звуков машин, ни хоть какого-нибудь шороха деревьев не было слышно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.