Полная версия
Танцующие под дождем. Том II
Бьянка, сдержав улыбку, поставила перед каждым из нас запотевшие стаканы с апельсиновым соком.
– Кофе подать? – спросила она, адресуя вопрос большей частью к Дане.
– Да. Спасибо! – ответила та, на миг оторвавшись от меня, а потом, по-видимому, опомнившись от захлестнувшей ее радости, чинно села на свое место и принялась неспешно потягивать через трубочку сок.
Когда Бьянка принесла нам кофе, я решил представить их другу другу:
– Бьянка, это моя невеста Дайана. Дана, это Бьянка. Она будет сопровождать нас весь полет и постарается, чтобы он был комфортным.
– Приятно познакомиться! – сказали они в унисон и весело рассмеялись.
День прошел, как в сказке. Был всего лишь один короткий неприятный момент, когда Дана, рисуя палочкой на песке какой-то рисунок, спросила меня, не поднимая глаз:
– Ты с кем-то здесь уже отдыхал? Я имею ввиду твоих бывших любовниц.
– Нет, если не считать Джемму. Но мы к тому времени уже почти шесть лет не были любовниками и посетили это райское местечко исключительно, как родственники. Я привез ее сюда, чтобы показать, какой пляж себе приобрел. И всё.
Облегченно вздохнув, Дана посмотрела на меня и искренне улыбнулась, а я поблагодарил судьбу, что мне ни разу не пришло в голову привезти сюда кого-либо из бывших, в противном случае, избегая лжи в наших отношениях, мне пришлось бы причинить ей боль.
Я много думал о том, что сказал мне Арман по поводу оргазмов Даны. Поэтому, несмотря на то, что своим любопытством мог испортить ей настроение, отдыхая после очередного занятия любовью, я все же не удержался и спросил Дану, как она смотрит на то, чтобы приобрести сексуальные игрушки. По ее выбору, конечно.
Когда она согласилась, ничего не комментируя, я поздравил себя с успехом и предложил обсудить, что из них ей больше всего нравится и что бы она хотела попробовать.
Дана какое-то время молчала, обдумывая мое предложение, а потом сказала, что сама зайдет в секс-магазин, выяснит для себя возможности предлагаемых товаров и выберет то, что её больше всего заинтересует. Больше мы эту тему не поднимали.
Мы не заметили, как пробежало время и наступил закат солнца. Зрелище было завораживающим, достойным кисти великого художника, коим, впрочем, и была сама природа.
Весь западный горизонт неба окрасился в багряные тона. Но цвет закатного солнечного диска постепенно менялся от светло-желтого до ярко-красного.
– Смотри, – закричала Дана, не отрывая глаз от неба, – во время заката солнце как бы угасает, и не светит ярко, поэтому его можно наблюдать невооруженным взглядом. Мне кажется или на самом деле, когда оно подошло к горизонту, вся природа, словно бы замерла? Слышишь, как затихает ветер и заход этой звезды сопровождается полным штилем на море?
Я просто кивал, как японский болванчик, любуясь ее восторженным выражением лица, такого открытого и бесхитростного. Проявление подобных искренних эмоций со стороны женщины было мне в новинку, и я получал от них безумное удовольствие.
Поздно ночью мы вошли в свой дом, уставшие и счастливые. Быстро приняв вместе душ, обнявшись, упали на кровать – так и заснули.
Утро началось с обычных хлопот. Мы чуть не проспали, поэтому собирались второпях и, выпив на ходу по чашке кофе, сели в свои машины и разъехались: Дана – в Высшую коммерческую школу, а я в свой офис.
Приехав на работу и распихав много производственных вопросов, я решил было поговорить с дядей относительно Армана и того, что случилось в его загородном доме, но передумал: не хотел ничего рассказывать о Дане, а без нее рассказ изобиловал бы пробелами. Учитывая цепкий ум своего старшего родственника, не хотелось, чтобы он сам складывал недостающие фигуры в рисунок.
Пришлось все обдумывать самому. Конечно, мафия сейчас уже не столь кровожадна, как раньше. Больше нет вендетты в том виде, в каком кровная месть существовала долгие годы. Если кого-то убивают, то это просто бизнес. Но на Осторике и Сардинии вендетта сохранилась, и не только в мафиозных кланах. Поэтому угроза моей жизни была реальная.
Кавелье сделает это из принципа и мести за унижение, которому я его подверг. Да, это будет не кровная месть, но конечный результат все равно предусматривает смерть. Хотя не исключено, что Арман проделает со мной нечто подобное, что и я с ним, опустив чувство моего собственного достоинства ниже плинтуса и опозорив в присутствии большого количества свидетелей.
Какой вариант он выберет, знает только Всевышний. Я интуитивно предполагаю, что второй. Просто убив меня, он не получит желаемого удовлетворения и удовольствия. Значит, продумает для меня что-то крайне унизительное. Что касается меня, я бы выбрал смерть, хотя знать об этом Дане не обязательно. Однако мои желания Кавелье, естественно, учитывать не станет.
Я должен все же жить и бороться по одной, но весьма серьезной причине: случись что со мной, Арман не успокоится до тех пор, пока не сломает волю Даны и не сделает ее своей сексуальной рабыней. Учитывая то, что она иностранка и близких родственников у нее нет, ее очень удобно держать где-то взаперти и сексуально над ней измываться, насиловать и делать с ней, что ему будет угодно.
Конечно, я могу купить ей квартиру в любой стране Европы, зарегистрировать ее на чужое имя, сменить Дане документы, обеспечить ее деньгами и отправить из Марселя подальше, но ведь она не согласится. Во-первых, из-за того, что не захочет оставить меня; во —вторых, из-за того, что категорически откажется бросить обучение в Высшей коммерческой школе и не получить степень МBA. Для нее очень важна карьера, и степень магистра бизнес администрации поможет ей открыть в неё дверь.
Вот и попал я с Дайаной в заколдованный круг, из которого нет выхода по многим объективным причинам. Значит, придется померяться с Арманом не силой, а хитростью и умением выжить в экстремальной ситуации, в которую мы друг друга загнали.
Я долго лежал в комнате отдыха, обдумывая различные варианты и отметая большую часть из- за их несостоятельности. Один все же пришелся мне по душе, и я решил воспользоваться им как пробником. В качестве превентивной меры. Советоваться ни с кем не стал. Исключил даже Дану. Чем меньше людей будет привлечено к выполнению задуманного, тем лучше и безопаснее для всех.
Не откладывая задуманного в долгий ящик, я вызвал к себе Албу и дал ей задание пригласить ко мне Дэвида.
Он явился, как всегда быстро. Я ввел его в суть задания и предупредил, чтобы выполнение он взял на себя или привлек очень надежного человека, который будет держать язык за зубами. Обязательно не из его подчиненных. Второе условие – никто, кроме него, не должен знать, что задание исходит от меня. Третье – ограничение во времени: не более десяти дней.
Дэвиду не нужно было повторять дважды. В нем я был уверен, насколько это возможно, хотя существовал определенный процент, что мог допустить просчет. Но другого, более надежного, человека у меня в настоящий момент не было, да и само задание весьма щепетильного свойства и трудно выполнимое, особенно в поставленные сроки.
Что же, удовлетворенно решил я: преодолевают трудности только дураки, а умные люди их обходят.
Да, для меня сейчас наступили трудные времена. Предстояла игра в ва-банк. Но это меня не пугало и не останавливало, а, наоборот, мобилизовало во мне все силы, и, в первую очередь, умственные. Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что, если я сдамся, – лучше не станет. Из любой ситуации можно найти выход. Другое дело, будет ли он результативным. Но в любом случае пробовать стоит и нужно. Такой подход к решению проблем у меня был всегда.
Покончив со всеми делами, я отправился домой, предвкушая встречу с Даной, по которой успел соскучиться.
Я нашел ее на диване в патио с компьютером в руках. Она уже вовсю готовилась к защите диплома, систематизируя материал, собранный на практике.
Увидев меня, она вскочила и повисла на шее, горячо целуя. Боже, как мне нравилась её искренность, эмоциональность и непосредственность. Прижав к себе ее хрупкое тело, я испытал тысячу оттенков чувств. Как я жил без нее? Как-то жил и не жаловался, но теперь не представляю своей жизни без своей русской колдуньи.
– Как прошел день? – спросила Дана, отклонившись назад и заглядывая мне в глаза.
– В целом спокойно, что равносильно успешно. Много думал о том, какие действия по возвращении предпримет Кавелье и что мне нужно сделать, чтобы обезопасить нас с тобой. Если бы я убил его, этих проблем сейчас у нас не было.
– Бретт, я знаю, что ты не ангел, что ты не раз брал грех на свою душу, лишая человека жизни, но… знаю это в теории. Для меня ты не ассоциируешься с убийцей, поскольку я не видела тебя в таком качестве. А, убив Армана в моем присутствии, ты стал бы им в моих глазах. И смогла бы я потом, не вспоминая об этом, смотреть на тебя? Не знаю. Смогла бы я любить того, кто убил человека, которого я знала? Не знаю. Думаю, что не смогла бы. Поэтому я не стала рисковать нашими отношениями.
– Как-то ты субъективно рассуждаешь, считая, что в нашем конкретном случает одно убийство делает меня преступником. В Сирии, Ираке и Афганистане, например, уже убиты миллионы, а те, кто к этому причастны, стали героями. Как видишь, в человеческом обществе существуют двойные стандарты, но они тебя устраивают.
– Да, я знаю, что в современном обществе убийство уже не вызывает в сердцах людей психологического и морального отторжения. Образ киллера стал очень популярен у современных кинорежиссеров. Причем многие из кинематографических киллеров в кого-то влюбляются, создают семьи…
Но я считаю, что этого в реальной жизни быть не может. Любой грех противодействует любви. А убийство – это один из самых тяжких грехов.
Огонь и вода не могут сосуществовать в одном сосуде, и любовь не живет в человеке, который так тяжело грешит. Реальный убийца может быть поверхностно обаятелен, но в глубине его души, без сомнения, холод, мрак, отсутствие любви, радости и каменная черствость. Страсти доступны убийце, любовь – едва ли.
Твоему же сердцу присущи любовь, нежность, сострадание, забота и многие другие чувства, которые позволяют мне восхищаться тобой и любить тебя за это. Не оскверняй их кровью другого человека. Не клейми свою душу печатью убийства. Ради меня. Если я, конечно, тебе дорога, нужна и что-то значу в твоей жизни. И вообще, нет такой идеи, которая бы оправдывала убийство. Допустимо ли искоренять злодейство, убивая злодеев?
Видя, что Дана уже стала на тропу философствования, я решил прекратить разговор на эту тему, использовав в качестве последней точки самурайскую мудрость. Зная, что мы никогда с ней не придем к общему знаменателю в обсуждаемом вопросе, я сложил перед собой ладони и сказал:
– Не волнуйся за мою душу. Я спасу ее, прочитав над телом поверженного врага молитву, как это делали японские самураи, говоря: «Я сожалею всем сердцем, что мне пришлось убить тебя. Я каюсь перед тобой тысячу раз и прошу твоего прощения сто тысяч раз. Я объявляю всем камням этого места, которые были свидетелями нашей схватки, что я принимаю на себя всю карму, возникшую в результате твоей смерти. Пусть дух твой не сердится на меня! Пусть ты найдешь счастье в другой жизни, и мы встретимся в ней еще раз друзьями!
– Не юродствуй. Мы обсуждаем серьезную тему, а потому я хочу, чтобы ты поклялся мне, что твоя рука не лишит Армана Кавелье жизни. Я не переживу, если эта же рука будет ласкать и обнимать меня.
– Клянусь! Твою волю я выполню. Можешь не сомневаться.
Мои слова вызвали слезы облегчения в глазах Даны, и она благодарно прильнула ко мне
– Глядя на нее, я подумал, что самая лучшая косметика моей женщины – это её чистота. По-настоящему чистую душу Даны невозможно испачкать никакой грязью – она к ней попросту не пристанет… Поэтому, подумал я с улыбкой, чистота моих грязных намерений осталась ею неоцененной.
Дана, словно подслушав мою последнюю мысль, весьма серьезно вдруг сказала:
– Завтра мы поедем с тобой за пределы Марселя, в ту сторону, где есть поле. Ты выйдешь из машины, мысленно расстегнешься и выпустишь свою душу, чтобы освежить её. Можешь даже закричать… В твоем случае это необходимо. Душа тоже любит свежий воздух.
После этих слов я, конечно, не выдержал и захохотал. Матерь божья, до чего же мы разные! Но, наверное, в этом и заключена вся прелесть наших отношений. Подобная наивность привела меня в умиление. Я схватил на руки свою драгоценную ношу и понес в столовую, поскольку умирал от голода.
Глава 19. ДАЙАНА
Когда сердце наполнено любовью, душа идёт по дороге счастья… Не видя ничего вокруг себя, не замечая стёртые в кровь ноги, которые спотыкаются обо все трудности отношений… Это обо мне.
Правда, свои ноги я пока до такого состояния не довела. Надеюсь и в будущем подобного не случится, но спокойной жизни у меня с Бреттом не будет. Я это понимаю и не придумываю для себя сказок.
Я не жду, что станет легче и проще. Не станет. Трудности будут постоянно: ведь они – не наказание за прошлое, а испытание ради будущего… Но я научусь быть счастливой прямо сейчас. Я постараюсь сохранить на долгие годы чистоту нашей любви, чтобы она окутывала нас, как лепестки цветка смыкаются над его сердцевиной. И не важно, что нам придется пройти по горящим углям. А это будет именно так, учитывая то, чем Бретт занимается и кем является.
Когда я сказала ему об этом за ужином, он воспринял всё всерьез, а потом, подумав, изрёк:
– Ты, ищущая в любви не тело, а душу, – обречена быть женщиной, которую я буду боготворить.
– Не зарекайся, – отмахнулась я от его заявления.
– Я и не зарекаюсь, -возразил Бретт. – Благодаря жизненному опыту, интуиция на гнилую душу у меня хорошо развита. Мы с тобой совсем недавно вместе, но, тем не менее, сравнивая наше настоящее с моим прошлым, я понял, что два человека могут сидеть рядом и никогда не найти друг друга, а другие могут быть полными противоположностями, но ничто не в силах разлучить их. Второе – про нас.
– Может быть, может быть… – обдумывала я услышанное, не полностью соглашаясь с его выводом. – Ты не должен быть настолько в этом уверен, ведь мы с тобой еще не съели пуд соли.
– Опять русская пословица? Объясни.
– Нет, устойчивое выражение, известное в нескольких европейских языках. Означает хорошее знание кого-либо. Ведь чтобы съесть 16 килограмм соли, понадобится огромное количество времени совместной жизни. Раньше, когда соль была в дефиците, этого времени требовалось в несколько раз больше из-за экономии продукта. Поэтому люди, съедающие пуд соли, хорошо знали друг друга.
По современным меркам выражение «пуд соли съесть» употребляется тогда, когда хочется подчеркнуть потребность в огромном количестве времени и сил для налаживания отношений.
– Конечно, нам будут нужны и время, и силы, чтобы лучше узнать другу друга, но это не значит, что они способны нас разлучить. Думаю, будет как раз наоборот. И я знаю, о чем говорю.
Ведь ты же сумела отогреть мое холодное сердце, покорив сначала душу. Причем, за короткое время и не приложив к этому больших усилий. И мне не пришлось платить за «соль», – подмигнул мне весело Бретт.
– Это только кажется, что за всё в жизни платят деньгами. По -настоящему важные вещи оплачиваются частичками души. Тебе же я отдала свою полностью. Вот если бы моя душа была птицей, то сейчас она сидела бы у тебя на плече.
Но знаю я и другое: когда найдёшь то, что так долго искал, судьба по любому не даст тебе взять это просто так.
– Ничего страшного, – улыбка осветила лицо моего любимого мужчины. – Самая чистая вода бывает в тех источниках, в которых она пробивается сквозь препятствия, преодолевая трудности.
– Возможно, но не хочу преодолевать препятствия и бороться с трудностями. Лучше я из проблем свяжу я коврик… и буду ноги об него вытирать. Каждый день.
– О, если это тебе под силу, начинай вязать его сразу же после ужина. До утра, надеюсь, успеешь. А я в это время буду тебя развлекать.
– Если бы да кабы… Просто я желаемое выдала за действительное.
– А я думал, что русской колдунье проще простого таким образом избавить нас от всех проблем, включая Кавелье тоже.
– А вообще-то я могу посоветовать кое-что другое. Если на тебя навалятся проблемы, переспи с красивой девушкой. Это, конечно, их не решит, но удовольствие ты точно получишь.
– Супер! Это мне нравится… но при условии, что этой девушкой будешь ты.
– Естественно. Другая даже не подразумевается, – искренне возмутилась я. – Я уверена, что ты сильный и сумеешь противостоять соблазнам.
– Сила мужчины заключается не в том, со сколькими женщинами он переспал, а в том, скольким отказал ради одной… В моем случае, ради тебя. А если серьезно, я готов сделать для тебя, что угодно. Даже невозможное.
– Тогда ловлю тебя на слове, – как бы между прочим произнесла я, и моя лукавая улыбка сразу же насторожила Бретта, а его интуиция, по-видимому, тотчас подсказала ему, что он сам загнал себя в капкан, поскольку вид у него был ожидающим. – Я хочу, чтобы ты подарил мне ко дню получения мною степени МВА торт, в котором чёрные полосы в нашей жизни будут из шоколада, белые – из зефира, любовь – из клубничного джема, воспоминания – из ванили, а всякие неприятности – из малюсеньких орешков…
– Фу, – облегченно выдохнул он. – Считай, что такой торт у тебя уже есть. И не нужно ждать твоего выпуска из бизнес-школы. Я уж было испугался, что ты попросишь у меня экскурсию на Марс.
– У меня нет желания посещать красную планету, а вот иметь в нашей галактике звездочку с моим именем… было бы, пожалуй, не плохо.
Я, конечно, сказала это в шутку, но Бретт воспринял всерьез. Секунду что-то обдумав, он неожиданно мне пообещал:
– Это в моих силах. Будет тебе такая звездочка.
Я рассмеялась и, поднявшись со своего места, подошла к нему. Бретт моментально отодвинулся от стола и усадил меня к себе на колени.
– Ты хочешь поблагодарить меня за это? Пока рано.
– Нет. Я просто хочу тебе сказать, что, по моему мнению, ты самый лучший мужчина на свете. Мне повезло, что ты обратил на меня внимание тогда в ресторане. Если бы ты не смотрел на меня так пристально и я не поверила в то, что вызвала твой интерес, никогда бы к тебе не подошла сама. До сих пор чувствую неловкость из-за этого. Не могу объяснить даже самой себе, что вызвало во мне такую смелость.
– Предопределенность судьбы. Не иначе.
– Ты фаталист? – моему удивлению не было предела.
– В какой-то мере. Я убеждён в неизбежности событий, которые уже запечатлены наперёд. Верю в то, что фатум каждого живого существа составляет единую «фатум-систему». В точности так, как из эпизодов и реплик складывается драматическое действие, происходящее в предлагаемых обстоятельствах и заканчивающееся предполагаемым образом.
Иначе как можно объяснить то, что фраза «Желающего судьба ведёт, нежелающего – тащит», впервые высказанная греческим философом-стоиком Клеанфом около 230 до н. э. и впоследствии переведённая Сенекой, пережила тысячи веков и дошла до нашего времени?
– Тем, что стоики представляли людей частицами вселенского тела, в котором всё взаимосвязано и целесообразно. Так они иносказательно говорили человеку о необходимости быть хозяином своей судьбы, ставить перед собой цели и добиваться их, а также понять свое предназначение в жизни и следовать ему сознательно. Во всяком случая, я так думаю.
– Значит, и ты фаталистка?
– Наверное. Во всяком случае я верю в судьбу.
– Вот видишь, у нас есть еще кое-что общее.
– А что еще? – спросила я, не выдержав и еле сдерживая смех. Мне было очень интересно услышать ответ.
– Мы испытываем взаимное уважение, восхищение, психологическое и сексуальное притяжение, чувствуем друг в друге собственную завершенность, получаем удовольствие от одного и того же, любим джаз, смеемся над тем, что смешно обоим, понимаем друг друга с полуслова, верны нашим чувствам, ощущаем исключительность и незаменимость, верим в то, что являемся половинками друг друга… Перечислять еще?
– Не стоит. Я и сама знаю, что мы, несмотря на то, что разные, удивительным образом дополняем друг друга. Поэтому не согласна с Шопенгауэром, утверждающем, что сходятся только противоположности и тяготеют друг к другу только полюсы, поскольку это закон природы и главная опора человеческой близости. Мне ближе точка зрения Поля Жеральди, который считает: «Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга».
Я уверена, что мы половинки одного целого. Я могу доказать это на примерах. Начну с себя. С тобой рядом я забыла о своих комплексах с мужчинами, которых у меня было, хоть отбавляй.
Рядом с тобой я раскрепощена, раскована, уверена в своей востребованности, в своей нужности и в своей полезности тебе.
То, что для меня – откровение, для тебя – обычная поведенческая реакция, едва ли не самопроизвольная. Я могу тебе обо всем сказать, обо всем у тебя спросить. В твоем присутствии у меня напрочь исчезает чувство стыда и неловкости. Я могу перед тобой буквально обнажиться – духовно и физически, – и это не покажется мне странным или неудобным.
Словом, мы «сигналим» синхронно, в одном ритме, с какого бы аспекта это не начиналось. И такая обоюдная ритмичность меня очень радует.
– Согласен. Однако я забыл назвать еще кое-то, объединяющее нас: мы оба не просто образованные, а умные.
– Что же, теперь я знаю точно, от чего ты не умрешь… – сделав продолжительную паузу, я посмотрела Бретту в глаза.
– Ты провидица?
– В данном конкретном случае – да.
– И от чего же?
– От скромности.
Бретт громко засмеялся:
– Она никогда не была моей сильной чертой характера. Так что ты оказалась права. Но я хочу тоже внести свою лепту в подтверждение твоей теории о нас, как «половинок друг друга»: именно с тобой я понял, что такое «комфорт души», стал жизнерадостнее, добрее, отзывчивее, одним словом, лучше, а моя жизнь – эмоционально ярче и интеллектуально богаче.
– А у меня исчезли все тайные страхи, сомнения, тревоги, поскольку я знаю, что ты меня защитишь, поддержишь и во всем поможешь, – добавила я.
– Словом, рядом друг с другом каждый из нас обретает себя – истинного, – продолжил мою мысль Бретт.
– А теперь, любовь моя, нам пора в постельку, в которой нас ждут более приятные дела, чем дискуссия на серьезные темы. Я привез кое-что и хочу попробовать, насколько оно окажется действенным, чтобы доставить тебе наслаждение. Да и сам хочу испытать новые ощущения.
С этими словами Бретт поставил меня на пол и, взяв за руку, повел в спальню, прихватив со стола в холле большую коробку.
Глядя на нее, я предвкушала удовольствие, которое меня ожидает в постели. С ним я настолько сексуально раскрепостилась, что не чувствовала ни малейшей неловкости от любого вида сексуальных утех.
Я не знала, что в этой коробке, но была уверена, что Бретт подобрал что-то нетрадиционное и неизбитое.
Зайдя в спальню, он поставил коробку на тумбочку со своей стороны и посмотрел на меня:
– Как я понял, в интим-магазин ты не заезжала.
– Конечно, нет. Меня же везде сопровождает Лука. Не могла же я в присутствии охранника под его пристальным оком пойти в магазин и выбирать себе секс игрушки. До такой степени раскованности я еще не дошла. Понятие «неудобно» для меня пока не устарело.
– Я был уверен, что всё так и будет, поэтому подстраховался. Честно говоря, выбирая все эти приспособления для усиления сексуального наслаждения, я почувствовал себя старым и неопытным.
– Да ведь тебе всего лишь тридцать пять лет! – моему возмущению не было предела.
– Не в годах дело, а в опыте, – отмахнулся Бретт. – Может, неприлично говорить о своих бывших любовницах, но с ними я не использовал ничего, кроме самого себя. Поэтому секс магазины мне в новинку. Именно по этой причине пришлось потратить в нем уйму времени, пока выбрал то, что посчитал необходимым для нас. Так что в этом вопросе считай меня девственником.
– У меня тоже нет никакого опыта, кроме… впрочем, меня вдруг заинтересовало совсем другое, – перевела я разговор на более безопасную тему. – Когда ты первый раз переспал с женщиной?
– О, это было так давно, более двадцати лет назад.
– Расскажи, мне очень любопытно, – не выдержала я.
– Нет, это не тема для разговора. Я не хочу знать, что у тебя и с кем было до меня. Вообще в этом отношении о прошлом забываем раз и навсегда. Договорились?
Я кивнула головой, понимая, что Бретт прав и мое любопытство отдает детством.
– А теперь посмотри, что я купил, сказал он. – Это будет новый опыт для нас обоих, где всё будет для нас впервые.
Я улыбнулась и с интересом открыла коробку. Чего в ней только не было! Названия полной информации не давали, поэтому я попросила Бретта объяснить предназначение каждой сексуальной игрушки, которые он купил. При этом не удержалась и спросила: