Звон монет убивает

– Здравствуй, Клавочка! А кто это с тобой? – старушка указала на меня пальцем. – Новый квартирант?

– Мой знакомый, Полина Поликарповна. Помогает вывезти вещи Леночки.

– А я услышала, что кто-то приехал, на собак крикнула, а тут как раз позвонил внучок мой. Но я тебя, Клавочка, в окно увидела, и успокоилась. Я ведь теперь за двумя хатами присматриваю. Сейчас время неспокойное, вдруг воры какие забрались. Так я телефон милиции знаю! Да… Ну, ладно, пойду я. Совсем заговорилась…

– Полина Поликарповна! – окликнул я бабульку.

– Чего тебе, сынок?

– Хотел вас предупредить, чтобы вы не волновались понапрасну, и в милицию не звонили. Клавдия Петровна дала мне ключи от дома. Я еще приеду сюда пару раз.

– Да, – подтвердила моя спутница, – я совсем забыла. Но вы не переживайте, он ничего не украдет.

– Вижу, что не бандит, – улыбнулась старушка. – Не бойся, сынок, я тебя запомнила.

Бабулька зашла в дом, захватив алюминиевый тазик, и поправила за собой марлевую занавеску от мух. Зверинец как по команде разлегся полукругом у порога и дружно завилял дюжиной хвостов.

*

*

Скрытые в кронах фруктовых деревьев уютные домики остались позади. Жара подвесила над дорогой зыбкое марево, искажающее реальность. В неровностях асфальта возникали маленькие миражи, вызывая иллюзию езды по мокрой от дождя трассе. По мере приближения лужицы исчезали, а впереди зарождались новые мерцающие озерца, и так до бесконечности.

Клавдия Петровна произнесла только два слова: название улицы и номер дома.

– Бабушка с собачками, – заговорил я, – и есть та самая соседка, что вызвала милицию?

– Да.

Внезапно попутчица повернулась ко мне всем телом, закрыв обзор с правой стороны.

– Вас еще интересует, как связаться с Олегом? – слова вываливались из нее с трудом, будто жмых из ручной соковыжималки.

– Чем больше узнаю, тем быстрее выполню ваш заказ.

Клавдия Петровна вновь повернулась к ветровому стеклу. При этом она не забыла заслониться ладонью от солнца. Или – что более вероятно – от случайных свидетелей ее позора. В настоящем лимузине она наверняка открыла бы еще и форточки, чтобы ее благородный профиль видели издалека.

– Я вспомнила, – теперь она говорила человеческим голосом. – Для постоянных клиентов он имел позывной. “Сантана”, если мне не изменяет память.

– Вы уверены? Может быть, он звучал как “Монтана”?

– Не знаю, – ее голос мог вбить в доску гвоздь, – но в записной книжке напротив телефона Олега слово “Сантана”.

Несколько минут спустя я притормозил возле пятиэтажного кирпичного дома. Клавдия Петровна подбородком указала подъезд, я подрулил к бордюру.

Обогнуть машину, чтобы открыть дверцу пассажирке, я не успел. Она выпорхнула из салона и взбежала по ступенькам с легкостью семилетней девочки. Бег с препятствиями вызвал у нее одышку. В роли финишной черты выступал тамбур подъезда. Он же стал убежищем от глаз соседей. Афишировать свое прибытие на архипостыдном транспортном средстве Клавдия Петровна явно не помышляла.

Пряча усмешку, я закрыл машину, развязал веревки, и водрузил тумбу письменного стола на плечи. Клавдия Петровна держалась от меня на почтительном расстоянии, дабы я не компрометировал ее своим внешним видом. Я топал за стеснительной клиенткой как носильщик отеля за имущей постоялицей.

Взобравшись на первую ступеньку лестничного марша, я осведомился:

– Клавдия Петровна, ваша дочь не подумывала сменить дом на более просторный?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– От нечего делать!

– Вы слишком нервный, Аристарх… Это не хорошо. А насчет дома не знаю. Вряд ли. Да и не с ее деньгами думать о стоящем жилье.

– А Олег? Он не хотел переехать в дом получше?

В моем кармане лежало вырванное из газеты объявление о сдаче внаем частного дома. Кто-то выделил его, заключив в фиолетовый овал. Меня интересовало, мог ли это сделать кто-то из семьи Северцевых.

– Вы невнимательны, Аристарх. Я вам уже говорила, Олег для частных домов не создан. Он их терпеть не может. Он вырос в квартире, на балконе и умрет.

– Извините, я забыл.

– Записывайте!

Лифты в таких домах проектом не предусмотрены. Но не успел я помянуть не злым тихим словом заботливых архитекторов, как мое восхождение закончилось. На втором этаже мы подошли к двери, сто лет назад обитой дерматином.

– Поставьте стол здесь! – распорядилась женщина в черном, ткнув пальцем в пол подле своих пыльных туфель.

Кряхтя и чертыхаясь одними губами, я исполнил пожелание клиента.

– Можете перенести все из машины сюда, – разрешили мне, – а потом занесете в комнату.

Я кинулся прочь в едином порыве угодить доброй тете. А если честно, то не терпелось поскорей унести оттуда ноги. От ее чванства меня уже тошнило.

Сняв с багажника столешницу, я просмотрел все газеты-прокладки, которые подложил под полировку перед погрузкой. Почти сразу наткнулся на еще одно объявление о сдаче дома, обведенное фиолетовой пастой. Дата публикации месячной давности. Рекламка отправилась в сигаретную пачку, к остальным вещдокам. Оставшиеся газеты улетели в мусорный контейнер, подняв в воздух рой зеленых мух.

Ни одна принесенная мной вещь с места не сдвинулась. Все осталось на лестничной площадке. Более того, дверь в квартиру оказалась запертой. Ее открыли, когда я в третий раз поднес палец к кнопке звонка.

Клавдия Петровна успела облачиться в домашний халат, потрепанный как Веселый Роджер после абордажа.

– Вы сотворили коммунизм в отдельно взятом доме?

Женщина огляделась вокруг. Наверное, искала рай для трудящихся масс. Не отыскав ничего похожего, удивленно посмотрела на меня.

– Вы оставили вещи без присмотра, – пояснил я. – У вас не воруют?

– Очень остроумно! А вы здесь зачем?

– Для охраны, – я приклеил улыбку к уголку рта, но клей случился никудышным, и она отвалилась.

– Заносите!

Скорчив угодливую рожу, я подчинился приказу.

– Соберите стол здесь, в коридоре, – услышал я, когда опустил на пол последнюю из перевезенных вещей.

– А где “пожалуйста”?

– Будьте любезны!

Ее голос стоит целого состояния. Из него можно цедить желчь галлонами и продавать в аптеках.

Удаляясь в ванную, хозяйка и не думала огибать препятствие в виде Аристарха. Я посторонился, чтобы по мне не прошлись рваные тапочки.

Я остался один посреди трехкомнатной памятки о вожде, грозившем засеять страну кукурузой.

Ремонт забыл сюда дорогу сразу после сдачи дома в эксплуатацию. Обои в радиусе десяти дюймов от выключателей имели цвет несвежего воротничка. Контуры дыр в линолеуме обозначались проплешинами в половиках. Подвески светильника так чисты, что при включенных лампах отбрасывали на потолок густую тень. Мебельный гарнитур обрел цвет въевшейся пыли. Зеркало на дверце шкафа служило мухам аэродромом. Пахло задохнувшейся кухонной тряпкой.

Из комнаты за мной наблюдала пара глаз цвета мышиной шкурки. В них угадывалось любопытство, обычное при появлении в доме нового человека. Девушка сидела на тахте, подобрав босые ноги под себя. Черные джинсы трещали на крутых бедрах, желтая в синий горошек блузка обнажала загорелые ручищи. Такие жилы надо скрывать под длинным рукавом байковой рубашки, а не выставлять напоказ.

На коленях девушки мирно похрапывал большой плюшевый мишка. Когда я праздновал вторую весну, мне подарили такого же. Я невзлюбил зверюгу немедля, ведь мне пришлось давиться лишней ложкой ненавистной каши “за Мишу”. Вскоре я узнал, чем рычит мой враг, и до самой школы считал, что медведи в зоопарке набиты деревянной стружкой.

Девушка вразвалку вышла в коридор, захватив с собой запах духов, что на распродаже по рублю за ведро. Косметикой с ее лица можно оштукатурить Великую Китайскую Стену, еще и останется.

В тот же миг в дверях ванной комнаты возникла фигура Клавдии Петровны. Последовала немногословная процедура представления.

– Вика, это Аристарх. Он частный детектив, – голос клиентки смахивал на недовольное фырканье. – Аристарх, это моя дочь.

Вика протянула мне руку, другой прижимая к животу медвежонка. Длинные ногти она покрывала лаком, похожим на автомобильную эмаль. Безымянный палец удавился отрезком серебряной трубы. Колечко украшал орнамент из готических символов, необычный для подобного ширпотреба.

Целовать протянутую ручку я не стал, ограничился рукопожатием. В ответ Вика отказалась преклонить колени в глубоком реверансе. Я произнес стандартную ложь о том, как мне приятно с ней познакомиться. Девушка не снизошла даже до этого.

– Ты наняла частного детектива? – шутливым тоном спросила Вика, ожидая от матери отрицательного ответа.

– Да.

– Но зачем?

– Объясню потом!

– А где ты взяла деньги? Или он работает бесплатно?

– Я заплатила ему из тех денег, что остались от папиной машины.

Нервным движением Вика скрутила ухо плюшевого мишки с такой силой, что затрещали швы.

– Ну, знаешь! – выкрикнула она. – Могла бы и со мной посоветоваться! Хоть бы вспомнила, что мне пора менять сапоги!

Мамуля ответила еще громче:

– Об этом нужно думать тебе! Не маленькая!

Вика со злостью метнула игрушку в раскрытую дверь. Я ожидал, что капризная дочурка вдобавок топнет ножкой, но этого не произошло. С шумом рассекая воздух, метательный медведь пролетел в трех дюймах от моего носа. Приземляясь на тахту, медведь-летун жалобно крякнул.

Похоже, между членами этой семьи установились теплые дружеские отношения.

Даже мишка у них с гонором. Пролетая мимо меня, хищник повернулся ко мне спиной. Чужаков не признает. А может, хвастался новенькими нитками на шкурке? Чья-то неумелая рука недавно наложила новые швы взамен старых, истлевших. Более изящной техникой шитья владеют только те, кто зашивает трупы в морге.

Я присел возле письменного стола. Мне осталось завинтить две гайки. Снизу я еще раз обозрел поле битвы. Мать и дочь напоминали опытных бойцовских петухов, готовых к схватке. У меня зачесались руки сделать ставку.

Разглядывая лица соперниц, я увидел, что если Вику хорошенько умыть, получится еще одна Клавдия Петровна. Только моложе и несравненно более загорелая. Я искренне пожалел сестер – Леночку и Вику. Унаследовать от матери все самое невзрачное!

– Классный у вас медведь, Вика, – сказал я, на ощупь наживляя гайку. – А загар еще лучше!

– Выходные я провожу на пляже.

– Что ж сегодня дома?

– Мне не до веселья.

– Но вы и не на работе. У вас скользящий график?

Вика осмотрела меня с макушки до пят. По количеству спеси на килограмм веса она не уступала матери.

– Это допрос? – Вика склонила голову набок.

– Не хотите, не отвечайте.

Я посмотрел на Клавдию Петровну.

– Ответь ему, Вика.

– Я косметолог-визажист-стилист! – произнесла девица с такой помпой, словно напомнила мне, холопу, что она – царская дочь.

Перхоть на ее плечах подтверждала поговорку о сапожнике без сапог.

– У вас сегодня выходной, или принимаете на дому? – продолжил я.

Девушка отвернулась и грустно посмотрела в зеркало.

– Я работаю в салоне красоты. Но сейчас в отпуске. Взяла за свой счет. У нас обслуживается очень состоятельная клиентура. Мне нельзя ошибаться, а я еще не отошла от… Мы можем поговорить в другой раз? Я сейчас не могу.

Вика всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Конечно, – ответил я. – Позвоните мне, когда сочтете возможным. Визитку возьмете?

Не поворачиваясь, девушка взяла картонку, прошла в комнату, и тихо затворила за собою дверь.

Я подтянул гайки ключом. Затем вставил в тумбу выдвижные ящики.

– Готово! – доложил я. – Можете пользоваться.

На благодарность я не надеялся. Мои надежды подтвердились.

– Раз уж вы здесь, – очнулась Клавдия Петровна, – то я сейчас дам телефон Миши.

Она принесла табурет, взобралась на него, и разворошила кучу хлама в антресоли над зеркалом.

– Куда она запропастилась? – пробормотала хозяйка.

Потом осторожно приоткрыла дверь к дочери.

– Вика! Ты не видела нашу старую записную книжку?

– Зачем она тебе?

– Мне нужен номер Миши. Ты его не помнишь?

– Нет.

Клавдия Петровна повернулась ко мне и растерянно развела руками.

– Не помню, куда я ее задевала. Не выбросила же!

– Адрес Миши у вас точно не сохранился?

– Я уже говорила!

– Мама! – послышался приглушенный голос Вики. – Зайди на минутку!

Клавдия Петровна встала перед тахтой Вики вполоборота ко мне. Одним глазом она следила за мной, другим смотрела на дочурку. Хомо хамелеонус в натуре. Из комнаты доносилось бойкое шушуканье. Через шесть минут с копейками мамаша в чем-то согласилась с дочкой, а я остановил секундомер на часах.

– Аристарх! – изрекла клиентка, покинув беседку. – Я рассказала Вике, зачем вы здесь. И мы подумали… Вам действительно необходимо встречаться с Мишей?

– Желатель…

– Дело в том, что Миша очень любил Леночку. Одно ваше неосторожное слово, и Миша может принять смерть Леночки на свой счет. Он мальчик ранимый.

– А если именно он и окажется…

– Это исключено! Миша не тот человек. Он умеет проигрывать достойно. Осложнять жизнь любимой женщине он не станет.

– Надеюсь, вы правы.

– Поймите, кроме Миши может пострадать еще и его мама. Она тоже очень любила Леночку. Не знаю, оправилась ли она от шока, вызванного разрывом Леночки с Мишей, и свадьбой Леночки с этим… В общем, не стоит им сообщать о том, что случилось.

– Рано или поздно они все равно узнают.

– Конечно. Но я не хочу, чтобы это исходило от вас.

– Как знаете, Клавдия Петровна. В таком случае я должен вас предупредить. Если без встречи с Мишей я обойтись не смогу, то буду считать наш договор расторгнутым. Вы согласны?

– Да! – не раздумывая, ответила работодательница.

Ничего расторгать я не собирался. Лишь хотел узнать, как далеко она собралась зайти в подсвечивании нимба над головой Святого Михаила.

– Тогда до встречи! – я съехал со стола, на котором сидел все это время. – Вы мне откроете?

Клавдия Петровна молча выпустила меня из душной и пыльной берлоги.

*

*

Я отъехал, и в дороге принялся составлять план действий. После жарких споров с холодным рассудком я решил в первую очередь повидаться с Олегом.

Муж должен лучше других знать, что подтолкнуло Леночку к самоубийству. И кому, как не Олегу, пытаться скрыть то, куда не обязательно совать нос посторонним, а мне – так тем более?

Я набрал номер, прижал мобилку плечом, вернул руку на руль. Линия освободилась, когда мне надоело перезванивать. До таксопарка проще доехать, чем дозвониться.

– Слушаю! – оглушил грубый женский голос.

Мое воображение обрисовало собеседницу ярче некуда. Мне привиделась широкоформатная дама с усами, всю жизнь просидевшая в диспетчерской таксопарка.

– Девушка! – я ей нагло льстил. – Подайте мне машинку ко входу в морской колледж, пожалуйста, ровно через два часа. За рулем должен сидеть водитель с позывным “Сантана”.

– Щас посмотрю! – рявкнула усатая.

Четверть минуты спустя ревущий голосище вновь заставил трубку вибрировать вместе с моим плечом:

– “Сантаны” в городе нет. Будет другая машина.

– Мне нужен только “Сантана”!

– Где я его возьму?! Он вчера повез клиентов к морю.

Количеством децибел ее голос соперничал с пушечной канонадой. Ударная волна едва не прошила насквозь мою барабанную перепонку.

– Когда вернется? – спросил я, и сразу отдернул руку с телефоном на безопасное расстояние от уха.

– Почем я знаю? – грохнуло из динамика. – Может, завтра вечером.

– Ого! – крикнул я трубке. Теперь я держал ее на вытянутой руке. – Он что, повез ваших клиентов на Лазурный Берег?

– Кто платит, тот и музыку заказывает! – напомнили мне, скрежетнув зубами. – Я пришлю другую машину.

– Нет, спасибо. Извините за беспокойство.

Представляю, как ее обрадовали длинные гудки.

Хронометр показывал без двух минут полдень. Я успел проголодаться, и был готов проглотить диплодока.

Я подрулил к киоску. Девушка в кокошнике, чистом как роба кочегара, не бесплатно всучила мне дюжину сдобных булочек. Не кабанчик на вертеле, но лучше, чем ничего.

Вековой каштан на соседнем квартале подарил моей машинке лоскуток тени. Утопая в расплавленном асфальте, я доплыл до мрачноватого двухэтажного здания.

*

*

За столом восседало существо с фигурой холодильника. Личико бульдозера, ладошки размером с кирпич, в плечах косая сажень.

Клинок чуть короче мачете впился в кусочек сала величиной с сейф, что занимал полкабинета. От буханки хлеба осталась одна горбушка, покрытая дюймовым слоем масла. За версту разило чесноком. Обед рядового следователя из убойного отдела подходил к концу.

Литровая чашка, до краев наполненная чаем, при моем появлении застыла в воздухе.

– Здравствуй, Игорек! Как твой драгоценный аппетит?

– О, нет! Только не это! – с тракторного лица слетело всяческое упоминание об улыбке. – Что за дурная привычка – портить людям настроение после еды?

– Давай сначала перекусим, – предложил я, вытряхивая из пакета булочки. – Кто ж на голодный желудок говорит о делах?

Что мне в нем нравится, так это железная выдержка. Игорек сытым взглядом скользнул по пышкам, и героически уставился в окно. Булочки на столе действовали на него как заправленный шприц на наркомана. Мне повезло – я успел съесть целых две. Чаю я так и не дождался.

– Игорек, мне нужна твоя помощь, – сказал я в конце трапезы.

– Ммм… хотя, что я надеялся услышать? – буркнул Игорек, двумя глотками осушив чашку. – Ладно, иногда и от тебя есть польза. Зачем пришел, Великий Сыщик?

– Две недели назад в своем доме найдена застреленной молодая беременная женщина. Леночка Северцева. Кто вел это дело?

– Аристарх! – обреченно простонал Игорек. – Где ты берешь таких клиентов?

– Гонораром делиться с тобой, или…

– Не смеши! Свои копейки оставь коту на рыбу.

Я скомкал упаковку от булочек, запустил в мусорную корзину.

– Не нравится мне это самоубийство, – сказал я.

– Новых слов не выучил? Вечно бубнишь одно и то же.

– Ты не довел начатое до конца.

Убийственный взгляд попытался отправить меня к праотцам.

– И ты решил подмазаться дешевыми булочками? – скривился пожиратель дармовых угощений. – Кто мне позволит ворошить благополучно закрытое дело? А если не выгорит? Если я ничего не раскопаю? Думаешь, за это мне светит досрочное повышение?

– Брось, Игорек! Хоть поговорить об этом я могу?

– Можешь. Только поторопись: обед заканчивается.

– Постараюсь уложиться. Говорят, Леночка спустила курок, едва выпроводив мужа на работу. Зачем стреляться так демонстративно? Судя по тому, как теща ненавидит зятя, Леночка очень любила Олега. Так вот за что обожающая жена презентует боготворимому супругу свою смерть? И почему именно пистолет?

– А кто вообще может объяснить поступки женщин? Самострел – не женский способ, тут ты прав. Обычно у них на уме таблетки и лезвие в теплой ванне. Но к чему ты ведешь? У тебя, часом, не мотивчик в рукаве припрятан?

Я разложил перед Игорьком газетные объявления и желтую бумажку – копию квитанции. Игорек долго изучал вещдоки, потратив несколько секунд, после чего выдал обстоятельное резюме:

– Можешь замотать в рулончик туалетной бумаги.

– У нее водились деньги, неужели не понятно?! Она искала хорошее жилье. Тут пахнет не одной сотней, а недавно за двадцатку вырезали целую семью.

– Знаю! Но там никто не стрелялся!

– А здесь тем более! Когда ты покажешь фотографии?

Муха облетела меня трижды, пока Игорек возвращал себе дар речи, похищенный моей наглостью.

– Ладно, – очнулся следователь.

Заслонив сейф вместе с четвертью стены, Игорек набрал код. Достал стопку фотобумаги и бросил ее на стол. Снимки заскользили ко мне на воздушной подушке. Верхняя карточка спланировала на паркет.

– Иду на должностное преступление, – напомнил Игорек.

– А разве закрытые дела не сдаются в архив? – спросил я, подбирая упавший снимок.

– Сейчас заберу, потом не плачь!

Я жестом показал, что угроза принята к сведению, и повесил на рот амбарный замок.

Леночка сидела в кресле перед работающим монитором. На экране едва различимо светились каракули. Наверное, этим и занимаются программисты. Клавдия Петровна несколько исказила реальность. Ее дочь себе в висок не стреляла.

Окна спальни, выходящие на заброшенный участок, находились за спиной Леночки. Открываются они бесшумно. Леночка могла работать под музыку. Рычажок регулятора громкости на ее магнитоле стоял у отметки “max”…

Погремушка удостоилась съемки крупным планом. Пистолетом ее назвать сложно, зато смертью игрушка плевалась по-настоящему. Самоделка. На миниатюрной кремовой рукоятке расцвел черный тюльпан. Сработана под боеприпасы к малокалиберной винтовке. Четыре таких патрона и одна стреляная гильза стояли в ряд возле револьвера.

Я повторно рассмотрел фотографию входного отверстия от пули, и поднял глаза на Игорька.

– Согласен, – он предупредил мой вопрос, – выстрел произведен несколько сзади, чем обычно, но такие случаи не редкость.

– Угу…

Игорек треснул деревянной линейкой по столу.

– На ее руке найдены следы пороха, – прорычал он. – Тебе объяснить, что сие означает, или догадаешься сам?

– Точно?

– Не веришь заключению экспертов?

– Поправь меня, если я сейчас ошибусь. Вы ведь предсмертной записки не нашли?

– Подождем, – невозмутимо отозвался Игорек. – Их теперь любят отправлять по почте.

– А компьютер? Осмотрели?

Игорек принял позу свирепого гоблина.

– Здесь тебе не детский сад! Мы все проверили. Никаких адресов и писем в архивах, на дискетах всякая дребедень. Ничего, что могло бы указать на причину ее смерти. Думали, оставила предсмертную запись на кассете. Но там только “буги-вуги”.

– И ты принял версию самоубийства?

– Знаешь, что говорила твоя Леночка задолго до выстрела?

– Нет.

– Лучше умереть, чем растить голодранца! – по слогам произнес Игорек. – Показания подписаны ее коллегой, бывшей подругой.

– И ты успокоился?

– А я и не волновался! – улыбнулся Игорек в тридцать два лошадиных зуба. – Относись к жизни проще, и люди перестанут тебя избегать.

– Как выглядел муж, когда узнал о смерти жены?

– Валерьянку не глотал, но это объяснимо. Таксисты на дорогах видят трупов больше, чем весь наш отдел за пятилетку.

– Но ведь это же труп его беременной жены!

Носовой платок размером с мое банное полотенце промокнул капельки пота на лбу Игорька.

– Боже, откуда ты взялся на мою голову? – запричитал Игорек. – Ну почему ты подозреваешь всех без разбору?!

– Хобби у меня такое. Он поганец, ее муж.

– Ой-ой-ой! Какие мы правильные! Еще скажи, что он теперь должен в знак траура носить черную одежду. Тебе бы в проповедники записаться. Будем тебя звать “падре Аристарх”. Звучит? А не грешно подозревать паству в сотворении тяжкого греха, святой отец?

– Но вы его алиби проверили?

– Ты не человек, Аристарх. Ты клещ! Муж покойной обедал дома и оставлял такси у калитки. Старушка-соседка ковырялась в огороде, когда услышала, как его вызвали по рации. Твоя Леночка в полном здравии провела супруга к машине. Семейных скандалов перед этим не наблюдалось. Клиент вызывал мотор к подъезду, и твой подозреваемый забрал заказчика вовремя. Мы проверяли в диспетчерской. Алиби не супер, но безупречное ты знаешь у кого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.