Трёпки

Долго ждать не пришлось. Машина, перевозившая съестные припасы, ехала медленно, и зоркий фриц заметил растяжку на дороге. Остановив машину, он вышел осторожно, озираясь по сторонам, подошёл к мнимой бомбе, а потом расхохотался и позвал к себе напарника. Вместе они выдернули фляжку из земли. Вот тут в дело вступили разведчики. Нужно было действовать аккуратно.

Переодевшись в фашистскую форму, они поехали в сторону фронта, за два часа преодолели необходимое расстояние. Проблемой стал шлагбаум с пулемётным расчётом на пути. Без остановки разведчики пролетели сквозь него, но при этом зацепили хвост из двух мотоциклов. Пришлось машину бросать и дальше передвигаться пешком. Предварительно они переодели убитых фрицев в свою форму и подожгли вместе с ними фургон…

Дальнейшее продвижение зелёные призраки осуществляли ночью. Днём заваливались ветками деревьев и листвой и отсыпались…

Пока друзья спали, Иван осматривал окрестности и заметил, как немцы ведут наших пленных на работы. Охрана была небольшой. Но оставлять наших ребят в лагере не очень хотелось. У разведчика родилась идея. Он поделился задумкой со своими товарищами, и его поддержали. Утром зелёные призраки смогли реализовать замысел и освободить из плена с полсотни солдат.

Как прорываться дальше? Действия зелёных призраков привели к панике и ажиотажу всё немецкое командование. Были брошены огромные силы на поимку диверсантов-разведчиков. Но бойцам опять повезло. Пока освобождённые пленные солдаты укрывались в лесу, Иван со своими ребятами без единого выстрела взял фашистский пропускной пункт, а на нём оказался фургон, перевозивший оружие, гранаты и другие боеприпасы.

Повторив свой ход с переодеванием убитых немцев в советскую форму и поджогом грузовика и вооружив всё своё ополчение, Иван решил с боями прорываться к линии фронта. Иначе могли погибнуть все. Немцы взяли в кольцо зелёных призраков с освобождёнными солдатами…

Везунчикам удался прорыв. За линией фронта встречали героев…

Возвращение

После войны Иван вернулся в свою деревню. Мужиков всех война выбила, поэтому село напоминало больше бабский отряд с малыми детьми и стариками. Ночами ему снились боевые товарищи, часто он просыпался в холодном поту от переживаний. После этого долго сидел на крыльце и вслушивался в тишину, которую редко нарушали собаки. Сознание приходило с рассветом, когда петухи начинали петь песни и оставшиеся коровы с бубенчиками выходили из калиток на водопой.

Иван шёл к реке, заходил в неё по колено и умывался, покрякивая и покрикивая от восторга. Холодная вода быстро приводила бравого разведчика в чувства. В один из таких дней к нему в гости нагрянул Вано. Он привёз с собой красного вина, сыра и ещё какой-то грузинской еды, в которой местные плохо разбирались.

Вечером собралась вся деревня за большой стол. Гостеприимству здесь были научены ещё своими пращурами. Женщины буквально прилипли к «зелёным призракам», расспрашивать о войне никто не желал, а вот о будущем говорили…

Именно в этот вечер отчаянное и осторожное сердце Ивана было обречено. Он встретился глазами со своей будущей женой. Мария была на этом празднике очаровательна, правда, в глазах её были не столько веселье, сколько боль и понимание. Война забрала у неё братьев и отца. Осталась девушка одна с матерью.

Вано пришлось задержаться. Свадьбу Иван да Марья сыграли через неделю. Медлить было некогда. Впереди много работы. Сено нужно заготовить впрок, урожай убрать, землю приготовить для посева озимых. Иван был, как и на войне, трудягой и оптимистом. У него всё спорилось, и его хотели назначить председателем колхоза, руководителем партийной организации, но скромный разведчик от высоких должностей отказался.

Ему нравилось то состояние, которое подарила победа. Труд отвлекал от постоянно накатывающих мыслей о войне… Иван не мог оставаться один, поэтому искал повод помочь по хозяйству родителям, молодой жене, не отказывался, если просили поработать на току или ферме…

Когда отец попросил помощи в сенокосе, откликнулся. Выехали рано утром, ещё до рассвета. Делянка находилась в часе езды. Пели песни, шутили друг над другом. Отец то и дело разыгрывал сына-разведчика, а тот поддавался на розыгрыши и приколы, попадая впросак.

До обеда косили траву. Она из-за постоянных дождей стояла по пояс. Работали слаженно, и Иван старался не отставать от пожилого отца, который удивлял его своей прытью, выносливостью и силой. Несмотря на свою молодость, Иван быстро уставал. Отец видел это и делал вид, что затупилась коса, поправлял её, в другой раз шёл за крынкой с водой, и они вместе утоляли жажду.

Когда дело было сделано, решили перекусить. Иван пошёл к ручью умыться. Вода была очень холодной, и после жаркого дня хорошо остужала тело. Разведчику вспомнилась война, когда они сутки сидели в такой воде, окружённые фрицами с разъярёнными собаками. Откуда тогда взялось и здоровье, и сила воли, и выдержка… Потом они в промокшей одежде двое суток ползли к своим… Иван присел на пригорок. Накатили слёзы… Голова затуманилась, в глазах потемнело…

У «зелёного призрака» остановилось сердце. Ему едва исполнилось двадцать семь лет…

6 дуплет

Кривая

Мишка не мог понять, почему все с таким трепетом и уважением относились к бабушке Прасковье. Она была слепая, хромая, да ещё и горбатая. При всех своих недостатках она ухаживала за живностью и гоняла коней на пастбище. Среди них был один лентяй, по кличке Петька. Назвали так коня в честь легендарного друга Василия Чапаева. Но конь своего имени не оправдывал. Когда надо было пахать, старался от работы отлынивать, впрягался тяжело, а потом и шёл еле-еле, так что любая кобыла давала ему сто очков вперёд. Слушался конь только бабку Прасковью. Прикрикнет она на него, и конь будто другим становился, всё в нём изменялось. Послушный, работящий. Как только внимание к нему ослабевало, сразу из ретивого Петька превращался в лентяя. И хоть что с ним делай! Толку без Прасковьи было от него мало. Зато порезвиться в реке или подкормиться овсом, вот тут конь был первым. Только увидит, что мешок с овсом к кормушке несут, Петька уже тут как тут, готов употреблять.

Мишку интересовало, почему с таким вниманием относились к Прасковье. Он пытался к ней подкатить со своими вопросами, но бабулька быстро загружала его какой-нибудь работой. Она абсолютно ничего не видела, но слух у неё был феноменальный. Только Мишка с друзьями подбирался к её забору в надежде полакомиться малиной, как Прасковья их кликала по именам и просила вынести навоз из курятника. Промучившись полдня и вывозившись в курином помёте, товарищи получали в награду большую чашку с крупными ягодами да крынку молока. Вот как она узнавала, что хотели сделать мальчишки? Как собирала ягоду, ведь в тазике не было ни одной зелёной, а все были как на подбор: чистые крупные и спелые, ни одной помятой и подавленной.

В другой раз хотели у неё с пастбища коней по-тихому увести, а она неизвестно откуда появилась и опять по-доброму к мальчишкам обратилась с просьбой отвести табун на водопой к реке да хорошо их отмыть. Мишке с друзьями это в радость. Покупаются, заодно и на лошадках покатаются…

В общем не получалось у Мишки с друзьями слепую старуху вокруг пальца обвести. Она как будто чуяла и всегда оказывалась на полшага впереди…

Как-то бабушка Прасковья шла по улице. Горбатое, еле ковыляющее создание тащило большой тяжёлый мешок. Мишка подскочил к ней и, вырвав из её рук поклажу, сказал, что поможет дотащить…

Мешок был нереально тяжёлым, и Мишка, корчась от его веса, прогнулся так, что ничем не отличался от старой карги. На крыльце, сбросив с себя тяжесть и присев на ступеньки, Мишка подумал, что зря напросился, теперь неделю всё тело будет болеть, а завтра ещё с отцом на сенокос ехать.

– Спасибо, малец. Вот только угостить мне, Мишка, тебя нечем.

По щекам Прасковьи текли слёзы. Она еле живая опустилась на скамейку.

– Ты хотел меня о чём-то спросить. Спрашивай.

– Бабушка Прасковья, почему вас все в посёлке уважают, ведь…

– Ты хотел сказать неполноценная, убогая, кривая, как оглобля. Так оно и есть. Когда мне было столько годков сколь тебе, шла я через дальний лес и наткнулась на медведицу с медвежатами. Бежать от них было поздно. Чудовище сбило меня лапой, а медвежата напали на меня. Они играли со мной, их когти поранили мне глаза, исцарапали всё тело. Несколько раз я порывалась встать, но медведица ударами своих лап сбивала меня с ног, а медвежата продолжали потешаться надо мной. От очередного удара я потеряла сознание, а очнулась уже затемно. Злой семейки рядом не было. Всё тело болело. Встать на ноги я не могла. Ползла домой всю ночь… Бабка меня травами отпаивала месяц. Люди ходили на меня смотрели, как на приведение. У нас в деревне не было ни одного человека, который уцелел при встрече с косолапым, свирепые они, загрызают и не брезгуют. А я осталась живой, вот только спина после этого не выпрямляется и горб вырос. Так я стала калекой. В народе у нас ходит поверье: кто выжил после встречи с медведем, тот человек приносит счастье всем, кто находится рядом. Так что я талисман нашей деревни. И ещё одно поверье есть: кто обидит горбатого человека, у того в доме беда будет, а кто поможет, тому счастья полные штаны. Так что, Мишка, ты сегодня счастья отгрёб на всю оставшуюся жизнь, мешок пудовый старухе помог домой оттарабанить. Спасибо тебе. Счастливой у тебя жизнь будет, поверь старой карге. Хороший ты паренёк, добрый. Иди себе с миром…

Свадьба

Как и завещала бабушка Прасковья, жизнь у Мишки складывалась. Ему не только фартило, но и частенько везло…

Залезли однажды с друзьями в стог и уснули, а тракторист местный сено в трактор грузил. Так вилы сквозь стог так прошли, что товарищей сильно поранили, а Мишке ничего, ни одной царапины. Повезло.

В другой раз на реке рыбу ловили. Водяного, видимо, плохо задобрили, что водоворот такой поднялся, что товарищей всех поуносило, кто потонул, кто воды нахлебался, а Мишка сумел за дерево зацепиться, и его пронесло. Даже одежду не намочил.

Радовался Мишка своему знакомству с Прасковьей. Заглядывал к ней частенько, по хозяйству помогал да разговоры о жизни вёл. За одной такой беседой старуха вдруг ни с того ни с сего сказала:

– Жениться тебе, парень, надо, семью завести. Бобылём не находишься, девок всех разберут, останешься со мной, старой каргой. Срок даю неделю. Более ждать не буду, сама к тебе свататься приду… А женишься, так я помру, в моём доме жить будете. Домище у меня крепкий, ни чета твоему… Срок неделя…

Мишка от таких речей оторопел. Он задумывался о будущем, да и Нюрка ему нравилась, девчонка хорошая, вот только обычаи деревенские уж больно заковыристые. Если договорились родители друг с другом детей поженить, быть большой свадьбе, такой, что вся деревня три дня гулять будет, а то и неделю. И неважно любят друг друга молодые, не любят. Как говорится, слюбится, стерпится. Невеста всю свадьбу должна реветь, ей не до веселья. Нельзя девичьи слёзы в мужнин дом нести. Вот сколько дней свадьба, столько девица и ревёт. А потом детишек нарожают, хозяйство заведут и так до старости проживут.

Если же молодые меж собой договорились, то дело тайное. Поздно вечером парень шёл к дому своей возлюбленной свататься, никто его не должен был видеть, дабы удачу не отпугнуть. Если вдруг встретился по дороге с кем-нибудь, то приходилось возвращаться в свой дом и надеяться на следующую попытку. Пока не повезёт. Если родители невесты дадут добро, то быть свадьбе, но не для всей деревни, а только для родственников. Если же откажут, то либо парню нужно было соглашаться с решением её родителей и отступать от девицы, либо был ещё один шанс. После отказа жених вновь должен был идти в свой дом окольными путями, чтобы не встретить никого по дороге.

У Мишки оставался последний шанс. Родители не договорились меж собой, да и невозможно было договориться. Нюркины зажиточные родители никогда бы не согласились отдать её в жёны Мишке, у них были свои виды на дочь. Это как сравнивать порося с облаком. Одни богатые, другие счастливые.

Пошла молодёжь на реку, водяного задабривать, да от жары спрятаться у прохладной воды. Шли через лес, Мишка с Нюркой отстали от всех остальных, ну и не дошли до реки, так в смородиннике и остались… Дело молодое… Любовь… А по местным деревенским традициям, после этого нужно было родителям сообщить. Так вечером они вдвоём и заявились. Сначала к Мишкиным родителям, а потом и к Нюркиным. На следующий день сыграли свадьбу, тихую, спокойную. И Нюрке рыдать не пришлось, и денег не потратили. Накрыли стол. Нюрка с Мишкой да их родители. Посидели, дела житейские обсудили, договорились, где жить молодожены будут, какое хозяйство из отчих домов им достанется.

Утром Мишка пошёл к Прасковье, хотел поблагодарить за назойливое пожелание. Только вот бабка не откликалась, и в доме её не было. Походил парень по подворью покликал, но так отзыва и не получил… Исчезла бабушка Прасковья, больше её никто не видел, только сон Нюрке приснился, как старушка обняла молодожёнов и перекрестила… После этого они переехали в её дом и счастливо зажили… Всё, как хотела Прасковья…

7 дуплет

К полюсу

Иваныч «снежный барс» – покорил все самые крутые горные вершины. За глаза его называли: «Великий покоритель гор». Но ему в последнее время в жизни чего-то не хватало, чего-то особенного, неординарного, экстремального, такого, чтобы не одной ногой у смерти стоять, а почти на двух, и чтобы выдержать и остаться по эту сторону Аида. Он видел многое: и глупые необдуманные поступки, приводившие к печальным исходам, и природную стихию, которая в один миг героев-покорителей превращала в снежный холм у тропы. Покоритель гор был другим, прагматичным, ответственным и влюблённым в жизнь. Поэтому все свои проекты Иваныч тщательно прорабатывал, для него не было мелочей, именно поэтому за всю свою небольшую жизнь от него никто не услышал печальных новостей. Все его группы всегда возвращались в целости и невредимости. За это его уважали и почитали…

Друзья-путешественники видели дурной настрой Иваныча и, чтобы он совсем не скис, позвали его покорять Северный полюс на лыжах. Для Иваныча идея была очень заманчивой. Во-первых, не горы. Во-вторых, он никогда не ходил на лыжах. В-третьих, ему ни разу не покорялись полюса, разве что на уроках физики и то магнитные. А тут такое! Арктика. Северный полюс. Полярный день. Белые медведи. Полная самоизоляция, и никакой поддержки извне. Три месяца ледяного плена…

Две ночи «снежный барс» провёл без сна, обдумывая предложение, прикидывая все за и против. Кровь бурлила. Такого состояния Иваныч давненько не испытывал. Альпинизм – дело для него привычное. Но в горах всё понятно, как в песнях Володи Высоцкого:

Нет алых роз и траурных лент,И не похож на монументТот камень, что покой тебе подарил.Как вечным огнем, сверкает днемВершина изумрудным льдом,Которую ты так и не покорил…

А вот покорение полюса, что его ждёт, на что рассчитывать, выдержит ли его организм экстремальные нагрузки и холод? Иваныч измерял комнату шагами. Волнение не давало покоя. Горы – этого его стихия. А вот сможет ли он совладать со снежными пустынями?

Сомнение брали ещё и потому, что он в какой-то степени предавал горы, которые подарили ему смысл жизни, вершины, которые ему снились чуть ли не каждую ночь. Простят ли они то, что Иваныч променяет их на Северный полюс. В голове крутились строки Юрия Визбора:

Вот это для мужчин – рюкзак и ледоруб.

И нет таких причин, чтоб не вступать в игру,

А есть такой закон: движение вперед,

И кто с ним не знаком, навряд ли нас поймет…

Чтобы развеяться и немного встряхнуться от вала накопившихся мыслей, Иваныч вышел на улицу и заковылял вдоль набережной, по реке на самодельном плоту шли мальчишки. Их было двое, два бесшабашных капитана, счастливые лица говорили обо всём! В эту самую минуту, глядя на юных покорителей волны, Иваныч принял окончательное решение! К полюсу!

Прославим тех, кто был на Эвересте,Кто третий полюс мира покорил,Кто кроме личной альпинистской честиЧесть родины своей не уронил.И если где-нибудь гора найдетсяПовыше эверестовских высот,Из наших кто-нибудь туда пробьется,А дня не хватит – ночью он взойдет!

Ледовитый

Иваныч часто думал, почему Ледовитый океан так назвали. Чаще всего он соглашался с мыслями о том, что в этом слове ключевую роль играет слово «лёд». Но он и подумать не мог, что ледяной покров может занимать такие пространства и быть таким разным. До экспедиции он был уверен, что для него поход к Северному полюсу будет простой прогулкой. Но всё, что он знал об Арктике до похода, всё, к чему он готовился, не шло ни в какое сравнение с реальностью.

Лыжи по замёрзшему льду не скользили, скорее это напоминало движение лыжника по песку или асфальту. Поэтому легче было перемещаться в таких местах без лыж. Через неделю Иваныч научился отличать, где полынья, где непроходимые торосы, а где притаились трещины. Коварные, они прятались запорошенные снегом, и в одну такую бывалый турист угодил. Спасибо товарищам – выручили. Но от первого купания в Северном Ледовитом океане остались мокрые вещи. Сушить их было негде, поэтому друзья посоветовали их отжать и вновь надеть на себя. К концу дневного перехода вещи практически высохли.

После неожиданного купания Иваныч стал осторожнее, и прежде чем сделать шаг проверял лыжной палкой наличие трещины. Но и такая проверка не всегда давала должный результат, и он раз за разом нырял в холодную воду… А потом замерзал в мокрой одежде. Сани с поклажей тащились за путешественниками и больших проблем не создавали. Только немного замедляли темп и порой переворачивались.

Каждый день перехода был изнурительным и сложным. Иваныч разговаривал с собой о смысле жизни, о дружбе, о человечности, о любви, которую потерял безвозвратно, об отношениях с родителями, которых не видел несколько лет. Он дал себе клятву. Если он вернётся после этого тяжёлого похода, то первым делом навестит их. А ещё он вспоминал любимые стихи и песни. Окуджава, Высоцкий, Визбор, Розенбаум… Иваныч пропевал одну за другой, настроение улучшалось. Если забывал слово, то напрягал мозг и пел до тех пор, пока слово не находилось:

Меняет русла рек, срывает горы,И в Арктике выращивает садСтрана вечнозелёных помидоровИ родина асфальтовых заплат…

Сложной в преодолении была полынья. Колокольчики, которые надевали на ноги, спасали от намокания, но в некоторых случаях воды был так много, что она перехлёстывала. Иваныч сначала не мог привыкнуть, к однообразному пейзажу. Солнце, как мячик, каталось по горизонту, изредка цепляясь за небольшие облака. День сменялся днём. Света была так много, что от него слепило глаза. Но затем пришло осознание неземных пейзажей, окутанных то лёгким туманом, то ослепительно ярким светом, то какой-то небывалой гаммой красок. Вечные льды превращались в уникальные неповторимые картины, которые хотелось запомнить, как когда-то виды покорённых вершин… Каждый день дарил новые эмоции. Пейзажи менялись не по дням, а по часам. Возможность любоваться местными красотами дарило обнажённое солнце, которое меняло в считанные секунды расцветку льдов. Цвета снега и льда отличались многогранностью и какими-то неестественными оттенками. Белоснежные пустыни в мгновенье ока превращались в светло-голубые, а затем в красновато-розовые. А какие краски дарило полярное небо! Это было что-то из разряда волшебного сияния. Горизонт периодически окрашивался то в ярко-ромашковые цвета, то в багрово-алые, которые сменялись васильковыми и лазурными. Малахитовые облака опускались за сиренево-фиалковый горизонт. Иваныч таких игр красок не видывал в жизни никогда.

Ещё одной потрясающей особенностью ледовых пирамид было их звучание. Космические звуки сопровождались не только шипением, скрипом и треском, но и какими-то совсем звонкими: дзинь, динь, цинь, дзунь, брюнь… Ветер гонял снеговую порошу и его отзвуки в сочетании со всеми остальными участниками полярного оркестра превращались в арктическую симфонию, приятную и успокаивающую…

Когда перед походом Иваныч прочитал книгу Шпаро «Пешком к вершине планеты», он и подумать не мог, что их путешествие будет кардинально отличаться от предшествующих. У тех счастьем было встретить хоть какую-нибудь живность в Арктике.

Группе Иваныча иногда было не до веселья. Особенно когда белый хищник начал кромсать палатку. Отгоняли холостыми выстрелами, но мишка от путешественников отошёл недалеко и несколько дней преследовал группу. От этого было страшновато и неуютно. Белый медведь, будто что-то чуял, шёл за путешественниками параллельным курсом на небольшом расстоянии, боялся выстрелов, но не прятался за торосы, а нагло, как хозяин снежной пустыни, то приближался к незваным гостям, то, обогнав, залегал и ждал, когда Иваныч с товарищами подойдут поближе, чтобы показать им свою силищу и оскал. Зверь был нереально гигантских размеров, с густой бело-серой шерстью и вытянутой мордой. Его трудно было различить в снегах Арктики, но путешественники по хрусту снега и тяжёлому дыханию знали: он где-то рядом.

Ещё одним неприятным попутчиком был свистящий ветер, который не унимался и очень быстро превращал кожу в белёсую обмороженную субстанцию. Приходилось бороться с ним жиром, намазывая открытые места толстым слоём, но и это не спасло Иваныча от обморожения кончика носа. Он стал в один ряд с легендарным Дмитрием Шпаро, который тоже не избежал этой участи.

Самым страшным эпизодом стал момент, когда во время отдыха прямо под палаткой начал трескаться лёд. Такого никто не мог предвидеть, но, слава богу, успели всё спасти и не потеряли ни снаряжение, ни продукты.

Быстрое таяние привело к тому, что необходимо было сокращать время на переходы, часть снаряжения и продуктов питания пришлось на одном из привалов оставить. Иваныч шёл, превозмогая боль в мышцах, не обращая внимания на обледеневшие усы и волосы, на бесчувственные пальцы ног и шептал, шептал стихи великого Окуджавы:

Человек стремится в простоту,как небесный камень – в пустоту,медленно сгораети за предпоследнюю верстунехотя взирает.Но во глубине его очейбудто бы – во глубине ночейчто-то назревает.Время изменяет его внешность.Время усмиряет его нежность,словно пламя спички на мосту,гасит красоту.Человек стремится в простотучерез высоту.Главные его учителя – Небо и Земля…

Последнюю часть маршрута путешественники голодали. Но, как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. Для Иваныча очередное покорение оказалось самым сложным, но и самым запоминающимся. Он победил холод, ветер, ледяные торосы, и главное – у него проснулись затаённые потребности, которые были практически стёрты.

Иваныч, как только группа прибыла на большую землю, купил на первый же поезд билет и помчался к родителям, которых он не видел несколько лет и которым был обязан своей непутёвой жизнью… Ледовитый океан выполнил свою главную миссию: растопил лёд в душе покорителя горных вершин…

8 дуплет

Дружок

Этого пса знали все в округе. Бабушки периодически его подкармливали. Беззлобная дворняга поселилась во дворе и стала всеобщей любимицей. Знакомых она приветствовала вилянием крючкообразного хвоста и негромким потявкиванием. Милое создание, лохматое и вечно дружелюбное могло поиграть с детьми, отогнать праздношатающихся кошек или целый день провести в тени сиреневого куста, высунув влажный розовый язык. Два уголька глаз и торчащие серо-бело-чёрные уши можно было увидеть в любом конце двора. Пёс откликался на любые свисты, крики и клички, но больше всего ему нравилось, когда его называли Дружок.

– Дружок, пойдём с нами в классики играть, – звали девчонки, и лохматик прыгал вместе с ними за консервной банкой или небольшим камешком…

– Эй, пёс лохматый, беги скорее, бабушка Марфа тебе косточек вынесла…

– Ну, Барбос, дай я тебя помну, мягкий ты какой, только вот псиной от тебя пахнет. Вынесу воду, помою тебя…

Собаке очень нравилось, что её не обижали, подкармливали и относились хорошо. Порой она принюхивалась и наслаждалась запахами, доносившимися из открытых форточек кухонь. Нанюхавшись и не захлебнувшись слюной, пёс шёл к своей плошке и находил там обязательно что-нибудь вкусненькое. Не жизнь, а рай во дворе…

В дневной зной, когда во дворе никого не было, Дружок прятался под куст сирени и спал. Но однажды во двор пожаловали чужаки, молодые парни с баулами пойла, они заняли детскую площадку, на которой обычно играли маленькие ребятишки. Пёс в надежде выцыганить какой-нибудь вкуснятины завилял хвостом и побежал к незнакомцам. Те отреагировали на появление пса криками и киданием в него палок и камней. Дружку это не понравилось, он несколько раз гавкнул и отбежал от них в сторону. Те начали выпивать, громко смеяться, толкать друг друга, раскачивать качели и ломать покрытие. Пёс ещё несколько раз обозначил своё присутствие. Чужаки разошлись не на шутку. То ли от зноя, то ли от палёного пойла их развезло. Они доломали качели, схватили металлические прутья и стали бить Дружка. Собака пыталась от них убежать, но, видимо, удары сломали ей позвоночник. Пытаясь хоть как-то отползти от разъярённых нелюдей, пёс только раззадоривал их, а они по очереди продолжали бить его железными палками. Пёс потерял сознание.