Перерождение

Ряды противника зашумели.

Это была первая кровь – пока только проба пера бога войны. В этот момент даже воины на стенах испытывали больше шок от душераздирающих криков умирающих, чем радость от удавшейся атаки.

Тем временем командованию эльфийской армией стало понятно – обстрел форта не приведёт к каким-либо существенным результатам, а выжидание на открытой местности под огнём только даст новые потери. Приказы не заставили себя ждать. Шеренги воинов всколыхнулись и двинулись. Вперед выступили небольшие группы с абордажными лестницами. Рядом с каждой такой группой маршировали меченосцы – основная ударная сила. Позади них – линии лучников для поддержки. Марш набирал темп. Отряды приближались. Тут же задвигалась и кавалерия. Большая масса конных лучников из Камышового Войска обогнули марширующие пешие колонны. Выскочив вперед и набирая скорость, они понеслись к стене для предварительного обстрела форта. Разгоряченные кони выдували клубы пара из ноздрей и стелились по коричнево-белой земле так, что Авилеро невольно залюбовался зрелищем. Было похоже, как будто огромный и опасный косяк хищных рыб выходит на охоту. Бока лошадей поблёскивали от пота. Краем глаза Авилеро видел, что его лучники уже взяли свои цели. Натянутые тетивы потрескивали. Острые зазубренные концы стрел медленно двигались вслед приближающимся всадникам. Авилеро поднял руку для приказа стрелять, но не опускал её. Конница почти приблизилась на расстояние выстрела, но эльф всё не отдавал приказ.

Конные развернулись и сделали ещё круг, дожидаясь, когда основные силы подойдут ближе. С каждым кругом они проносились всё ближе и ближе от стены, но по-прежнему держали расстояние выстрела. Вот с очередным кругом эльфы на скаку достали стрелы, наложили их на тетиву и начали прицеливаться, приближаясь к форту ближе, чем раньше и готовясь осыпать оборонявшихся. И тут всадники в авангарде, на полном скаку вдруг стали проваливаться словно под землю. Со стен было прекрасно видно, как лошади с диким ржанием кувыркались через головы при падении в ямы-ловушки. Часть атаковавших успели притормозить лошадей, но попали на скользкий склон. Кони неуклюже скользили по краю канавы, не в силах удержать равновесие, валились на бок и сползали внутрь на острые пики. Те, кто успел, рванули лошадей в сторону – прочь от «волчьей ямы».

Авилеро, наконец, опустил руку и закричал: «Стрееелы!» Воздух наполнился жужжанием нескольких десятков стрел. Они разили эльфов, пытающихся выбраться из канавы, и не успевших ускакать всадников. Конные эльфы не имели тяжелых доспехов, и поэтому стрелы для многих оказались смертоносными.

Пятнадцать стрел в минуту – таков был минимум для лучников Байу. Кому, если не лучникам, было защищать стены форта в первую очередь? Поэтому, именно их умениям и навыкам уделялась главная роль с самого основания этого приграничного блокпоста. В течение многих лет, проведенных в форте, воины оттачивали меткость, скорострельность, различные техники ведения стрельбы. И сейчас это дало свои плоды. Впервые лучники почувствовали настоящую причину, зачем они потратили многие годы своей жизни на обучение. Этот момент мог не наступить вообще. Но он наступил. Только теперь их чувства были смешаны, ведь перед ними были не манекены на деревянных кольях, набитые соломой. Перед ними корчились в предсмертной агонии сраженные стрелами эльфы – их лесные соседи, с которыми они общались и вели торговлю многие годы.

Некоторых эльфов, сраженных метким попаданием, кони понесли дальше. Другие лежали на земле – мёртвые. Из ямы уже никто не выползал: даже тот рыцарь, который вёл за собой «косяк» лучников. Он свалился в волчью яму первым, ему удалось не сломать шею, и его взял на себя Авилеро. Руки сами автоматически наводили айнахский лук и спускали тетиву. Первая стрела воткнулась в склон канавы чуть правее предплечья, когда рыцарь пытался из нее выбраться, раз за разом соскальзывая вниз. Другая пригвоздила его к этому самому склону, пробив кольчугу посередине спины. Его шлем с коротким синим гребнем как-то нелепо соскочил с головы и медленно поплыл по грязевому склону на дно ямы. Рыцарь же так и повис на стреле, украсив склон своей фигурой в красивых латах. Это была первая кровь благородного свойства – кровь рыцаря – явно одного из знатных родов Сапфировых озёр.

На несколько секунд шеренги встали в замешательстве. Всадники галопом уходили в тыл пеших легионов, а краги отправили разведчиков проверить расположение и протяженность «волчьей ямы». Для большинства разведчиков такая пробежка была сродни смертному приговору. «Лёгкая мишень,» – думал Авилеро, наблюдая, как его люди отстреливают бегунов одного за другим. Далеко не все успели вернуться живыми. Вскоре для командования эльфов Ливеллии стало ясно – обойти яму не получится. Необходимо идти через неё.

Авилеро смерил расстояние до противника, отдал приказ не стрелять (надо беречь стрелы) и стал наблюдать.

Снова стреляет катапульта Байу, разбивая пополам один из отрядов: сперва рассыпавшаяся шеренга вновь собирается в строй.

Испуганные лица эльфов в первых рядах.

Вестовой с чёрно-жёлтым флагом отделяется от командующей конной группы, в которой угадываются фигуры Изара и недавно прибывшего высокого всадника с черной половиной лица, и объезжает вдоль всех войск, выкрикивая один и тот же приказ.

Войска разворачиваются и отступают.

***

– За сегодня они сколотят мосты, и завтра начнется настоящая осада, – пробурчал сквозь бороду Военег.

– Ха! Зато наша катапульта не даёт им покоя ни днем, ни ночью… Вряд ли они будут спокойно спать, – в явно поднятом настроении проговорил управляющий внутренними делами форта Имелик Дзыба.

Сумерки обступали Байу, просачивались сквозь щели в воротах, медленно перелезали через каменные зубцы стен, окутывали дома и площади, скрывали суровые лица оборонявшихся в сизую темень. Снег перешел в дождь, а затем и вовсе перестал. Со стороны лагеря эльфов не умолкая раздавались стуки молотков и звуки пил, вгрызающихся в плоть дерева.

На этот раз командование форта собралось в столовой, которая размещалась на третьем этаже донжона, аккурат выше главного зала. В свете канделябров тускло мерцали лики древних воителей Драбанта – предки теперешней династии Фичгротов: искусно выведенные в гобеленах и коврах портреты и сцены былых побед Великой Войны, уже наполовину выцветшие, но всё же сохранившие основные краски. Однако красота не была главным назначением гобеленов. Более важным было то, что они сохраняли тепло в помещениях.

Кроме капитана Фойердаля, Военега и бурмистра Дзыбы за длинным дубовым столом на этот раз сидели командующие отрядами лучников Авилеро и Яль, командующие меченосцами-арбалетчиками Ерень Де Брёйне и Житомир Нозарь, а также предводитель конного отряда – низкорослый, но свирепый Закк Ревень. Все они были впервые в стенах жилища командующего и поэтому немного смущались. Кессен Фойердаль посчитал необходимым провести общий ужин, чтобы обсудить завтрашние действия при обороне и в целом сплотить дух команды.

На столе была разложена вяленая оленина, а в тарелках дымилась луковая похлёбка, приправленная айнахскими травами. Продовольствия, запасенного ещё с лета, хватало. И хотя в то время о войне даже не думали, тревожные и не совсем ясные новости о смутах то в Ливеллии, то в Республике подсказали Дзыбе запастись провиантом поосновательней. Чем-чем, а интуицией Дзыба обделен не был.

– Пойдут всеми силами на стены, предварительно обстреляв нас из катапульт и луков, чтобы немного сбить пыл и уверенность, – продолжал Кессен, не забывая давать знаки, чтобы кёльнер подливал двадцатиградусную наливку на рогах оленя. – Думаю, они сколотили простейшие мостки. По ним будут по очереди перебираться через волчьи ямы, но темп штурма всё равно замедлится на подступах к основному рву с водой.

– Уверен, что ловушки пройдут быстро, – покачал бородой Военег. – Главное, сгустить обстрел по мосткам, пока они будут тесниться, перебираясь через рвы. Ави, сколько ты можешь держать обстрел пошибче?

– Около семи минут – более ста стрел в расход. Дальше – смена колчанов, – четко ответил эльф. Он был одет в свой лучший кафтан и подпоясан бело-серым поясом из кожи буйвола – типичным парадным атрибутом драбантских вояк.

– Этого будет недостаточно, – нахмурился Кессен. – Сколько у нас лучников на южной стене? Тридцать? Сорок? А их сотни и мостов они нарубили десятки… Нужна поддержка арбалетчиков. Пусть выходят на стену и отстреляют свои пять-шесть стрел сразу после того, как лучники закончат, – обратился капитан к Ялю и Авилеро.

Уже захмелевший эльф слушал капитана и не слышал… Сам того не желая, он вдруг живо представил, как нападающие в крови падают в «волчью яму» и тонут в грязи, как они толпятся и подталкивают друг друга, лишь бы перебежать смертельные рвы.

– Важно не дать им поднять лестницы. Это их первостепенная задача, – продолжил Кессен. – Мы подготовим свиной жир и смолу. Отрядите людей, которые будут лить их на поднимающихся и поджигать. Жира у нас немного, накажите его беречь!

Авилеро кивнул… Ему показалось, что он чувствует зловонье опаленного мяса и слышит противный визг горящих эльфов с красивыми зелёными глазами. Неужели этими же голосами они совсем недавно так складно пели свои баллады под лютню?!

Он тряхнул головой и услышал Военега.

– Позволь перебить, Кессен. Я заметил, что они идут довольно плотными шеренгами. Как по мне, так можно начать обстрел до того, как ушастые подойдут к первой канаве и начнут перекидывать мостки. Надо бы попужать их хорошенько. А нашенской катапультой обождём эльфушек бить, а попробуем достать их металки. Коли снега не будет, прицелимся получше. Попадём в их катапульту – точно механизм перебьём.

      Кессен мотнул головой, и кивок его показался каким-то далеким и размытым на другой стороне стола. «Наливка… Сколько там было градусов? А завтра в бой… – думал Авилеро. – Треклятые лесняки! Что Вам не жилось?! А сам-то? ЛЕСНЯК! Знаешь хоть, ЧТО там на самом деле произошло? Ведь должна же быть причина, по которой все они пришли сюда воевать… умирать… Неужто правда с ними Боги!? Что ты вообще знаешь о своем народе? И где твой народ? И в каких богов ТЫ веришь?»

Имелик Дзыба поправил седеющие волосы и, кажется, с налетом то ли печали, то ли смущения проговорил:

– Стрелы я приказал смазать грязью. Возьмёте колчаны на рассвете из склада.

Яль непонимающе взглянул на него своими косыми глазами, в которых едва можно было разглядеть зрачок.

– Увеличивает шанс попадания инфекции и … заражения, – ещё тише произнес Имелик.

Кессен за дальним концом стола снова кивнул.

– Согласен, Имелик, это неплохая идея. А в целом, дядюшка Военег прав, надо бы их, сволочей, ик, – Кессен икнул, отчего кошка, как обычно пригревшаяся у него на коленях, проворно спрыгнула на пол и удалилась с явно недовольной мордой. Капитан проводил её взглядом и продолжил. – Короче, психологически на них надавить. Поплотнее бейте, да поскорее. Я знаю, ты можешь Авилеро… Наслышан. Помни – у тебя самый важный участок. Они попрут на южные ворота как муравьи…

Сразу как отстреляются их лучники. Пехота пойдёт в наступление… Всеми силами.

Их лица будут молодыми и…

нерешительными.

Растерянными.

Озлобленность, которую так искал Авилеро, совсем не читалась во взглядах чистых зеленых глаз на красивых лицах. Глаз, обращенных ввысь на стену. Глаз, уже близких настолько, чтобы встретиться с глазами людей по ту сторону стены. Казалось, они сами искали эту злобу в себе и не могли найти. Но она придет… С убийством друга, со смертью брата, который падёт рядом на талый снег. Она разгорится желанием мстить. Желанием сжечь всё дотла и отнять всё, что есть, потому что они это заслужили кровью своих братьев по оружию и собственным потом от многодневных маршей.

Авилеро и его отряд уже выдержали первый навесной обстрел эльфов. Лишь один лучник получил ранение и был спущен в лазарет. На восточной стене не было всё так же удачно. Один из метательных камней разбил защитный зубец, буквально смахнув двоих лучников Яля. Они пролетели все семь метров со стены и с глухим стуком ударились оземь. Один из них замолк сразу, второй теперь вопил от боли.

Крики раненых лишили Авилеро прежнего чувства защищенности, которое с утра предательски засело у него в голове. «Ведь как можно залезть к нам так высоко? На эти массивные неприступные стены. Под неустанным обстрелом лучших лучников Восточного Драбанта, – размышлял он, глядя из-за защитного зубца на подступающих в быстром марше эльфов. – Ведь я могу в секунду спрятаться за этим самым зубцом, а куда спрятаться Вам?»

Вот он выбрал цель и скомандовал своим людям: «К тетивеее!» Он, как и в прошлый раз, выбрал себе крага. Командующий сотней был облачен в богатые латы и лёгкий шлем с железными пластинами на лбу и по бокам. Сверху неизменно красовался рыжий лисий хвост. Из-под сверкающих металлических наплечников торчали длинные пестрые перья филина. Справа от него знаменосец нёс флаг рыцарского рода, но Авилеро никак не мог, да и не хотел разглядывать что на нем.

Команда дана!

Стрелы красивой траекторией засверкали, стремясь прикоснуться к живому телу холодом железа. Проклятье! Стрела Авилеро должна была пробить грудину доспеха, но лишь по касательной отскочила от него. Эльф упал, но сразу поднялся. Мост в виде сколоченных вместе бревен был брошен через первый ров. Солдаты тут же устремились по нему вперед. Рыцарь замешался в сумятице тел. Сколько же их было много! А упало на землю так мало! Только теперь Авилеро понимал разницу в численности армий. Необходимо давить числом выстрелов и скорострельностью. Только так их можно остановить. Он вынул следующую стрелу и вначале прицелился в другого эльфа – в более близкую цель, но остановил себя. Странное чувство обиды за предыдущую промашку заставило его снова найти того рыцаря. Из множества вариантов, пока ещё очень простых и понятных, он захотел найти именно его.

«Разве так ты стрелял на стрельбищах, идиот!? – неожиданно он разозлился сам на себя. – Стреляешь вполсилы? Давай!!! Целься! Убей его!» Авилеро почувствовал, как совсем рядом пролетела стрела противника так, что обожгла ухо, но он не обратил на это внимание и не спрятался за стену. Он снова нашёл молодого рыцаря, ведущего вперед свой взвод уже через вторую волчью яму, и спустил тетиву. На этот раз стрела попала в незащищенное бедро, и рыцарь, не успев добежать до конца мостка, упал набок. Его постарался поднять подоспевший на помощь брат по оружию, но рыцарь не смог встать и неудачно повалил обоих вниз – в яму. Дальше Авилеро уже не следил за судьбой крага. Необходимо было срочно отстрелять все стрелы.

***

Шеренги противника накатывали волнами на форт Байу. И как бы ни старались оборонявшиеся остановить атаки, прошло совсем немного времени, как сразу две лестницы ударились о край стены и закачались от поднимающихся по ним воинов. Из смоляных носов на них тут же полилась обжигающая смола, превращающая красивые лица в уродливые маски прокаженных. Лестницы заполыхали от подожженного свиного жира, щедро льющегося из заготовленных бочек. Воздух вокруг наполнялся воплями искалеченных и умирающих. Авилеро стрелял, постоянно поворачиваясь то влево, то вправо, чтобы оценить обстановку: «Есть здесь условленный порядок обороны или уже всё катится к чертям? Почему этот арбалетчик в нашем ряду? Ведь он должен прикрывать только на время перезарядки… Почему Лукас разлёгся в такой странной позе с такой наглой ухмылкой на лице?»

– Ави, у тебя из уха кровь, – крикнул ему кто-то.

Эльф обернулся и увидел рядом с собой Льдинку. Блёмер с растрёпанными волосами, выбивающимися из-под налобной повязки, занял место убитого Лукаса. За спиной у него оставался только один полупустой колчан.

– Их слишком много! – Блёмер продолжил стрелять и добавил. – Ты видел эту тварину? Вон! Уже почти добралась до дружины Яля.

Авилеро устремился на край своего участка стены, с которого было видно, как к восточному бастиону, к осевшему от времени Брату-Шибала, размашистыми шагами приближается нечто. Теперь оно было намного ближе, чем когда Авилеро увидел его издалека в первый раз. Теперь эльф смог рассмотреть всю мерзость и неестественность этого создания. Рук у него было четыре, а может и больше – по несколько на каждой стороне. Каждая его рука состояла из множества человеческих (или эльфийских) рук, сшитых вместе, скрепленных железными скобами, завязанных тугими веревками до локтей так, что они образовывали мощное плечо. От локтей руки разветвлялись в несколько не связанных между собой предплечий. Тело и ноги также состояли из множества сцепленных вместе тел и ног. Кто вдохнул жизнь в эти пожелтевшие, местами посиневшие мертвые части тел? Монстр перелез через водяной ров и полез на башню. Сразу несколько стрел впились в плоть, но тварь даже не закричала, будто уже была мертва. Будто все эти человеческие части по отдельности не были частью этого организма. А что тогда это было?

Рост чудовища позволял взобраться и даже перелезть стену. Оно уже тянуло руки к лучникам, когда Авилеро увидел, что кто-то подбежал ближе и плеснул на него свиного жира. Смельчак был тут же схвачен, поднят ввысь и отброшен со стены далеко в поле. И всё же это не остановило второго героя кинуть в чудовище факел. Огонь вспыхнул сразу, объяв грудь и предплечья существа, которые уже было подтягивали тело к верхнему краю стены. Жуткий визг множества глоток раздался и заполнил все пространство вокруг. Тварь рухнула на спину, и только тут Авилеро увидел её лицо… лица!? Даже самая больная фантазия подземного орка, объевшегося «пылающим грибом», не смогла бы создать что-то подобное. Голова состояла как бы из нескольких голов, сплавленных по кругу макушками друг к другу. В середине располагались глаза. Вернее, множество человеческих глаз. Одни были грустными, другие злыми, в-третьих читался страх, а в-четвертых удивление. Одни были слезящимися глазами старика с морщинами у уголков, другие – воспаленными глазами молодой девушки, третьи – голубыми глазами ребенка. И таких глаз были десятки. От центра, где располагались глаза, во все стороны – вверх, вниз, вправо, влево – как крупные костлявые лепестки, торчали мёртвенно-синие скулы и подбородки с перекошенными губами и почти беззубыми ртами.

Авилеро увидел, как Льдинку вырвало. Он сам еле удержался, чтобы его не стошнило прямо со стены от вида этого разлагающегося живого трупа, но вместо этого он всадил в горящее существо несколько стрел.

Монстр противно верещал и полз к спасительному рву с водой, оставляя за собой ошметки людских органов, которые вываливались из открытой раны на спине, видимо, полученной при падении. Достигнув рва, тело с шипением в клубах пара ушло на миг под воду. Тут же вынырнуло и поползло наверх. В спину вошли ещё несколько стрел. «Бесполезно, – подумал Авилеро. – никакие стрелы не смогут остановить его». Множеством рук существо подтянулось за край рва, выбралось на землю и заковыляло прочь.

Вокруг горели лестницы и эльфы. Те, кто успел взобраться на стену, отчаянно рубились с подоспевшими отрядами меченосцев Ереня Де Брёйне. Ерень был хорош! В своих вороненых латах, отливающих чем-то мрачным и безысходным, он остервенело повел своих людей на стену, как только увидел на ней первую шапку с лисим хвостом. Немногие эльфы, достигшие верхушки стены, дико уставшие от утомительного рейда через канавы и подъёма на стену, оказались лёгкой добычей и были просто изрублены подоспевшими меченосцами.

На южной же стене Авилеро не оставил шанса никому. Все лестницы были сломаны сброшенными на них камнями или сожжены до того, как первый эльфийский воин смог появиться на вершине стены. Вскоре Авилеро понял промашку нападавших – у них было слишком мало лестниц и слишком много людей. Они слишком торопились взять форт и пойти дальше на север до Угольного тракта и поэтому не потрудились задержаться хотя бы на несколько дней, чтобы соорудить побольше осадных лестниц для массированного штурма. И теперь они снова беспомощно отступали. На этот раз оставляя после себя затихшие окровавленные тела или стонущие, но неизменно окровавленные. Некоторых раненых стрелки форта позволяли оттащить, других же добивали меткими выстрелами. Тех людей, кто добивал, никто не останавливал. Тем, кто сжалился и не стрелял в спины, никто не приказывал продолжать убивать. Защитники Байу стояли на стене с дикими глазами и наблюдали за отступлением. Кто-то улюлюкал вслед, кто-то орал проклятия и угрозы, а другие просто смотрели. Усталость после напряжения боя вдруг стала подкашивать ноги и заставляла руки дрожать.

– Я же тебе сказал про ухо. Ты чего не перевязал? – Льдинка подошёл к Авилеро.

Авилеро тронул рукой край уха и зашипел от боли. По щеке на шею струилась кровь.

– Дай посмотрю, – Блёмер осмотрел рану. – Порвано. Иди в лазарет, зашьют.

– Хорошо, – ответил эльф. – Подождем немного и схожу.

Он осмотрел свой отряд и скомандовал:

– Каждый четвертый по счету от Толстого Ригдара остаётся на стене. Остальные спускайтесь. Кому нужно, в лазарет. Помогите раненым.

Сам он тоже остался на стене на некоторое время, чтобы удостовериться, что лесные эльфы не возобновят атаку.

Стоны раненых затихали. Их аккуратно спускали вниз и переносили в лазарет, где уже в поте лица трудился единственный лекарь в форте – магистр Второй гильдии травников объединенной Драбант-Левэрской Академии – уважаемый всеми Зафар Льяхне. В это утро защитники потеряли лишь троих. Одиннадцать были ранены. Двое тяжело. Катапульты противника продолжали стрелять горящими углями и спалили два дома в восточной части форта. В остальном можно было считать, что бой полностью выигран фортом Байу. Удачным выстрелом была сломана одна из катапульт противника. С внешней стороны стены догорали осадные лестницы.

Ветерок пошевелил волосы Авилеро, выбившиеся из-под кожаной шапки. Это был теплый ветер. «Неужели, наконец, весна», – подумал эльф. Запах весны было сложно перепутать. Он исходил из глубин лесных массивов – свежий, едва уловимый. Нежный аромат как будто шёл над всем этим кровавым ужасом: поверх мертвых тел, минуя смерть, – аромат пока ещё без примеси разложения и тлена.

Неописуемое умиротворение опустилось на сердце. Авилеро глядел на передвижения эльфийских отрядов, и картина показалась ему красивой и мирной. Адреналин ушел через ноги в древние холодные камни стены-защитницы. Должен ли он чувствовать стыд или сомнения? Ведь он убивал свой народ. Нет. Авилеро не чувствовал ничего, кроме чуть тёплого южного ветерка. «Завтра всё начнется заново… – мысли текли хоть и хаотично, но плавно и размеренно. – Что я защищаю здесь? Дом и друзей! Они приютили меня, когда Ливеллия отвергла. Обучили всему – как работать, как воевать. И плевать на разрез глаз и размер ушей. И плевать, что и здесь я никогда не буду в полной мере своим».

***

Темнота и сырость подвалов донжона уже как много лет не принимали гостей, и поэтому, когда Ясномысл пыхтел над проржавевшим засовом, тот ни в какую не хотел поддаваться. Уже расцарапав себе руки о железные заусенцы, он со злостью ударил обухом топора, чтобы вправить дверь. И только тогда замок, наконец, провернулся два раза. Скрежет металла открываемой двери о каменный пол отправил бесчисленное множество мурашек бегать по коже вошедших в подземелье.

– Посвети.

Пламя факела озарило узкий коридор, и тут же по каменным стенам в темные щели метнулись застигнутые врасплох мокрицы размером с человеческий палец. Влажные от сырости камни заиграли желтыми бликами. Нежданные гости долго спускались по лестнице вниз, потом двинулись по туннелю вглубь и через дюжину шагов оказались в более широком помещении. Направо и налево от него расходились ещё два коридора с рядами дверей из толстых железных прутьев. Посередине площадки стоял прогнивший стул и ведро с чем-то мутным. Запахло затхлостью и мышиным пометом.

– Кроме крыс здесь последние десятки лет никто не пировал… Но мы это исправим, – раздался неприятный голос, и шаги от нескольких пар ног снова глухо зазвучали в полумраке.

– Кажется, туда и потом направо.

Следующая толстенная дверь не была заперта. Она висела на боку на одной петле. Ясномысл подумал, что если бы она упала, то грохот разбудил бы добрую половину форта. Хотя, нет. Скорее наоборот. Подземелья были построены таким образом, что ни один даже самый громкий крик не мог быть услышан снаружи. Подвалы главной башни форта Байу с давних пор были оборудованы под тюрьму и пыточные камеры, которых, к слову, было целых две.

Люди вошли в просторное помещение. По крайней мере, так казалось, судя по менее затхлому воздуху. Огонь заплясал на факелах, откуда-то тянуло небольшим сквознячком.

– Тута, – прозвучал грубый голос, и тут же последовал звук, будто на землю кинули мешок с костями.

Кто-то протяжно замычал. В комнату вошли ещё несколько человек с факелами и стало довольно светло, чтобы увидеть стоявшего на коленях эльфа с разбитым, наполовину опухшим лицом и с кляпом во рту. Его обстули пять человек.