Своенравная рабыня

– О чем задумалась? – подошла ко мне Леора и протянула кожаный мешочек с водой, которым наделил ее Бэгур. Остальным рабыням выдавали воду порционно и по необходимости. Так что наш бугай проявил в некой мере щедрость или хотел таким образом показать свое расположение к ней. – Прохладная.

– Вода в Альхамадаг всегда прохладней, чем должна быть.

– Подземные потоки ее питают.

– Я слышала, что раньше она была более широкой, чем теперь.

– И бурной.

– И что произошло?

– Проклятие мертвых земель иссушило почву. То ущелье, по которому нас вели, ведь тоже когда-то было рекой. А пустошь плодородными землями исчезнувшего народа.

– Ты о аданах?

– Да. И в тебе их кровь.

– Как и в нашем… – хотела я сказать похитители, но найдя высокую фигуру кэя, прикусила мысленно язык.

– Да. И в нем тоже, – догадалась Леора, и тоже бросила в его сторону беглый взгляд.

– А ша-ахкая?

– Миори? Нет. Ее дар от великого светила над нашими головами.

Что-то подобное мне уже рассказывали – другая женщина с тем же даром, но она говорила о себе иначе: «Рабыни чужой боли».

Мы ненадолго замолчали, пока я пила воду. Но Леора как-то странно смотрела на меня, и я не выдержала ее взгляда.

– Хочешь о чем-то спросить?

– У тебя необычная реакция на то, в какой ситуации мы оказались. Словно рабство – это что-то непривычное для твоего народа. Разве такие существуют?

– А это важно?

– Мне просто любопытно. От тария с островов по другую сторону бескрайних вод до дикарей на самом крайнем севере – почти везде продают и покупают живой товар.

– Почему ты так уверена? Ты побывала в каждом народе, в каждом таху или поселении? Или твой народ … к примеру? Вы же против рабства, – я вовремя нашла нужный ответ и знала, что ей нечем будем ответить.

– Мой народ против, но не был таковым всегда, – смутилась Леора.

– Тогда не удивляйся, если кто-то не знает того, что по твоему мнению известно всем. Только великому ша-ах над нашими головами видно всё.

– Ты права. Я как-то не подумала об этом, – она что-то обдумывала, вскользь блуждая по мне взглядом, словно ее любопытство было незаметным. Наивная. – Значит, твой народ… – обдумывала она вопрос.

Я улыбнулась. Хитрюга захотела меня подловить.

– Хочешь знать, откуда я родом?

– Я… хотела бы… – договорить ей помешали.

– Не замерзли? – спросил Бэгур, приближаясь к нам. – Сегодня ночь будет холодной, – добавил он, когда встал рядом и, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, или сколько там у него их еще осталось, уставился на Леору.

Что ж, тут и так всё было ясно. Не о моем благоустройстве на ночь он волновался. Но пока Леора изображала из себя недогадливую, я поддела бугая:

– Хочешь предложить себя в роли согревающего одеяла?

Улыбка с лица Бэгура сползла мгновенно.

– Не… я ж … – почухал он затылок, – беспокоюсь. Предупредить хотел. У нас вещей лишних нет. Костры-то будем поддерживать, но вам, женщинам, этого может оказаться недостаточно, – а сам на Леору смотрит, да такими виноватыми глазами, аж пожалеть захотелось.

– А-а-а-а, вот ты о чем, – протянула я и наигранно вздохнула, оценив по достоинству, как подругу перекосило от моих слов. Наверное, она мысленно мне уже все волосы повыдергивала. – Ну, если придумаешь, чем нам помочь, слабеньким, то я с удовольствием выслушаю все предложения. Замерзнем, не выспимся. Завтра кое-как ногами передвигать будем.

А в подтверждение моим словам как раз Миори подошла, грея ладони о большую чашу с чем-то горячим.

Бэгур нахмурился. А ведь я всего-то хотела подшутить над ним и Леорой, разрядить хоть немного обстановку, отвлечься. Но вышло всё очень даже серьезно и правдоподобно. Знала бы до чего мой язык меня доведет, прикусила бы кончик.

***

– Миори, ляжешь рядом со мной, ближе к огню, – Дэмиян не хотел смутить, он по обыкновению защищал ее, как делал это всегда, когда был рядом.

– Спасибо, но я привычна к холодным ночам. А вот остальным придется несладко, – ответила Миори на предложение старшего друга, но всё же отвернулась, чтобы скрыть румянец на щеках.

Девушка изо всех сил старалась вести себя на равных с Дэмияном, но робость, которую она всегда чувствовала в его присутствие, еще с тех времен, когда была совсем ребенком, так никуда и не исчезла. Старший сын семьи Архов вызывал у нее целую гамму эмоций, особенно, когда проявлял заботу. И Миори знала, что если бы три года назад ее отец не ушел к предкам в мир бестелесных теней, ее ждала бы совершенно иная доля. Она словно всегда будет связана с Дэмияном. Но огорчало ли ее то, что их пути разошлись?

– Ты как всегда права, – осмотрел кэя рабынь, ужинающих около одного из трех костров, и заметил, что многие уже чувствуют на себе приближающийся холод – сезон северных ветров близок.

– Северяне праздную приход ледяного бога, а до нас долетает свист их песен, – ответила Миори, вспомнив слова покойной матери.

Дэмиян даже улыбнулся от ее слов и поднялся со своего места, решая, как поступить лучше.

Вскоре все узнали, что эту ночь женщины проведут не отдельно от мужчин, а рядом с ними. Дагалам перспектива понравилась, рабыни примолкли.

– Подъем ранний, еще до восхода ша-ах на небе, – предупредил кэя. – И дайте женщинам рубашки, – добавил он и пошел к реке.

Одинокая фигура скрылась в темноте. А остальные принялись готовиться ко сну, разворачивая подстилки и укладывая их ближе к кострам. Женщины молчали, раздираемые разными мыслями, но никто не осмелился противоречить. Кроме одной. Отблеск огня играл в светлых глазах, а гнев, набирающий обороты, закипал в крови. Но она тоже пока молчала. Ждала. И когда кэя вернулся обратно, она не сдержалась. Их молчаливый спор, начавшийся всего-то после одной ее фразы, наблюдали все без исключения.

– А нас спросить не хочешь?

Мужчина схватил рабыню за локоть и, притянув к себе, склонился с таким выражением на лице, что другая бы уже в обморок упала, как минимум, но не она.

– У рабов нет права голоса или выбора, – произнес он очень тихо, отпустил ее и, подхватив свои вещи, бросил подстилку около костра. – Располагайся.

– А к реке можно сходить? Кожа зудит. Или рабам нельзя даже облегчить боль и страдания? – женщина, словно не желала признавать свой статус или желала покинуть мир живых.

Хотел бы он отказать, но взгляд Миори заставил одуматься.

– Идем. Миори, пойдешь с нами? – девушка молча махнула головой, отказываясь от предложения, тяжко вздохнула, бросив на него еще один осуждающий взгляд, и принялась раскладывать подстилку на ночь. – Ладно. Мы скоро вернемся.

Уходящих к реке кэя и рабыню провожали взглядами все. Бэгур хмыкнул и расстелил свою подстилку, приглашая запавшую ему в сердце женщину, занять место рядом с ним, заодно и рубашку свою протянул. Получил в ответ благодарную улыбку, убедился, что сделал всё, что мог для нее и улегся. Остальные тоже занимали места около костров: рабыни ложились рядом по двое, мужчины по бокам от них. Кто-то не выдержал и пошутил о том, что, наконец, дождался сладкой ночи. Кто-то его приструнил. На ногах всё еще оставались дозорные. Голоса постепенно затихали, шорох тоже. Дерево трещало, обгладываемое огнем, шумела река, начинал подвывать ветер. Где-то вдалеке завыл зверь.

Миори присела на свою подстилку и повернулась спиной к огню, посмотрела на ночное пасмурное небо над головой и подумала о матери: о том, что та никогда не смела перечить отцу – своему хозяину. Она тоже никогда и не думала, что можно вести себя иначе, что у рабыни могут быть свои желания, свои мысли и самое главное, что она может их высказать. Она дочь свободного мужчины и невольницы. Единственная прямая наследница довольно богатой семьи. И ее мать должна была получить свободу, обещанную отцом, в день, когда их дочери исполнится пятнадцать полных круговоротов Тэнэкии вокруг ша-ах, но, к сожалению, она не дожила до этого дня. Лекарь сказал, что ее сердце настолько истосковалось по родной земле, что не выдержало. Отец оплакивал ее так долго, что дал повод другим увидеть в себе слабость. И его слабостью воспользовались. Отец ушел к предкам так внезапно, что Миори до сих пор не верится, что его нет. Да, он тосковал по любимой женщине, возможно, упрекал себя в том, что не успел подарить ей свободу раньше, чем она ушла. Но он никогда не был слаб. Ее отец, Вейха́р Бага́ро, славился физической мощью и крепким здоровьем. Лекарь не удостоил ее, его единственную дочь, даже словом. Он переговорил с ближайшими родственниками и будто бы исчез с таху. Отца предали вечному огню уже на следующий день, не позволив дочери толком и попрощаться. И уже к концу дня ей сообщили, что она никто в семье Багаро. И если бы не ее дар, Миори ждала участь матери – торги.

– Куда ты? – спросил один из дозорных, когда девушка поднялась со своего места и подхватила мешок для воды.

– За водой.

На самом деле воды ей бы хватило до утра, это была всего лишь причина уйти.

Река терялась в ночи, но ее шум растекался по округе так далеко, что можно было не бояться заплутать. И девушка уверенно шла на звук. А когда до реки оставалось несколько десятков шагов, она увидела светящиеся звезды Альхамадаг – плоские камни, в форме пятиконечных звезд, усыпали дно реки, а их неоновый свет приманивал к себе. Многие считали, что Альхамадаг – переход между миром живых и миром бестелесных теней, поэтому вдоль устья селились крайне редко. Миори знала лишь о двух небольших поселениях, одно из которых как раз недалеко от их места ночевки. И она знала, что Арияр сейчас именно там – он никогда не уходит из пустоши, не навестив их общего учителя – Аве́рию Тада́ния – лекаря и ша-ахкая в одном лице, что делало женщину уникальной среди уникальных.

«Врач обязан причинить боль, если это поможет вылечить», – так говорила учитель каждый раз, когда Миори впадала едва ли не в панику в процессе лечения тех, кто обращался за помощью к Аверия Тадания. А еще она сказала всего раз: «Миори, ты хорошая девочка, но лекарь из тебя не получится. Забудь. Но будь рядом с лекарем».

Кого она имела в виду: себя или Арияра? Миори так и не нашла в себе храбрости спросить.

Девушка подошла к берегу, присела на корточки и зачерпнула ладошкой воду – холод пробежался по телу. Послышались голоса, и Миори повернула голову на их звук, позабыв и о воде, которой собиралась дополнить мешок, и о холоде. Вверх по течению, довольно далеко от нее, виднелись два силуэта. А голоса она услышала случайно, скорее всего, ветром принесло или разговаривающие на мгновение перешли на повышенный тон. Так ничего и не расслышав больше, Миори рискнула подойти ближе.

Ее никто не слышал. Шум реки скрыл звук ее шагов. Да и вряд ли бы ее вообще заметили, разговаривающие были полностью сосредоточены друг на друге.

На мгновение Миори передумала идти дальше или вмешиваться, собралась даже уже развернуться и уйти, пока ее не заметили, но появившаяся будто бы из неоткуда тень и точно так же пропавшая в никуда, остановила ее. «Что это?» – подумала она и затаилась, всматриваясь в ночной мрак. Затянутое тучами небо будто слилось с пустошью, лишь около самой воды ночь немного рассеивалась. И уже в следующее мгновение она услышала женский вскрик.

Глава 10

– Черти рогатые! – выругалась я, кажись вслух, когда в очередной раз едва не подвернула ногу, пытаясь поспевать за кэя, шагающим в потемках вперед. – А можно так не спешить?

– Ослепла?

– А я что ночная птица?

Он наконец-таки соизволил остановиться, а я смогла отдышаться.

– Идешь? Или передумала уже?

– За тобой гонятся? Куда мчишься?

В ответ я услышал скорее набор звуков, чем внятную речь и пожала сама для себя плечами. А о чем вообще с ним можно разговаривать? Иномирский урюк!

Меня же резко дернули за локоть и потянули дальше – не ожидала я подобного хода.

– Эй! – попыталась я вырваться, но попытка успехом не увенчалась, мой локоть лишь крепче сжали, аж до боли. – Да, хватит меня тянуть! Больно же! – не помогло.

В итоге к реке меня в прямом смысле притянули едва ли не волоком и пихнули вперед с такой злостью, что если бы отпустили, я бы уже плавала мосей в холодной воде.

Не привыкла я к подобному обращению к себе, не привыкла. До жути хотелось накостылять обидчику. Впиться бы ногтями в наглую рожу и расцарапать до крови. А еще отпинать! Да по сильнее!

– Хочешь ударить? – вопрос прозвучал, как хлёсткая пощечина, от которой я аж челюсть сжала, чтобы не ляпнуть чего-нибудь эдакого, за что точно получу по лицу. – Раз нет. Иди! – и отпустил меня.

Я, слегка пошатываясь, развернулась и пошла к реке, а позади себя услышала только, как камень из-под чужих ног отпрыгнул в сторону и звонко ударился о своих братьев. Присела и медленно опустила ладони в воду, ее прохлада моментально остудила пылающую кожу, заодно и злость утихала. Я полностью сосредоточилась на своих ощущениях, стараясь не думать о мужчине рядом со мной, даже смотреть в его сторону не хотелось. Подол длинного платья слегка промок, обувь сильнее, я чувствовала, как холод обволакивает стопы, как ветер касается кожи там, где намокшая ткань прилипла. Постепенно вода и воздух смешались по температуре и меня начала бить мелкая дрожь, но я упрямо не хотела вставать, не хотела оборачиваться и видеть его, не хотела возвращаться к кострам. Я хотела исчезнуть.

– Хватит с тебя, – прозвучало не резко, но так, что мало кто смог бы не подчиниться.

Однако я или уже в некой мере окоченела и просто не смогла встать, или упрямство – мое второе «Я». Сама уже и не знаю.

– Хватит! – повторил он и, судя по голосу, оказался прямо надо мной, обхватил за плечи и заставил подняться. – Решила заболеть? – и разверну к себе лицом.

– Почему бы и нет. Может, тогда посчитаешь меня обузой и оставишь умирать.

– Или ты надеешься на внимание Арияра?

– Так его же нет с нами?

– Завтра встретимся.

– Я этого не знала, так что нечего меня обвинять в …

– Тогда не веди себя, словно полоумная! – снова он разозлился, а я не сдержалась и улыбнулась, причем это само собой как-то получилось. – Смешно?

– Очень, – съязвила я, и тут же пискнула от боли в плечах.

– Ты понимаешь только власть применяемой к тебе силы, – подметил он и заставил приподняться на носочках.

Мне было очень больно, неудобно, и я все еще не могла смотреть ему в глаза на равных из-за нашей глобальной разницы в росте, и это бесило даже больше, чем всё остальное. Ненавижу высоких мужчин, особенно таких, как он – властных, злых, бесконтрольных. Когда-то мне нравились большие крепыши, но даже тогда я опасалась высоких, словно всегда знала, что они попытаются сделать из меня безвольную куклу. Словно их рост – это не просто физические данные, а сама их суть. И вот оно явное доказательство моих некогда необоснованных страхов.

– Боишься, злишься, но даже не пытаешься меня подчинить. Поумнела или ждать очередного подвоха?

– Мне больно – это ответ? – процедила я зло.

Меня резко отпустили, я пошатнулась и, чтобы удержаться на ногах, уперлась ладонями в его грудь. А как только поняла, что сделала, отшатнулась назад и поскользнулась на отполированных водой камешках, но снова оказалась в его руках, крепко обхватывающих за спину.

– Тебе нравится быть вблизи? Так я могу устроить это.

«Размечтался!» – хотела я ответить, но не успела и звука произнести, он выполнил свою угрозу… или что бы это ни было. Меня прижали к груди и впились губами в мои губы. Жестко, агрессивно, не позволяя даже рыпнуться, не позволяя дышать, пугая своим напором. Губы будто лишились влаги из-за не поступающего в достаточной мере в легкие кислорода. Я не помню, упиралась ли, сопротивлялась или просто терпела. Помню только одно, как хотела глубоко вдохнуть, полной грудью и не чувствовать эту пытку. А затем резкая боль в спине, именно там, где я чувствовала до этого жар его ладони. Я вскрикнула от неожиданности и слезы сами заструились по щекам. Дэмиян в ответ зарычал и бросил меня к своим ногам.

Боги, чего я только не напридумывала за те несколько секунд происходящего, прежде чем поняла, что на самом деле произошло. Мне было больно, как от глубокого пореза. Я ударилась коленями и ладонями о камни. Я почувствовала и страх, и злость. А потом увидела, как он с кем-то дерется. Точнее, я увидела всего пару ударов и тот, кто на нас напал, оказался лицом в воде, захлебываясь и теряя последние крохи жизни под напором безжалостных рук. Потом чей-то голос, умоляющий оставить в живых покусившегося на нас убийцу.

– Миори, иди прочь! – рявкнул Дэмиян, продолжая удерживать противника под водой.

«Миори?» – я удивилась еще больше, – «А она зачем здесь?» – подумала я тогда и попыталась встать с колен, но едва вдохнув, потеряла сознание.

***

– Дэмиян, ты никогда не был таким несдержанным. Что на тебя нашло? – отчитывала Миори кэя, словно он нашкодивший ребенок. И никто не вмешивался в их разговор, лишь поглядывали с интересом.

Их разговор начался буквально сразу, как кэя поднял всех на рассвете и приказал идти дальше. Он не позволил отдыхать дольше, даже себе, хоть и был ранен уже дважды. А царапина на спине рабыни его и вовсе не остановила. Поэтому Миори и злилась, он знал это, пускай и выговаривала совершенно о другом.

– Устал… наверное, – отмахнулся он от нотаций девушки, потер запястье раненной руки, поправил ткань, стягивающую ладонь, и злобно осмотрел каждого, кому не повезло попасться ему на глаза с любопытной физиономией.

– Устал? Серьезно? Ты едва не убил второго.

– И что с того?

– А как же информация?

– Меня не впервые хотят убить.

– Вот именно! – возмутилась Миори. – Но раньше ты всегда их допрашивал, а потом вел на суд. Нет! Конечно, всякое бывало. Но тогда не те ситуации. Твоя жизнь или их. А тут, ты дважды взял вверх и собрался дважды без веской причины убить. Не понимаю, – пробубнила девушка себе под нос и покачала головой.

– Миори! – не сдержался кэя и сжал здоровую ладонь в кулак, но поймав на себе взгляд Бэгура, взял себя в руки и продолжил более спокойно, чем собирался: – Тебя это не должно волновать. И именно тебя нужно отчитывать, а не ставить под сомнение мои действия. Почему ты оказалась у реки, так еще и одна?

– Я уже отвечала, – нахохлилась, словно петушок, Миори и отвернулась от кэя, но шаг не сбавила, приравниваясь к большим и быстрым шагам друга.

– Водички захотелось? Ты меня за мальчишку безмозглого принимаешь?! – в какой уже раз в течение их разговора не смог он взять под контроль эмоции и резко встал на месте, ожидая, что и Миори остановится.

Но девушка вовремя поняла, что перегнула палку и пора делать ноги, пока кое-кто не решил напомнить ей о послушании очень веским приемом – элементарно выпорет прилюдно. Они уже проходили это. Однажды. И тогда Миори была намного младше, чем сейчас, зато опыт оставил неизгладимое впечатление.

– Куда это ты пошла? – Дэмиян даже немного удивился.

– Элю проверить, – крикнула она, перейдя на шустрый бег.

Кэя проводил девушку взглядом, вздохнул и осмотрелся. Пустошь осталась позади, уже к вечеру они переберутся за Хора́льские холмы и до Са-ах останется три дня пути верхом на талэку, дожидающихся их на зеленых пастбищах вместе с лошадьми.

Дэмиян, вспомнив о своей четверолапой красавице Лу́не, внутренне улыбнулся. Рядом с ней он снова приобретет ясность ума. Связь с талэку поможет ему. А ее нежность, которую она без стеснения дарит ему при каждой их встрече, даст такое необходимое ему ощущение покоя.

Луна – подарок великого ша-ах. Не каждому может повезти приобрести талэку, они редкие и оттого очень дорогие, но еще реже везет почувствовать ментальную связь с этим поистине необычным существом.

Среди его дагалов талэку есть у четверых, не считая его белоснежной красавицы. Арияр приобрел своего серого увальня совсем недавно и всё еще налаживает с ним отношения. Из-за чего между ними частенько происходят стычки характеров, зато, если рядом Луна, упрямый самец ведет себя так, будто дышать боится. И это настораживало Дэмияна. Он как-то упустил из виду, что его девочка молодая и здоровая самка, которая не сегодня, так завтра захочет обзавестись потомством.

Мужчина нахмурился и поднял руку, собираясь почесать заросшую щеку – боль напомнила о вчерашнем. Он скривился и посмотрел на не двигающиеся пальцы с такой злостью, словно его собственная рука – предатель. Затем нашел взглядом пленника – довольно уже немолодого наемника с огромным шрамом на лице, пересекающим всю его левую часть и даже глаз, из-за чего тот явно был слеп наполовину, но от кровавого ремесла не отказался.

– Молчишь, – прошептал он в спину убийце.

Наемник ни слова не произнес с тех пор, как очнулся, и все «уговоры» Бэгура не помогли, а его друг мог и камень разговорить, если бы понадобилось. Да он одним своим видом кого угодно петь заставлял. Этот же – явно не из простых. Если бы не рабыни, и не спешное возвращение в Са-ах, Дэмиян бы сам занялся им. А сейчас мог лишь мысленно беситься. Доберутся до таху, и там он с него живьем шкуру спустит, но заставит говорить.

– Ты на него так смотришь, словно съесть собрался, – на плечо кэя опустилася большая ладонь.

Дэмиян глянул на друга, подошедшего к нему, и снова уставился в затылок наемника, но хотя бы уже перестал стоять на месте, как вкопанный, а пошел дальше.

– Он ни слова не сказал?

– Даже воды не просит.

– Знает, что ему она вряд ли пригодится, – ухмыльнулся кэя.

– Миори, права. Ты словно пес, сорвавшийся с цепи. Прибереги огонь в крови для женщин, – добродушно поддел друга Бэгур.

– Учту твои пожелания в Са-ах.

– Сразу к нуа-Киала пойдешь?

– А ты что-то имеешь против?

– Нет. С чего бы. У меня другие планы. Так что оставляю ее девочек в полное ваше с Арияром распоряжение, – улыбнулся лукаво Бэгур и одарил одну из рабынь таким взглядом, что если бы она его заметила, непременно покраснела бы.

– И что ты решил? – спросил друга Дэмиян – спросил не ради любопытства, а лишь бы тот снова не прицепился к нему с расспросами.

– Выкуплю. А когда подарит мне наследника, подарю свободу.

– Не боишься, что бросит?

– Нияна? Вряд ли. Куда ей деваться.

Ответ был простым, но мысли он вызвал у обоих мужчин противоречивые. Один думал о том, что возможно изменит свое решение, а второй подумал о женщине, которая поступила именно так, как он и ожидает теперь от каждой. И возможно, его другу повезет лишь потому, что она нияна. Возможно…

– А что у тебя с нашей… – кивнул Бэгур на светловолосую рабыню, – строптивицей?

– Ничего.

– А чем вы занимались у реки, когда вас прервали таким наглым образом?

– Ничем.

– Совсем ничем? – Бэгур поцыкал, показывая свое недоверие.

– Совсем.

– А ты хотел? – поддел его друг, и они обменялись взглядами: один улыбающимся, второй хмурым. – Или Арияру ее уступишь?

– С удовольствием. Но ты ж знаешь, отец не позволит ему оставить себе рабыню с даром аданов.

– Но младший уже не передумает. Он упрям, как и ты.

– Он упрям, как отец.

– А ты упрям, как кто?

– Я рассудителен.

– Ну да, ну да. В последние дни ты настолько рассудителен, что я за голову хватаюсь.

– А ты не хватайся. И мне не напоминай. В Са-ах меня ждет уйма проблем с этим походом. И так слишком долго в мертвых землях сидели. Вот теперь надо решать, как поступить с Арияром и его дуростью, с неразговорчивым наемником и с тем, кто был в ущелье. Ты же его тоже заметил?

– Тот, что сразу удрал? Видел, конечно. Я как раз скатывался вниз, когда он исчез на своем крепком талэку. Мне бы такого.

– Тебе одного мало? – усмехнулся кэя, зная, о чем пойдет разговор и жалобы его друга.

– Одного?! Да ты издеваешься! Угораздило меня на старости лет связаться с детенышем.

– Не ворчи, старик. Он через три года покрупнее моей Луны будет раза в два. А она у меня девочка не хрупкого склада.

– Да ты… ты … – запыхтел Бэгур, – не понимаешь, о чем говоришь! Он меня вечно облизывает. Лезет на руки, словно я могу его поднять. А картинки эти его! Он постоянно меня закидывает своими образами. Я и половины разобрать не могу.

– Терпи. Не всем такая удача улыбается.

– С детенышем нянчиться?

– С талэку ментальную связь наладить, глупая твоя башка!

– Я проклинаю тот день, когда мы с ним столкнулись! – заявил Бэгур, но не со зла. Малыша он любил, хоть и постоянно ворчал.

Дальше оба мужчины шли молча, погрузившись каждый в свои мысли. Но через некоторое время Бэгур не выдержал молчания и, слегка склонившись к Дэмияну, шепотом спросил:

– А ты ночью ничего не видел?

– Кроме наемника?

– Да.

– Думаешь, их было больше?

– Я не об этом. Знаешь… – бугай внезапно затих и взглянул в небо, слепящий свет ударил по глазам, и Бэгур на мгновение зажмурился и замедлил шаг.

– Говори, – молчание друга насторожило Дэмияна.