Своенравная рабыня

– Миори ша-ахкая, ее никто не может сделать рабыней. Ее жизнь принадлежит только великому ша-ах над нашими головами.

– Ша-ахкая? – повторила я. – «Я знаю кто это», – подумала, вспомнив, что однажды мне уже довелось познакомиться с женщиной, забирающей чужую боль. – «Но почему не сказала? Они бы отпустили ее», – и произнесла то же самое вслух.

– Я знала, что за мной придут, и не хотела вас бросать.

– Знала? И что теперь? Нас отпустят?

Я всегда умела выбивать людей из колеи прямолинейностью, и сейчас видела тот же результат, что и всегда: растерянность, глазки забегали, ручки задрожали, слов подобрать не может.

– Рабынь не отпускают. Вы собственность Киреи. Мой брат доставит вас в Са-ах, – снова в разговор влез лекарь, хоть его и не просили.

– Твой брат? – спросила я, но ответ уже знала: брат лекаря кэя.

– Да. Законы Киреи справедливы. О вас сообщат вашим родным, они смогут выкупить каждую. Если откажутся, тогда торги.

«Торги. Вот значит, какую участь уготовила мне судьба. Я переживала, что Миори пострадает от рук того урода, прячущего лицо, а могла попробовать сбежать. Я ради нее пошла с ним, раскрыла свой дар, лишившись единственного козыря, а она всё это время ждала подмогу в лице толпы мужиков и считала, что спасает нас? Меня так уж точно ее вариант помощи не устраивает!» – я зло сверлила взглядом девчонку, которую еще недавно считала ровней себе, а теперь узнаю и не от нее лично, что рабский ошейник ей надели по ошибке.

В тот момент я чувствовала столь сильную злость и обиду, и разочарование, что и не заметила, как спроецировала свои эмоции на лекаря, по глупости не отпустившего мою ладонь. Я поняла, что делаю, когда его пальцы сжались так крепко, что моя ладонь побелела, и, не задумываясь о последствиях, я резко изменила эмоциональный поток, внушая ему притяжение к себе, ложную любовь, вожделение.

Но что-то снова пошло не по плану.

***

«Услада моих глаз», – Арияр не лгал, он на самом деле любил всех женщин без разбору, и не важно, рабыня перед ним, или свободная. Привычная реакция его тоже не испугала, а слова: «Не бойтесь. Я лекарь», – сделали свое дело, женщины успокоились. В Киреи привыкли доверять лекарям, никто не ждал, что их может ждать опасность со стороны того, кто посвятил себя спасению чужих жизней. Арияр никогда и не использовал свои умения или статус во зло, но и отказать себе в такой малости, как позаигрывать, он не мог.

«Никогда не устану любоваться столь прекрасным зрелищем», – именно об этом подумал Арияр, скидывая мешок с плеча и показывая рабыням раскрытые ладони перед собой в знак мира.

Для него был естественен ход происходящего, он родился и вырос в народе, где рабство не считалось чем-то ужасным. Он не видел ничего предосудительного в том, что более сильные лишают свободы более слабых, но жизнь он любил. Наверное, поэтому избрал путь лекаря. А может, таким выбором хотел слегка насолить отцу за его холодность к своим детям.

«А вот и первая…» – улыбка на лице Арияра расширилась при виде выходящей из воды женщины – красивой женщины. Даже обидно, что столь прекрасная ния́на, представительница не очень многочисленного народа у южных границ киреоров, славящихся ни только красотой своих женщин, но и своей неуступчивостью во многих вопросах, которые для других не являются проблемой, попала к работорговцам. Теперь ее участи не позавидуешь. Для нияны закрыли вход на земли ее народа, и в особенности в дом ее семьи – таковы их устои. Многие из ниян, осознав, что произошло, не могут смириться и пытаются себя убить. Арияр, вспомнив об этом, на миг растерялся, но женщина шла к нему на встречу уверенно и улыбаясь, ее красивые бедра плавно двигались в такт каждому шагу, мокрая ткань облепила тело, выставляя напоказ упругую пышную грудь, узкую талию. И он никогда не умел скрывать своего интереса и с жадностью двигался взглядом по женскому телу, дольше всего засмотревшись на длинные ноги, пока нияна не оказалась в шаге от него.

Арияр едва справился с комом в горле и вспомнил, что он всё же в первую очередь лекарь, а женщина перед ним, как бы ни была соблазнительна, перенесла слишком многое и ей необходима его помощь. Он мог предложить помощь и раньше, но брат считал, что лучше подождать день, дать рабыням возможность свыкнуться с присутствием дагалов, а уже в ла-ахо, если, конечно, никто сильно не пострадал, лекарь должен проявить заботу. Позже, когда женщины немного успокоятся, их обо всем расспросят.

Вот только Арияр толком и не успел побеседовать с нияной, как к ним подошла другая рабыня – и на этот раз лекарь почувствовал себя не в своей стихии, но не показал этого.

– Я могу осмотреть тебя? – спросил он женщину, рассматривая ее.

– Зачем? – впервые на его вопрос прозвучал столь странный ответ, так еще и с такой интонацией в голосе, будто его хотят ледяной водой окатить.

Взгляд, выражение лица, поза – в рабыне каждая мелочь говорила лишь об одном, о недоверие к нему. К нему! К тому, кто уж точно не причинит ей вреда, если только не придется защищаться. Подобные мысли даже слегка позабавили.

Но всё пошло наперекосяк еще до того, как он понял, почему чувствовал себя неуверенно рядом с ней.

Вначале с толку сбил ее разговор с Миори и ее реакция на то, что его подруга свободная женщина, в отличие от нее и остальных. Рабыня была будто бы возмущена реальностью, о которой знал каждый. Он даже подумал: «Откуда она такая?» – и хотел спросить об этом. Не успел. Его мир перевернулся с ног на голову. Еще мгновение назад он был хозяином своих эмоций и мыслей, а теперь потерял контроль. Он и не заметил, что чувствует то, чего не должен. Злость, обида, даже ненависть. К кому-то конкретно или к миру в целом? А затем всепоглощающая эйфория. Он никогда не испытывал ничего подобного ни к одной из женщин. Водоворот из страсти и благоговения. Сумбур. Хаос.

Мужчину оторвали силой от рабыни. На груди жгло так, словно калёным железом прижгли. Он схватился за спрятанный под одеждой амулет и не мог отдышаться, а рядом стояла Миори. В ее черных родных глазах искрилась тревога, а в голове стоял взгляд глаз, похожих на беснующееся небо.

– Дар аданов, – прошептала Миори и, схватив Арияра за свободно повисшую руку, притянула его к себе. Даже если бы он начал сопротивляться, она не позволила бы другу попасть под власть адания-шая.

– Отпусти меня, – прошептал Арияр.

– Ни за что.

На самом деле он даже не пытался вырваться или оттолкнуть Миори от себя, а наоборот, он прижался к ней как можно крепче и опустил свой лоб на ее макушку, вдыхая знакомый аромат камфары и мяты, пропитавший ее вещи и волосы, и кожу.

Рабыни не вмешивались. Все наблюдали с неприкрытым любопытством за разыгравшейся перед ними сценой.

– Всё хорошо, – выпрямился Арияр, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, прогоняя прочь остатки наваждения.

– Уверен?

– Да, – он улыбнулся и погладил свою спасительницу по щеке, за что тут же схлопотал в плечо кулаком. – Ай! За что?

– Глупец!

Миори хмурилась, недовольная поведением друга. Он ведь знал, кто перед ним, но повел себя опрометчиво.

– Я знаю, – Арияр улыбнулся, мягко высвободился из девичьих рук и шагнул к рабыне; он был готов – так он думал.

– Не смей меня контролировать, – произнес лекарь, не очень громко, но жестко.

– И что ты сделаешь? Ударишь, как это сделал ваш кэя? Или свяжешь?

Арияр на мгновение задумался, но всего на мгновение, и ответил:

– Тебя не вернут родным ни за какую сумму. Никто не сможет тебя выкупить.

Женщина удивилась, а Ариар продолжил, хотя сам от себя подобного не ожидал:

– Если не хочешь остаток жизни прожить рабыней, не используй свой дар против меня. Иначе платой будет твоя же жизнь. Я смогу сопротивляться, как бы трудно мне не пришлось, но и не захочу тебя отпускать.

Если бы в этот момент его видел отец, он, наверное, бы гордился им; если бы увидел Дэмиян, наверное, был бы сильно удивлен произошедшим в нем переменами. Арияр уже знал, что вряд ли захочет отпустить ее – женщину, которая принесет ему боль.

Он справился с желанием прикоснуться к рабыне и пошел к другим, чтобы помочь им и забыться самому.

Глава 6

Неприятности никогда не ходят поодиночке – так говорят. Новая неприятность поджидала дагалов уже на рассвете нового дня, когда они собирались покинуть ла-ахо и отправиться в дальнейший путь – пустошь накрыла пыльная буря. Ша-ах скрыло плотной темной завесой. Мощные порывы ветра подхватывали всё, что не имело сил им сопротивляться, возносили к небу и швыряли о землю. Снаружи не было возможности не только идти или стоять, но и дышать. Такие бури редкость, но в мертвых землях они опаснее, чем за высокими каменными стенами таху, и их стоило опасаться, и кэя благодарил хранящих его богов и присматривающих за ним ушедших в мир бестелесных теней предков – они уберегли и его самого, и его людей. В прошлый раз подобная буря унесла жизни двух дагалов – это произошло почти четыре полных круговорота Тэнэкии вокруг ша-ах, он едва не потерял Арияра, но так и не смог уговорить его не ходить с дагалами вглубь мертвых земель Адании. Его слишком уж тянуло туда, куда запрещено.

Кэя стоял неподалеку от выхода из ла-ахо, мелкие крупицы долетали до него и ощутимо кололи кожу, одежда и волосы покрылись светлым слоем земляной пыли, шум приглушал все звуки позади него, но приглушить мысли не получалось. Его беспокоило слишком многое. И было ощущение, что причин для беспокойства становилось всё больше и больше. То рабыня с редким даром, то мысли о том, кто же мог сопровождать наемников, теперь еще и Арияр ведет себя, как капризный ребенок, а не взрослый мужчина. А его самого настигли воспоминания давно забытого прошлого: о маленькой беззащитной девочке, которую не смог уберечь.

Вот за какие такие дела ему воздается темной стороной?

Вчера ночью он увидел, как Арияр поднялся со своего места и пошел в пещеру с озером. Все уже давно спали. Он толком ни о чем и не подумал тогда. Мало ли что? Может брату не спится, и он решил искупаться или поговорить с Миори, ночующей с женщинами. Или поглазеть на спящих рабынь, которых всегда оставляли на ночь около воды – оставляли не ради их удобства, а потому что из пещеры с озером не было выхода наружу. Кэя тогда даже ухмыльнулся и перевернулся на другой бок. Но кое-что не давало и ему уснуть, нечеткие образы, мелькающие на задворках сознания и всё никак не проявляющиеся. Как противное жужжание насекомого над ухом. Хочется отмахнуться, но отмахиваться не от кого. Он знал, кого прячет сам от себя, но хотел верить, что это не она.

Кэя устал сопротивляться и сел. Равномерное дыхание, тихое посвистывание, шепот, переговаривающихся дозорных – всё спокойно. Но этот покой тревожил, и он встал. Осмотрелся и пошел за Арияром.

Он был готов увидеть что угодно: как брат плещется в озере, тревожа сон рабынь, как болтает с Миори, или возможно кому-то нужна его помощь, чтобы сменить повязку или принять одну из его едких на вкус настоек, от которых Дэмияна вечно мутило только от одного их вида. Но он увидел совершенно иное.

Арияр сидел на корточках около озера, а рядом с ним была та самая рабыня, что стала основной проблемой кэя. Они молчали. Смотрели друг на друга и будто сражались. Ладонь Арияра была скрыта под подолом платья рабыни, задранного чуть выше колен, а второй рукой он удерживал обе ее руки у нее за спиной.

Дэмиян не ожидал подобного, а от брата и подавно. Но возможно, он бы ушел, не вмешавшись, если бы… если бы Арияр выбрал кого угодно, кроме нее. Поэтому он, не задумываясь, пересёк пещеру, мельком скользнул взглядом по рабыне и, схватив Арияра за воротник рубашки, дернул его вверх, заставив не только подскочить, но и отпустить женщину.

– Щенок! – не сдержался он и потянул брата за собой. Но лекарь, впрочем, и не сопротивлялся.

***

Два дня в подземном раю! Нас неплохо кормили, я бы даже сказала – откармливали, будто на убой; переодели в более подходящие (на взгляд местных мужланов) тряпки (серое, как шерсть у мыши, платье в пол, без рукавов и с разрезами по бокам, достигающими середины бедра), оставили нам лишь обувь за неимением другой. Я когда увидела ворох одежды, брошенной к нашим ногам одним из дагалов, обрадовалась, но разобравшись в том, что именно придется на себя напялить и в чем идти дальше, радость, как ветром сдуло. Представьте себе пеший поход в платье. Могли бы лучше штанов припасти. Почему-то для Миори нашелся комплект со штанами, она спокойно разгуливает в мужской одежде, и никто не заставляет ее переодеваться. Но нет! Видать, не положено несвободным женщинам в штанах разгуливать. Однако другого выбора не осталось – пришлось переодеваться в то, что дают. Остатки нашей одежды сожгли. Наверное, боялись, что она нам каким-то образом поможем сбежать, али чуму какую подхватят. Вот точно, что полудурки! И меня никто не разубедит.

Но если постараться не думать о об этих самых «полудурках», то жизнь казалась не совсем уж и поганой, особенно после пережитого. А озеро с чистейшей и не ледяной водой приносило удовольствие вдвойне. Но оставлять нас здесь никто не планировал, и отпускать тоже, о чем нам и сообщили накануне вечером.

«Однако мы предполагаем, а жизнь располагает» – так вроде говорят?

К утру разбушевался ураган. Да такой, что выход из нашей пещеры прилично замело пылью пересохшей почвы и сухой растительностью. Ветер не стихал, и к полудню (если не сбилась с подсчета времени) я начала побаиваться, а не занесет ли нас тут с концами и не погребёт ли под землей? И соседство с мужиками меня уже не так уж и сильно волновало, даже их прибавление в количестве – ночью принесло еще пятерых, если я, конечно, со счета не сбилась.

Но один из вновь прибывших всё же заставлял нервничать, и как подсказывало мне мое женское чутье, а оно не ошиблось, надо было держать ушки на мокушке. Если б только знала, что окажусь права, да еще как, то держала бы всю себя на макушке, а не одни уши.

Его интерес к нам был слишком откровенен. Нет, на нас все смотрели, кто-то даже открыто пялился и едва ли не слюни на пол пускал, кто-то пытался неуклюже заигрывать, видать, надеялись на халявную ласку. Но этот… этот будто что-то замышлял в своей стрёмненькой черепушке. И знаете, такой противненький, худющий, сутулый, и разговаривает, словно змея шипит. На вид, так ему лет двадцать по привычным для меня меркам.

А окончательно убедилась я в интересе малолетнего проходимца, точнее убедилась в том, что он слишком уж рьяно пытается быть ближе к нам, когда доедала поздний ужин, сидя около озера. Большинство девчонок уже укладывались спать. Свет в лампах постепенно затухал. Леора уснула буквально недавно, а рядом с ней Миори.

Я тоже собиралась скорее доесть последний кусок лепешки и улечься. Но когда поднялась на ноги и стряхивала крошки с платья, глянула на темнеющий проход между пещерами, а там мелькнул силуэт. Вначале не заинтересовалась. Ну, наблюдает за нами один из дагалов. Может, сам кэя соизволил полюбоваться своими пленницами. Или лекарь не выдержал долгого расставания со мной. Я вроде даже улыбнулась своим предположениям и намеренно медленно двинулась через всю пещеру к месту ночлега. Оглянулась будто бы невзначай и разочарованно вздохнула – из темноты выглянула сутулая фигурка новенького. Мы столкнулись взглядами, и он ретиво так спрятался в темноте.

– Любопытный, гадёныш, – прошептала я и улеглась спать.

Но вот неприятное ощущение, когда тебе сверлят взглядом затылок, возникло сразу, как я легла. Долго такое не выдержишь. Я обернулась и снова увидела пацана. Теперь была уверена, что наблюдал он всё это время не абы за кем, а именно за мной, или, возможно, за Леорой или Миори.

Я отвернулась, обдумывая, как поступить. И решилась пойти поговорить с ним, а если окажется слишком наглым, то пойду прямиком к кэя, пусть разберется со своим подчиненным. Не бдеть же всю ночь ни смыкая глаз. Мне и лекаря с его выбрыками хватает – вспомнила я о прошлой ночи.

Арияр, если честно, удивил. Что-то помогает ему сопротивляться моей силе, но это что-то не обеспечивает сто процентной защиты. Я чувствовала некую преграду, которую пыталась разрушить. Чувствовала, что парень колеблется. И его внезапный ночной приход, его упрямство, его желание заполучить меня сию секунду, но не попасть под мой контроль – это было что-то новенькое. Как, впрочем, и кэя с его противостоянием мне. Два мужчины – два новых для меня опыта. Не была бы ужасна сама ситуация моего положения, я бы была заинтригована и возможно даже увлеклась бы кем-то из них… или обоими.

Глянув в последний раз на прячущегося в темноте мальчишку, я поднялась и пошла к нему. Он предсказуемо нырнул в проход. Или затаился, или сбежал. Но я пошла до конца: разобраться с юнцом надо сейчас. Шагнула в темноту и остановилась, позволяя глазам привыкнуть.

Вообще, ночь или темные помещения меня никогда не пугали, есть даже не самый приятный опыт проживания в заброшенном здании – по молодости я много чего испытала. Но все-таки последний год дал фору всему, что я когда-либо пережила.

Я глубоко вдохнула, сжала кулаки и пошла вперед. Излишняя уверенность или надуманная храбрость – не всегда хороший союзник. Меня могла поджидать опасность в узком, темном и делающем резкий изгиб в сторону туннеле, соединяющем две пещеры. Но я или устала, или понадеялась на свою способность подчинять человека своим эмоциям, позабыв, что уже как минимум двое могут сопротивляться. Так почему бы и третьему не иметь устойчивость к моему дару? Мальчишка мог быть точно таким же, как кэя или лекарь.

Важная мысль пришла как-то уж запоздало. Я будто бы дернулась от осознания, как глупо себя веду, и оступилась, споткнувшись о неровность пола. Выставив ладони перед собой, в надежде, что упрусь в стену, я на самом деле во что-то уперлась. Секунду даже верила, что передо мной стена.

– Ай! – отшатнулась назад и потерла левое запястье. Снова протянула вперед руки, ощупывая преграду, дабы разобраться в какую сторону повернуть. Но меня ждало второе потрясение: вместо камня я нащупала ткань. – Эм, не стена, – зачем-то промямлила я вслух.

«Стена» же в ответ что-то там рыкнула, схватила меня за плечи и жестко припечатала к … настоящей стенке. Мамочки родненькая, я едва заикой не стала. На всё про всё ушло не больше нескольких секунд, но страху я натерпелась выше крыши.

– Эй! – рявкнула я на того, кого еще пока не видела из-за кромешной темноты. – Эй, – повторила я менее агрессивно, пытаясь разобрать, на кого конкретно наткнулась в темноте. – Руки не распускай.

– Куда собралась?

– Погулять, – съехидничала я, но тут же заткнулась, догадавшись, что столкнулась с самым худшим из вариантов – кэя. Этот если руки и распускает, то потом звездочки считаешь, и явно не блаженство тому причиной.

– И далеко?

– Найти кое-кого.

Странно, но на мое заявление вначале прозвучало какое-то уж непонятное бурчание и только после нормальные слова:

– Не Арияра случаем потеряла?

– Не его! – и дернулась, напомнив, что меня все еще удерживают силой около стены, а она не самая удобная поверхность. Но добилась противоположного – мои плечи лишь сильнее сжали, вдавливая меня в грубый камень. – Отпусти. Больно, – цедила я сквозь зубы, сдерживая стон.

В ответ прозвучала тишина. И я тоже затихла. Меня еще какое-то время так и удерживали на месте, но все-таки отпустили. Вернее, я на миг решила, что избавилась от хватких пальцев кэя, как … скорее почувствовала, а не увидела, что он развернулся, и я оказалась за его спиной. Его ладонь коснулась моего бедра, но тут же исчезла, а еще через мгновение, я толком и подумать ни о чем не успела, раздался вскрик, перешедший в хрипение. Перед лицом лишь воздух завибрировал от чьих-то движений, подымая пыль с пола. Я машинально прикрыла лицо и сжалась, даже сползла по стенке на корточки. От происходящего вблизи от меня, в погруженном в кромешную темноту ограниченном пространстве, кто-то кого-то мутузил. Или судя по звукам кого-то душили, причем долго и мучительно, но не позволяя умереть.

И вновь глухая и непробиваемая тишина. Казалось, будто из пещеры вытянули все звуки или я оглохла. Я испуганно прижала ладони к ушам и тут же отпустила, проверяя себя. Первыми звуками, ворвавшимися в тишину, было мое сердцебиение или, что более вероятно, я его придумала, ведь по факту звук собственного сердца мы крайне редко можем услышать, для этого как минимум нужен … как его там? Стетоскоп? Второй звук – едва различимый стон. Или и он мне послышался от страха.

Я сглотнула слюну, горло сжимало. Я чувствовала, как меня сушит из-за нервного напряжения. Протянула одну руку вперед, сама не зная куда именно и, сжав пальцы, поймала пустоту. А пустоту вообще можно поймать? Наверное, да, если тебе страшно – очень страшно.

– Кэя…? – прошептала я, силясь выдавить из себя еще хоть слово.

И мне ответили. Боже, какое облегчение!

– С тобой всё нормально?

– Со мной? – удивилась я наиглупейшему вопросу в данной ситуации. Ведь били или душили (что бы там не происходило) не меня. Я всего-то сидела у стеночки, испуганно дожидаясь развязки.

– Он не задел тебя? Нет ран?

– Кто он?

Кэя что-то прорычал в характерной только для него манере, слов я не поняла, но судя по интонации, он кого-то словесно обматюкал. Зазвучал шорох ткани или чего-то тяжеловесного, я представила, что или кэя встает на ноги, или кого-то подымает. И практически угадала. А глаза, более-менее освоившиеся с темнотой, уже различали некие образы, подсказывающие, что большая фигура у противоположной стены – это кэя Дэмиян. И он кого-то держит, вроде за грудки, но этот кто-то и не сопротивляется, он был похож на вялую тушку или мешок с костями.

«С костями?!» – мысль подогнала другую. – «Так это что, щенок напал на своего вожака?» – да, интересное представление разыграли. Даже жаль, что не увидела всего действа.

– Сейчас разберемся, – пробубнил кэя и тут же осел на пол.

Я офигевше смотрела на неподающего признаков жизни предводителя наших похитителей и не верила своим глазам.

– Кэя? – прошептала я тихонько и, не дождавшись ответа, приблизилась к нему, пихнула носком туфли, куда попала не имею не малейшего представления, но моей наглости не заметили. – Мать моя женщина! – и бросилась искать их дурного на всю голову лекаря.

Натерпелась же я страху, когда главаря едва не укокошили. И всего-то ткнули ножичком в бочину разок. Он, наверное, пока душил малолетнего убийцу и не почувствовал того укола. Но боги этого мира сжалились над своим дитятей и позволили Арияру распознать яд, попавший в кровь его кэя с отравленного ножа. У меня аж от сердца отлегло, когда нам сообщили, что он выкарабкается.

Дура! Надо было воспользоваться общим замешательством и сбежать. Однако меня что-то удержало. Хотя чего я выдумываю. Глупейшая признательность за спасение моей шкурки меня же и подвела. Вроде как второй раз меня спасает этот дикарь. У него, правда, свои понятия о спасение. И мы всё никак не сойдемся во мнение. Но сегодняшний инцидент – более веская причина быть благодарной. Еще бы понять, зачем и кому понадобилось подсылать ко мне убийцу? А может, он не за мной пришел? Тогда за кем? Кто из девчонок в опасности?

Я перебирала в голове всё, что слышала от своих попутчиц в этом нелегком пути, но ни одна из историй не давала подсказок.

Пока обмозговывала произошедшее, не заметила, что уснула. Так еще и где! Рядышком с горе-спасителем. Как сидела около него, прислонившись к стене, так и задремала. А проснулась из-за того что кто-то положил мне на колено руку. Я дернулась и сразу открыла глаза. Сон всё еще владел мной, поэтому долго соображала, где нахожусь, кто рядом и что вообще происходит. Осмотрелась: кэя лежал на спине, запрокинув руку назад, поэтому она оказалась у меня на колене, по другую сторону от него спал лекарь, причем в том же положении, что и я, сидя. Остальные дагалы кто спал, кто сидел около выхода и клевал носом. Только трое бодрствовали: двое, видимо, были караульными, а один следил за пацаном, покусившимся на их предводителя.

Я проснулась окончательно. Сбросила мужскую лапу с себя и поднялась. Спину ломило. Кэя пошевелился – я увидела, как он сжал руку в кулак. Поднялась взглядом к его лицу и застыла – он не просто пошевелился, а очнулся. Взгляд изучающий и спокойный, будто забыл что с ним произошло или ему до такой степени привычно оказываться на краю между смертью и жизнью, что уже перестал удивляться.

Мы смотрели друг на друга. Молча. Выжидающе. Но мне надоело и молчать, и в гляделки играть. Собралась уйти. «Если надо, утром поговорим», – так я подумала, но он решил иначе, и мою щиколотку резко обхватили. Я обернулась, собираясь высказаться и как можно жестче, но не смогла и рта раскрыть.

Тепло окутало кожу там, где ее касалась его рука. Тепло, словно нити ползло по мне вверх. Меня убаюкивало покоем. Я смотрела в черные зрачки и погружалась в согревающий кокон. Последнее, что потом могла вспомнить – как меня подхватили на руки, и я моментально провалилась в глубокий сон.