Своенравная рабыня

– Мне привиделось, – улыбнулся Бэгур, но лживая улыбка не успокоила кэя.

– Привиделось или нет, решу, когда услышу.

– Крылатого видел.

– Ты о ком?

– Ну, слышал старые истории о мертвых землях? Что, мол, над ними летают крылатые тени, а тех, кто их увидел, ждет беда.

– Предрассудки – женское дело, а не наше.

– Великий ша-ах убережет меня от предрассудков, – послал Бэгур взгляд к небесам.

Глава 11

«Слоники!» – насчитала я шесть штук, разглядывая издалека дивных созданий, похожих на привычных для меня слонов. Но в отличие от них, эти животинки имели острые когти на мощных лапах и были покрыты пластинками, словно рыбки или дракоши – это я, конечно, разглядела не сразу, а чуть позже. Почти все серенькие и один белый-белый, словно снежок.

Животные вальяжно разлеглись посреди зеленого поля, рядом топтались лошади, кажущиеся на фоне своих собратьев слишком тщедушными, хотя на самом деле лошадки тоже были на загляденье, все черные, лоснящиеся и грациозные.

Мы как раз взобрались на высокий холм после долгого перехода, я бы даже сказала, кое-как взгреблись, особенно я со своим ранением в спину. Это ж надо было так попасть. «Чертов ирод чуть ни укокошил меня там!» – зыркнула я на мудозвона со шрамом: – «Хотел кэя убить, чего не подождать? Я что, пушечное мясо?»

– Как себя чувствуешь? Очень больно?

Миори и так от меня ни на шаг не отставала после случившегося, так еще и вопросами и опекой замучила.

– Нормально. Ты ж сказала, нож лишь кожу повредил.

– Да. Но все равно …

– Вот не надо меня жалеть и свои эти штучки предлагать. Хочу чувствовать боль.

– Но почему? Я же вижу, что тебе двигаться больно.

– А видно только тебе или всем?

– Всем, – Миори растерялась, я это сразу увидела.

– Тогда пусть смотрит. Вдруг совесть заест, – зло прошипела я.

– Таких совесть не мучает, – Миори смотрела на пленника, но я говорила совсем не о нем.

Мы еще некоторое время постояли на самом верху, большинство уже спустились.

– Красиво, – выдала я неожиданно.

Но ведь на самом деле было красиво: бескрайнее зеленое полотно, темнеющее ближе к нам и сверкающее изумрудом вдалеке под лучами уходящего солнца.

– Хоральские холмы – последний предел между пустошью и землями киреоров. Скоро похолодает, завоет ледяной ветер, но здесь, в низине, еще долго будет расти зелень, а потом всё укроет белым покрывалом. Но ненадолго. Дожди будут лить днями и ночами, потом снова завоет ветер и почва, насытившись влагой, зазеленеет. Непрерывный цикл и ша-ах тому вечный свидетель, – я вслушивалась в тихий голос Миори и перед глазами одна картина сменяла другую. – О чем задумалась? – видимо, Миори давно молчала, а я и не заметила.

– Ни о чем. Пошли.

Мне не хотелось откровений. Вскоре я найду способ сбежать, и мы больше никогда не встретимся. Зачем сближаться с теми, кто не понимает тебя и не разделит с тобой жизнь? Правильно! Незачем.

– Всё будет хорошо.

Я остановилась на полушаге и посмотрела на девушку, но Миори смотрела вперед.

– Спускайтесь! – поторопил нас кто-то из дагалов, я уже и не вспомню, кто именно, а затем я увидела знакомую фигуру лекаря.

– Смотри, Арияр внизу, – улыбнулась я.

– Он нужен тебе и Дэмияну, – зачем-то уточнила Миори, опередив меня на пару шагов.

Будто я не знаю, что кэя повторно был ранен. Да и моя спина нуждается в профессиональном осмотре медика.

– И где это мы пропадали? – задала я вопрос в лоб, когда добралась до Арияра.

– Навещал учителя.

– И для этого надо было идти ночью?

– Днем жарко, – улыбнулся он так, словно я обязана прочитать все его непорядочные мыслишки, еще и не забыл по мне взглядом пробежаться. Но сразу нахмурился, заметив выпирающую буграми повязку под платьем. – Что произошло?

«Твой братик использовал меня вместо щита», – хотела я ляпнуть, но Миори уже встряла в разговор и в деталях обо всем рассказывала. Жаль опустила момент, когда мы с их кэя целовались. И я в жизни не поверю, что она этого не видела. Однако девчонка молчит. А мне, если честно, так больно было всю дорогу, пусть и выпендриваюсь, что совсем не до разговоров или глупых расспросов. Еще и оба виновника моих страданий прошли мимо: пленник и кэя. Первого вели к лошадям, а второй, даже не глянув на меня, прошествовал мимо. Весь такой непреклонный, равнодушный. «Жаль, что я помешала вчера», – смотрела я в спину демона. – «Жаль, что сама не прибила».

– Я должен осмотреть рану, – донеслось до меня сквозь толщу моих собственных мыслей, но я лишь отмахнулась.

«Куда это он намылился? Это его слон?» – я немного удивилась, но не при виде огромного белого животного, очень похожего на слона, а тому, как кэя себя повел.

– Это самец или самочка? – спросила я, не обращаясь к кому-либо конкретно.

– Луна, – ответили мне.

Кто-то что-то сказал, кто-то неподалеку рассмеялся. Я слышала голоса, шелест травы под резкими порывами ветра, цокот, щебет, перезвон. Но все звуки были задним фоном. А впереди основной точкой стал образ мужчины и животного, подошедших друг к другу и соприкоснувшихся лбами. Кэя обнимал огромную голову животного своими руками. И мне чудилось, будто я слышу его голос, как он что-то нашептывает ей. Может, и слышала.

– Кто они? – снова задала я вопрос вслух.

– Талэку. Остатки прошлого. То, что осталось от народа аданов, – ответили мне.

Я вздрогнула и запрокинула голову вверх, встретилась со жгучим взглядом черных глаз – Арияр стоял прямо за мной, в столь опасной близости, что я могла поклясться, что чувствую его физически. Я опустила голову и шагнула на пару шагов вперед, но меня не пустили, схватив за запястье.

– Кале́о – тот, что сейчас неуклюже встает – мой талэку. Луна принадлежит Дэмияну.

– Красивые, – произнесла я тихонько, и скорее для себя, а не в ответ.

Но не красота талэку привлекла внимание, и не все животные, а взгляд черных глаз белоснежной самочки. Она подняла голову, разорвав соприкосновение со своим двуногим хозяином, и посмотрела на меня. Я могла поклясться, что талэку смотрит именно на меня.

– Не уходи, – прошептали мне на ухо, сжав запястье еще крепче.

Наверное, я нахмурилась. Обернулась и вырвала руку. Хотя, если бы он хотел, то удержал бы силой. Видимо, на моем лице прочитал что-то такое, что заставило его отступить.

– Я могу подойти к ним? – отвернулась я от Арияра и обратилась к Миори.

– Да. Конечно.

Но идти к самочке я всё же не рискнула, хоть и не могла ни заметить ее интерес ко мне. Я прошла мимо, обходя кэя как бы по кругу и направляясь прямиком к талэку лекаря. Но кое-кто решил иначе, и если бы я сразу заметила манёвры животного, то, наверное, и заметила бы, как все замолчали. А ведь до этого вокруг велись довольно оживленные разговоры: дагалы общались между собой и теми, кто дожидался их за холмами, охраняя лошадей и талэку; женщины тихонько переговаривались; буквально несколькими секунда ранее я слышала, как смеется Бэгур. И вот тишина. Всеобщее молчание, а я иду к серому огромному существу, топчущемуся на месте, как будто он застенчив или опасается приближения крошечного человечка. Я успела лишь протянуть руку вперед и еще даже не коснулась талэку, как почувствовала, что другую руку нежно обхватили и обхват не был человеческим. Обернулась и замерла в немом шоке – хобот Луны обвился чуть ниже моего локтя, ее темные нежные глазки смотрели на меня, заглядывая в самое сердце, туда, куда давно никто не мог дотянуться. Мои губы растянулись в неловкой улыбке, я хотела ее погладить по переливающемуся выпуклому лбу, но тут же была оплетена за талию хоботом Калео, как будто ему не понравилось, что его лишили предназначенной ему ласки.

– Калео? Луна? – услышала я голос Миори, собиралась даже ей ответить, успокоить, но потерялась – потерялась в образах, возникших в моей голове, как хаос картинок.

Нечеткие переплетения, пейзажи, лица – передо мной раскидали мутные снимки, не имеющие логики, их перемешало, разбрасывало, один образ сменял другой, а его сменяло сразу несколько. Это было так необыкновенно, завораживающе и…

… оказалось, что это непосильная задача для моего разума.

Черти рогатые, но я снова шмякнулась в обморок! Как настоящая кисейная барышня. И очухалась не скоро. Прихожу в себя, над головой звездное небо, по бокам две огромные тушки, одна похрапывает, другая сразу голову ко мне повернула и своим носом по лицу мне провела, вернее хоботом. Но хобот – это же нос? Я улыбнулась и погладила настырный носик.

– Луна? – прошептала я имя самочки, убеждаясь, что не ошиблась, а она в ответ смешно хрюкнула, и снова мою голову заполонили, как я узнала позже, чужие мысли. – Луна, это ты меня своими картинками забрасываешь? – озвучила я бредовую идею и попала прямо в яблочко.

Образы на время исчезли, Луна смотрела на меня, я на нее, а потом снова потекла волна картинок. Меня как будто хотели закидать вопросами, но не знали как их чётче сформулировать. Я села и прижалась щекой к ее щеке.

– Тиши, тиши. Если это ты, то надеюсь, что скоро смогу тебя понимать, а ты меня. Луна, ты такая удивительная. Как тебя угораздило попасть в руки этого злобного монстра? – вспомнила я о ее хозяине, Луна что-то там зафырчала и закидала меня картинками с Дэмияном. Только я тогда толком ничего не разобрала: она поддерживала меня или защищала его? Мужчина в ее мыслях был другим, ни таким каким видела его я, но в тоже время он был все тем же тираном, вечно командующим всеми.

Рядом с нами зашевелился Калео и перестал храпеть, ушастая голова повернулась, и на мои ноги лег его хобот.

– Калео, ты понимаешь меня? А ты видишь то, что показывает мне Луна?

В образы Луны вмешались посторонние картинки, я сумела их разделить, но и мигрень себе обеспечила. Оба талэку, будто чувствуя всё, что происходит со мной, ментально замолкли, позволяя мне отдохнуть.

Я лежала, опираясь спиной о большой теплый бок Луны, запрокинув голову и любуясь звездным небом, покоем, прохладным ветерком. Я на время позволила себе забыться. Мира за пределами оберегающих меня двух талэку не существовало.

– Арияр? – увидела я четкий образ перед глазами – лицо лекаря, смотрящего на меня. Я протянула ладонь к нему, но образ исчез. – Калео, ты хочешь рассказать о своем хозяине?

Талэку похлопал по мне хоботом, привлекая внимание, и снова показал Арияра, склонившегося надо мной. Это был момент, когда я потеряла сознание. Рядом находились Луна, сам Калео и Арияр: обеспокоенный, что-то шепчущий и растирающий мои ладони. Я лежала на земле, а моя голова покоилась на мужских коленях. Всё остальное вокруг было размытым. Силуэты, тени, движущиеся и недвижимые. Именно тогда я впервые почувствовало некий внутренний трепет по отношению к этому молодому, слегка заносчивому или самоуверенному, и очень красивому (да, Арияр красив – сложно поспорить) мужчине. Впервые мое сердце ёкнуло или, наоборот, встрепенулось. Я уже и забыла, как это бывает.

В моей жизни всегда было много мужчин. Не сказать, что я не разборчива, но и к однолюбам точно никогда не относилась. Я ветрена, чего уж врать. И у меня всегда имелась слабость к определенному типажу, слабость, которая с возрастом немного утихла. А когда я в полной мере (так я думала, что в полной) раскрыла в себе дар управлять эмоциями других, навязывать свои, подчинять, то осознала, что не смогу ни с кем ужиться, не смогу мириться с чужими недостатками или с тем, что мне казалось недостатком потому, что я перестала замечать свои. Но у моего дара есть один большой минус или возможно плюс, я еще не определилась: если хочешь кого-либо контролировать постоянно, придется и делать это постоянно, нет эффекта памяти. В один прекрасный момент ты сдаешься, он приходит в себя и осознает, что что-то ни так, и вот тогда начинаются проблемы. Я видела страх в глазах своих… Жертв? Можно их так называть? Наверное, лучше и не придумаешь слова. Я видела злость, обиду, даже омерзение. И мне не за что их винить. Я сама виновна в содеянном. Я не бог, а играю чужими чувствами. И когда я осознала – погрузилась в одиночество.

Нет. Конечно, рядом всегда были друзья. Друзья, которые прощали мне всё, которые пытались образумить, которых я не желала слышать. Я услышала слишком поздно. Разрушила всё, что смогла. Может, в этом основная причина моего побега? А не та, о которой я думаю? Может, на Тэнэкие я искала не ответы о своем прошлом, а хотела начать с нуля?

Арияр – возможно, что он мой шанс и испытание? Покориться мужчине и запереть свой дар глубоко-глубоко, как можно глубже. Что взамен? Буду ли я счастлива с ним?

На мои вопросы, подслушанные талэку, я увидела их ответы – два образа, два мужских образа.

Луна показала, как я падаю и меня подхватывает мужчина, но это был ее хозяин, а не хозяин Калэо.

Чуть ранее.

Небольшое, практически незаметное и малонаселенное поселение выглядело оживленней, чем должно было быть на самом деле. А всё дело в местном лекаре. К Аверия Тадания приходили и приезжали с разных уголков. И нищие, и средний класс и даже богатые не чурались обратиться за помощью к женщине, поселившейся, в мягко выражаясь, неприглядном месте. Слава о ней давно разошлась. А ее ученики становились лучшими лекарями. Так молвила толпа. Но сама женщина не считала себя одной из лучших, и у нее когда-то были учителя, которых она, дожив до седины в волосах, уважала и ставила по ремеслу выше себя.

– Доброго вам здоровья, учитель, – отвлек женщину от привычного занятия, осмотра очередного бедолаги, молодой мужчина, вошедший в ее дом без разрешения и без предупреждения.

– Арияр, ты не меняешься, – глянула на гостя женщина и лукаво улыбнулась, а затем быстро надавила пальцами на известные только лекарям точки у основания черепа – мужчина, лежащий перед ней, моментально отключился.

– Не переусердствуйте, учитель, – улыбнулся столь же лукаво в ответ гость.

– А если и переусердствую, то…

– … сами же и излечите, – закончил за нее Арияр.

Женщина выпрямилась, потянулась, зажмурившись, и выгнулась дугой, словно кошка после сладкого сна. Арияр же подошел к лежащему в бессознательном состоянии мужчине, встав с противоположной стороны от лекаря, осмотрел синяки на грудной клетке и животе пострадавшего и высказался:

– И как он вообще умудрился до тебя добраться?

– Привезли, – отмахнулась женщина и пошла на другой конец комнаты, где в огромном разнообразии находились лекарства и инструменты.

– С каждым разом к вам всё больше народу приезжает. На местных время остается?

– А они разве болеют? – глянула она через плечо и шаловливо подмигнула: – Лучше расскажи, зачем пришел. Или брат опять в мертвые земли наведывался?

– Он же дагал.

– Да. Он дагал, но если память меня не подводит, пустошь не входит во владения Киреи. Или что-то изменилось?

– Не изменилось. Но вы же знаете Дэмияна не хуже меня.

– Знаю. А иногда не знаю. Сама не уверена, – пробормотала женщина, отвлекаясь на смешивание ингредиентов. Но тут же будто встрепенулась, резко обернулась, едва не расплескав то, что успела смешать и спросила: – Ничего ведь серьезного не произошло?

Арияр замешкался с ответом, отвел взгляд в сторону. Он всё еще не решил, нужно ли рассказывать. Стоит ли. Но ему необходим был совет. Иначе, зачем бы он так спешил прийти к учителю. Да и задерживаться у нее он не мог.

– Произошло кое-что… адания-шая, – он задумался ненадолго, а потом повторил: – Адания-шая среди рабынь.

– Адания-шая? – если бы Арияр был более внимательным, то заметил бы, как его учитель вся напряглась, ее тонкие пальчики сжали чащу с такой силой, словно она собралась ее раздавить, но реакция была мимолетной. – Кто она, уже узнали?

– Нет. Молчит. Не уверен, почему. Но даже остальным рабыням не рассказывает.

– Из какого народа?

– Похожа на леге́да с севера, но черты лица совершенно иные, да и ростом они все высокие, а она … может смешанный союз тария и еще кого-то, – Арияр подхватил один из флаконов с ближайшей полки и покрутил его перед глазами.

– А Дэмиян что говорит?

– Ничего не говорит, – насупился Арияр. – Да мне как-то и без разницы.

Женщина внимательней пригляделась к своему ученику и, прищурившись, спросила:

– Ты из-за нее пришел?

Их взгляды встретились: один слегка смущенный, второй настороженный. Но разговор был прерван помощником лекаря, принесшим в дом ведра с водой. И женщина кивнула головой в сторону другой комнаты, со словами: «За едой поговорим», – позволив своему ученику взять передышку и самому решить, что он хочет рассказать, а что нет. А когда Арияр скрылся за тонкой шторой, прикрывающей вход в остальную часть дома, Аверию Тадания тихонько произнесла:

– Не успела уйти? Я же ее предупреждала.

Глава 12

– Бэгур, проследи, чтобы рабыни добрались без происшествий. И наемник… – давал последние распоряжения кэя.

– …как всегда, друг, – перебил его Бэгур. – И вы тоже не задерживайтесь.

Я наблюдала за обоими мужчинами, пока подкатывала слишком длинные штанины. Представьте, нам перепало счастье в виде штанов – не прилично женщине разъезжать на коне сверкая ляшками, а ходить пешком – это, пожалуйста. Вещь, не поспоришь, необходимая. Так еще и удобные: в меру просторные, из мягкой легкой ткани и на шнуровке. Жаль по росту ничего не нашлось.

– В Са-ах вас обеспечат более подходящей одеждой, – вмешалась в мои наблюдения и размышления Миори, подойдя ближе и протягивая мешочек для воды. – В дорогу.

– Вода? – выпрямилась я, справившись со штанинами.

– Нет. Отвар из лечебных трав. Мне он уже без надобности. Послезавтра к утру я буду дома. А тебе еще может пригодиться.

– Зачем?

– В нем много полезного для женского организма.

– Заботишься? С чего бы?

– А почему я не должна проявляться заботу?

– Мы друг другу никто. Так еще и… – хотела я сказать, что я рабыня – в отличие от нее, но выбрала немного иную формулировку, – …ты киреорнянка и свободная женщина, в отличие от нас.

Мне или показалось, или Миори смутили мои слова, она отвела взгляд в сторону.

– Это ничего не значит. Между нами невелика разница.

– Собирайтесь! – услышали мы приказ кэя.

Миори глянула на меня, нахмурилась и, всучив мне мешочек чуть ли не силой, ушла, даже не попрощавшись. Но я и не думала, что нам надо так скоро прощаться, поэтому промолчала.

До Са-ах осталось несколько дней. Если я не ошибалась, то пешим ходом дней пять. Но на лошадях мы должны были добраться намного быстрее. Однако я немного ошиблась. На лошадях уезжали все кроме тех, кого дожидались в низине талэку. Из рабынь осталась только я. Об этом нам сообщили, как только Бэгур усадил Леору на своего коня. Никто не знал, что нас разделят раньше приезда в таху. И судя по испуганному лицу Леоры, она тоже не ожидала подобного исхода.

Когда топот конских копыт утих и на горизонте уже не было видно даже силуэтов, оставшиеся дагалы оседлали своих огромных «слонов». Вот тогда и решилась моя дальнейшая судьба на ближайшие несколько дней.

– Иди сюда! – услышала я и посмотрела на кэя. – Чего замерла?

– Хочешь, чтобы я на Луне ехала?

– А у тебя другие варианты есть?

Мне или показалось, или он тогда проверял реакцию Арияра. Или, возможно, всё же проверял меня.

– Брат! – реакция не заставила себя ждать. – Она поедет со мной.

– Это не обговаривается, – кэя дал понять, что не будет спорить, он даже не позволит начаться спору.

А меня одолело чувство страха. Его взгляд, его спокойный до жути голос, расслабленное тело произвели обратный эффект. «Почему я раньше не почувствовала страх?» – так я подумала. Что-то нехорошее притаилось за тем самым горизонтом, за которым скрылись наездники, увезшие с собой женщин. Что-то нехорошее должно было произойти – я почувствовала это вместе со страхом, который нахлынул на меня и на несколько секунд обездвижил.

Оба брата стояли в нескольких шагах друг от друга, рядом дожидались окончательного решения два талэку, Луна и Калео; остальные дагалы начали двигаться вперед – им незачем было дожидаться, пока их кэя разрешит ситуацию со своим же братом. И каждый шаг, удаляющихся от нас животных с их наездниками, был для меня словно мой личный шаг к эшафоту.

Арияр не выдержал расстояния и подошел к брату вплотную. А я подумала, что сейчас они и похожи друг на друга и столь велика между ними разница, что даже не верится в их родство. Оба высокие, поджарые, мрачные, словно демоны без крыльев, оставляющие за собой след из пепла.

Ничего не происходило, ни спора, ни ссоры. Они молчали. Мне казалось, что вечность пройдет, прежде чем хоть один из них заговорит. И он заговорил. Один.

– Отец позволит ей жить? – это всё что произнес Дэмиян.

Я так и не поняла, почему вопрос оказался ответом на их противостояние. И я не хотела думать о том, что в вопросе шла речь обо мне. А зачем? Да и с чего бы? Чей-то там незнакомый мне отец и будет решать, жить мне или нет? Вздор! Наверняка, старший лишь затронул какую-то их личную семейную проблему, но она охладила запал младшего. Когда так думаешь, то чуть проще смотреть вперед.

В итоге Арияр посмотрел на меня, но не смог даже подойти. Его удерживало чем-то неосязаемым и непонятным для меня. А я оказалась едва ли не в буквальном смысле прикованной к его брату, сидя на Луне перед мужчиной, чья близость и пугала, и раздражала одновременно. И огромный талэку к концу дня уже не казался мне таким уж и огромной. Я ни на сантиметр не могла отодвинуться от сидящего позади меня кэя, да и он каждый раз, как я пыталась чуть сползти вперед, притягивал обратно, причем делал это грубо и с такой силой, словно хотел мне ребра сломать. Я возмущалась, и мысленно, что делала чаще, и вслух, когда не выдерживала. Зачастую он слышал в свою сторону всё, что я думаю о нем и всех его запчастях, которые с превеликим удовольствием бы пооткручивала, но ни слова не понимал, из-за чего бесился даже больше, чем от стычек с братом.

При первой же нашей остановке на ночь, не дождавшись пока талэку уляжется на землю, кэя спрыгнул с Луны и стянул меня на землю с такой яростью, что я едва устояла на ногах, а платье треснуло по боковому шву и позже на моей коже остались четкие отметины от мужских пальцев. Но он не извинился. Какой там извиняться! Он, словно и не заметил того, что сделал. Зато я заметила, что его ярость на время стихла. И осознала, какие дни меня ждут – я его личная груша для битья, к которой он пока только присматривается и примеряется. А попытки со стороны Арияра защитить меня от его брата не достигали цели, кэя не обращал внимания на младшего, он его не слушал, а иногда откровенно игнорировал. Совершенно!

Второй день пути.

– Сколько можно повторять, скрой лицо за тканью! Зачем я тебе дал шуару? – мужчина зло дернул за свободный конец шарфа, покрывающего светловолосую голову женщины, она негромко вскрикнула. – Тебе же хуже, если обветрит кожу, – завернул он ткань вокруг ее шеи, поправил и закрепил при помощи простенького зажима около уха, спрятав нижнюю часть лица.

– Она стягивает шею.

– Пока доберемся до привала, ткань ослабнет. Не можешь потерпеть?!

– Она не ослабнет. Слишком туго затягиваешь. Лучше скажи, что так и жаждешь как бы меня придушить.

– Подумываю над этим.

– Дэмиян! Брат, может, хватит?

– Не встревай! – зло рявкнул мужчина в ответ и подсадил смутьянку его спокойствия на талэку.

Кэя злился и даже не думал скрывать злость, но еще пока сдерживал себя. Он поморщился, когда почувствовал уже в какой раз за последние два дня сильную боль в раненной ладони и всё из-за нее, из-за ее глупого непослушания и желания насолить ему. Но никто не обращал внимания на проявления боли на лице кэя, или как его всё еще слегка клонит в сторону от ранения в бок. Даже его брат, являясь лекарем, позабыл о своих прямых обязанностях и беспокоился только о том, как он, его кэя, ведет себя с рабыней. Вот и сейчас он обернулся к Арияру, уже сидящему на талэку, и увидел его взгляд полностью сфокусированный на женщине.

Кэя в некой мере понимал брата, тот хотел обезопасить ту, которую уже считал своей, так еще и обезопасить от него и это не было преувеличением. Но пока он, Дэмиян, не выходит за рамки, Арияр ничего поделать не мог.

Братья встретились глазами. Какое-то время молча смотрели друг на друга, затем будто сговорившись, отвернулись. Кэя уселся позади рабыни, и талэку под ними поднялся с колен.

Животные медленно двигались вперед. Грузные с виду тела при каждом шаге слегка покачивались из стороны в сторону, острые когти врезались в почву, оставляя за собой глубокие ямки. Но талэку ни так просты, как могло показаться со стороны. Они могли двигаться и довольно быстро для своего веса, а если кто-то по глупости решал напасть, то оказывался не просто сбитым с ног и затоптанным, но и с рваными ранами по всему телу. Однако талэку не были агрессивны и не были хищниками, их основной инстинкт – защита, а не нападение. Да и места обитания – не пустошь, и не равнина, укрытая травкой, а более возвышенный рельеф, каменистая почва и высокие деревья, чья листва – любимейшее их лакомство, а тень от них, словно крыша родного дома, оберегающая от жары. Но талэку, связавшему себя с двуногим ментальной связью, зачастую приходилось покидать родные земли и привыкать жить совершенно в других условиях. Поэтому их связь – дар, а не обыденность. В неволе, без связи с так называемым хозяином, они быстро погибали. Да и редко кто решался удерживать огромное животное рядом без его согласия: больше проблем и вреда, чем пользы.