Своенравная рабыня

Мы целовались вечность, самозабвенно, бесстыдно, не заботясь ни о том, где находимся и кто нас может увидеть. И я не помню, когда его контроль, его внушение исчезли, не заметила разницы, не оттолкнула, не возмутилась, не испугалась.

Дэмиян Арх не подчинил себе, он лишь усилил то, что и так уже зародилось внутри меня. И я не знаю, догадывался ли он или для него это тоже оказался сюрприз. Но он никогда себе не отказывал в том, что предлагают. И наша ночь, проведенная в доме Наслаждений, тому доказательство.

– Брат! – кто-то уже давно надрывал глотку. – Брат, ты где?!

Пришлось оторваться друг от друга. Я обернулась и тут же подскочила на ноги, спешно поправляя задравшееся платье. Губы пекло, кожу около них тоже, сердце не могло успокоиться, а тело предательски выпрашивало продолжения. К нам быстрым шагом приближался Арияр. Это он звал. Дэмиян не сразу поднялся, но всё же встал, заметив, что младший брат не спроста пытался дозваться до него. Он выглядел обеспокоенным. И если даже увидел, чем мы тут занимались, а он не мог не увидеть, то его это, видимо, совершенно не волновало.

– Брат, стражи порядка за тобой, – остановился Арияр в нескольких шагах. Меня он даже не замечал.

– Хорошо, – спокойно ответил Дэмиян, поднял трубку с земли, заправил рубашку в штаны, которую я самозабвенно пыталась в последние минуты нашего обоюдного хаоса содрать с него, но не успела.

– Хорошо?! Ты пойдешь?

– А я могу выбрать? Арияр, мы знали, что за мной придут. Рано или поздно.

– Я не согласен! И я не стану сидеть, ничего не предпринимая. Ты не хотел вмешивать семью, но я против.

– Прекрати! – Дэмиян повысил тон и пошел к дому, бросив на ходу: – Не забудь, что документы лежат в моем рабочем столе.

О каких документах шла речь, я узнала чуть позже. Оказалось, что он позаботился обо всем: о своем имуществе, о распоряжениях для дагалов и о единственной рабыне. Для меня была подписана вольная, и уже вечером шею больше не стягивал ошейник. Но самого Дэмияна с нами уже не было.

Когда я держала в руках скрученную в трубочку бумагу, подтверждающую мое полное освобождение, а ошейник валялся на полу около моих ног, я все еще не верила ни в свою свободу, ни в то, что я больше никогда не увижу своего демона. Миори рыдала на постели своего друга, Арияр срочно строчил кому-то письма. Около входа ждала лошадь, он собирался покинуть дом брата сразу же за последним посыльным. Что делать мне – никто ни слова не сказал. И я так понимала, что в принципе это никого и не волнует. Хочешь – оставайся, пока не выгонят, хочешь – уходи.

Вот вам и реальность.

Я ждала. Не уверена, что знала чего жду. Но другого мне и не оставалось.

Арияр вручил последнее послание и спешно вышек из спальни брата, где мы находились последние пару-тройку часов. Миори выбежала за ним, я, конечно же, не отстала. На улице уже темнело. Во дворе столпились работники, в распахнутые ворота заглядывали Луна и Калэо. Мир всех перевернулся с ног на голову. Но сейчас, как я могла понять из всего, что узнала ранее, никто не мог помочь Дэмияну. Возможно, только отцовские связи. И Арияр отправлялся к главе семьи Арх.

В последний момент перед тем, как уехать, он вспомнил о нас с Миори. Посмотрел на меня. Наверное, хотел что-то сказать. Или нет. Притянул к себе Миори и поцеловал ее в макушку.

– Не переживай, я сделаю всё что в моих силах и больше. Оставайся здесь.

– Я… я… я буду ждать.

Я ничего не сказала. Мне нечего было сказать.

А спустя несколько недель (я не смогла уйти, не дождавшись окончательного решения по судьбе своего непутевого и вспыльчивого бывшего хозяина) за мной прислали из дома Вегария Арха.

***

Раннее утро. Ша-ах только-только показался над горизонтом, но его свет еще не набрал силы. Таху Герэя, один из центральных таху Киреи, постепенно просыпался. У южных ворот боролись со сном стражи. Широкая, выложенная огромными плитами, дорога задребезжала от конских подкованных копыт. В город срочно въезжали пятеро всадников, две женщины и трое мужчин. Они спешили в дом Вегария Арх. Короткая задержка около ворот и снова в галоп. Прохожие, напуганные напором проезжающих всадников, кидались в стороны, спасая себя.

Вскоре по каменному коридору зазвучали быстрые шаги, стук в дверь покоев хозяина дома предупредил его о гостях раньше, чем было дозволено войти.

– Отец! – первым влетел в покои отца наследник.

– Где она? – Вегария Арх завязывал халат и хмурился. Ему не нравилось, что придется показаться перед чужими в обычном виде, а не как подобает великому главе семьи Арх.

– Здесь,– Арияр отступил в сторону, освобождая путь для двух женщин.

Первой вошла светловолосая незнакомка – Вегария Арх на мгновение оцепенел, увидев ее. Никогда ранее не доводилось ему встречать женщину столь необычной внешности. Но ее взгляд и выражение лица – привлекли внимание сильнее, чем внешность. Адания-шая – он знал кто перед ним, но не был готов к тому, что женщина будет смотреть на него с вызовом. А еще он сразу же заметил отсутствие ошейника на ее шее и, плотно сжав губы, бросил неодобрительный взгляд на сына.

– Миори, – заметил Вегария Арх и вторую молодую женщину в своих покоях. Девушка испуганно склонила голову в знак уважения и приветствия и боялась ее подымать, теребя полы дорожной накидки. – Оставьте нас! – рявкнул хозяин дома двум мужчинам, не решающимся войти в комнаты – это были его личные наемные стражи, отправленные за адания-шая.

Дверь тихо прикрыли, и только после того, как Вегария Арх остался наедине со своими гостями, он прошел к креслу около окна и присел. Позади него золотистым сиянием окрасило ветви деревьев в саду, огромный фонтан стоял без воды, дорожки подметали двое рабов. Мужчина некоторое время молча смотрел на происходящее за окном. Он плохо спал последние ночи, но не собирался показывать кому-либо, даже сыну, свою слабость. Здоровье подводило, еще и новости о старшем сыне. Но кто мог знать о том, что волнует и волнует ли вообще властного главу семьи Арх. Никто!

В конце концов, хозяин дома повернулся к гостям и произнес:

– Почему нет ошейника на рабыне? И что за наглость – входить в мои покои столь дерзко и без разрешения? – уставился отец на сына, требуя от него объяснений.

– Отец, адания-шая свободная женщина.

– Вздор! Она принадлежит моему сыну, а значит, принадлежит семье. И не тебе решать судьбу имущества брата. Пока я жив! – добавил он.

Арияр шагнул вперед, встав впереди той, что сейчас попала под немилость его отца, защищая и закрывая собой.

– Дэмиян лично подписал вольную.

– Когда он мог успеть?

– За день до того, как его забрали.

– Щенок, – процедил Вегария Арх, и сразу и не было понятно кого именно он имел ввиду, старшего сына или младшего. – Повторяет свои ошибки. Где вольная? – помахал он рукой, требуя предъявить доказательство.

Арияр хотел ответить, но женщина, чью судьбу обсуждали при ней, не сильно заботясь о том, что она присутствует, возмущенно выругалась, выхватила бумагу из сумки, спрятанной под накидкой и, развернув ее, выставила перед собой.

– Вас удовлетворит этот документ?

– Ближе подойди и покажи, – ответил Вегария Арх на удивление спокойно. Взял из рук женщин бумагу, убедился, что печать и подпись подлинные, и разорвал на четыре части. Никто не успел его остановить. – Копий нет?

– Что вы сделали? – женщина не верила своим глазам.

– Отец, ты не можешь…

– Я всё могу! – не сдержался Вегария Арх и поднялся с кресла, отряхивая халат от невидимых следов своего поступка. – А ты никогда не получишь свободу, пока мой сын не освобожден. Если Дэмиян позаботился о копиях, то тебе их не получить без моего ведома. Поможешь Миори вернуть ее наследство, я объявлю ее гарая моего сына, и тогда Дэмияна отпустят. Только за члена семьи можно мстить безнаказанно.

– Вы ненормальный старикан! – вырвалось у женщины, но ее никто не понял.

– Не смей при мне изъясняться на своем языке! – Вегария Арх навис над женщиной мрачной тенью, словно злобный дух, потерявший физическую мощь, но оставшийся всё таким же властным.

Они мерились взглядами, и, на удивление, именно хозяин отвел глаза первым, но не показал виду, что его это заботит. Он медленно обошел адания-шая, презрительно поджимая губы, открыл один из шкафов, достал что-то из него и бросил эту вещь к ногам сына – ошейник из драгоценного металла, украшенный темно-синими камнями.

– Надень на нее. И не смей снимать!

Арияр поднял ошейник, сжал его в кулаке и одарил отца полным ненависти взглядом.

– А теперь уходите. Я устал, – глава семьи Арх всегда оставлял последнее слово за собой.

Да и некогда было остальным с ним спорить. Время играло против. А убеждать его было бессмысленно. Все знали, что он скорее откажется от старшего сына, нежели пойдет на уступку и примет нищую женщину в свою семью. Он дал шанс, большего требовать от него не могли. Вегария Арх согласился принять Миори, но поставил условие. А еще он хотел лично увидеть адания-шая, и в его замыслах не было предусмотрено для нее свободы, однако, он отпустил ее ради сына и использовал ее дар в своих целях.

Глава 20

Через арочные окна на черный каменный пол длинного коридора падал яркий свет великого ша-ах. Шаги звучали эхом под высоким сводчатым потолком, украшенным мозаикой разноцветных пластин. Множество ниш с незажженными светильниками выглядели, как множество глазниц, из темноты которых наблюдают невидимые существа. По коридору быстрым шагом двигались две молодые женщины, обе одетые в черное, длинные платья с широкими поясами, закрывали тела практически полностью, оставляя на показ лишь кисти рук и шею. Но лишь одежда была схожа, в остальном они были, словно день и ночь, совершенно разные. Двери в противоположном конце коридора распахнулись еще до того, как обе женщины достигли их.

– Миори Багаро, вас ждут в светлом зале, – произнес тихо пожилой мужчина, встретивший гостей; тонкий ошейник из зеленоватого металла указывал на его статус – раб – и объяснял, почему мужчина, да еще и скорее всего годящийся обеим женщинам в отцы, не смеет поднимать глаз и говорит осторожно и практически шепотом.

– Ве́рус! – женщина, к которой раб обратился по имени, вначале обрадовалась, встретив знакомое лицо, ускорила шаг, но заметив, что он испуганно отводит взгляд в сторону, да и выглядит очень плохо, снова замедлилась. – Мой дядя дома?

– Да. Он вас и дожидается, – раб посторонился, пропуская женщин, но не удержался и поднял глаза. Его сухих губ коснулась слабая улыбка. Он закрыл высокие тяжелые двери и присел на низкий стульчик за шторой, дабы не смущать взор хозяев или их гостей своим никчемным присутствием.

Еще недавно он был одним из любимейших рабов своего хозяина, ему доверяли самое ценное – ухаживать за единственным ребенком, дочерью ныне покойного хозяина – Миори Багаро. Теперь, изможденный злобой новых хозяев и их ненавистью к таким как он, мужчина едва держался на ногах и мог мечтать лишь об одном – в одно прекрасное утро он больше не увидит света великого ша-ах на небе. Но он был рад, что смог увидеть еще раз малышку Миори. Конечно, она уже давно молодая красивая женщина, но для старика Веруса всегда останется ребенком. Прелестным, добрым ребенком, чью судьбу от доли старика уберег сам ша-ах, даровав ей силу ша-ахкая.

Старик-раб сидел за шторой и, прислонившись к стене, дремал. Сколько прошло времени, он не мог бы сказать, даже если бы попытался вспомнить или посчитать, но он надолго запомнит звон разбившегося… зеркала. О том, что это именно зеркало разбилось, причем огромное, Верус узнал чуть позже. А когда из дремы вырывает столь страшный звук, то ноги едва справляются, чтобы встать и идти.

В светлом зале, кроме того, что ничего разбитого раб не обнаружил, но и хозяин с гостьями тоже отсутствовали. По дому доносились быстрые шаги – работники и рабы осматривали каждый угол. Все не без причины опасались, что им влетит за порчу имущества, пускай они и не виноваты.

Первым нашел то, что еще недавно было красивым огромным зеркалом в оправе из белого металла на изогнутых ножках, Верус, догадавшись на свой страх и риск заглянуть в комнату старшего хозяина и нынешнего владельца дома. Осколки лежали на полу, создавая причудливый узор, рамка на ножках была похожа на окно в никуда, а в центре всего безобразия на карачках перед обеими женщинами стоял сам хозяин, спешно что-то записывая на листе темно-бежевой бумаги, лежащей перед ним на полу. Миори Багаро стояла напротив своего дяди, а ее спутница около него, касаясь пальчиками его плеча.

Старик не верил своим глазам. Возможно, ему снился непозволительно удивительный сон. Он потер глаза пальцами, но видение не исчезло, и он не проснулся. Что же происходило?

Вскоре Верус узнал, что Миори Багаро вернула свое право на наследство отца, заняв место по праву рождения. А ее дядя, чуть не тронувшись рассудка, спешно сбежал из Киреи. Остальные родственники больше не смели оспаривать права законной наследницы, и поговаривают, что каждый раз, как Миори Багаро встречалась с каждым из них, ее сопровождала светловолосая женщина.

Но одна новость сменяет другую, так и новость о таинственной спутнице Миори Багаро быстро потонула под ворохом других, некоторые из которых всё еще касались наследницы семьи Багаро – ее союз с семьей Арх.

– Хозяйка Миори, вам письмо, – дверь немного приоткрылась и в комнату заглянул старик.

Разговор произошел десять дней спустя.

– Сколько раз повторять, Верус, я тебе не хозяйка. Ты вольный мужчина, – девушка притворно нахмурилась, но уже буквально в следующее мгновение улыбалась.

– Простите старика, сложно привыкнуть. И сложно поверить, что вы всё еще держите меня рядом. Проку от меня мало.

– Кроме вас у меня больше никого не осталось.

Взяв из рук старика темно-синий конверт, бывшая хозяйка заволновалась, и ее волнение не скрылось от наблюдательных глаз старика.

– Нуа-Миори, – обратился он уважительно к своей уже не хозяйке, – вас что-то беспокоит? Плохие новости?

– Не совсем. Это послание значит лишь одно – моего друга выпустили. Но… но это означает, что скоро я стану его супругой.

– Но ведь это хорошая новость, моя нуа-Миори. Почему же вы не радуетесь?

– Сердце молчит, – ответила она и отвернулась, распечатывая конверт.

– Вы богаты и свободны, почему не откажетесь?

– Потому что иначе нельзя.

Старик с грустью посмотрел на свою девочку, но помочь он не мог. В этот же момент без предупреждения открылась дверь и в комнату вошла та самая светловолосая незнакомка, появившаяся в доме Багаро в день, когда наследнице вернули ее статус и имущество. Верас до сих пор не мог определиться, как же к ней обращаться и как себя вести рядом: с одной стороны, молодая женщина не выказывала отвращения к нему, да и вела себя так, словно ей чужды любые рамки приличий в богатом доме, но с другой стороны, ее пусть и дорогой ошейник – неоспоримый факт. Уточнить у нуа-Миори Верас пока не осмеливался.

– Я весь дом оббегала, пока нашла тебя. О, доброго вам дня, Верас. Как ваше здоровье с утра? – женщина улыбалась.

– Хорошо. Благодарен за ваше участие, – стушевался старик.

– Миори, что там у тебя? – женщина заметила бумагу в руках хозяйки дома и подбежала.

– Дэмияна сегодня выпускают из подземелий Са-ах. Я должна ехать к нему, потом к его отцу.

– Выпускают? – радость от первой новости сменилась на холодное выражение лица, да и голос, дрогнув, превратился в серьезный или даже скорее уж равнодушный. – Поздравляю. Значит и мое время пришло. Я еду с тобой. Пусть уже снимет с меня это проклятое «украшение», – женщина дернула ошейник и скривилась, причинив себе же боль. – Хотя нет! Я передумала. Отсижусь у тебя. Заберешь у него копию моей освободительной бумажки и пришлешь.

– Не хочешь его увидеть?

– Зачем?

– Но Арияр говорил…

– Хватит! – женщина взмахнула рукой, останавливая. – Что бы там наследничек Архов не говорил – это глупости. У меня одно желание – скорее избавиться от всего, что держит меня в Киреи. И от всех! Ладно. Я пошла, а ты не затягивай, – и развернулась, собираясь покинуть комнату.

– Эля, ты исчезнешь и не попрощаешься со мной?

– Письмо оставлю. Длинное-предлинное, – помахала она ладошкой, не оборачиваясь и не сбавляя ход, пока не скрылась за дверью. И только когда рядом никого не оказалось, она остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, прижимая ладони к животу. – Ничего, ничего. Я справлюсь, – и снова пошла вперед, по залитому дневным светом коридору.

А спустя несколько часов Миори Багаро сидела на лошади, ее провожал Верас и управляющий домом, пришедший получить последние распоряжения. Управляющий пожелал хорошей дороги и ушел в дом, а старик все никак не мог отпустить поводья, боялся, что стоит нуа-Миори скрыться за горизонтом и реальность окажется сном.

– Верас, не переживайте, я скоро вернусь. И вы свободны. Сколько я могу вам еще повторять одно и то же?

– Я стар и оттого переживаю сильнее. Но что прикажете делать, когда вы уедете в дом своего супруга?

– Заберу вас с собой, если вы сами этого пожелаете. И не бойтесь. Дэмиян хороший.

– Главное, чтобы он был хорошим с вами, добрым и берег вас.

Миори Багаро улыбнулась и мягко высвободила поводья из худых старческих пальцев. Она уже собиралась направить лошадь к воротам, но глянув на окна дома, произнесла:

– Для вас у меня отдельная задача. Присмотрите за моей гостьей. И как только я пришлю для нее письмо, не медлите и несите его ей, даже посреди ночи.

– О, что вы! Как я посмею, – запротестовал старик. – Ночью?

– Лучше сделайте, как я говорю, – улыбнулась она. – И не забудьте. Я оставляю ее под вашей опёкой.

– Да-да, непременно всё выполню. И лекаря для нее сегодня же приведу.

– Лекаря? Зачем? – хозяйка была удивлена, ведь она и не подозревала, что ее гостье нездоровится.

– Не думаю, что что-то серьезное. Но ее утром тошнило. Бедная девочка едва от тазика отползла. Я зашел узнать о завтраке и … – Верас замялся. – Ваша гостья меня немного напугала. На ней лица не было. Бледненькая. Но как видите, сейчас она выглядит здоровой.

– Может, съела что-то ни то, – призадумалась девушка, но откладывать поездку, уже не было времени. – Хорошо. Проследите за ее питанием и, если что-то серьезное, сообщите мне.

Путь до таху Са-ах занял три дня. Раньше Миори, преодолевая его, думала, что дорога очень длинная и время будто бы замедляется, но не в этот раз. Ее сердце разрывалось на две части, одна половина умоляла время остановиться, другая – подталкивала спешить. Убедиться в том, что Дэмиян будет жить. Что ее статус и их союз спасли его. Ведь по законам Киреи будущий супруг имел полное право разделаться с обидчиком своей пары, как и любой другой член ее или его семьи.

«Жизнь снова связывает их. Так желают предки?» – думала Миори, подъезжая к воротам Са-ах. Осталось недолго. И как назло на ее пути встал тот, кто мог заставить передумать.

– Миори! – наследник семьи Арх, брат ее будущего супруга.

– Арияр, я спешила, как могла.

– Ты одна?

– Эля … не захотела ехать.

Мужчине ее слова не понравились.

– Почему?

– А ты как думаешь? Арияр! – Миори вспылила, но взяла себя в руки, мысленно сославшись на долгое ожидание, да еще и дорогу. – Арияр, – повторила она мягче, – ты ошибся. Что бы ты ни увидел в тот день, – говорила она о дне, когда Дэмияна забрали стражи, – забудь. Я передам вольную с посыльным, стану супрругой твоего брата и … мы должны отпустить ее. Или ты все еще мечтаешь заполучить адания-шая? – Миори снова чувствовала, как темные эмоции вырываются наружу из нее.

Но как бы она себя не чувствовала, не знала того, что на самом деле думает наследник Архов.

Он смотрел на нее с некой долей удивления, не верил, что хрупкая молодая женщина, которая сейчас смотрела на него сверху вниз, сидя на лошади, и возмущалась, злилась, выглядела уставшей, обеспокоенной и в то же время раздраженной – это та самая девчонка, которую он защищал в детстве, та самая девушка, которая успела похорошеть настолько, что он пропустил момент, когда же она превратилась в женщину. Арияр пропустил всё, даже стук собственного сердца. И уже не впервые. Что же останавливало его раньше? Официальный союз двух семей, Багаро и его, когда отцы договорились связать двух детей? И, конечно же, его отец даже и не думал выбирать в супруги наследнику дочь рабыни. Но и сам Арияр тогда не задумывался о паре. Еще хотелось погулять. Или его останавливало тщеславие семьи, передавшееся с кровью отца? Зачем ему женщина, лишенная всего после смерти отца? Нет. Это не было правдой. Он никогда так не думал. Он просто привык, что она всегда рядом и никуда не денется. Жил в свое удовольствие. И вот всё изменилось. Или вскоре изменится. Отец утром сообщил, что узаконит союз Дэмияна и Миори на восходе ша-ах, то есть уже завтра.

– Миори, – произнес он имя той, что, наконец, признал своей, – ты выберешь меня?

– Что? С ума сошел? Арияр, ты опять всю ночь где-то гулял и с головой не дружишь?

– Нет. Я был слеп.

– Тогда будь слеп и дальше, а мне надо ехать за твоим братом.

Миори разозлилась еще сильнее и пришпорила лошадь, бросив наследника Архов позади. Поверила бы она в другое время и при другой ситуации? Нет.

***

– Нуа-Миори и сын семьи Арх узаконили союз, скоро она вернется.

– Союз?

«Долгожданная новость добралась и до нас», – съязвила я мысленно и впилась зубами в кислый фрукт. Распахнув дверь на кухню, где шушукались повариха и кухонные работницы, осмотрела присмиревших в миг барышень всех возрастов.

– О чем разговариваете? Нуа-Миори возвращается?

– Да, … адания-шая.

Я глянула на девушку, осмелившуюся открыть рот. Ну, хоть кто-то язык не проглотил. Меня побаивались после того, как узнали, что я непростая гостья. Изначально косились все. Рабский ошейник, а веду себя, как равная их хозяйке. Но адания-шая – это объяснение для всех.

– От нее письмо пришло?

– Нет, адания-шая, – вспомнила устную речь и сама повариха.

Знатная, замечу, повариха, я на ее пирогах к концу пары-тройки месяцев в дверь не пролезу.

– Уважаемая Фиория, а вы мне вкусненького чего-нибудь не дадите? – разулыбалась я, прислушиваясь к урчащему животу, и повариха сразу же подобрела. Я уже знала, как ее в чувства привести при каждом своем появление на кухне. – А то я ж без вашей еды уснуть не смогу.

– Скоро ужин. Потерпите немного, – повариха подбоченилась, довольно улыбнулась, но порцию вкусняшек раньше ужина мне выделила.

– А можно я тут посижу? В доме скучно. Верас где-то запропастился, от управляющего лишнего слова не дождешься… – продолжала я подлизываться, а заодно и облизываться, положив недоеденный фрукт на стол и выбирая с чего бы начать поедание вкусненького.

– Сидите, сидите. Вас никто не гонит, – подобревшая повариха принялась гонять своих подчиненных, а мне на тарелку перепала еще парочка сдобных вредностей.

Через некоторое время, когда тело приятно согрело от огня и сытости, я вспомнила о новостях и поинтересовалась, правда ли то, что говорят. На что получила ответ, мол официальных известий пока не доставляли, но похоже на правду.

– Так значит-с… Миори с супругом скоро приедут?

– Видимо, да.

Я прикусила щеку изнутри и посмотрела на окна – снаружи двор погружался в сиреневые сумерки.

– А вы уж и заждались. Документ важный ждете? – повариха лукаво глянула.

Все уже знали и что за документ, и для чего. Но хочется ж с первых уст обо всем услышать.

– Заждалась. Пора бы мне избавиться от ненужного веса, – подергала я ошейник.

– Потерпите. Недолго осталось.

– Потерплю, – а про себя добавила: «Куда ж я денусь без заветной бумаженции и ключика от увесистого предмета на своей шее. И впредь буду осмотрительней!» – вспомнила пакость одного злобного старикана.

– Вы кушайте-кушайте, – пододвинули ко мне поднос с сухофруктами. – Вам надо хорошо питаться.

Я уже успела подцепить сморщенный фрукт, когда до меня дошел завуалированный смысл ее слов. Аж есть перехотелось.

– Наелась. Благодарю. Еще ж ужинать.

– Да вы не бойтесь, хватит, – повариха не догадывалась, что ее слова скорее пугают, чем кажутся заботой. – И от лекаря бы вам не отказываться. Верас переживает, что вы не согласились показаться местному лекарю.

– А незачем. Я превосходно себя чувствую.

– Это хорошо. Позже покажетесь. Организм молодой, можно не переживать.

Ни я, ни она ни слова лишнего не сказали, но будь я проклята, повариха догадалась. А ведь мне самой еще не полностью верилось. Я хотела думать, что ошибаюсь. И тошнит меня из-за жирной пищи или сдобного на ночь. Но чувство, что обманываю себя же, нарастало, как снежный ком.

– Гость! Сын семьи Арх! – услышали мы.

Я подскочила на ноги, но почувствовала, что они подводят, и присела обратно. Вокруг засуетились. Обо мне благополучно все позабыли. Но я-то о себе не забыла и, собравшись с духом, выскользнула через кухонную дверь во внутренний двор с хозяйскими постройками, оббежала дом по кругу и вышла по тропке к центральному входу, около которого уже собирались домочадцы. Спешили зажечь больше огней. Управляющий, важная птица, выпрямившись, словно генералиссимус, встречал важного гостя.