Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем

– Хорошая профессия, особенно для здешних широт. Но причем тут история?

Виктор пожал плечами:

– Он талантливый человек, сильный гипнотизер, обладает экстрасенсорными способностями. В связи с этим, стал копать вглубь веков и тревожить тени пифий, оракулов, изучать каббалу и верования индейских племен. Ну, а, кроме того, его очень интересуют всякие чудеса и секрет воздействия искусства на психику. А хозяин – Валерий Сергеевич Пинский – искусствовед, и во многом ему помогает. Я и Шумченко – археологи. Мы работали на раскопках языческих капищ, древнейших поселений. И, такое, поверьте, видели, что нормальному человеку и вообразить невозможно!

– Вы уверены, что об этом стоит рассказывать всем подряд?

– Не уверен. Но шеф мой считает: чем больше ученых об этом знает, тем легче ломать стереотипы.

– Логично, конечно, – согласилась я. – Но мне почему-то кажется, что те, кто может использовать информацию в других целях, стереотипами не страдают. Иначе они бы ее просто не собирали.

– Кто вы? – насторожился Виктор. – И что имеете в виду?

– Любитель-историк, – раскланялась я. – И считаю, что история – очень опасная наука, если не пытаться втиснуть ее в прокрустово ложе привычных понятий. Но, скажите, здесь сегодня собрались те, кто более или менее связан с деятельностью юбиляра?

– В основном. Тот, в очках и с девицей под мышкой, – известный биолог, лысый в сером костюме – генетик, рядом с ним – профессор палеонтолог. А вон там – группа врачей.

– И действительно, все, как один, связаны с историей! – подивилась я.

– Но ведь Чижевский, прежде всего, врач, – напомнил мой собеседник.

– А дамы?

– Они, в основном, как я понял, для антуража. Чтобы мужчинам не скучно было.

– Вы не имеете в виду, надеюсь…

– Нет, нет, ну, что вы! Это жены, подруги и просто знакомые гостей. Приглашены, чтобы украсить компанию.

– Вы для первого раза удивительно много знаете! – похвалила я.

– А я наблюдательный, – скромно признался Виктор. И, клянусь, что в этот момент он меньше всего походил на археолога. Тем интереснее было с ним общаться.

Мы съели еще один шашлык пополам, и я спросила:

– А почему торжество не за длинным столом с хрусталем, белой скатертью и деликатесами? Юбиляр – романтик?

– Сомневаюсь, – хмыкнул Виктор. – Вон в том здании – и хрусталь, и столы, и деликатесы. Но идти туда не советую.

Я посмотрела в глубь сада. Приземистое строение сверкало гирляндами, обволакивающие мелодии, словно волны, докатывались до нас и странные ароматы вплетались в шашлычный дух. Чижевский во главе стайки девушек направлялся туда, и я решила, что они собираются нанести завершающие штрихи перед нашествием основной массы гостей.

Прошла четверть часа. Профессор снова появился в саду, за ним, хихикая, следовали девицы. Внешне они вели себя, вроде, как прежде, но, присмотревшись, я почувствовала, как легкий холодок засквозил на спине. Девицы были явно неадекватны. Вначале я решила, что они перепились, но потом поняла, что ошиблась. На действие наркотиков тоже не похоже. Я обернулась, взглянула на Виктора. Он внимательно наблюдал за мной. Я кивнула в сторону девушек:

– Что это с ними?

– Гипноз, – невозмутимо сказал археолог. Мне стало нехорошо.

– Да не волнуйтесь вы так, – он взял меня за руку. – И не демонстрируйте свое замешательство. Это клиенты профессора, он корректирует их психику. Они осознанно участвуют в экспериментах, а Чижевский использует результаты в научных работах.

– Это обязательно делать на дне рождения?

– Видимо, здесь есть возможность проводить массовые сеансы. Народу-то много!

– А профессор сначала спрашивает согласия пациентов участвовать в опытах, а потом гипнотизирует, или наоборот?

Виктор улыбнулся: – Вы слишком многого от меня требуете. Все эти сведения я добывал по крупицам и вряд ли смогу удовлетворить ваше любопытство полностью.

– А что мы с подругой делаем на этом странном празднике жизни?

– Это и мне хотелось бы знать, – серьезно сказал Виктор. – В любом случае, как только соберетесь покинуть торжество, я к вашим услугам!

Я поискала глазами Наталью и обнаружила среди группы научных мужей, жаждущих ее споить. Но подруга держалась стойко и в помощи пока не нуждалась. Более того, казалось, что ей таки удается выуживать из окружения нужную информацию для

диссертации.

И вдруг я заметила у одного из мангалов своего загадочного знакомого Семена Львовича Веллера. Он глянул в мою сторону и сморщился, будто выпил уксуса. А у меня отвисла челюсть.

– Приятель? – вкрадчиво осведомился Виктор.

– Хахаль, – мрачно ответила я.

Он оценил мой юмор и доверительно сообщил:

– За вами все время следит Пинский.

Седовласый красавец лавировал между гостями в моем направлении.

– Не буду вас утомлять интеллектуальной беседой, просто хочу пригласить в дом взглянуть на картины, – и он согнул руку калачиком. Я вцепилась в нее и умоляюще посмотрела на Виктора. Тот кивнул и пошел следом, но по дороге нарвался на шефа, который задержал его. А я стала подниматься по лестнице.

В тереме на втором этаже наслаждалась живописью небольшая стайка ценителей. Я себя к ним не относила, но узнала полотна Филонова, Иванова, Серебряковой. Были это подлинники или мастерски выполненные копии, не знаю. Народ ахал, бросал восхищенные реплики, но, держу пари: среди них вряд ли можно было насчитать более троих истинных знатоков.

И вдруг я заметила приоткрытую дверь в соседнее помещение. За мной, вроде, никто не следил, и я проскользнула внутрь.

На стенах квадратной комнаты с не очень ярким светом покоились старинные иконы. Затаив дыхание, я стала разглядывать их, медленно передвигаясь по периметру зала. И вдруг столкнулась взглядом с Иисусом, осеняющим меня крестным знамением. Я замерла и внезапно почувствовала чье-то присутствие. Повернула голову: рядом со мной созерцал божественный лик Веллер. Он что-то шептал, почти не разжимая губ. Я решила, что это молитва, потом вспомнила: Семен Львович не христианин. Прислушалась: Веллер явно обращался ко мне.

– Немедленно забирайте подругу и уезжайте! – прошелестел он.

– Это еще с какой стати? – вызверилась я.

– Вы хоть поняли, куда попали?! – громко зашипел Веллер.

– На юбилей! – фыркнула я.

Семен Львович смотрел на меня с таким сожалением, словно на все сто процентов был уверен в смертельном диагнозе, но сообщать о нем не решался из-за моего кретинизма. Он вздохнул и тихо сказал:

– Вы сейчас незаметно выходите из комнаты, покидаете терем, забираете подругу и ждете меня у ворот слева. Ни в коем случае не светитесь, и не вздумайте ни с кем прощаться!

В других обстоятельствах я бы, конечно же, заупрямилась. Но тревога ледяными иглами стала покалывать мозг, едва за нами с Натальей закрылись ворота. Дальнейшие наблюдения оптимизма не добавляли.

– Но нас обещал отвезти археолог, – запротестовала я.

– А вы его хорошо знаете?

Я молчала.

– И что за мания рисковать! – укоризненно заметил Семен Львович. – Больше бы думали вначале, меньше бы страдали потом! Ну, можно ли так доверять незнакомым людям?

Я поняла, что он прав, выскользнула из дома и отправилась искать Наталью.

Народ уже веселился вовсю. Хозяин общался с рыжей дамой и заплетающимся языком твердил ей что-то о бликах света в работах Рембрандта. Я уловила на себе его мимолетный, но острый, совершенно трезвый взгляд и напряглась. Он расплылся в улыбке и сделал мне ручкой. Я оскалилась. Со стороны зрелище впечатляло.

Пинский направился ко мне, но я спряталась за спины в дупель пьяных врачей. Те спорили о коронарных сосудах, затем враз замолчали, сфокусировали на мне зрение и попытались качать, приняв за хозяйку дома.

Я трусливо бежала от их внимания и попала в центр хоровода, где лысый генетик выделывал умопомрачительные коленца. Он радостно обхватил меня и заставил сплясать несколько тактов чего-то, похожего на краковяк. Я вконец обозлилась и вырвалась из ликующего круга. Пробегая мимо долговязого типа, который сосредоточенно накачивался в одиночестве, грубо толкнула его и спросила, где блондинка в брюках и куртке? Тот посмотрел на меня вполне осмысленно и молча показал вдаль. К моему удивлению, там действительно маячила Наталья. Но тип вцепился в рукав мертвой хваткой, разлил вино по кубкам и жестом предложил выпить на брудершафт. Я плюнула и выпила. Но собутыльник налил снова.

– Ты идиот или просто немой? – с досадой спросила я. Долговязый кивнул оба раза. Я оценила его объективность, отцепила от куртки и пошла прямиком к Наталье.

Там тоже не все было просто. Наталью споили. Стараясь держаться прямо, она стояла на дорожке, ведущей к зданию с белыми скатертями, и общалась с археологом Виктором. Преградив ей путь, он крепко держал ее за руку. Археолога пытался отпихнуть Чижевский, который тянул Наталью за другую руку. Профессору помогал какой-то парнишка. Но археолог держался стойко, демонстрируя отличную физическую подготовку. Я с одобрением подумала: «Надо же, как раскопки укрепляют мышцы!»

Вино, выпитое с немым идиотом, начинало действовать. Увидев меня, Виктор обрадовался. Я дважды вильнула бедром, как в баскетболе, и разметала психиатров-историков по сторонам, а заодно чуть не упала сама. Виктор подхватил нас обеих под руки и повел прочь.

– К воротам! – приказала я. – К левой стороне.

Археолог удивился, но в нужный квадрат нас доставил.

Из кустов вынырнул Веллер, негодующе посмотрел на всех и пригласил жестом следовать за ним. Вывел через какую-то калитку, замаскированную в малине, подозвал такси, и они с Виктором запихали нас в машину.

– Все оплачено, – сообщил Веллер.

– Мне проводить вас? – предложил археолог.

В Наталье проснулось буйство.

– Вот этот – наш, – показала она на Виктора, – а второй – точно из Моссад!

– Пить меньше надо! – парировал Веллер и захлопнул дверцу. Мы тронулись.

Я оглянулась. Парочка смотрела нам вслед, но вдруг, как по команде, повернулась и пошла к дому. Я успела заметить, как из ворот выбежали люди, стали жестикулировать и о чем-то их спрашивать. Те реагировали спокойно, и я поняла, что за наших кавалеров можно не волноваться.

Такси доставило нас к подъезду. Наталья спала, я полезла в сумочку за деньгами, но водитель сказал:

– Вы же слышали, все оплачено.

Я протянула купюру:

– Возьмите и запомните: вы отвезли нас к железнодорожному вокзалу.

– Что, приставали? – сочувственно спросил таксист.

– Изнасиловать хотели, да еще все вместе! – заголосила вдруг проснувшаяся Наталья. – Те двое нас насилу отбили!

– Вот пьяные скоты! – с омерзением сплюнул водитель. – А ваши спасители молодцы, особенно маленький! Все-таки есть настоящие мужики среди нас!

И я поняла, что теперь он уж точно не выдаст наши координаты.

Когда машина выруливала со двора, я, на всякий случай, запомнила номер.

III

Утром состоялся разбор полетов. Мне было неуютно, Наталье совсем плохо.

– Я же мало пила, – удивлялась она, держась за голову.

– Так возле тебя же целый бар выставили! – напомнила я. – Мешать ром, виски, коньяк, мартини, – от этого же вообще умереть можно!

– После Полторанина ничего не осталось? – жалобно простонала Наталья.

Я достала остатки мартеля, налила, Наталья схватила рюмку дрожащей рукой и выпила одним махом. Через пару минут начала приходить в себя.

– Как же я понимаю братьев-алкоголиков! – уже бодрее заявила она и снова плеснула себе коньяку. – Не опохмелишься, – не выживешь!

– Может, лучше кофе? – предложила я. – Тебе же на службу идти!

– Какой еще кофе? – возмущенно вскричала Наталья и опрокинула вторую рюмку. – А на службу идти не надо, я за свой счет десять дней взяла для работы над диссертацией.

В дверь позвонили. Я открыла и глазам не поверила: на пороге стоял Веллер.

– Извините, что по телефону не предупредил, возможно, его прослушивают, – он оттеснил меня и прошел на кухню.

– Разведка дружественной страны! – обрадовалась Наталья. – Я вас за Эйхмана уважаю!

– Красиво день начинаете, – игнорируя приветствие, отметил Веллер. – Классический вариант!

– И вам того же, – отозвалась Наталья и поставила на стол третью рюмку.

Веллер обреченно вздохнул и выпил.

– Вы что про меня таксисту сказали? – спросил он, проглотив ломтик сыра.

– А в чем дело? – удивилась я.

– Он меня домой отвозил и такими комплиментами осыпал, что я, грешным делом, решил, что уже и не вырвусь. Он что, голубой?

– Ну, что вы! – возмутилась Наталья. – Он ваше мужество оценил, поэтому окружил теплом и заботой!

– Кажется, я о себе чего-то не знаю, – насторожился гость.

– Водитель недоумевал, когда увидел, что за нами гналась толпа мужиков, – объяснила я. – Наталья сказала, что нас изнасиловать хотели, а вы спасли.

У Веллера брови поползли вверх, он покачал головой и сказал:

– Я, мадам, не святой, и зависть мне не чужда. Но никогда не предполагал, что стану завидовать женщине, у которой столь неадекватные друзья. Как же вам все-таки интересно живется!

– Принято говорить – неформатные, – поправила Наталья.

– Да какая разница! Факт заключается в том, что с такими друзьями до старости не доживают. Одного не понимаю: неужели кто-то готов поверить, что к вам можно применить силу?

– Вот и мы удивились! – призналась Наталья. – А вы в гости или как?

– Или как, – сказал Веллер и попросил: – Сварите кофе и уберите бутылку, разговор будет долгий.

Пока готовился кофе, он спросил:

– Вы как на вчерашнее сборище попали?

Похоже, наш загадочный друг сходу пытался взять быка за рога, но я сразу же поставила его на место:

– А вам, простите, какое до этого дело?

– Ладно, – подумав, сказал Семен Львович, – давайте играть в открытую, тем более, что между нами давно уже заключен договор о сотрудничестве.

– Это когда же вы успели? – удивилась Наталья.

– Тогда пропускаем вас вперед, – заявила я, не обращая внимания на реплику, – иначе беседа начинает походить на допрос. Прежде всего, объясните, что это за сборище? То есть, мы знаем, что праздновался юбилей ученого, но весь антураж, вместе с кубками, ватниками и загипнотизированными девицами, выглядел, минимум, странно. Или это обязательная атрибутика, о которой нам просто ничего не известно?

– Неформатная, – поддакнула Наталья.

– Вы вчера видели мировую научную элиту на отдыхе, – осторожно подбирая слова, начал Веллер. – Вследствие своего статуса, она может позволить себе некоторые странности, и даже вольности в поведении. Про девиц ничего не знаю, видно, ваш приятель оказался зорче, что же касается ватников, то в них есть определенный смысл.

Понимаете, это, вроде формы студентов Итона: неважно, из какой ты семьи и сколько денег на счету у родителей, главное, что входишь в элитное сообщество, о чем и свидетельствует форма. В данном случае это даже утрировано: люди с мировым именем подчеркивают, что им безразлично мнение окружающих, поскольку по своей сути отличаются от них полностью. И суть эта визуально выражается в изысканных туалетах и роскошных украшениях под ватниками, то есть, здесь важен контраст между внешней похожестью и абсолютной внутренней индивидуальностью.

– А Чижевский – действительно значительная фигура в науке? – спросила я.

– Конечно, – удивился Веллер.

– Почему же он был без ватника? И, кстати, украшений на нем я тоже не заметила?

Семен Львович одобрительно улыбнулся:

– Думаю, он, таким образом, демонстрировал, что возвышается вообще над любой суетностью!

– Но тогда получается, что речь идет о какой-то организации со степенями посвящения, вроде масонской?

– Я об этом не думал, – признался Веллер.

– И потом, – продолжала я, – если человек самореализовался и уважает себя, то к чему подобные демонстрации? Я не психолог, но мне кажется, что такой манией могут страдать только люди с комплексами, неуверенные в себе или испытывающие страх. Убей Бог, не представляю Эйнштейна при брильянтах и в поддевке!

– Не понял, – признался Семен Львович.

– Как бы вам объяснить… Идет, скажем, человек ночью по лесу и поет во все горло! Почему поет? Для уверенности, потому что страшно.

– Хотите сказать, что вчерашняя компания чего-то боится?

– Откуда я знаю? Я лишь пытаюсь размышлять. Эпатаж свойственен либо неуверенным в себе подросткам, либо людям, осознающим свою ущербность. За редким исключением вроде Сальвадора Дали. Но таким исключением не может быть большой коллектив всемирно известных ученых. А, может, у них комплекс вины?

– Считайте, что вы меня озадачили, – сказал собеседник. – А теперь ваша очередь: как вы туда попали? Сразу оговорюсь: меня это интересует, поскольку во вчерашний коллектив вы не вписывались даже внешне.

– И вам не терпится выяснить, случайно ли мы там оказались, или в нас есть нечто такое, что вы пропустили?

Семен Львович кивнул:

– Думаю, вы и сами должны это знать, поскольку на подобных мероприятиях посторонних людей не бывает, им находиться там опасно.

Наталья уже полностью оклемалась и рассказала, что пару дней назад министра посетил Чижевский в сопровождении Пинского и предложил дружить институтами, а также обмениваться информацией. Потом сообщил, что во время нынешнего визита собирается отмечать юбилей на даче у друга, где соберутся ученые из многих стран. Поинтересовался каменными крестами, исцеляющими от многих болезней. Несколько крестов, по преданию, приплыли к нам когда-то против течения из Киева, а некоторые стали расти в окрестностях из-под земли недавно. Наталья немного занималась этим, и кое-что смогла рассказать. И тогда мэтр пригласил ее на торжество. Сказал: «Приходите с супругом или подругой. Вам будет интересно. Я поделюсь любопытной информацией». И обещал прислать машину. Поскольку супруг уезжал за рубеж на запланированное мероприятие, она сагитировала оттянуться в компании ученых меня.

– А министра Чижевский не приглашал? – поинтересовался Веллер.

– Нет, – удивленно сказала Наталья.

– Вам это странным не показалось?

– Да я и не думала об этом!

– А информацию ценную узнали вчера?

– Ну, какая информация может быть на пьянке? – разозлилась Наталья.

– А ехать на дачу очень хотелось?

– Вообще не хотелось, и я бы одна не поехала, несмотря на обещанную информацию. Но Чижевский пристал, как банный лист, поэтому пришлось принять приглашение.

– Я к тому, – спокойно сказал Веллер, – что приглашали вас не для научных бесед. И не для того, чтобы за вами ухаживать.

– А для чего? – спросила задетая Наталья.

– Не обижайтесь, мадам, но ухаживания со стороны господина Чижевского в принципе невозможны. Он выше этого. Насколько знаю, он просто берет то, что хочет. Единственная его любовь – это наука. Но он почему-то пригласил именно вас и, подозреваю, был абсолютно уверен, что вы появитесь не с супругом, а со своей подругой. То есть, практически вы подтвердили то, чего я опасался: Чижевский хотел заполучить вас обеих. Для этого, видимо, и в министерство пожаловал. Единственное, что осталось выяснить, зачем вы ему понадобились?

– Может, не стоит драматизировать наше вчерашнее появление на даче? – спросила я. – Что нам могли там сделать? Убить? Это же абсурд!

– Однако вы все-таки сбежали оттуда! И знаете, почему? Да потому что почувствовали, что в компании с людьми, владеющими пси-технологиями, опаснее находиться, чем в компании с киллером! Особенно, если им не очень-то досаждают нравственные сомнения, свойственные остальному научному миру.

– Хотите сказать, что вчерашняя компания стоит особняком?

– А вы у многих ученых видели бриллиантовые булавки в галстуках, золотые часы, запонки с изумрудами? А украшения на их дамах, стоящие целые состояния?

– Но это же элита!

– И для элиты существует критическая масса благополучия. Ученые – не банкиры!

Я не разбиралась в доходах ученых, но вчерашняя роскошь и впрямь впечатляла. Представители науки, которых я знала, имели машины, дома, дачи и отдыхали за рубежом. Но чтобы одаривать жен и подруг такими бриллиантовыми колье, как те, что были вчера на девицах, им пришлось бы остаться в одних плавках. А может быть даже без них.

– И еще интересный момент, – продолжал Веллер. – Как вы думаете, почему вокруг дачи возведен неприступный забор?

– Ну, мало ли! – пожала я плечами. – Чтобы картины ценные не украли!

– Вы всерьез полагаете, что картины и иконы, которые вы видели, постоянно находятся там?

– А разве нет?

– Во-первых, висят они в помещениях, для этого не предназначенных. И свет там плохой. Во-вторых, только нескольких человек пригласили взглянуть на них, да и те, я думаю, в искусстве не очень-то смыслят. То есть, хозяин не собирался хвастать коллекцией перед всеми, а выставку устроил специально для вас. Я вначале решил, что подобное невозможно, но после нашего разговора понял, что прав. Объясните же, наконец, почему вокруг вас столько шума и суеты? И отчего вас вчера так не хотели отпускать?

Он глянул на наши изумленные лица и тяжело вздохнул:

– Обещайте хотя бы подумать над этим. А я вам еще позвоню.

– А можно мы теперь будем спрашивать? – сказала я.

– Спрашивайте, – разрешил расстроенный Веллер.

– Сами-то как оказались на вечеринке?

– Мой зять поставляет из Франции вина. Чижевский сделал заказ, а я доставил. Кстати, у вашего друга отличный вкус! – кивнул он на бутылку из-под мартеля. – Он часто бывает в Париже?

Наталья закашлялась.

– Часто, – сухо сказала я и вернула его к теме. – Полагаю, не стоит спрашивать, зачем вы остались на торжестве?

Веллер кивнул.

– А почему спровадили нас?

– Из добрых побуждений и неодолимой симпатии! – он приложил руку к сердцу.

Я этот жест уже видела, и он меня не впечатлил. Но стало понятно, что

сокровенным Семен Львович делиться не собирается.

– Ведь вы и сами искали повод, чтобы уйти. Разве не так? – поднял он брови. Против этого возразить было нечего.

– Откуда у вчерашней компании деньги? – в лоб спросила Наталья.

Веллер пожал плечами:

– Могу лишь догадываться! Наука и оборонная промышленность на постсоветском пространстве существуют на дотации и кредиты. С некоторых пор параллельно им возникают частные структуры. Они дублируют государственные не полностью, а разрабатывают лишь те темы, которые пользуются особым спросом. Структуры эти стремятся продать свой товар подороже, и это сразу же ставит крест на моральном аспекте. Чем сомнительнее покупатели, тем больше платят. Такие исследовательские центры не афишируют достижения и часто занимаются отраслями, которые ортодоксальная наука тупо отрицает. И, знаете, в чем парадокс? Некоторые сотрудники госучреждений, отрицающие днем целые направления, в свободное от основной службы время успешно разрабатывают их для частных структур. То есть, им «лженауку» критиковать просто выгодно.

– Но ведь таким коммерческим организациям нужен какой-то статус? – напомнила я. – Не в подполье же они функционируют?

– Да мало ли у нас частных клиник, аптек, предприятий, каких-то обучающих центров, где параллельно с основной деятельностью можно испытывать и производить все, что угодно! Да и в легальных НИИ можно скрытно вести исследования.

– А за рубежом?

– А что за рубежом? Там больше ученым платят, но это не значит, что всем хватает. Кроме того, именно за рубежом образовался узкий банкирский круг, сосредоточивший в своих руках огромные средства. Только наивные бабушки думают, что глав государств и правительства выбирают граждане! В них с выгодой вкладываются деньги, и вы это прекрасно знаете. А кроме политики, деньги вкладываются в экономику, войны, космос и так далее. Но наука – наиболее перспективная область, поскольку дает возможность не только использовать новейшие танки, но и управлять природой, а, главное, людьми.

– А почему бы банкирам не развивать официальную науку в своих странах? – предложила Наталья.

– А на кой им это надо, мадам? Применение достижений официальной науки контролирует общество. И вложения в нее, кстати, тоже. По крайне мере, пытается это делать. Поэтому основные инвестиции в мире не афишируются, и для них нет государственных границ. А население – это всего лишь публика, которая видит то, что ей показывают со сцены. Истинный механизм находится за кулисами. И стоит режиссеру приказать чуть-чуть изменить свет, как действие, которое воспринималось с ужасом, станет вызывать смех.

– Какими темами занимаются вчерашние ученые? – поинтересовалась я.

– Ну, откуда мне знать? – удивился Веллер. – Слышал, что Чижевский полез в исторические глубины. А еще изучает воздействие икон на подсознание. Чудотворных икон, как я понял. Если механизм чуда разгадать нереально, то влияние его на психику, наверное, можно. Чижевский даже в Житовичский монастырь с Липкиным ездил.