Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем

– Олег! – пожал всем по очереди руку кашевар. Тыльная сторона кисти была татуирована, на безымянном пальце и мизинце не хватало фаланг.

– Отморозил, – добродушно признался парень, перехватив мой взгляд. По наколкам можно было проследить основные этапы его жизненного пути. Два из них, несомненно, прошли на флоте и в лагерях.

Трещал костер, пахло хвоей, мы наслаждались моментом. Ромка облизывал пальцы и не скрывал восторга, навеянного партизанской романтикой. Сразу информацию добывать было неприлично, поэтому общение началось со светской беседы. Поговорили о том, о сем, о погоде и радикулите, потом Борька спросил:

– Как машина?

– Бегает! – живо отреагировали братья-цыгане.

– Мы встречались с хозяином, он просил передать, что дарит ее вам. Так что можете владеть спокойно!

Дозор возликовал и предложил за это выпить. А заодно и за бывшего владельца «шестерки» Ферзя, благодаря которому мы познакомились.

– Когда Стасевича видели? – как бы, между прочим, поинтересовалась я. Хозяева переглянулись и с подозрением уставились на Федора.

– Это коллега и друг Алексея, – успокоила я, – ему Стасевич картины передавал.

– Точно! – хлопнул себя по лбу главврач. – Он же рассказывал о своих друзьях!

И поведал, что Алексей, порой, бродит по окрестностям в сопровождении монахов или братьев-цыган, которым безоговорочно доверяет.

Я не удивилась. В свое время мне довелось общаться с цыганами, и я знала: если человек им по сердцу, то более надежных и верных друзей сыскать трудно. В юности у меня был пылкий поклонник цыган по имени Жан. Невероятно красивый, воспитанный и элегантный, он внешне напоминал звезду Болливуда. Только черные шальные глаза, полыхающие огнем, выдавали бешеный нрав, но Жан укрощал его, как дикого скакуна! А с цыганкой Машей судьба свела в больнице. Навещал ее чуть ли не весь табор. И когда шумную толпу медработникам удавалось выдворить, моя тумбочка ломилась от снеди и фруктов. Мы с Машей некоторое время поддерживали знакомство, я бывала в цыганском поселке, и вспоминала потом об его обитателях с большой теплотой. Странно, но представители свободолюбивого народа быстро проникались ко мне доверием.

После второго курса мы с Натальей проходили практику в одной из провинциальных газет. Жили в кемпинге на берегу речки. Однажды там остановился табор молдавских цыган. Они раскинули большие шатры и варили суп в огромных закопченных котлах, подвешенных над кострами. В супе целиком плавали крупные южные помидоры.

Мы с Натальей гуляли по берегу, вдруг из шатра выскочил парень с намыленными для бритья щеками и сходу начал знакомиться. Звали его Трусик. Молодые цыганки бросали ревнивые взгляды: видно, Трусик был в таборе первым парнем. Пожилые женщины, наоборот, отличались радушием и приглашали слушать цыганские песни.

Вспоминая об этом, я вдруг изумленно подумала: а ведь цыганки мне почему-то отказывались гадать! Как я не просила, они лишь отнекивались и отводили глаза!

– А можно нам встретиться со Стасевичем? – услыхала я голос Жукова и очнулась.

Яша покачал головой:

– Пока нет. Это опасно для вас. И для него тоже. Возле монастыря люди странные бродят, об Алексее спрашивают. И о тех, кто с ним встретиться хочет.

– Что же он хотел сказать картинами? – пробормотала я.

– А чего гадать? – услышав мое бормотанье, заявил дед. – Все Олег расскажет! Он уже несколько дней в лесу дежурит, чтобы с вами увидеться.

Выяснилось, что Олег живет в приюте для бомжей, недавно организованном фирмой «Око». Условия там хорошие, кормят нормально, в медицинских кабинетах полно аппаратуры. Приезжают профессора, проводят обследования. В общем, все бы отлично, если б не два момента: во-первых, приют охраняют, как режимный объект, и вырваться на свободу хотя бы на пару часов практически невозможно. А, во-вторых, люди стали болеть и пропадать.

– Как пропадать? – удивился Федор.

– Друг мой пропал, – сказал Олег. – Его лечили, на процедуры водили, а потом исчез.

– А чем болел? – вмешалась я.

– Мудреный диагноз, я не врач и толком не понял. У любого человека можно болезни найти, а у бездомных их целый букет!

– В милицию заявляли? – спросил Жуков.

– А как туда заявишь? – пожал плечами обитатель приюта. – Нас же к телефону не подпускают! Мне удалось найти лазейку, выбраться и сообщить Яше, но толку от этого никакого!

– Я в милицию позвонил, – подтвердил цыган, – наряд приехал, а врачи в приюте сказали, что парень сбежал. У бомжей документов нет, они часто не свои фамилии называют, как их потом найдешь?

– И многие пропали? – поинтересовалась я.

– Человек семь, насколько я знаю, – сказал Олег, – но двое, вроде, взаправду сбежали.

– Так, может, и друг ваш в бега подался?

– Нет, – покачал головою новый знакомый, – мы общие планы строили, он бы предупредил. Да и хворать стал в последнее время, вряд ли рискнул бы далеко отлучаться.

– Подробнее, пожалуйста, – попросил Жуков. – Вспомни, что объединяло пропавших? Возраст, симптомы заболеваний? Может, они из одной местности? Что между ними общего?

– И как исчезали? – подсказала я. – Ложились спать, а утором их не оказывалось в постелях? Или вечером шли на прогулку и не возвращались? И что было до этого: какие-то процедуры? Прием у конкретного врача? Беседы с кем-то?

Олег задумался. Потом стал вспоминать, а мы из разрозненных, скудных фрагментов пытались сложить картину. Получалось, что некоторое время назад обитателей приюта консультировал профессор, очень похожий на Чижевского. Он отобрал несколько человек, беседовал с каждым индивидуально, а потом передал другому специалисту. Тот их тоже обследовал, поставил какие-то диагнозы, назначил процедуры. Процедуры проводились в кабинете, куда доступ посторонним был категорически запрещен. С каждым разом людям становилось все хуже. У них ежедневно брали кровь и мочу на анализы, водили на УЗИ. Больные начали беспокоиться, но врачи успокаивали: это, дескать, временное явление перед процессом выздоровления. А потом люди стали по одному исчезать.

– Сколько человек участвовало в эксперименте? – напрямую спросила я.

– Так это был эксперимент? – вздрогнул Олег. – В процедурный кабинет ходили семеро, как я уже говорил. Двое убежали после первой же процедуры.

– Второй врач тоже приезжий? Как он выглядел?

– Да, он в приюте не работает. Невысокий, с животиком, лысый.

Это был генетик с юбилея Чижевского.

– Ты его знаешь? – насторожился Борька.

– Еще один гость с дачи в Сосновке, – кивнула я. – Олег, постарайтесь вспомнить: сопровождалось ли каждое исчезновение каким-то повторяющимся, не совсем обычным событием?

Парень снова задумался. Потом неуверенно сказал:

– Каждый раз поздно вечером приезжала большая черная машина и останавливалась возле флигеля позади главного корпуса.

– С бледным блондином за рулем?

Олег покачал головой:

– Я не видел водителя. А машины возле приюта утром уже не было. И друга моего в комнате тоже не было.

– Вы в одной комнате жили?

– Да. Но спим мы всегда очень крепко: видно, снотворное в чай или сок подмешивают. Помню, я лег, и сразу же погрузился в дремоту. Костя расстилал постель, но вдруг согнулся и застонал. Я сквозь сон спросил, что с ним и не нужна ли помощь? Но он сказал, что живот прихватило, но боль уже проходит. Я уснул и больше Костю не видел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.