Шрамы

– Я здесь главный.

Сверху звучит издевательский голос:

– Что ты сказал?

Стены Убежища растворяются. Близна хочет протянуть руку, чтобы ухватиться за что-нибудь: стул, столешницу, дверной косяк – но все становится прозрачным и тает на глазах. Нечестно, нечестно, нечестно! Наказание закончилось, ремень отброшен на пол, но Близна все равно кричит без слов, воет, захлебывается слезами и бьется всем телом. Отец одним движением разворачивает его лицом к себе, бьет по щекам вполсилы.

– Заткнись, ну! Убивают тебя, что ли? – В голосе звучит досада. В конце концов, поросеныш заслужил небольшую трепку, и нечего орать так, словно он спятил. Еще соседи сбегутся. В наше время все норовят сунуть нос в чужое дело, а во времена, когда отец Близны был мальчиком, то, что творилось за закрытыми дверями, за ними и оставалось. И никто не поднимал шума, если родители устраивали отпрыску нахлобучку, – это было обычным делом, необходимым злом.

Близна всхлипывает, сжимает кулаки, оттирает ими слезы с лица. Отец исчезает в светящемся проеме, оставив сына в одиночестве; хлопает дверью. В комнате темно. Близна шепчет:

– Я вернусь туда. Обязательно вернусь.

Прошлое: Близна

Вода с плеском разливается по крашенным в коричневый цвет доскам. Близна гонит ее дальше, налегает на швабру и бежит, скрипя подошвами кед по мокрому полу. Он не боится упасть – здесь нет никого, кто посмеялся бы над его падением или отпустил едкий комментарий о неуклюжем жиртресте. За последние годы Близна вытянулся и сбросил вес, но по-прежнему остался рыхлым и нескладным.

Вечером в школе никого нет. Он идет по пустым гулким коридорам – это не Убежище, но все же здесь он чувствует себя в безопасности. С тех пор, как Близна стал подрабатывать уборщиком после уроков, он может возвращаться домой после темноты, тихо проскальзывать в свою комнату и засыпать сразу, как только голова коснется подушки. Отец почти перестал бить его, когда он начал приносить деньги: ремень лежал в шкафу или поддерживал брюки отца, темные пятна крови на старой свиной коже стали совсем незаметны. Близна скребет шрам от пряжки под футболкой. В школьной бухгалтерии жалование отдавали отцу, Близна никогда не видел заработанных денег, но это его не огорчало. Часы тишины и уединения стоили намного дороже.

Он гонит воду по полу спортзала. Сегодня что-то мешает ему наслаждаться одиночеством: какое-то мутное пятно маячит на окраине сознания, словно пленка на глазном яблоке. Близна останавливается и прислушивается. Из комнатки тренера доносятся приглушенные голоса. Слов не разобрать, обладателей голосов Близна тоже не узнает – слышно только невнятное бормотание. Он замирает и ждет.

Дверь приоткрывается, и из комнатки выскальзывает тощий подросток в школьной форме. У него длинные светлые волосы, закрывающие половину лица, и пухлые, как у девушки, губы. Он мажет их гигиенической помадой, откидывает челку с глаз и наконец замечает стоящего посреди зала Близну.

– Привет, – говорит парнишка и подмигивает. Воспаленные губы, обведенные ярко-розовой каймой, влажно блестят. – Не поднимай шума. Я уже ухожу.

Близна не двигается с места. Он силится вспомнить имя этого манерного чудика – но оно не идет на ум. Парень проходит к выходу, покачивая бедрами, как манекенщица; у дверей оборачивается и машет Близне пальчиками на прощанье.

– Чао, милый. Еще встретимся.

Что он здесь делал так поздно? Близна в недоумении пожимает плечами и снова плещет водой на пол. Дверь тренерской снова открывается. На пороге стоит Юго.

Юго знали все. Капитан школьной команды по американскому футболу. Объект вожделения всех девчонок: от ногастых чирлидерш до парий в старушечьих туфлях. Высокий широкоплечий крашеный блондин с выбритой полосками бровью. Приехал в прошлом году из Югославии и до сих пор не избавился от акцента. Его имя состояло сплошь из согласных, поэтому даже учителя скоро начали звать его Юго.

Он замечает Близну, и подбритая бровь удивленно ползет вверх.

– Эй, пацан! Ты что тут делаешь?

– Без глаз, что ли? Пол мою.

Близне частенько влетало от одноклассников за дерзость, но он не переставал хамить. Подошвы кроссовок, летящие с разных сторон и врезающиеся в разные части его тела, не причиняли боли. Это было даже забавно – смотреть снизу вверх на потные от натуги прыщавые лица и ухмыляться, словно ему все нипочем.

Лицо Юго становится настороженным, глаза сужаются до двух щелочек.

– Ты что-нибудь слышал?

Близна усмехается, но ничего не отвечает. Дураку ясно, чем Юго и этот губастый педик занимались в тренерской.

– Подойди-ка сюда… Да не ссы, жирный, ничего я тебе не сделаю. Просто поговорим.

– Сам подходи, если хочешь.

– А ты наглый жиртрест… Ладно, я подойду, я не гордый. – Юго подходит к Близне. Они одного роста, хотя Юго на пару лет старше. – Ты что, думаешь, я пидор?

Близне плевать. Сам он к сексу равнодушен и не находит ничего привлекательного ни в округлившихся формах одноклассниц, ни в таких, как Юго или его дружок.

– Мне плевать, кто ты.

– Так что ты слышал?

– Ничего.

– Молодчина, жирный. Мужик. Мужики не разносят сплетни, правильно? – Юго со смешком хлопает Близну по плечу. Тот раздраженно отталкивает его руку.

– Я не жирный.

Юго смеется.

– Ну, парень, посмотри правде в глаза: ты жирноват. Смотри, каким должно быть тело. – Он расстегивает рубашку. Близна делает шаг назад, опрокидывает стоящее за ним ведро. – Бля, да не буду я тебя насиловать, не льсти себе. Ты непривлекательный.

Тело у Юго, действительно, красивое. Рельефные мышцы, рисунок вен на руках, гладкая кожа – почти безволосая, если не считать спускающейся от пупка вниз, за брючный ремень, темной дорожки.

– Хочешь небось такие банки? – спрашивает Юго.

Близна не может представить себя… таким. Но все же кивает.

– “Рокки” смотрел?

– Ну.

– Гну. Приходи перед занятиями на набережную. Я вижу, ты толковый пацан. Ну что, придешь? – Близна снова кивает. – У тебя как с учебой?

– Нормально.

Он, действительно, хорошо учится. По химии и физике он первый в классе, только по физкультуре сплошные тройки – и те ставят из жалости.

– Притащу тебе задачник – сделаешь за меня домашку. Нихрена в этом говне не понимаю. В этой школе вообще не заботятся об интеграции. – Юго фыркает. – Ладно. В общем, завтра в шесть на набережной. Не опаздывай.

Он накидывает рубашку и направляется к дверям, застегивая на ходу пуговицы. Даже в школьной форме он выглядит как фотомодель. Близна окликает его:

– Юго.

Он оборачивается. В глазах вопрос: чего тебе?

– Почему ты… ну… с парнем? Тебе любая девчонка дала бы…

– Потому что проще по-быстрому ввалить за щеку педику, чем развозить сопли с девчонками: дарить подарочки, ходить в кино, держаться за ручки, терпеть их тупых подружек. А толку никакого, все равно не умеют нихера.

Близна должен признать, что в словах Юго есть резон. Если нельзя обойтись без этого, лучше сделать все быстро и без лишних привязанностей. Но, к счастью, перед Близной такая проблема не стоит.

Утром он просыпается задолго до звонка будильника, натягивает спортивный костюм, кидает в сумку школьную форму и тихо, чтобы не разбудить родителей, выскальзывает из дома. На улице холодно, ветер гонит по пустым темным улицам опавшие листья. В серых глыбах блочных домов не горит ни одного окна.

Что если Юго пошутил? Решил приколоться над сопляком-жиртрестом, и на набережной Близну встретит толпа улюлюкающих старшеклассников?

Смотрите-ка: Рокки собственной персоной! Что с тобой стало, Рокки, откуда у тебя такое брюхо? Эй, осторожнее, он еще в отличной форме! Последний раунд, Рокко, последний раунд!

Но все-таки он идет. У него не будет другого шанса измениться, и, если существует хоть крошечная вероятность, что Юго говорил серьезно, Близна должен идти.

Юго ждет его – и он один. На нем фирменный адидасовский костюм – куртка расстегнута, несмотря на осенний холод; под ней ничего нет, только голая, покрытая мурашками, кожа. Без единого шрама.

– До моста. – Юго показывает рукой вдаль, где в темноте виднеется крошечная светящаяся точка моста, и, не дожидаясь ответа, пускается бегом.

Близна бежит за ним. Кажется, он впервые бежит, не убегая от кого-то, а просто наслаждается движением – пусть даже через несколько минут заколет в боку и выбьет дыхание. Над водой плывут огни, все становится смазанным и далеким, только впереди в предрассветной дымке виден очень четкий, словно вырезанный из черной бумаги, силуэт. Он двигается легко и быстро, Близне не угнаться за ним, и силуэт почти исчезает в сумраке.

Зря они все это затеяли. Ему не стать таким, как Юго; надо смириться с тем, что из зеркала на него всегда будет смотреть рыхлый вялый толстяк, похожий на улитку без панциря. У Близны больше нет сил бежать, а мост еще очень далеко, он остается точкой на горизонте – недосягаемой целью. Близна останавливается, сгибается пополам и ловит ртом воздух. Юго оборачивается:

– Э, Рокки, да ты спекся… – Он возвращается; не теряя ритма, скачет на месте рядом с Близной, боксирует с тенью. Его дыхание ровное и свободное, словно он прогуливается по парку.

– Зачем… тебе… я? – спрашивает Близна, пытаясь отдышаться.

– Мне нужен толковый пацан, врубаешься? – Юго говорит, не прекращая прыгать и наносить удары невидимому противнику. – Хочу одно дельце замутить.

– Какое..? – Вдох, вдох, вдох. Нужно так много воздуха для бешено стучащего сердца.

– Э, пока рано об этом. Давай, подорвался, до моста еще далеко.

Близна неуклюже переставляет ноги. Вдох, вдох, вдох.

Юго сует ему учебники и листок с заданиями.

– Сделаешь до третьего урока.

– Мы этого еще не проходили…

– А мне какая разница? Ты сказал, что соображаешь, так давай, бля.

Близна листает учебник. В принципе, ничего сложного там нет. Лучше забить на первые два урока и разобраться в задачах Юго, чем показать себя бесполезным сопляком. Он слишком хочет измениться, и теперь, когда у него появился шанс, отступать нельзя.

– Окей. Сделаю.

– Молодец, пацан. Кстати, как тебя зовут?

Это не имеет значения – его никогда не называли по имени. Он ухмыляется и говорит:

– Рокки.

Юго смеется и хлопает его по плечу. На этот раз Близна не отстраняется.

Прошлое: Ива и Близна

Нож поднимается и опускается, лезвие стучит о деревянную доску: тук-тук-тук. Ива стряхивает зелень в миску с салатом. Между краем платья-свитера и шерстяных чулок белеет полоска обнаженной кожи. Близна не отводит от нее глаз. Он хотел бы коснуться ее. Он хотел бы обладать ей. В ее теле – по-прежнему легком и хрупком – не осталось ничего детского. Она – женщина. Платье стало ей тесным: обтягивает бедра и грудь, задирается слишком высоко, когда Ива тянется к верхней полке. Во внешнем мире она училась бы в выпускном классе, танцевала в группе поддержки и ходила на свидания со студентами-первокурсниками. Возможно, когда-нибудь она возненавидит Близну за то, что он лишил ее этого. Возможно, когда-нибудь она захочет оставить его и уйти.

Ива резким движением головы отбрасывает упавшие на лицо пряди. Близна говорит:

– Завяжи волосы.

Она чистит головку чеснока, отвечает, не поворачиваясь:

– У меня руки грязные.

Он встает позади нее, собирает светлые волосы в хвост, открывая ямку на затылке; вдыхает ее запах. Кожа такая белая и беззащитная, так и тянет провести по ней пальцами. Но Близна может касаться только воздуха, трогать его, точно повторяя изгибы девичьей шеи.

Ива говорит:

– Расскажи о моей матери.

– Я рассказывал уже тысячу раз.

– Расскажи еще один. Какой она была? Какие у нее были глаза?

Близна не помнит. Когда он вспоминает мать Ивы, он видит светлые волосы, прямую узкую спину. Когда он пытается представить ее лицо, ее глаза всегда закрыты.

– Я не помню.

– Зеленые, как у меня? – подсказывает Ива.

Он кивает. Да, возможно. Разве это имеет значение? Разве недостаточно того, что он то и дело узнает в Иве ее мать – в мелочах, вроде поворота головы или мимолетной гримаски? Разве недостаточно того, что он увез ее, чтобы она не стала такой, как та женщина?

– Она любила моего отца?

Она не любила никого. Единственное, что делало мать Ивы счастливой – твердый член внутри. Это было то, к чему она стремилась и чего жаждала. Но Близна не может произнести это вслух.

– Не знаю. Да. Я думаю, да.

– Ты плохой рассказчик.

– Да. Прости.

– Она была красивая?

Когда-то он так не считал, но сейчас может признать:

– Да. Но не такая красивая, как ты.

Она улыбается и опускает глаза, делает вид, что поглощена нарезанием чеснока. Нож стучит по доске: тук-тук-тук. Раньше Близна никогда не говорил, что она красивая.

Ночью он должен пойти в круглосуточный универмаг и купить ей новое платье. Продавщицы будут осаждать его вопросами, предлагать примерить одежду, которую он выберет (ваша жена такая худенькая, на ней будет сидеть свободнее), снимать с вешалок прозрачные кружевные сорочки (потрогайте, очень приятная ткань). Он касается вещей, которые скоро будут касаться обнаженной кожи Ивы. Они пропитаются ее запахом, примут форму ее тела. Его ладоням это запрещено.

Близна пытается вспомнить, когда последний раз имел женщину. Это было еще до рождения Ивы. Его ладонь лежит на огромном животе женщины, внутри которого беспокойно толкается, словно в ответ на удары члена в матку, крошечное существо. Близна старается двигаться как можно медленнее, чтобы не навредить ему.

– Быстрее. Ей нравится. Она станет такой же блядью, как я.

– Не говори мерзостей.

Женщина стонет и поддает задом навстречу его члену, повторяет, не поворачивая головы:

– Быстрее. Ничего ей не будет.

Ива вскрикивает, отдергивает руку. Кровь из порезанного пальца капает на доску. Близна говорит:

– Тише, тише, я… – и, не договаривая, прижимает ее палец к губам, лижет ранку, пока кровь не перестает течь.

Прошлое: Близна

Близна лежит на матрасе и пускает дым в потолок. Пятна на побелке образуют узоры, похожие на карту: моря, океаны, материки – здесь есть все, чтобы отправиться в путешествие. Рядом слышно тяжелое дыхание Юго и звуки глухих ударов о боксерскую грушу.

– Близна?

– А?

– Как насчет спарринга?

– Шимон скоро придет.

Раны и ожоги еще болят. Чертова пробирка взорвалась ему прямо в лицо, и теперь оно тоже похоже на карту, по которой реками текут багровые полосы порезов и расплываются морями волдыри. Впрочем, сейчас Близна выглядит лучше, чем неделю назад, и похож на жертву автокатастрофы чуть меньше. Юго продолжает обрабатывать мешок.

– Он опять притащит Псину?

– Наверное. Если она еще не подохла.

– А если подохла, притащит новую.

– Надо же на ком-то проверять товар.

– Как думаешь, он ее трахает?

Близна пожимает плечами. Ему никогда не приходило в голову, что Псину можно трахать: ее тело было автоматом для уколов, таблеток и дорожек мета – и Близна подозревал, что внутри она набита сломанными иглами и ядовитым дерьмом. Как можно засунуть в это свой член?

– Разложим ее на два смычка?

– Что?

Юго двигается так быстро, что Близна видит его силуэт как размытое пятно. За его мыслями он тоже не может успеть. На два смычка? Псину?

– Ну, бля, не тупи. Трахнем ее вдвоем. Как? Deal?

Он мотает головой и делает еще одну затяжку. Столбик пепла достиг опасной длины, и Близна может думать только о том, сколько он еще продержится, прежде чем упасть на матрас.

– Возьми пепельницу, осел, – говорит Юго. – Спалишь нас к хуям.

– Ничего не будет.

В сквоте холодно. Кожа Близны покрывается мурашками, но ему лень подниматься за футболкой. После полугода в сквоте одежда висит на нем мешком: подростки, представленные самим себе, не слишком следят за питанием. На полу повсюду валяются упаковки от чипсов и конфет, но Близна и Юго все равно слишком худые: торчащие ключицы и ребра, обритые головы – машинка с жужжанием прокладывает себе дорогу, и обрезки волос падают на бетонный пол. Подметать здесь бессмысленно – проще спалить этот сквот до основания, чем превратить его в приличное жилье.

Снаружи начинается дождь. Капли долбят по карнизу, вода льется по подоконнику, капает на голову Близны, но он не двигается с места. На лестнице слышны шаги. Он должен встать и встретить Шимона – если, конечно, это он – но вставать не хочется. Он вообще предпочел бы не шевелиться и не говорить – просто лежать на матрасе и пускать дым в потолок. Без мыслей и слов. Только Юго заставляет его бегать по утрам, бить по мешку, выходить на улицу. Близна не протестует. Он обязан Юго всем. Если бы не он, Близна до сих пор мыл бы полы в школьных классах и терпел приступы дурного настроения отца. Он не видел родителей полгода, и, сдается, они не прилагали много усилий, чтобы найти его. В итоге все остались довольны тем, что однажды ранним утром Близна кинул в сумку кое-какую одежду, вышел из квартиры, тихо прикрыв дверь, и больше никогда не вернулся.

Идея Юго заключалась в том, чтобы варить “синтетику” на продажу. Он доставал ингредиенты, Близна – варил. Товар забирал Шимон – местный дилер.

Вот, кстати, и он. Стоит в дверях, за его спиной – Псина, прислонилась к косяку, словно тряпичная кукла, которая не может стоять прямо. По волосам стекает вода, платье перекрутилось, на колготках огромные дыры. Юго прекращает лупить по мешку, вытирается полотенцем, не отводя взгляда от Псины. Та смотрит себе под ноги, будто вокруг никого нет.

– Близна, принеси товар.

Он подчиняется. Тело закостенело от долгой неподвижности, затекшие мышцы дают о себе знать резкими болями то в одном, то в другом месте. Из другой комнаты он слышит, как Шимон спрашивает Юго:

– Что с Молодым? Машина переехала?

– Авария на производстве.

– Ясно. Значит, теперь он у нас “Близна”?

Юго хмыкает.

– Ну типа того. Видел же его рожу, – и продолжает, обращаясь к Псине: – Как ваши дела, леди?

Ее голос звучит низко и безжизненно, словно ей триста лет и она по горло сыта всей этой суетой вокруг.

– Есть вмазаться?..

– Сейчас будет.

– Вот когда будет, тогда и поговорим… Не еби мозги…

– А как насчет остального? Того, что не касается мозгов?

Она не отвечает. Шимон говорит:

– Ебанулся? Это же Псина.

– И что? Сам наверняка пользуешь ее.

– Юго, у тебя совсем колпак съехал. Я лучше хер в блендер засуну. Она же гнилая внутри.

– Да плевать. Псина, сделать тебе хорошо?

Близна появляется в комнате, как раз когда Псина переводит взгляд с носков своих кроссовок – когда-то белых, а теперь сплошь покрытых грязью – на Юго и говорит:

– Вмажь меня.

Увидев Близну, Шимон поднимается на ноги.

– Вот и святой Николай. Что принес?

Вместо ответа Близна показывает прозрачные целлофановые пакетики с “синтетикой”. Пока он готовит раствор, Псина подползает к нему и сидит у ног, заглядывая в глаза с собачьей преданностью. Он наполняет шприц, спрашивает:

– Куда?

Она вытягивает тощие руки, покрытые желто-зелеными синяками, шрамами и точками от уколов. Близна осматривает их на всякий случай, но и так видит, что подходящих вен у нее нет. Шимон говорит Псине:

– Раздевайся.

Она послушно скидывает кроссовки, зацепив носками задники; скатывает с ног драные колготки, снимает платье. Под ним ничего нет, кроме обтянутых кожей костей. Юго неотрывно смотрит на нее, под спортивными штанами четко выделяется эрекция. Близна и Шимон крутят Псину, ощупывают, заглядывают ей между ног. Она принимает их манипуляции безучастно, словно это тощее уродливое тело не имеет к ней отношения, словно она взяла его в аренду. Наконец Шимон восклицает:

– Нашел! – и зажимает пальцем вену над самой щиколоткой. – Давай сюда.

Близна вводит иголку в ногу Псины. Шприц наполняется кровью. Псина нетерпеливо стонет и ахает, когда Близна нажимает на поршень. Она разводит руки в стороны, запрокидывает голову и стоит с закрытыми глазами, улетая высоко в небеса с алмазами. Близна и Шимон отходят, Юго занимает их место, кладет ладонь на щеку Псины.

– Посмотри на меня, – шепчет он.

Она открывает глаза, черные из-за расширенных зрачков. Юго и Псина замирают, глядя друг на друга, как влюбленные; его ладонь ласкает ее лицо и шею. Шимон хмыкает.

– Ты будешь меня любить?.. – спрашивает Псина шепотом. Зрачки закатываются под дрожащие веки, оставляя белую полосу вместо глаз. Юго говорит:

– Ложись.

Она опускается на грязный бетонный пол, растягивается на нем и закрывает глаза. Юго расталкивает носком кроссовки ее ноги и ложится между них. Близна брезгливо отворачивается, и Шимон хлопает его по плечу.

– Пошли, Молодой. Не на что тут смотреть.

Они выходят в другую комнату. По пути Близна краем глаза замечает, как тело Юго быстро двигается поверх безучастной Псины в ритме стучащих по карнизу капель.

Шимон садится на край матраса, достает сигарету. Близна следует его примеру. Они молча пускают дым, слушая стук дождя и шумное дыхание Юго за тонкой, пропускающей все звуки стенкой.

– Твой дружок – ебанат, – говорит Шимон. – Он бы и осиное гнездо трахнул.

Близна задумывается на секунду.

– Наверное, трахнул бы.

– Не суй хер в таких, как Псина, вот тебе мой совет. Вообще, тщательно выбирай тех, кого собираешься ебать.

Шимон старше Близны, ему, должно быть, не меньше двадцати. У него серьезный, внимательный взгляд, который не ожидаешь встретить у дилера, и красивые длинные пальцы. Возможно, в другой реальности он мог бы стать музыкантом или юристом, или бог знает кем еще.

Вздохи и стоны за стеной становятся громче и чаще, слышна бессвязная ругань – и наконец тишина. За ней следует короткая возня, и в комнату входит Псина – по-прежнему голая – и садится на матрас. Шимон сталкивает ее:

– Тут люди спят, между прочим. Подстели какую-нибудь тряпку.

Она оглядывается, ничего не находит и садится на пол, к ногам Близны.

– Дашь покурить?

Он протягивает ей сигарету, она делает несколько затяжек подряд и выпускает облако дыма.

– Как тебя зовут?

– Близна.

– А по-настоящему?

– Какая разница?

– Ну, я вот – Анжелика.

Шимон фыркает.

– Какая ты Анжелика, Псина? Кино насмотрелась?

Она обиженно замолкает. Близна говорит:

– За что ты с ней так?

– Думаешь, она заслуживает большего? Посмотри на нее: выглядит как говно.

Псина трется щекой о ноги Близны, он запускает пальцы в ее крашеные светлые волосы с черными корнями на макушке. На ощупь они влажные и неприятно жирные.

– Ты хороший… Хочешь, я тебе отсосу?

– Что я тебе говорил, Молодой? Она – настоящая помойка.

Псина тянется к члену Близны, сжимает его сквозь спортивные штаны. Близна отводит ее руку.

– Не нужно.

– Ты не хочешь меня?

– Мне это не нужно, – повторяет он.

Шимон говорит вполголоса:

– Ты толковый парень, что ты делаешь с этим идиотом Юго? Он втянет тебя в неприятности.

Близна думает о том, что варка “синтетики” приведет к неприятностям в любом случае, но не говорит этого вслух.

– Знаешь что? Нам надо пересечься без него. Есть одно место… Ты хороший варщик, мог бы работать на меня напрямую.

– Я работаю с Юго.

За стеной слышны шаги, они приближаются к комнате. Шимон бросает:

– Потом поговорим.

В дверном проеме появляется Юго. Штаны сползли на бедра, кожа влажно блестит. Он протягивает руку Псине, помогает ей подняться. На ее ногах следы засохшей спермы.

– Еще один танец, леди, – говорит Юго.

Псина покорно идет за ним. Шимон говорит Близне:

– Этот сквот рано или поздно “примут”. Я знаю одно место, где можно организовать лабораторию. Подумай над этим. Не тороплю.

Прошлое: Близна

Время давно стерло зарубки на деревьях, указывающие дорогу, но все же Близна без труда находит то, что ищет. Он может забыть свое имя, сегодняшнее число, но путь, ведущий в Убежище, надежно хранится в его памяти. Близна слишком долго ждал, когда сможет вернуться сюда. Тысячи раз он мысленно спускался в Убежище: в детстве, когда отец избивал его; пока мыл полы в школьном спортзале, во время прогулок в тюремном дворе. Он был здесь в своих мыслях, даже когда имел женщину – единственную в своей жизни. И вот, теперь он стоит перед металлической дверью, на его руках спит Ива, и от рая его отделяет одно мгновение.

На первый взгляд, здесь ничего не изменилось, хотя со дня, когда Шимон показал ему бункер, прошло несколько лет. Вход по-прежнему надежно замаскирован – непосвященному ни за что его не обнаружить, а те, кто знал о нем, сюда больше не вернутся. Впрочем, все равно нужно проверить, не пробрался ли кто-то на его территорию. Близна нажимает комбинацию на замке, слышит щелчок, и дверь приоткрывается на несколько сантиметров.