Сказки про ведьмака

Олег заглянул глазами кота в жилище аниматора. Ничего особенного. Сын учит уроки. Жена возится на кухне. Сам объект забежал домой на пару минут, схватил небольшую сумку, зажал в зубах пирожок и помычал Данилке.

–Ты бы поел, нормально! – пухленькая и миловидная женщина держала наготове ещё два пирожка.

–М-м-мн-мн-мн! – Василий махнул рукой и выскочил из двери.

– Куда он так торопится? – подумал Олег.

– Мы всё увидим… – Кот спрыгнул на мокрый асфальт и потрусил к большому внедорожнику аниматора.

Олег оттолкнулся от парапета и полетел вниз. В мире вечных сумерек воздух был плотнее и замедлял падение даже без усилия ведьмака.

–Не хочешь, как в кино, сесть на заднее сидение? – спросил Кот.

– Не факт, что я смогу так долго находиться в тенях…

– Я же могу. А ты большую часть времени можешь просто лежать – всё равно водитель не видит в зеркале, что у него прямо за спиной.

– Я хочу пробежаться – нагулять аппетит, – Олег улыбнулся хищно, жутко, – Пока двигаешься – проще оставаться невидимым.

Василий сел в машину. Олег чувствовал его дрожь от нетерпения. Потные ладони то и дело вытирались о брюки. Дыхание сбивалось. Вдох и выдох сопровождались свистом, во рту то и дело хлюпали слюни. Человечек торопился, сгорая от нетерпения. Автомобиль дёрнулся, взвизгнул покрышками по мокрому асфальту и неуклюже выскочил со двора.

Олег двигался вдоль дороги по стенам домов, перепрыгивая с одного здания на другое. Внимательный наблюдатель смог бы различить прозрачный человекоподобный силуэт, но откуда бы взяться наблюдателю, да ещё внимательному?

Аниматор направлялся в сторону центра. Он шёл всё увереннее, успокаивался. Теперь его занимало предвкушение. Олег попытался заглянуть в мысли человека и очутился в чёрной жиже, смешанной с тонкими волокнами. Субстанция напоминала сгнившие внутренности вперемешку со старым тряпьём. Ведьмак с трудом сдержал рвоту, но оступился и сорвался со стены. Он пролетел несколько метров и сильно ударился спиной о землю. На миг Олег потерял сознание и вывалился в реальность.

Множество огней разгоняли поздние сумерки, и люди сразу же заметили лежащее тело. Пожилой мужчина остановился, чтобы вызвать скорую и сразу же после звонка поспешил дальше. Другие старались не замечать Олега, оправдываясь перед собой тем, что это просто очередной пьяница.

– Чуткие, воспитанные, сопереживающие петербуржцы, – процедил Кот со злостью, – Ага, как же!

Фамильяр был уверен, что хозяин не пострадал и скоро очнётся, но аниматор уже сворачивал на перекрёстке, и через миг должен был исчезнуть из вида.

– Олег, – позвал Кот, – Хозяин, вставай!

Чёрный хвост нервно дёргался. Между двумя ушами искрой металась мысль: рвануться в погоню или остаться с другом?

Ведьмак застонал и пошевелился. Он быстро приходил в себя. Взгляд стал осмысленным.

– Он ушёл?

– Почти. Сможешь продолжать?

– А то ты не знаешь, – Олег хмыкнул. Обмен мыслями занял доли секунды, и этого хватило, чтобы незаметно уйти в мир теней, высмотреть грязный след Василия и возобновить погоню.

– КАк тебЕ овЕществлЁнная безУмная злОсть? – Кот мыслил громко, словно кричал, запыхавшись от быстрого бега.

– Почему я не понял это сразу? – Ведьмак не чувствовал напряжения и усталости. Для охотника движение со скоростью автомобиля теперь стало нормальным состоянием.

– Его жена любит, спит с ним под одним одеялом.

Аниматор завернул под арку в один из дворов-колодцев возле канала Грибоедова. Олег приземлился на крышу машины, немного не рассчитав глубину погружения в тень, и кузов чуть качнулся на подвеске. Ведьмак услышал застарелые запахи отчаяния, страдания, боли, безумия.

– Он жертвы держит здесь, – Кот тоже потянул носом воздух. Его хвост распушился и встал столбом.

– Я это всё вижу, – Олегу снова стало дурно от густой черноты, в которую всё вокруг было погружено. С одной стороны охотник не хотел выпускать из виду маньяка, а с другой не мог пропускать через себя боль и беспомощность жертв.

– Ты справишься, – Кот поднялся по ступенькам и шмыгнул в приоткрытую дверь.

Охотник выпустил несколько рядов острых кривых зубов, покрылся чёрными шипами и двинулся следом – в облике монстра стало легче.

В этом доме снимали квартиры-коммуналки гастарбайтеры. Уставшие люди приходили сюда, чтобы поспать, иногда негромко отмечали свои праздники. Они старались быть незаметными – это позволяло без особых проблем и затрат разбавляться нелегальными родственниками, а главное как можно реже встречаться с протянутыми руками людей в погонах – чем незаметнее гнездо птицы, тем меньше желающих лакомиться её яйцами.

Олег спускался в тёмный подвал, держась рукой за стену, и через кончики пальцев впитывал историю этого места. Аниматор случайно попал туда несколько лет назад. Пьяный после корпоратива искал место, где справить нужду со своим молодым помощником. Теперь он даже не помнил имени того парнишки, приехавшего покорять северную столицу, но погибшего в темноте под этим домом. Это не было намеренным убийством – молодой человек оступился и упал. Внутри Василия к тому времени уже сформировался зудящий нерв. Он каждый день мечтал перед сном увидеть смерть. Несколько раз пытался реализовать свои желания на животных. Василий был трусом, жалким, слабым, не развитым человеком. Он бы никогда не сделал свой первый шаг и остался бы мечтателем.

Аниматор в тот день насмотрелся вдоволь, ведь парень умирал долго: сломанный позвоночник отключил только возможность двигаться. Убивала вода на полу. Глубина была мизерной – пара сантиметров, но одна ноздря оказалась погружённой. Василий освещал это представление фонариком телефона и заворожённо смотрел в расширившийся, судорожно вращающийся глаз, полный ужаса. Аниматор боялся дотрагиваться до жертвы, боялся, что его обвинят. Насладившись агонией, Василий убежал домой. Через два дня он вернулся, чтобы обнаружить тело, на котором крысы обглодали лицо и руки. Тогда он узнал, что грызуны не любят проникать глубоко в труп и не едят то, что под одеждой. Пришлось заниматься расчленением, вывозить останки в пакетах за город и топить в озёрах. Он так же узнал, что подвал осматривают как минимум весной и осенью. Маньяк был очень дотошным.

Олег остановился и зажмурился. Он сейчас переживал не только первую сцену смерти, но одновременно все остальные. Всего их было уже пятьдесят девять. Пропавшую лимиту никто не искал. А останки тел, распределялись по огромной площади всей Ленинградской области.

Тошнило. Ярость пузырилась слюной, сбивала дыхание. Впереди в бетонном мешке металась жертва. Аниматор издевался над ней уже вторые сутки. Это была женщина, лишённая возможности кричать – язык и зубы Василий удалил, а рот набил тряпками и зашил.

– Потерпи… Я сейчас… – ведьмак собрал всю волю, обращаясь мысленно к несчастной.

Паук что-то почувствовал. Стены подвала были покрыты не только ошмётками скверны, но и переплетениями сигнальных тросов. Олег заметил их слишком поздно, когда уже задел несколько из них. Василий выпрямился и выглянул из-за угла. Его глаза видели в темноте и светились голубым. Он был единым целым со своим пауком-симбионтом. Они делили одно сознание, одно тело и были этому только рады.

– Кто там? – аниматор видел ведьмака как одну из теней и ещё не понял, кто перед ним.

– Смотри! – зашипел паук. Тонкие лапы быстро замельтешили в воздухе, дёргая нити тенёты (паучья сеть). Проход быстро перегородили хлопья паутины. Двигаться, не задевая их, стало невозможно.

Олег выпрямился и ударил огнём перед собой. Всё в миг очистилось. Василий упал на спину, загораживая лицо руками и закричал от боли. Паук отделился от хозяина и бросился вперёд. На его месте покачивался обрубок, как будто шея Змея-Горыныча после встречи с мечом. Тут же начал формироваться новый многоногий монстр.

Кот оказался перед Олегом и встретил врага молниеносными ударами когтистых лап. Ведьмак бросился к маньяку.

– Не надо! – из глаз аниматора брызнули слёзы, а охотник на секунду замер, – Это всё тварь! Она меня заставляла! Я просто больной человек! Меня нельзя в ад!

Олег одним прыжком достиг своей дичи и поднял толстячка за шею:

– Я тоже просто человек, но я тебя вижу насквозь, – ведьмак свободной лапой ухватился за толстый отросток, на котором уже почти вырос новый паук, и рванул в стороны.

Василий визжал. Ведьмак разорвал его на две части: остатки человечности и прогнившая сущность. Охотник ещё раз ударил огнём, сжигая полностью ещё агонизирующую Скверну.

– Ну что ж… – Олег посмотрел на Василия – от него остались лысая голова на толстой шее. От живота и ниже всё было парализовано.

– Теперь можно тебя сдать ментам, – улыбка ведьмака открыла несколько кривых клыков, – Сегодня я нажрался Скверны сверх всякой меры.

Голос Олега становился всё более чистым, похожим на человеческий, менялся и его облик.

– Я просто не смогу казнить тебя и остаться собой. Ты слишком… – Олег удовлетворённо заметил, что аниматор узнал его – дар видеть в темноте ещё не покинул Василия, – Ты слишком… Слишком… Урод…

Кот потёрся о ноги:

– Там женщина…

– Да… Ей нужна помощь…

Олег прошёл вперёд и снова едва удержался на ногах – от жертвы исходил смрад ужаса и обречённости. Она свыклась со своим положением и сейчас смаковала минуты покоя. Ведьмак осторожно развязал кляп и вынул изо рта тряпки, прошёлся рукой по коже, покрытой синяками и ссадинами, вкачивая заживляющую силу. Женщина смирилась с участью и не дёргалась, не съёживалась, ожидая очередной порции боли или последнего удара. Аниматор душил её до потери сознания, заливал из трубочки воду в нос, потом откачивал, потом повторял.

– Ты будешь жить, – тихо произнёс Олег, – Я выведу тебя наружу. Я другой человек.

Женщина дёрнулась, вздрогнула. Она боялась верить. Теперь это с ней навсегда. Олег развязал ей ноги и руки, поднял и понёс к выходу. Только сейчас он заметил, что в подвале было жарко и душно. "Снаружи холодно," – подумал ведьмак и завернул ношу в куртку аниматора, снял его обувь.

Двор освещался только несколькими окнами, но женщина, привыкшая к темноте, щурились и часто моргала. Олег поставил её на асфальт и помог надеть чересчур большие ботинки.

– Вы должны мне пообещать, что никому не скажете, что я тут был, хорошо?

Женщина кивнула.

– Зачем вы меня спасли? – губы в запёкшейся крови едва двигались, звук выходил тихим.

– Я случайно узнал и не мог позволить ему делать это, – ведьмак набрал 112, – Алло, девушка? Тут из двора какие-то крики, стоны! Пишите адрес!

Закончив разговор с диспетчером, Олег ещё раз взглянул на женщину, чтобы убедиться сможет ли она дождаться помощи.

– Я должен идти.

– Спасибо, – жертва снова становилась человеком, начинала думать, чувствовать. Её внутренняя сила развернулась, получив подпитку надеждой.

Ведьмак скользнул сначала в обычную темноту, а потом слился с тенями и провалился в мир вечных сумерек. Он наблюдал, как приехали машины скорой помощи и милиции. Пока люди в светло-синей униформе оценивали состояние и ставили уколы, парни в тёмно-синих костюмах с погонами обследовали подвал и выволокли наружу аниматора. Олег оставил в нём ровно столько силы, чтобы тот не стал инвалидом и получил свою пожизненную клетку.

Аниматор подслеповато щурился, силясь снова увидеть глазами паука, но не мог. От безжалостного охотника на людей ничего не осталось, кроме трусости, жалости к себе, уверенности в своей уникальности и невероятного желания жить.

Олег забрался на крышу. Ему хотелось, чтобы ветер обдул с него несуществующую в реальности вонь подвала.

– Привет, – Егор улыбался, сидя верхом на трубе.

– Давно тут? – Олег подставил лицо промозглому ветру и прикрыл глаза.

– А ты не заглядывал в его детство? Я успел как раз, когда его вели в машину, – Блондинчик цокнул языком, – Детство самое обычное, почти как у нас с тобой. Только он успел побыть пионером один год.

– Ты можешь сразу сказать суть? – Олег был абсолютно спокоен, его не раздражала привычная манера друга говорить долго и многосложно.

– Родителям некуда было его девать, чтобы пахать в две смены, и Васька очень много времени был один. Представь голодные годы перестройки, трёхлетний ребёнок все ночи и все выходные с глухой старенькой бабушкой… Ему не у кого было учиться чувствовать и сочувствовать.

– Ты его оправдываешь?

– Нет. Ты всё сделал правильно… Только ты – ведьмак. Ты обязан ведать, как рождаются чудовища, чтобы проводить профилактику, и чтобы реже приходилось за ними охотиться по кровавым следам.

Они ещё постояли, глядя на город сверху вниз, и помолчали, обдумывая случившееся. Наконец Олег произнёс:

– Давай по домам! Завтра я должен хорошенько поработать, чтобы получить первый свой выходной в Питере.

– Как хочешь его провести? – спросил Егор.

– Может в музей сходить или в театр? Мне этого хотелось ещё в прошлый приезд.

– Не будешь против нашей компании?

– Конечно нет. Мне уже пора принять Кирилла и участвовать в его жизни, а не только в создании.

Егор долго смотрел на друга и наконец произнёс:

– Что-то тебя делает мудрее с каждой минутой. Даже жутковато.

– Это я от пережитого. Высплюсь и стану как раньше.

В весенней ночи на крыше раздался смешок, а потом от лёгких шагов едва заскрипели и попеременно прогнулись несколько листов жести, обозначая движущихся по границе нашего мира ведьмаков. Никого не было видно.

Глава 7

– Ты никогда не задумывался, чем должна кончиться эта история? – Блондинчик потягивал сок из коробки и жмурился от ярких лучей заходящего солнца, проникающих сквозь окна автобуса.

– Какая история? – удивился Олег. Егор молчал уже с полчаса, и вопрос застал охотника врасплох.

– Твоя история. Вот в книжках и фильмах все супергерои или находят своё место в мире, становятся частью существующего порядка, или сгорают в попытках сделать мир частью себя.

– Я не супергерой.

Егор внимательно осмотрел друга, приподнял подол его куртки:

– Да… Ни плаща, ни маски, а главное трусов поверх трико нет… Да… Ты не супергерой.

Олег поправил одежду и проворчал:

– Я не герой, – подумав, спросил, – Мы куда? Выходной. Хотели же культурно отдыхать сегодня.

– Мы в культурное место, на выставку высокохудожественных картин, – Блондинчик подмигнул, – Там сегодня открытие новой экспозиции!

Автобус покачался, входя в поворот, и подъехал к остановке.

– Пора, – бросил Егор, ловко просачиваясь сквозь пассажиров.

Олег неуклюже выбрался на свежий воздух и огляделся по сторонам.

– А ты знаешь, что тут рядом дом Раскольникова? – спросил Блондинчик, – Пошли покажу.

– Там типа музей?

– Там табличка, – Егор хихикнул, – Что в этом доме жил Родька, которого придумал Ф. М. Неподалёку есть ещё Сонечкин.

Ведьмаки дошли до пересечения двух улиц, Егор ткнул пальцем в небольшую скульптуру и под ней табличку:

– Родька тоже задавался глобальными вопросами… Как и ты.

– Это намёк на что-то? – Олег пытался найти внутри себя какие-то эмоции к этому месту, но ему было всё равно.

Егор помотал головой:

– Не-а.

– Тогда пошли.

Блондинчик провёл друга по улице и остановился перед входом в небольшой (по меркам полей, лесов, заводов и фабрик) закуток между домами, оформленный с претензией на вкус. Внутри находились площадки, излучающие пафос, торгующие гламуром в виде фастфуда, сувениров, просто обманчивым чувством собственной важности посетителей. Пространство содержало множество лестниц, как символ движения вверх, дешёвый символ вседоступной элитарности с возможностью посмотреть с предельной для города высоты крыш на снующих внизу.

– Нам сюда? – Олег скептически огляделся.

– Сюда-сюда, – ответил Блондинчик скороговоркой, – Только не в жральни, а в зал для фотоэкспозиций.

Егор ловко нырнул в дверку, просочился по коридорам и выскочил в большое помещение, Олег едва успевал за ним и, оказавшись под ярким белым светом, замер, щурясь и быстро поворачивая голову из стороны в сторону.

–– Не робей, ты ж не гей! – Егор хихикнул. Блондинчику показалось, что друг смущён, но это была ярость. Не обычная для Олега взрывная и безумная сила, а холодная и острая, тихая. Чувство причиняло боль в первую очередь хозяину, а уже потом, окунувшись множеством лезвий в сердце, медленно выходило вовне.

– Зачем? – Олег задал вопрос шёпотом, чуть наклонив голову набок.

– Без связей, без удачи ты никогда бы не смог устроить себе выставку, – Егор наконец почуял состояние Олега, его лицо вытянулось, кожа побледнела, сливаясь цветом с пепельными волосами.

– Хрен с этими фотками, но зачем ты ЕЁ повесил? – Олег указал пальцем в портрет девушки. Той самой. Это была самая лучшая его работа. Никогда он больше не снимет ничего подобного. Лицо любимой женщины. С изображения смотрели любящие глаза. С этой фотографией можно быть только наедине или вдвоём с НЕЙ.

– Прости… Олеж, я… Я идиот… – Егор лепетал и пятился назад, – Прости… Я сейчас сниму её.

– Не надо, – глаза охотника погасли, лицо разгладилось, – Мне нужно стать сильнее, чем всё, что может причинять боль. А главное, научиться быть тем, кому ни за что, ни перед кем не бывает стыдно.

Олег хлопнул друга по плечу.

– Егорушка, ты же видел это будущее заранее?

Блондинчик хмыкнул:

– Я же говорил, что ты вокруг себя создаёшь непроглядное и непонятное.

Олег двинулся вдоль стендов из штакетника и больших листов ватмана, на которых были размещены его работы.

– Влад однажды проговорился, что ты видел моё будущее, чем всё кончится, – сказал Олег через плечо.

– Я видел лишь цветные пятна фосфенов, как тенденции возможных цепочек событий.

Ведьмаки сделали круг по залу и вернулись к началу.

– Ну что? Зрителей запускаем? – спросил Блондинчик.

– А я ещё могу отказаться? Сколько это стоило?

Егор заулыбался:

– Можешь. Стоило одного разговора с давней подругой. У них затишье. Ничего крупного уже пару месяцев. Кстати, автор этой выставки – инкогнито! – Блондинчик воздел палец вверх.

В зал заглянула ухоженная женщина средних лет.

– Егор Викторович! Вы уже здесь! – она распахнула руки, никогда не знавшие работы, для объятий, быстро просеменила к ведьмакам и обдала тонким запахом цветов и талого горного снега, – Сегодня будет мало людей – новыми именами сложно привлечь аудиторию.

Женщина щебетала. Её голос успокаивал и располагал к ней. Олег уже давно увидел Скверну повсюду: на лестницах, в кафешках, бутиках, на скамеечках, в витринах, в самом воздухе. Здесь соревновались в потреблении, устраивали мастер-классы по созданию не искусства, но товарного контента.

– Тут, как в церкви, – с улыбкой произнёс Олег.

Женщина сгенерировала румянец на щеках и несколько раз взмахнула умеренно нарощенными ресницами:

– Вы первый это заметили…

Егор едва сдержал смешок, зная как охотник относится к религиям, проповедующим доброе и вечное из-за пуленепробиваемых стёкол лимузинов.

– Это Олег, – Егор назвал имя и показал открытой ладонью, – А это Мария Викторовна – художественный руководитель студии молодых фотографов.

– У вас очень чуткий глаз на цвета, а над формами можно и поработать, – менторским тоном произнесла Мария и внимательно посмотрела в глаза Олегу, ожидая ответа.

– Я не учился фотографии.

– Да… Жаль, что вы сформировались как художник-одиночка, вне среды профессионалов, – женщина изобразила скорбь и сожаление, посмотрела на часы, – Через четверть часа начнут прибывать гости, и мне нужно их встречать. Надеюсь, вас хорошо оценят.

Мария Викторовна развернулась и направилась к стойке у входа. Олег проследил за грязно-серым шнуром, тянущимся от затылка женщины вверх к сгустку Скверны. Таких образований в этом центре гламура было множество. Некоторые имели связи, другие существовали отдельно. Одни хищно хватались за каждого посетителя и выхватывали куски сил для пропитания, а некоторые сохраняли длительный контакт с людьми, корректировали мысли и эмоции, чтобы получить гораздо больше пользы для себя. Охотник отмахивался от всех попыток поживиться за его счёт с помощью своего хвоста с костяным шипом, отросшего у основания черепа. Блондинчик был просто невидим для тварей.

"Интересно, а как они это монетизируют?" – подумал охотник. Этот вопрос занимал, пока на глаза не попался рекламный плакат, где каждого желающего обещали сделать успешным фотографом. Тем, кто оплатит все занятия, сулили не только развить талант, но и выделить выставочный зал.

Олег успел ещё раз посмотреть всю выставку, прежде чем услышал, как Мария приветствует первых гостей. Хотелось уйти. Сердце прыгало. Блондинчик взглядами давал понять, что очень хочет быть здесь. Мощная волна силы вдруг выдавила весь воздух из лёгких, сгустки Скверны затрепетали, а потом их вовсе разметало, и помещение очистилось. Кто-то небрежно смахнул всю грязь. Олег насторожился и подобрался. Его слегка мутило от того, что чужая воля словно сдула его защиту.

– Семён Соломонович! Я так польщена! – голос Марии дрожал от радости. Синеглазка возвышался над ней и кивал головой с ослепительной дружелюбной улыбкой.

– Выдался свободный вечер… Почему бы не наполнить его хорошим обществом?

Шлем выглядел изысканно. Он превосходно умел носить костюм-тройку, а его обувь выглядела словно впервые была надета секунду назад. Звук его шагов метался эхом среди бетонных стен и высоких потолков. Его сила деформировала пространство вокруг.

– Ты знал? – шёпотом спросил Олег, вцепившись в руку друга.

– Ваще нет… – Егору было физически больно от присутствия Синеглазки, – Мы просто зрители. Мы его не знаем, – добавил Блондинчик и уставился в пёстрый пейзаж, сделанный на излёте лета.

Семён Соломонович молча прошёл по всей выставке быстрым шагом и зашёл на второй круг принявшись внимательно изучать каждое изображение. Появилось ещё несколько гостей. По залам изредка пробегали приглушённые реплики, многократно отражаясь от бетонных стен. Ведьмаки разделились. Олег слушал музыку в наушниках и наблюдал за лицами людей. Здесь было много внимательных глаз. Всё это походило на закрытый междусобойчик, где все знакомы. Это цепляло. Егор примкнул к группе, которую водила Мария и рассказывала, как правильно оценивать конкретное фото. Он с трудом сдерживал смех, когда в очередной раз слышал, что «автор выразил тревожное ожидание в этом цветовом решении".

Через час свет из больших ламп вдоль коридоров стал тускнеть, указывая на то, что выставка на сегодня окончена. Посетители начали собираться у выхода.

– Дорогие гости! – громко обратилась Мария, – Я от всей души благодарю вас! И очень надеюсь увидеть снова на наших мероприятиях! У меня к вам есть маленькая просьба: оставьте, пожалуйста, свои комментарии – достаточно будет плюсиков и минусиков – на нашей страничке под заметкой о сегодняшней встрече. Спасибо, что вы с нами!

Ведьмаки чуть задержались в зале, дожидаясь пока все уйдут, чтобы не толпиться.

– Простите, мы раньше не встречались?

Олег вздрогнул от голоса и с огромным трудом сдержал трансформацию. Синеглазка появился внезапно. Он стоял, держась большими пальцами за карманы брюк, и дружелюбно улыбался.

– Вряд ли, – уверенно начал Егор, но Олег перебил:

– Перед новым годом вы к нам на завод приезжали.

– Ах, да! Заводчишко, которым тыкали в нос всем проезжающим мимо, – Семён запнулся и быстро добавил, – Я надеюсь не обидел вас?

– Это не мой завод, – Олег смотрел через мир теней на Синеглазку и видел чудовище, состоящее из рваных полотен чужих душ.

Ярко-синие демонические глаза сощурились и засветились чуть ярче.

– Я часто помогаю молодым талантам, – вкрадчивый голос затекал в сознание и цеплялся тонкими ниточками, пытался пустить корни, – Вы создаёте красоту. Это же не все работы? Есть же ещё? И, надеюсь, будут?

– А расплачиваться за помощь придётся душой? – Олег рассмеялся, всеми силами показывая, что это шутка.

Семён Соломонович добродушно улыбнулся в ответ:

– Не нужно расплачиваться ничем. Тем более, что я не верю в души.

– Как вы узнали, что он автор? – спросил Егор, а сам в это время в кармане активировал телефон и вслепую послал сообщение Кириллу.

– Мне везёт угадывать. Что-то в мозгу помимо сознания собирает данные и делает выводы. Нейросети ведь работают так, что их создатели видят только результат… Я хочу пригласить вас на ужин. Соглашайтесь!

– Прямо сейчас? – Блондинчик чуть согнул ноги в коленях в любую секунду готовый встретить подлый удар.

– Нет, – Семён развёл руками, – Сейчас у меня запланированы другие дела. Завтра или послезавтра. Вечером. С пяти до семи.

–– Хорошо, – согласился Олег, – Мы придём завтра.

Охотник выглядел расслабленным, чем удивлял Егора. Блондинчик всё время рвался заглянуть в будущее хотя бы на секунду, но натыкался на мягкую стену, словно в психушке.