Гастролеры, или Возвращение Остапа

Мокрые тела в тускло-жёлтом свете казались загорелее и эротичнее, что, несомненно, возбуждающе действовало на молодую кричащую плоть.

Жульдя-Бандя, искушённый в этих вопросах, не стал изначально насиловать организм. Он кинулся в прохладную воду бассейна, имея целью, по большей части, заглушить инстинкты, пробужденные полуобнажёнными молодыми зовущими женскими телами.

Прохладная вода тотчас поглотила низменные плотские вожделения. В предбаннике Виолетта, взвалившая на себя обязанности чайханщицы, водрузила на стол самовар, заваривая модный китайский чай.

– Маруся, а что это ты сегодня в чёрном купальнике? – заметила она, не скрывая зависти к её внушительному бюсту, что ставило подругу на голову выше перед соперницами.

Толстуха Кэтрин хихикнула, что предвещало какую-нибудь гадость:

– У неё траур. Любовник бросил! Вернулся к родной жёнушке.

– И вовсе нет. У меня траур по…

– Безвременно ушедшей девственности! – поддела Лена и захохотала под влиянием собственной шутки, впрочем, нисколько не завидуя внушительному бюсту подруги.

Шутка черноволосой подружки тронула ранимые женские сердца. Все, включая и потерпевшую, хохотали от столь оригинальной версии.

– Нет, а серьёзно – что у тебя с этим психологом? – Виолетта в вопросительном ожидании слегка склонила головку.

– Я бы этому козлу яйца пооткручивала…

– Статья 89 Святого Писания, часть вторая – «Издевательство над животными» – до двух лет в санатории общего режима, – Жульдя-Бандя окинул присутствующих победоносным взглядом, оценивая реакцию на свою шутку.

– Натуральный козёл, где ты его откопала? – Кэтрин сочувствующе покрутила головой.

– Граждане, пробуйте медок – липовый, – перевела тему с фауны на флору Марина, вонзая чайную ложку в пластичную бледную плоть в жестяной банке из-под восточных сладостей. Душистый запах дикого цветочного нектара заполонил утробу предбанника.

– В каком смысле?! – зачерпывая резной деревянной ложкой, поинтересовался приунывший гитарист, в намерении напомнить о себе.

– Из нектара цветка липы!..

– …Мужики, берегите яйца! На термометре уже девяносто пять градусов! – предупредила генеральская племянница при повторном восхождении компании в парилку.

– Нам как раз на оливье, – нашлась Кэтрин.

– Никаких оливье! На оливье куриные! – вступилась Марина и с материнской нежностью погладила вышеозначенное место у сидящего по правую сторону новичка.

– Убери грабли! – Виолетта с наигранной суровостью откинула руку подруги с интимного места кисельного братца. Впрочем, было уже поздно. Член мгновенно отреагировал, начиная принимать угрожающие формы.

Жульдя-Бандя, дабы скрыть от общественности свой темперамент, закинув ногу за ногу, скрестил в вышеозначенном месте руки, что, однако не ускользнуло от взора любвеобильной Маруси.

– У меня анекдот. Очень, можно сказать, злободневный и воспитательный, – умело выкрутился он.

– Валяй! – от имени коллектива позволила толстушка Кэт, заранее почему-то улыбаясь.

– Только в нём одно нехорошее слово, – предупредил Жульдя-Бандя. – И одно – средней степени пошлости, но два раза!

– Примем их тоже за одно нехорошее слово, – предложила Лена и, стеснённая развалившейся на верхней полати толстушкой, толкнула её в жирные бёдра. – Разлеглась, корова!

– Ну, рожай быстрей! – беззлобно пожурил Александр-первый, несколько раздражённый повышенным вниманием со стороны женской половины к вторгшемуся в компанию новичку.

– Едет в поезде Илья Муромец с сыном, – начал рассказчик, получивший кивком головы благословение толстушки. – В купе подсаживается интеллигентная миловидная дама с дочкой. Сын, дремавший на второй полке, просыпается, потягивается, – рассказчик украсил повествование, изобразив это. – «Пойду-ка я посру!» Уходит. Дама распекает Илью за невежество сына. «Сейчас я его воспитаю», – пообещал Муромец. Тот возвращается. – «Что же ты, сынку, грубый неотёсанный чурбан, будто в хлеву вырос, – напутствует папаша. – Девка, поди, неёбана, а он – «Пойду-ка я посру!»

Александры, и первый, и второй, забыв о пренебрежении к новоявленному парижанину от души смеялись, заряжая положительными эмоциями остальных.

– Я уже перегрелся, – известил рассказчик, растворившись в ведущем к бассейну дверном проёме.

– Какой слабохарактерный у тебя братик, Виля, – поддела подругу Марина, смахивая с груди капли пота.

– Не приставай к нему, мартышка! – Виолетта ужалила кончиками коготков похотливую подругу и, состроив ехидную рожицу, вынесла вердикт: – Недаром говорят – все блондинки бляди!

– Это провокационные сплетни завистливых и отчаявшихся брюнеток! – отомстила Марина за нанесение лёгкого телесного ранения, после которого на ноге остались пять красных бороздок.

– Пороть её некому! – вступился за Виолетту гитарист, предоставив друзьям самостоятельно определить значение глагола.

Впрочем, выбор был сделан единодушно в сторону, в которую определился и сам читатель, за исключением автора, занимающего пока классическую позицию.

– А мне некогда! – присоединился Александр-второй, за что оба Александра были обозваны ею евнухами. Ни тот, ни другой, естественно, кастратами признавать себя категорически не пожелали, порываясь тут же доказать обратное.

Александры, выказывая задатки мужественности и стойкости, покидали парилку последними: путаясь друг у друга в ногах, бросились в бассейн.

В парилку зашли ещё раз с тем, чтобы приятное не возобладало над полезным.

По возвращении Жульдя-Бандя сходу отнял инициативу у зазевавшегося Александра-первого, порывавшегося своим тостом произвести открытие очередного выездного уик-энда.

– Уважаемые мальчики и, с позволения сказать, девочки! – начал он.

– Я протестую! – толстушка Кэт «захлопала крыльями», выражая протест. – Это ж почему – с позволения сказать, девочки?!

– Ну, хорошо. Уважаемые девочки и, с позволения сказать, мальчики! Давайте выпьем за нашу развесёлую компанию! Ура, товарищи! Только не нужно оваций – достаточно бурных аплодисментов.

«Ромашку» стали очищать от «лепестков», сиротя желток, при этом – первой покусилась на неё Виолетта, считая:

– Любит, не любит, любит, не любит.

Последняя котлета досталась Марине.

– Не любит, – сосчитала она, с сарказмом заметив: – Никто тебя, стерву, не любит.

Той на всё это было глубоко наплевать, и она, расчленяя котлету вилкой, огрызнулась:

– Полюби Ивашека, шо на печи всрався.

Глава 41. Бесплодные потуги Александра первого завоевать аудиторию

– Сандро, слабай что-нибудь про любовь! – заказала Кэтрин, чрезмерные габариты которой не способствовали познанию этого чувства: представители противоположного пола видели в ней гору мяса, но никак не женщину.

Александр-первый, как всякий уважающий себя музыкант, стал ломаться, желая, чтобы его поупрашивали, причём, все без исключения и с выражением.

– Спой, светик, не стыдись, – не смог отказать себе в удовольствии вставить небольшую ремарку и снять спесь с зарвавшегося артиста Жульдя-Бандя.

Сандро хотел было обидеться на «светика», но, видя на лице кисельного братца Виолетты шутливую улыбку, принял гитару у Кэтрин. Та, как оруженосец Дон Кихота – Санчо Панса, услужливо принесла её из комнаты, в которой та покоилась на теннисном столе.

Сандро подушечкой большого пальца провёл по струнам и, утомляя публику, стал настраивать. Потом громыхнул нечто с претензией на кубинский танец, перемещая мажорное баре: с первого на третий и на пятый лады. Это была его коронная фишка, на которую клевали далёкие от музыкальной грамоты люди, почитая сие за профессионализм.

После короткой паузы, означавшей смену репертуара, гитарист, умело маневрируя аккордами, фактически создавая величину и объём, запел душещипательную песню о неразделённой любви. Затем – душераздирающую о любви разделённой, но со смертельным исходом.

– Композитор, изобрази что-нибудь весёленькое! – пожелала Марина, конституция которой противоречила меланхолическому настроению, дождливой погоде и минорным тональностям.

Артист запел в мажоре, и снова о любви, только на сей раз порочной.

– Александр, где вы так научились перебирать? – с наигранным удивлением спросил Жульдя-Бандя, будто тот научился перебирать «Лунную сонату».

– Самоучка! – горделиво признался артист.

– Тихо сам с собою… – резюмировал тёзка.

– Правою рукою… – предположила Лена.

– Я веду бесе-е-е-ду, – пропела Марина и, хихикнув, предложила: – Давайте выпьем за музыкантов!

Гитарист выпил за себя с удовольствием и, уже не дожидаясь приглашения, взял инструмент. Монументально-минорным выражением подчёркивая тональность очередного произведения, запел:

– Помню, помню, мальчик я босой…

– Ну, совсем босой, – шепнула на ухо своему новому знакомому Марина.

– В лодке колыхался над волнами.

– Аж головка закружилась, – прошептала она.

Под лирические стенания Александра-первого, под аккомпанемент гитары хотелось затянуть «Отче наш». Все, пожалуй, кроме толстушки Кэт, в равнодушном безразличии ожидали, что тот устанет, сложив с себя обязанности гусляра. Сандро же, понимая превратно, затягивал очередную, про любовь до гроба, выжимая слёзы из глазниц единственной слушательницы.

Глава 42. Жульдя-Бандя даёт сольный концерт, низвергнув с артистического олимпа гитариста-выскочку

– Жульбарс, ты что-то щебетал про первую струну Парижа и окрестностей! – дождавшись прорешины в артистическом оргазме Александра-первого, отправила вопросительный взгляд экс-целителю Виолетта, устав от его заупокойных, от которых уже всем хотелось выть. Это, впрочем, не понравилось толстушке Кэт, которой пока хотелось только плакать.

– Так, так, так, – затакала племянница, – говорил – Вольдемар-первый из Парижа, а сам – Жульбарс…

– Из Сьерра-Леоне, – подсказала Виолетта, ядовито улыбаясь.

– А шо ж ты раньше не сказала? – Марина бесцеремонно конфисковала гитару у владельца, даже не подозревающего, что его звёздный час уже в прошлом. Она воткнула её в руки сьерра-леонского Жульбарса.

Тот провёл подушечкой большого пальца по струнам. Подстроил и с такой лёгкостью заиграл вариации на тему «Ой, полным-полна коробушка», что Виолетта в большей степени признала в нём музыканта, нежели философа или целителя. Потом – знаменитый битловский хит Michelle.

Затем – испанский танец. Пальцы игриво и раскованно бегали по грифу, подчёркивая каталонский темперамент композиции. Жульдя-Бандя никогда не бил лежачего, но сейчас сделал это, закончив танцевальную часть концерта зажигательным венгерским танцем «Чардаш».

Представительницы слабого пола были покорены окончательно. В банкетном зале генеральской дачи после виртуозно исполненного «Чардаша» на какое-то время воцарилась звенящая тишина.

– Слушай, Вольдемарчик, – первой нарушив безмятежное умиротворение, выказала радужную перспективу музыканту Марина. – Ты в кабаке будешь зашибать бешеные деньги! Могу посодействовать.

– Крупную валюту зашибал он, зашибал и водил девчат по рэсторанам! – отомстил низверженный артист.

– Увы, я бродячий музыкант, – выразил сожаление странник, – и я не меняю статус на деньги!

– У, какие мы принципиальные! – Марина взъерошила на голове артиста волосы, взглядом получив последнее предупреждение от Виолетты.

– Ты что, в музыкалке учился лабать? – спросила толстуха Кэт, перебирая короткими пухлыми пальцами.

– Два года по классу баяна.

Толстуха удивлённо выкрутила голову:

– Так ты и на баяне – того! – она «забарабанила» по воздуху пальцами обеих рук.

– Мои познания по классу баяна закончились, едва начавшись, произведением «Ты пойди, моя коровушка, домой».

– Давайте выпьем за коровушку! – возгласил Александр-первый, чтобы хоть как-то отвлечь внимание слабого пола от сьерра-леонского выскочки.

– Нет, все в парилку! – воспротивилась Елена, встала, готовая вести за собой друзей. – Сначала полезное – потом приятное!

– Мазохистка! – влившись в направляющийся на термические процедуры табунчик, заметила Марина, которая и полезное, и приятное находила в другом занятии.

– Шо там было, как ты спасся! Сто семь градусов! – взирая на термометр, констатировал Жульдя-Бандя.

Первым термический массаж принял Александр-второй, направляясь к выходу.

– Куда?! – Кэтрин, схватив за его руку, направила к двери, ведущей в бассейн. – Только через холодную воду, а то яйца будут плохо чиститься! – она захохотала так заразительно, что тотчас инфицировала и темпераментных друзей…

– …Девочки, давайте выпьем за нашего… наших музыкантов! – поправилась Марина.

– А за меня?! – напомнил о своём существовании Александр-второй.

– За тебя потом! – пообещала Виолетта.

– Надо было учиться лабать! – толстуха Кэт отобразила это, щёлкая пальцами по воздуху. Потом переместила удивлённый взгляд на подругу. – Ленка, а ты почему жрёшь котлету, ведь ты грозилась поститься, как все нормальные христиане?!

– Ничего страшного. Один раз нарушу!

– Не так страшен грех, сколько житие в непокаянии! – заключил, по-видимому, сведущий в этих вопросах Сандро, с укором взирая на непокаянных грешниц.

– Ангелочек ты наш! А ты хоть раз покаялся?! – Виолетта пронзила взором низвергнутого гитариста.

– Каюсь! – тот кистью руки «перерезал» по диагонали свой широкий лоб, как пионеры-ленинцы в своих политических ритуальных «оргиях».

– Девочки, с этим нету никаких проблем, – Александр-второй утонул в слащавой улыбке. – Я сымаю грехи лёгкой и средней степени тяжести. Могу сразу с двоих!

– А с четверых – слабо?! – Марина победоносно вздёрнула и без того вздёрнутый носик.

– С четверых не пробовал, – честно признался Александр-второй, виновато разведя руки.

Глава 43. Происки барабашки в квартире генеральской племянницы

– Девки, вы в курсе, какое в пятницу было число? – обратилась к подругам полногрудая Марина, жуя кусочек шашлыка из баранины.

– Тринадцатое! – подсказал Жульдя-Бандя, не гнушаясь попасть в это хрупкое сословие.

– Я, конечно, в эти мульки не верю, – рассказчица сделала загадочное лицо, предполагающее нечто страшно интересное, – но вот что удивительно…

– Все ходят без смирительных, и то, что мне приносится, всё психи эти жрут, – дерзко перебил вездесущий выскочка, умело оперируя словами гениального тёзки.

– Ну, я кому рассказываю! – приструнила кисельного братца Виолетты Марина. – Так вот. Проснулась утром, чувствую – что-то не то. Лап-лап, – она постучала по груди ладонью, обозначив это, – а на мне нету ночнушки, хотя я всегда сплю в ней. Обыскала всю квартиру – как сквозь землю провалилась. Мистика.

– Барабашка! – вынес экспертное заключение Жульдя-Бандя, в меньшей степени подозревая последнего.

– Без всякого сомнения! – согласилась Виолетта и подмигнула ему, выражая солидарность мыслей.

– Он, поди, тебя ещё и трахнул, сволочь! – выдвинула гипотезу толстуха Кэт, сжимая губы, чтобы не рассмеяться.

– Заткнись! – Марина ужалила подругу взглядом.

– Домовые не плотоядны, – совершенно однозначно заключил низверженный артист, – Разве что не он?!

– А кто?! – проявил неподдельный интерес Александр-второй, начертав указательным пальцем в воздухе знак вопроса.

– Вот это мы и хотели бы знать! – Лена саркастически улыбнулась.

– Так, я что-то не совсем поняла. При чём тут трахнул! – Марина с напускным раздражением посмотрела на подруг. – Я рассказываю о пропаже ночнушки…

– Ночнушки, милая, просто так, – Виолетта закачала рукой, – с чужого тела не пропадают!

– Тут надо фундаментально разобраться, – предложил провести независимое расследование низверженный с артистического олимпа Сандро.

– Пока ещё тут не в чем фундаментально разбираться, – Марина вознесла указательный палец. – Стала искать паспорт – как в воду канул. Обыскала всюду – нет нигде. Пока искала, в кулинарной книге вместо закладки, а у меня там был календарик, обнаружила стодолларовую купюру!

– Сто долларов за одну ночь?! – Кэтрин с таким удивлением посмотрела на подругу, будто та переспала с султаном Омана. – Я о таких тарифах ещё не слышала, – искренне позавидовала она подруге.

– С долларами всё ясно. Просто честный малый рассчитался с тобой сполна за удовольствие, – высказала свою версию происшедшего Виолетта.

– Коза! – в сердцах бросила Марина.

– А вы знаете, где я нашла паспорт?!

– В бачке унитаза?! – предположил Александр-второй, соотнеся находку, конечно же, с пятницей тринадцатого.

– В морозилке!

– На холодильнике! – Марина, не скрывая удивления, посмотрела на Елену, ответ которой был близок к истине.

– Суду всё ясно! Нанюхалась коксу, – вынес вердикт Александр-первый, вероятно, знакомый с такими симптомами.

– Какого ещё коксу?

– Кокаину! – пояснил Александр-второй, по-видимому, знакомый и с коксом, и с симптомами.

– Маруся, а может, ты доллары сама положила в кулинарную книгу?! – Кэтрин

уронила взгляд на потерпевшую, рассчитывая перелистать и свою библиотеку.

– Я пока ещё не настолько богата, чтобы вместо закладок использовать доллары!.

Глава 44. Несостоявшаяся дуэль темпераментных самцов

– Пацаны, кстати, о яйцах. Готовы?! – Марина, без стеснения попробовала у сидящего рядом артиста.

– Пока только всмятку, – за всех ответил Александр-второй, виновато разведя руками.

– Маруся, убери грабли! – вынесла последнее предупреждение Виолетта. Убрала с глаз чёлку, чтобы полноценным взглядом прострелить любвеобильную подругу.

Александр-первый встал с рюмкой наголо, что предполагало заздравную из его уст:

– Товарищи!..

Кэтрин улыбнулась:

– Тамбовский волк тебе товарищ.

– Господа и дамы!..

– И лица, приближённые к императору…

Сандро поставил рюмку на стол, что за ним наблюдалось впервые.

– Вольдемар! Вы имели наглость меня перебить. Я противник мордобоя, но для вас я сделаю исключение. Я вызываю вас на дуэль. Выбирайте оружие!

– Александр, – Жульдя-Бандя встал, сообщив лицу выражение глубокой скорби, – мне моя жизнь дорога как память (И. Ильф, Е. Петров), к тому же я болезненно переношу побои. Я выбираю эпитеты! Будем драться на эпитетах!

– До последнего эпитета! – предложила Марина, собственно, и свои услуги. – Я буду секундантом.

– Нет, драться мы будем на напильниках! – твёрдо заявил экс-музыкант, решивший кровью смыть с себя моральные увечья, нанесённые вторгшимся в компанию самозванцем.

– На напильниках я отказываюсь! – торжественно отказался от поединка Жульдя-Бандя, не преминув пояснить: – Дуэль – это, конечно, самый достойный выход из жизни, но мне импонирует быть трусом, нежели покойником. – В нём проснулся философ, и на фундаменте первого афоризма он тут же воздвиг следующий: – Лучше быть трусом в глазах общественности, чем идиотом в собственных!

– Так, никаких дуэлей! – Марина замахала «крыльями», не понимая – в шутку это или всерьёз. – Дуэли нынче запрещены по закону.

– Александр-первый! – Жульдя-Бандя обратился к последнему с пафосом, будто перед ним не холоп, а император. – Я искренне сожалею о нанесённых вам моральных увечьях, – он свободной от рюмки рукой указал на объект своей патетической речи. – Я прошу прощения и предлагаю выпить за храбрых доблестных рыцарей и отважных дуэлянтов!..

Глава 45. Вечеринка на даче отставного генерала подходит к концу

Кэтрин встала со скамейки, что указывало на то, что она намерена благовещать тост. Слава богу, она сидела посредине, а то заздравной вполне могла уступить место заупокойная:

– Мальчики, выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с вашими возможностями!

– Водки нету, закончилась, – генеральская племянница демонстративно вылила последние капли из бутылки «Столичной» в собственную рюмку. – Остался только «сэм» из стратегических запасов моего дядюшки!

– А «спотыкач»? – Лена отправила вопросительный взор подруге, поскольку хоть и не любила наливку, но к самогону чувствами она тоже пока не воспылала.

– В прошлый раз допили, – Марина развела руками.

– Алкашки, после вас разве что-нибудь останется? – Сандро с деланной укоризной посмотрел почему-то только на толстушку Кэт.

– Чья бы корова мычала, – реабилитировалась та.

– Валяй! – Александр-второй одобрительно махнул рукой, хотя в естественной среде обитания, в городе, наверняка бы от «сэма» отказался…

…Застолье закончилось во втором часу ночи. Пьяная Кэтрин требовала для себя эротического массажа, однако рядом ни массажистов, ни джентльменов не оказалось.

– Мальчики, слабо сделать девушке приятное? – пристыдила полногрудая Марина и стала мять её ожиревшие бёдра.

Низверженный артист, уже и позабывший о своём фиаско, отправился с ней в беседку, где дал сольный концерт.

Он отчаянно выл что-то про любовь, нисколько не сомневаясь в своих талантах. При этом сил уже не хватало переставлять аккорды. Сандро бу́хал по струнам, едва попадая в тональность.

– Хватит скулить! – не выдержала слушательница и потащила безжизненное тело лирического музыканта в дом.

Обиженный артист швырнул гитару в бассейн.

Виолетта, с трудом осилив последнюю рюмку, закусила засохшим желтком из некогда котлетной ромашки, отвесила оплеуху своему кисельному брату и, на радость Марине, ведомая им же, направилась в спальню.

Спальней на генеральской даче служила комната с разбросанными по полу ватными матрацами. Укрывались, при нужде, шубами, тулупами, пальто и генеральской шинелью.

Александр-второй, сидя в плетёном кресле, воскликнул:

– Стрип-птизу хочу! – впрочем, тут же уронил буйную головушку на грудь.

Лена охотно отозвалась, в надежде продемонстрировать свои прелести, но не ему, а их новому другу. Она для храбрости махнула рюмку самогона, закусив глотком контрабандной кока-колы.

С трудом вскарабкалась на стол. Маневрируя среди тарелок, попыталась устроить танец на цепях, но стол стал качаться, и она за малым не упала, успев явить миру только второго размера пламенную грудь.

– Ленка, дура, ты сейчас разобьёшься! – пожурила Марина и обратилась к Жульде-Банде – единственному из вменяемых мужчин: – Сними эту овцу и… неси сразу в спальню.

Та покорно рухнула на плечи спасителю, который предал тело земле и повёл в спальню, уложив рядом с Кэтрин, поперёк которой распластался несостоявшийся дуэлянт. Возле него возложили уснувшего во время стриптиза Александра-второго.

Глава 46. Незабываемая партия в тейбл пенис с темпераментной блондинкой

Марина взяла артиста за руку; погасив свет в банкетном зале, повела в спортивный.

– Мы что, будем играть в тейбл теннис?!

– Нет, мы будем играть в тейбл пенис!

Она приблизилась вплотную, распахнув полы халата, прильнула грудью к груди кисельного братца подруги. Средняя конечность сиюсекундно отреагировала на молодую огнедышащую грудь.

– Ну что, Вольдемар-первый из Парижа! – шептала генеральская племянница на ухо, языком проникнув в раковину. – Щебетать ты мастер, – она переключилась на другое ухо. – И на гитаре играешь – класс! А вот как ты играешь в тейбл пенис – это вопрос. И где твоя ракетка? – молодая темпераментная женщина бесцеремонно вторглась в штаны партнёру и, не скрывая удивления, прошептала: – Ничего себе ракетка?! Это ж целая ракета! Я боюсь, как бы ты мне лузу не попортил.

Жульдя-Бандя рукой нащупал «лузу», другою массируя грудь. Средним пальцем в подстриженном газончике без труда отыскал вожделенную вагину. Он почувствовал что-то влажное и липкое вокруг и тотчас утопил его в мягкой жгучей истоме.

– А играть мы будем вот так, – Марина медленно подала бёдра вперёд, потом назад, опять вперёд. – Я надеюсь, ты не перепутаешь дырочки? – на ушко, как строгий тренер, вопрошала она, поскольку рядом была ещё одна. – Запоминай: сначала – вот так, – она, чтобы ученику было понятней, ещё медленнее подала таз вперёд, ощущая, как подушка пальца касается клитора, – потом – вот так.

Генеральская племянница томительно подала бёдра назад, с усилием сжимая при этом пленённый рукою член. Небрежно сбросила халат на пол. Легла спиною на стол и разверзла ноги, предоставив «лузу» в полное распоряжение партнёра.

Тот без промедления вторгся в горячую зовущую кричащую плоть. Стон заполнил утробу небольшой комнаты. В какой-то момент тело блудницы напряглось, вздрогнуло, она вскрикнула и умиротворилась. Она лежала, безразлично раскинув ноги, уже не воспринимая в себе члена партнёра, который вскорости и сам затих, небрежно распластавшись на молодом стройном теле.

Высвободившись, наконец, из плена, она провела рукою между ног и стала натирать клейкой массой грудь.

– Биологически чистый крем, – пояснила она, в чём не было ни малейшего сомнения, и, поднеся руки к лицу его производителя, спросила: – Тебе помазать?