Гастролеры, или Возвращение Остапа

– Сто сорок рублёв?!

– Сто сорок рубликов, – согласился редактор, снова уменьшительно-ласкательно смягчая приговор.

– Сто сорок рублёв – на постройку кораблёв, – с грустью констатировал целитель. – Это же месячная зарплата целого академика!

– Мне их от всего сердца жаль! – редактор соболезнующим взглядом посмотрел на заказчика, которого ему, по всей видимости, было жаль не меньше, нежели академиков.

– Может, всё-таки попытаемся найти компромисс? – в надежде сохранить часть выделенных Виолеттой бюджетных средств, жалостливо вопрошал заказчик, которому сумма в сто рубликов импонировала больше.

– Компромисс нужен в постели, чтобы согласовать вожделения и позы, – улыбаясь, промычал редактор, крайне довольный своим остроумием.

– Одним словом – торга не будет? – с грустью заключил Жульдя-Бандя.

– Вы необыкновенно проницательны, – заметил редактор, принимая деньги. – У вас феноменальные экстрасенсорные способности. Нужно будет сходить на ваше… действо. Где оно, если не секрет, будет? В Херсоне?! – редактор с таким удивлением посмотрел на заказчика, будто тот сказал: «На Земле Франца-Иосифа».

Глава 31. Поездка в Херсон

Не теряя ни минуты драгоценного времени, магистр подался на автовокзал с целью поскорее достичь вожделенного Херсона.

В «Икарусе», который по возрасту был едва ли моложе его самого, Жульдя-Бандя, небрежно откинувшись в кресле, почувствовал, что проваливается, по причине неисправности фиксатора спинки. Обернулся с тем, чтобы определить степень возможного ущерба, нанесённого девице, бесстрашно дожидавшейся освобождения.

– Девушка, я случайно не ущемил вашего личного достоинства? – придав креслу вертикальное положение, виновато вопрошал пассажир, подозрительно осматривая внушительную величину «личного достоинства» соседки сзади.

Та хихикнула, сверкнув золотыми фиксами верхних передних зубов, прекрасно уловив смысл вопроса.

– Случайно – нет.

Жульдя-Бандя улыбнулся; пытаясь загладить вину, оросил невинное создание лёгким дождичком комплиментов, но орошать комплиментами, выворачивая голову, было несподручно, и, сетуя на судьбу-злодейку, целитель принялся вынашивать план дальнейших действий…

…В Херсоне, получив от сердобольных горожан информацию о зрелищных залах, остановился на клубе работников морского транспорта, рассчитывая на то, что в клубе, который по статусу ниже кинотеатра, будет легче договориться.

Директриса клуба – приятная шатеночка предбальзаковского возраста, сначала с недоверием отнеслась к столь необычному предложению. Она тщательно изучила документы пришельца, сохраняя, до времени, нейтральную позицию.

Бутылка семизвёздочного коньяка и коробка конфет сломили хрупкую нежную женскую натуру, к тому же, со стороны закона здесь всё было чисто, хотя она искренне сомневалась в целительских способностях молодого человека.

Условились на том, что будет проведено два сеанса, причём первый – благотворительный, с тем, чтобы население, желающее бесплатно оздоровить с успехом запущенное здоровье, успело утвердиться в экстрасенсорных способностях магистра.

Прощаясь, целитель одарил директрису комплиментиком: он искренне удивил её тем, что та похожа на Мирей Матьё, хотя у них была довольно сомнительная схожесть. Директрисе это всё равно было приятно, и, после того как молодой человек поцеловал ей ручку, она предложила помощь в расклеивании афиш.

Глава 32. Возвращение блудного целителя. Подготовка к священнодействию – первой херсонской гастроли

В Одессу Жульдя-Бандя вернулся вечером. Виолетта встретила его с оттенком иронии на лице:

– Ну что, Айболит?!

– Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо! – прощаясь со штиблетами, пропел тот.

– И кто ты у нас теперь – застуженный магистр?

– Народный целитель международного класса, потомственный магистр третьей степени посвящения и заслуженный экстрасенс, – Жульдя-Бандя сказал это с такой помпой, будто он в кадушке пересёк атлантический океан.

Виолетта хихикнула:

– Послушай, Айболит. А не лучше было бы проще и понятнее «Застуженный мастер с понтом, трижды орденопросец и великий шарлатан международного класса»?..

– Не лучше, – сухо оборвал постоялец. – Херсонцы менее восприимчивы к юмору, и это может вызвать нездоровый интерес к моей оздоровительной кампании у работников внутряных органов. Впрочем, изолировать здорового целителя от нездорового общества – много ума не надо.

– Естественно, – согласилась с железным аргументом сумасбродного постояльца Виолетта, приложив немалые усилия для того, чтобы не рассмеяться…

…Предстоящая неделя прошла в организационных хлопотах, где пришлось немало потрудиться с группой исцеляемых из семи человек, в которую входило два дублёра: на непредвиденный случай, поскольку благонадёжной была только баба Рита, из вредных привычек к старости сохранившая только курение табака, что похмельного синдрома не вызывало.

Утром, в день выезда, двое из основного состава исцеляемых прибыли явно не в форме, и в них более угадывались пьяницы, нежели хворые и немощные, коих те должны были изображать во время представления.

Целитель, как те ни обещали протрезветь к началу сеанса, был сух и непреклонен:

– У нас серьёзная фирма, и я не потерплю пьянства на рабочем месте! Вы уволены по тридцать третьей статье – за прогул! Прощайте, господа!

«Господа», более отягощённые проблемой опохмелиться, нежели несколько часов трястись в автобусе, равнодушно отбыли в сторону пивнушки, где шансов было больше.

Глава 33. Благотворительная кампания по исцелению жителей Херсона

Виолетта, искренне опасаясь потерять свои деньги, принимала самое активное участие в подборе и подготовке актёров. Среди них был и профессиональный драматический – Семён Мащенко, уволенный из театра по той же причине. Она всю дорогу переживала за исход спектакля, где могла понести значительные для её скудного бюджета финансовые потери.

Впрочем, тревога была напрасной. Хотя дублёр – дворник по прозвищу Цыбуля, по известной причине перешедший в основной состав группы, чересчур резво избавился от наследственного дрожательного паралича. Заметим, что в мировой медицинской практике это произошло впервые – в клубе работников морского транспорта города Херсона. К тому же, по контракту он должен был избавиться от трясучки только головы, а руками всё же подёргивать, но не столь интенсивно.

«Парализованный» Семён Мащенко, коего, как покойника для отпевания, не без помощи сердобольных и наивных херсонцев, доставили на носилках на сцену, напротив, избавлялся от хвори так мучительно и долго, что магистр, колдуя над омертвелым телом, незаметно ущипнул его за руку. Сеня понял это превратно и стал исцеляться ещё медленнее.

Зато он так правдоподобно, с невероятным усилием поднимал отяжелевшие от паралича руки, роняя слёзы счастья на сцену клуба, что директриса, уверовав в магическую силу экстрасенса, принялась звонить в Тернополь страдающей от бесплодия двоюродной сестре и мучившейся здесь же, в Херсоне, запорами тётке…

В конце своего оздоровительного спектакля магистр третьей степени посвящения провёл получасовой сеанс массового оздоровления.

– Я попрошу остаться в зале только тех, кто действительно хочет исцелиться, – сурово предупредил он. – Пассивных зрителей и ротозеев я покорнейше прошу удалиться.

В зале одобрительно закудахтали.

Магистр, для начала, заставил подопытных то дышать глубоко, то не дышать вовсе, то засыпать, отчего старуха на третьем ряду и самом деле заснула, и её под смех сограждан пришлось будить.

В артистическом экстазе Жульдя-Бандя и впрямь уверовал в себя как в целителя. Он стал похож на графа Калиостро, с той лишь разницей, что, по заверениям последнего, тот прожил две тысячи лет и был в близких сношениях с Александром Македонским.

Впрочем, мудрая Екатерина быстро раскусила странствующего шарлатана из Палермо – Джузеппе Бальзамо, и его с треском вытурили из Санкт-Петербурга.

Нашему целителю повезло меньше: он прожил тридцать три с хвостиком и в близких сношениях не был даже с Наполеоном, не говоря уже об Иване Грозном, разве что с сидящей рядом помощницей – Виолеттой.

Тут свет в зрительном зале померк, что было достигнуто чудотворной рукой электрика Петровича. Вдруг целитель возгорелся кровавым цветом, ниспосланным фонарями софитов. В алом перекрестье лучей от него тотчас повеяло магией. Завораживающий, интригующий запах фимиама, заполняя пространство, устремился на галёрку. Запахами, кстати, также заведовал Петрович.

Он был мастером на все руки, и директрисе не было нужды держать ни плотника, ни сантехника, ни даже осветителя сцены. Поэтому Петровичу прощались некоторые нарушения трудовой дисциплины, когда он четыре дня поминал тёщу, хотя за это время их можно было помянуть дюжину, и целую неделю кота Базилио, которого пришлось усыпить, дабы отвратить старческие мучения животного.

В молчаливой торжественности Жульдя-Бандя, подъявши руки, созерцал зал. Молчание всегда несёт величину недосказанности, интриги, завораживающей таинственности. Дабы не отставать от классических способов одурманивания, он стал аккомпанировать тишине руками, ещё больше нагнетая градус магической напряжённости, как все без исключения колдуны, гадалки, ясновидящие, экстрасенсы.

Не ведая для чего, он приказал присутствующим в зале вдохнуть побольше воздуха и произносить букву «р», начиная с пиано и заканчивая форте. Говорят, что рокот был слышен даже на пристани и многие подумали, что это американские бомбардировщики.

Но самое удивительное было в том, что дети, присутствовавшие в зале, после этого «зарррычали». «Зарычала» и Фима Чернецкая, от которой, к её 68 годам, никому ранее не доводилось услышать восемнадцатой буквы кириллицы.

Уверовавший в свои экстрасенсорные способности окончательно, целитель, мощным тенором разверзая утробу клуба работников морского транспорта, возгласил:

– Внимание! Каждый из присутствующих в зале смотрит только на меня! Я буду заряжать вас своею энергией! Внимание только на меня! – он с каждой фразой возвышал голос, с каждым возвышением усугубляя величину магической торжественности.

Тут зал вспыхнул пожаром из жёлтых фонарей рампы, что вызвало ошеломление у утомлённых мраком зрителей. Через секунду помещение вновь погрузилось в кровавую неизвестность.

В зале воцарилась гробовая тишина. Целитель поднял руки ладонями к зрителям, медленно и натруженно отталкивая энергию потенциальным её получателям.

– У меня зарядилась батарейка на часах! – донёсся из глубины зала мужской голос, что вызвало лёгкий шелест. – Они утром остановились! Они идут!

Этот голос не принадлежал ни одному из его подопечных, к тому же сие не было предусмотрено и сценарием.

Жульдя-Бандя почувствовал, что волосы на голове вздыбились, и он уверовал в свои экстрасенсорные способности с тою определённостью и окончательностью, с которой ортодоксальные евреи веруют в приход антихриста.

– Внимание! – уже воскричал целитель, имея на это полное право. – Смотрим только на меня!

Он стал с такой силой отталкивать энергию, что со стороны казалось, что он пытается сдвинуть с места бульдозер. Капли пота стекали с его благородного лба, и Виолетте, которая была помощницей, на миг показалось, что она переспала с демоном.

Директриса клуба, украдкой взглянув на часы, заметила, что те, наоборот, остановились. Она, в суете от предстоящего мероприятия, просто забыла их завести, но отнесла это в заслугу целителю. И опять начала звонить двоюродной сестре в Тернополь с обнадёживающей вестью.

После этой процедуры невысокий мужичок на первых рядах публично признался, что избавился, наконец, от алкогольной зависимости и с презрением относится к водке, которую он до недавнего времени благотворил, и пообещал приволочь на следующий сеанс собутыльников. Польщённый экстрасенс, в свою очередь, гарантировал в качестве исключения принять их бесплатно.

Мужичку подыграла баба Рита. Она, выйдя на сцену, торжественно и цинично растоптала пачку «Беломора». Рассказала душераздирающую историю о собаке, вытащившей её из горящей избы, когда она была ещё ребёнком. Вытирая нахлынувшие слёзы, поведала о том, как закурила после того, как во время второго голодомора им пришлось её съесть.

История настолько тронула присутствующих, что курить бросили все, даже директриса клуба работников морского транспорта. Но самым невероятным было то, что баба Рита и в самом деле «бросила курить», поскольку её уже третьего дня отпевали в храме Святого архангела Михаила.

В завершение целитель стал отвечать на записки зрителей, принимаемые Виолеттой. Помощница откладывала в сторону явно провокационные либо те, на которых тот, по её мнению, мог элементарно проколоться.

– Гражданка спрашивает: «Как вылечить бесплодие у сестры?»

Без сомнения, эта записка принадлежала перу директрисы клуба работников морского транспорта, но об этом целитель пока знать не мог.

– …Конечно же, всё зависит от степени запущенности заболевания… и от возраста.

Помощница, прекрасно уловив завуалированный намёк, незаметно стукнула его локтем по ноге, поскольку тот отвечал на вопросы стоя.

– Попробовать можно… Но сначала нужно исцелить душу.

– Как её исцеляют?! – годов двадцати рыжеволосая девица с первого ряда, видимо, поняв свою оплошность, осталась недвижимой, как застигнутая врасплох воровка.

– Нужно исповедоваться у пастыря, – Жульдя-Бандя косым взглядом, дабы не акцентировать на ней внимания, определил, что священник должен обладать огромным терпением, чтобы выслушать её долгое покаяние.

Виолетта, передавая целителю очередную записку, ядовито улыбнувшись, прошипела:

– Козёл, я тебе попробую! – к этому она незаметно кольнула его коготком указательного пальца в ладонь.

– Гражданин спрашивает: «Как вылечить простатит?» – как ни в чём не бывало, продолжал знахарь, знания которого сводились лишь к тому, что простатит будто бы имеет отношение к мужским болезням. – На стакан утренней мочи молодого поросёнка, желательно не старше полутора месяцев, – бесстрашно колдовал целитель, зная совершенно точно, что уринотерапия если не принесёт пользы, то и вреда тоже, – столовую ложку гречишного меда, двадцать граммов рыбьего жира, чайную ложку порошка из высушенных и перетёртых муравьев. Залить стаканом этилового спирта, заполнить перегородками из грецких орехов и настоять две недели. «Пожалуй, хватит», – решил целитель.

– А как принимать? – донёсся из глубины зала мужской голос, наверняка, родителя сего послания.

– По чайной ложке, перед едой, – пожалел подопытного Жульдя-Бандя, уловив боковым зрением взгляд помощницы, которая, не без основания, опасалась, что на очередной сеанс коллективного оздоровления явятся и работники правоохранительных органов для оздоровления самого лекаря.

Глава 34. Сепаратные переговоры по поводу лечения бесплодия у двоюродной сестры директрисы клуба работников морского транспорта

После успешного благотворительного спектакля Жульдя-Бандя обсудил с директрисой детали очередного коммерческого исцеления херсонцев. Действо решено было провести через неделю.

Клара, как звали директрису, с лёгкой руки магистра ставшая Кларою Цеткин, обратилась с личной просьбой, в чём он, по понятным причинам, отказать не мог. Вопрос касался бесплодия её двоюродной сестры, которая семь лет в браке не могла зачать ребёнка.

Магистр тяжело вздохнул, потом столь же тяжело выдохнул, надувая при этом щёки. Под этим разумелось, что лечение бесплодия – процесс более кропотливый, нежели диареи.

Клара, планировавшая вылечить ещё и страдающую запорами тётку, после тяжёлого вздоха и столь же тяжёлого выдоха целителя от тётки решила всё же отказаться.

– Не исключено, что она несёт чьё-то проклятие, – предположил целитель, сделавшись серьёзным, поскольку этим самым лечение усложнялось. – А может, поработала чёрная магия, – он, казалось, побледнел в этот момент, хотя бледность ему придала заслонившая солнце дождевая свинцовая туча.

– А расколдовать можно?! – Клара жалостливо посмотрела в глаза целителю.

– Сделаю всё, от меня зависящее! – торжественно пообещал Жульдя-Бандя, пока ещё плохо представляя – что именно. – Лечить буду на третий день после того, как проведу сеанс здесь, в клубе. Магистр ткнул пальцем почему-то в край стола.

Клара, решившая, что он намерен лечить сестру на столе в её же кабинете, робко спросила:

– Лечить здесь?

– Не обязательно здесь. Для этого мне нужна комната с топчаном или кроватью.

«Лучше, конечно, с кроватью», – подумал целитель, у которого стал созревать план, с помощью которого он собирался изгонять демонов из тела страждущей.

Жульдя-Бандя, дабы придать изгнанию бесов из сестры директрисы мистическое оформление, без чего не может обойтись ни один ритуал, потребовал, чтобы все фотографии в альбомах, в которых, кроме неё, присутствует ещё кто-либо, независимо – мужчины или женщины, были, начиная со дня её отъезда, перевёрнуты обратной стороной налицо.

– И ещё, – экстрасенс поднял палец, что подчёркивало значимость того, что будет сказано. – Нужно будет принести в жилище белого кота: важно то – устремится он к выходу или, наоборот, – станет разгуливать по комнатам. Если устремится к выходу, нужно будет, чтобы в день приезда в комнате, в которой я буду проводить сеанс, было: тринадцать белых роз, – целитель загнул мизинец, – тринадцать свечей…

– Минутку, я лучше запишу, – опасаясь что-либо пропустить или перепутать, Клара дрожащей от волнения рукой стала записывать.

– Тринадцать апельсинов, – целитель загнул вкупе со средним три пальца. –

Тринадцать подсвечников и… тринадцать пиявок…

– Живых?! – женщина с отвращением отметила и их. – А если кошка не убежит?! – директриса вопрошающе подняла голову.

– Если не убежит – то же самое, только по двенадцать!

– И пиявок двенадцать?!

– И пиявок, – утвердительно кивнул экстрасенс. – Да, кстати, ей нужно будет исповедаться у пастыря!

– У попа?! – Клара повернула голову, записала и опять повернула: – До кота или после?

– В любое время, но – чем раньше, тем лучше!.

Глава 35. Возвращение выездной бригады целителей в Одессу

По дороге в Одессу слегка подуставший, но вполне удовлетворённый успешно проведённым оздоровительным сеансом Жульдя-Бандя равнодушно выслушивал критические замечания помощницы. Она была не в курсе, что тот собрался лечить от бесплодия двоюродную сестру директрисы клуба работников морского транспорта.

– Экстрасекс хренов, – как строгая мамаша потаскуху-дочку отчитывала Виолетта народного целителя международного класса, – сестру, видишь ли, подавай ему..попробовать!

– Не попробовать, а попробовать излечить от бесплодия, – уточнил обвиняемый.

– И как бы ты её излечивал?!

– Ну, есть много способов…

– Очень много, – согласилась истица, – но ты, кажется, знаком только с одним…

– А может, этот один, – перешёл в контрнаступление Жульдя-Бандя, став на защиту собственного достоинства, – как раз-таки и был бы самым эффективным.

– Ну, конечно, – с сарказмом согласилась женщина. – Слушайте, вы, – перешла она на дипломатический, усиливая количество яда в своём повествовании. – Как вас там – гражданин Коновалов-Бортников?!

– Бортник-Коновалов, – опротестовал приговор Жульдя-Бандя.

– Вот-вот. А вам не кажется, что в вашем гениальном рецепте, предложенном для лечения простатита, не хватает куриного помёта? – Виолетта улыбнулась, поражаясь дикой наивности сограждан. – Неужели найдётся идиот, который станет пить эту гадость?

– Будем надеяться.

– Будем надеяться?! Будем надеяться на что?! – собеседница испепеляюще-насмешливым взглядом посмотрела в очи целителю. – На то, что будут или не будут пить?..

– На то, что поможет, – он сказал это с серьёзностью гадалки, устраняющей соперницу у мужа очередной отчаявшейся клиентки.

– Без куриного помёта не поможет! – Виолетта захохотала, обратив на себя взгляды пассажиров автобуса….

Глава 36. Спектакль тот же. Часть вторая

Очередная неделя прошла в томительном ожидании, потому что на этот раз на афишах вместо демократичного и ласкающего глаз – «вход бесплатный», стояло грубое и циничное – «цена билета – 100 рублей». Действительность с лёгкостью поглотила этот крохотный промежуток времени, оставив его для истории…

…Обновлённая труппа актёров очередного спектакля рано утром погрузилась в тот же замученный «Икарус», в чреве которого не так давно произошло ущемление личного достоинства гражданки N.

Впрочем, Сеня Мащенко, гарантировавший полное перевоплощение, с учётом прежних заслуг всё же был оставлен. В качестве инвентаря у него на этот раз были костыли и складная инвалидная коляска.

Жульдя-Бандя всю дорогу пребывал в каком-то нервном напряжении. Виолетта же, не сомневавшаяся нисколько в успехе мероприятия, шутила и всячески подбадривала компаньона. Она, вероятно, забыла о сестре директрисы клуба работников морского транспорта, которую тот хотел «попробовать» излечить.

Приезд в Херсон был омрачён пропажей Сени Мащенко – одного из главных исцеляемых, что повергло в шок магистра третьей степени посвящения. Вид его едва дотягивал до ученика магистра. Он стал бледен, как стена, и Виолетта, отчётливо понимая, что под угрозу поставлен не только сеанс массового оздоровления херсонцев, но и денежные средства, вложенные ею в мероприятие, повела всех в буфет автовокзала.

Заказала каждому по паре бутербродов с ветчиной, целителю – рюмку успокоительного, в чём было категорически отказано остальным.

Жульдя-Бандя под второй бутерброд попросил добавку, в чём ему на этот раз было также отказано, – чтобы не переуспокоился. В этот момент к столику подошёл бородатый старичок, явно из пролетариев. Всем своим видом он показывал, что без угощения не уйдёт.

Виолетта протянула старику свой бутерброд, вежливо оттесняя его к другому столику, поскольку тот, определённо, претендовал не только на угощение, но и на вечную дружбу.

Тут целитель захохотал так откровенно, громко и честно, что сержантик милиции, возле центрального входа, заподозрил в этом нарушение общественного порядка. Тужась соотнести какую-нибудь статью под это нарушение, всё же остался недвижим, поскольку смеяться пока ещё не запретили даже в общественных местах.

Следом захохотали все члены выездной бригады, а это уже попахивало несанкционированным смехом, совершенным группой лиц. Однако свара с потасовкой на перроне, где два таксиста не смогли поделить одного пассажира, которому было глубоко наплевать, с кем ехать, уже тянула на статью уголовного кодекса, пред которым административный казался лёгким недоразумением, и блюститель потрусил туда.

Причиной смеха, как вскоре выяснилось, был Сенька Мащенко, который, как и обещал, перевоплотился в старика. Теперь стало понятно – почему тот разместился в автобусе позади остальных.

Видя, что целитель в форме, Виолетта, утробно перекрестившись, облегчённо выдохнула…

Сеанс массового оздоровления прошёл блестяще. Старуха в правом крыле зала, у которой после оздоровления пропал склероз, в благодарность поднесла десяток яичек и пучок редиски. Бедняга лишь через тринадцать лет вспомнила о долге в семнадцать рублей от золовки, умело воспользовавшейся её недугом.

Признательная старуха вручила всё это публично, пеленая знахаря радужными эпитетами, но, вспомнив, что забыла выключить духовку, в которой пеклась родительница яичек, стрелой помчалась прочь.

Следом за старухой на сцену поднялся широкоплечий мужчина, наверняка работник морского транспорта, с сумкой в руке. Выложил на стол свиной копчёный окорок, банку солёных помидоров и четверть с капроновой крышкой и светло-коричневой жидкостью внутри.

– Это вам, – он подвинул всё к целителю, чтобы сидящая рядом помощница не приняла сие на свой счёт. – Кум передал. Вылечил простатит. Только заместо водки, – мужичок ткнул пальцем в банку, – «Святая вода» на ореховых перегородках! – с гордостью поведал он, что, по всей видимости, увеличивало стоимость и значимость продукта.

Зал умилительно улыбался, услышав столь оригинальное название самогона. Без сомнения, добродушные улыбки дали свой положительный оздоровительный эффект…

– …Ого, – семь тысяч девятьсот пятьдесят рублей! – восторгалась Виолетта, пересчитав гонорар, ещё не ведая о том, что у целителя через три дня очередной внеплановый сеанс по лечению бесплодия у двоюродной сестры директрисы.

Та сообщила, что сестра следующим днём выезжает из Тернополя, сделав всё, как тот велел, и, почему-то покраснев, добавила:

– Я очень надеюсь.

Жульдя-Бандя рассчитался с актёрами, выдав три сотни Сеньке, остальным – по полтораста, вдобавок – пучок редиски, банку солёных помидоров, яйца от сердобольной старухи и четверть самогона, чему артисты обрадовались более всего.