Жёны Шанго

– Я и так уже вся мокрая, – Эва внимательно посмотрела на подругу. – Так что же всё-таки случилось?

– Проклятье! – Бабочка в ужасе сорвалась с плеча Ошун и метнулась в лес, а сама Ошун сердито уставилась на подругу. – Я что – не могу просто так увидеться с тобой? И воздать по заслугам тому ничтожеству, что заморочил тебе голову?! Считай, что Эшу попросил меня об этой услуге!

Вспомнив об Эшу, Эва невольно улыбнулась.

– Как у него дела?

– Понятия не имею: не видела его с последней макумбы.

– А у Шанго?

– И его не видела!

Эва резко развернулась. Ошун пристально всматривалась в своё отражение в ручье.

– И ведь всегда, всегда пропадает, когда он больше всего нужен… – пробормотала она, с досадой отбрасывая за спину мокрую прядь волос. – Разве это мужчина? Чёртов сукин сын… Когда-нибудь попрошу у Йанса автомат и перестреляю всех его потаскух! И плевать, что после этого в Баии не останется женщин!

– Шанго ни на кого не мог променять тебя! – изумлённо сказала Эва. – Если он и пропал, то скоро вернётся!

– Ещё бы он не вернулся! – пожала плечами Ошун. – Но ведь как невовремя это всё!..

Она умолкла, и встревоженная Эва убедилась: подруга всерьёз расстроена.

– Меня зовут издалека, – наконец, тихо казала Ошун, пригоршней черпая воду из ручья и наблюдая за тем, как прозрачные капли сочатся между её пальцами. – Меня зовут из такой дали, что я боюсь туда идти. Я ещё не понимаю, кто это, но чувствую, что я должна…

– Как это? – осторожно спросила Эва.

– У тебя такого никогда не было? Дьявол, детка, ты же ориша! Тебя тоже могут позвать в любой миг – и ты придёшь, потому что для этого создана! Это же просто! Любой из нас делает это!

– Я знаю, но…

– Я боюсь, – вполголоса повторила Ошун, поворачиваясь к Эве и глядя на неё расширившимися, полными слёз глазами. – Мои сны замучили меня, и я боюсь! А Шанго столько времени нет рядом! И я просыпаюсь одна! Одна в пустом доме, в пустой постели, чёрт возьми! Зачем мне нужен муж, если я сплю одна?!

– Я сегодня же вернусь в Баию, – помолчав, мрачно пообещала Эва. – Найду Шанго и оторву ему… Всё оторву!

– Не надо, его «всё» мне ещё сгодится! – Ошун грустно улыбнулась сквозь слёзы.

– Но ведь по части снов от Шанго всё равно никакого проку, – осторожно заметила Эва. – Он только испортил бы всё! Если хочешь, я займусь твоей аше…

– Может быть, я и попрошу тебя об этом, – медленно сказала Ошун, вглядываясь в воду ручья. – Может быть, сестрёнка. Если пойму, что не могу сама…

– Это опасно? Кто зовёт тебя и куда ты собралась? – Ошун молчала, и Эва неуверенно спросила, – Может быть, поговорить с Жанаиной?

– Не хочу её тревожить, – отмахнулась Ошун. – Она опять расстроится из-за Шанго, а что мать с ним может сделать? Ему не десять лет, чтобы выпороть его как следует! Тем более, что Жанаина уезжает в Рио: там начинаются дни Йеманжи, и без неё никак[36].

– Если хочешь – вернёмся в Баию вместе. И там уже решим, как быть.

– Нет… нет, Эвинья. – Ошун снова улыбнулась, посмотрев на подругу из-под мокрых ресниц. – Я попробую справиться сама. Ведь мы отвечаем за тех, кто надеется на нас. Они же не знают, что нам снятся точно такие же сны. Но если… если ты понадобишься мне… Если мне нужно будет пройти между временем и мирами и вернуться назад…

– Я сделаю всё, что могу, – твёрдо сказала Эва. – И, если нужно, пойду с тобой.

Ошун молча обняла её мокрыми руками. Эва почувстовала, что подруга дрожит. И испугалась уже по-настоящему.

– Ошун! Не плачь! Послушай меня…

– Ты не дашь мне поносить твоё ожерелье? – вдруг спросила Ошун, принуждённо улыбаясь дрожащими губами. – Ужас какое красивое! Марэ понимает толк в таких вещах… Хотя бы ненадолго, а, Эвинья?

– Носи, сколько захочешь! – Эва сняла ожерелье и вложила в холодные, мокрые пальцы Ошун. Та улыбнулась, повесила перламутровых змеек на шею…

… и Эва открыла глаза. Она сидела на краю фонтана. Над Сан-Паулу поднималось ясное, свежее утро. Тут и там на асфальте темнели лужи после ночного дождя. Ошун рядом не было. Поодаль владелец маленького кафе, крепкий мулат в вылинявшей майке и обрезанных джинсах, поднимал жалюзи с витрины. Эва встала, расправила непросохшие складки платья и пошла к кафе. Хозяин обернулся и, вежливо подавив зевок, улыбнулся первой посетительнице:

– Хорош дождичек был ночью, а, сеньорита? Хоть можно стало вздохнуть! Вам эспрессо?

– Да, пожалуйста. – Эва села за столик. Ожидая кофе, она печально думала о том, что после такой чудовищной ссоры ей вряд ли стоит оставаться в квартире Даниэла. О том, что Ошун, конечно же, права. О том, что через две недели начинаются каникулы, и искать квартиру на такой короткий срок смешно. Вероятно, можно попроситься в общежитие, Ана Мендонса поможет это устроить… А сейчас, как ни крути, надо было отправляться на лекции.

Входя в университетские ворота, Эва сразу же увидела на ступенях лестницы высокую фигуру в светлом костюме. Даниэл курил, нервно ходя взад-вперёд и не замечая, что спешащие на занятия студенты то и дело толкают его. Эва остановилась. Она почему-то не ожидала встретиться с любовником так быстро, и неприятное чувство царапнуло сердце. Девушка уже собралась было незаметно выскользнуть за ворота и скрыться – но Даниэл увидел её. И, бросив сигарету мимо урны, торопливо зашагал навстречу. На его лице была написана искренняя тревога и раскаяние.

– Эвинья! Девочка моя! Наконец-то! Где ты была целую ночь? Я тебя искал, обегал полгорода, позвонил всем, даже в полицию! Где ты была? – и, не дожидаясь ответа, стиснул её в объятиях. – Эвинья, я просто мерзавец, я всё понял, прости меня! Ради бога, малышка, прости меня! Я так тебя люблю…

– Даниэл, перестань, на нас смотрят… – смутилась Эва, глядя на то, как с весёлыми и понимающими улыбками на них обернулось несколько человек. – Хватит… как можно… Да выпусти же меня! Иди на лекцию, у вас уже началось!

– Я шагу не сделаю, пока ты меня не простишь! – тихо сказал Даниэл, утыкаясь в её плечо. – Без тебя я ничто. Просто пустое место! Я не могу остаться без тебя.

Растерянная Эва машинально обняла парня. На мгновение ей послышался рядом звонкий и весёлый смех Ошун, но, когда девушка обернулась, рядом никого не было.

Штат Пернамбуку, фазенда Дос-Палмас, 1661 год

Лишь на рассвете Луис собрался с силами для того, чтобы пойти и взглянуть на Мечу. Он целил ей в сердце – вернее, не ей, а тому исчадию ада, в которое она превратилась, – но рука всё же дрогнула. Дьявольское создание рухнуло наземь под отчаянные вопли негров – и тут же стало прежней Мечей: стонущей от боли, зажимающей окровавленное плечо. Луис стоял рядом и смотрел на неё. Если бы его собственные рабы сейчас накинулись на него – он не смог бы даже рук поднять в свою защиту… Но серые от ужаса негры сбились в кучу в углу сарая, и никто даже звука не издал – пока от дома не прибежали надсмотрщики во главе с Фелипе.

Сейчас Фелипе расхаживал, гремя сапогами, взад и вперёд по веранде, и рычал сквозь зубы:

– Пусть хозяин простит мою дерзость, но он просто ума лишился! Один! Пойти туда! Никому ничего не сказать! А если бы Долорес не перебудила нас и не погнала следом? Вас бы просто разорвали в клочья! Я вам столько раз говорил, что эта Меча – ведьма!

Ничего подобного Фелипе никогда не говорил: он бы попросту не осмелился. Но Луис не перебивал его. Он сидел в плетёном кресле, ёжась от непрошедшего озноба, тянул вино прямо из бутыли – и не чувствовал его вкуса. Он понимал, что не имеет права, не должен показывать свой постыдный испуг – но в глубине души трясся как заяц, вспоминая золотистые, прекрасные, устремлённые на него глаза существа, в которое превратилась его Меча.

– Ты знал об этом? – Луис постарался, чтобы голос его звучал холодно и властно, как всегда. – О том, что они творят по ночам?

Фелипе даже вздрогнул. Торжественно перекрестился, вынул из-за драного ворота рубахи крохотное распятие на шнуре и смачно поцеловал его толстыми губами.

– Клянусь спасением своей души, сеньор! Если бы я только знал! О, если бы я знал!.. – Узкие глаза метиса хищно блеснули, и Луис сразу же поверил ему.

– Но, послушай, ведь эти барабаны гремели на всю округу! От них тряслась земля! В будний день они запрещены! Как вышло, что никто из нас их не услышал?

Коричневое, рябое лицо надсмотрщика осталось непроницаемым.

– Если мне позволено будет сказать…

– Да говори же, наконец, дьявол тебя возьми!.. – взорвался Луис. Бутылка опрокинулась. Гранатовая струйка медленно поползла по доскам пола.

– Пусть сеньор не примет мои слова за дерзость. Но вы слишком много воли дали этой Мече. Чёрная обезьяна должна знать своё место. И тогда не будет никаких неприятностей!

Разумеется, Луис знал это и сам. И понимал, что чёртов мулат прав. Но отчего-то ему до смерти хотелось ударить кулаком в это рябое, жестокое лицо.

Фелипе, очевидно, почувствовал что-то в настроении хозяина и продолжать не стал. Помолчав, сдержанно спросил:

– Как прикажете поступить с чёрными?

– Как всегда. Но не до смерти. Скоро сезон.

– Понятно, сеньор.

– Все эти их барабаны, погремушки и идолов – сжечь к дья…

– Уже, сеньор.

Только сейчас дон Луис понял, откуда этот запах гари в сыром предрассветном воздухе. Громадным усилием воли он заставил себя встать. Страх всё ещё держал Луиса за сердце, и главное теперь было – не покориться ему.

– Куда направится сеньор? – осторожно спросил Фелипе, глядя на то, как хозяин не спеша спускается со ступеней веранды. Луис не ответил ему.

Мулат догнал своего господина уже у сарая.

– Может быть, мне лучше пойти с вами, сеньор?

Остановившись, Луис смерил его холодным взглядом.

– Привяжи язык. Мне ещё не нужна охрана, когда я вхожу к связанной негритянке.

Фелипе отстал. Луис сам снял тяжёлый засов с двери сарая и вошёл внутрь.

Меча лежала у стены, связанная, как свиная колбаса. Солнце уже поднялось, его блёклые лучи пробились сквозь щели в крыше. Противно зудели москиты. Влажно чавкнули под сапогом прелые стебли прошлогоднего тростника. Луис постоял немного, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Затем хрипло позвал:

– Меча!

Она не шевельнулась. Луис молчал, чувствуя, как снова поднимается из недр души страх, с которым он не мог совладать.

– Меча, посмотри на меня!

Она с усилием перекатилась на бок, охнула. Повязка, охватывающая её плечо, набухла от крови.

– Хочешь, я развяжу тебя?

Видит бог, он сделал бы это. Сделал бы, несмотря на то, что Меча могла вцепиться ему в горло. Сделал бы, стоило ей только попросить. Заплакать. Взмолиться о пощаде. Хоть чем-то показать, что перед ним – прежняя Меча, его Меча, которую он целовал как безумный в жаркой постели, сходя с ума от запаха её кожи, от блеска белков, от тихого смеха… Но она лежала неподвижно, прижавшись щекой к вонючей тростниковой подстилке, и смотрела на него остановившимися сухими глазами. И в глазах этих не было даже страха.

– Почему, девочка? – Луис закрыл за собою дверь и подошёл вплотную к Мече так, что его сапоги оказались рядом с её лицом. – Я всегда был добр к тебе. Ты не мучилась тяжёлой работой. Тебе было позволено многое. Я тебя… Я разрешал тебе то, чего не должен был разрешать. Почему ты лгала мне?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Макумбейрос – служители кандомбле (макумбы). Кандомбле – афробразильская религия, корни которой – в мифологии западноафриканских народностей йоруба, наго и других. Макумба – богослужение. Обряд, во время которого ориша спускаются к людям и воплощаются в Дочерях Святых, входящих в транс.

2

Ориша – «святые», божества кандомбле. Олицетворяют различные явления природы, виды деятельности людей и духовные сущности.

3

Эшу – мужское божество-трикстер, хозяин замков, дорог и перекрёстков, покровитель детей. Классический «возмутитель спокойствия».

4

Эуа (Эва) – женское божество пограничных состояний, превращений, любых трансформаций. Считается покровительницей творческих профессий.

5

Атабаке – большой барабан

6

Нана Буруку – древнейшая ориша, божество разума и знания. Согласно мифологии, владеет глиной и водой, из которых были сотворены первые люди.

7

Ори – сознание и подсознание, внутренняя жизнь человека в кандомбле

8

Йеманжа (Жанаина) – божество моря, олицетворение женского и материнского начала в кандомбле.

9

Огун – сын Йеманжи, мужское божество войны и металла.

10

Ошосси – мужское божество охоты, преследования, тайных лесных мест. Приёмный сын Йеманжи.

11

Шанго – сын Йеманжи, божество грома и молний, а также возмездия и справедливости, мужской сексуальной энергии.

12

Эшкива – защитный приём в капоэйра; отклонение корпуса и головы с линии атаки

13

Бротас – криминальный район Баии

14

Амаралина – пляжный район Баии, примыкающий к порту.

15

Йанса – женское божество ветров, хозяйка царства мёртвых, «воительница». Одна из жён Шанго.

16

Ошун – женское божество любви, молодости и красоты, хозяйка пресных вод и рек. Одна из жён Шанго.

17

Оба – ориша «неспокойной воды», олицетворение мужского начала в женщинах, женской физической силы. Одна из жён Шанго.

18

Ошала (Обатала) – старейшее божество кандомбле, согласно мифологии – отец всех ориша, олицетворение мудрости, морали и доброты.

19

Илеке – амулет кандомбле, обозначающий принадлежность к культу определённого ориша.

20

Акараже – пирожки или пончики из фасоли, жаренные в масле

21

Маконья – марихуана

22

Опеле – цепь с восемью раковинами бузиос (каури), используемая для гадания Ифа. В Африке каури часто заменяются половинками скорлупы ореха опеле, отсюда название

23

Сеу – сокращение от «сеньор»

24

Сиа – сокращение от «сеньора»

25

Каброш – тёмный мулат с тремя четвертями негритянской крови.

26

Зумби Дос Палмарис – глава киломбу (негритянского государства) Палмарис на территории штата Пернамбуку в 1678–1694 гг. В возрасте 6 лет был отдан португальцами в миссионерскую церковь, принял крещение и получил начальное образование. В 1670 г. сбежал из миссии и вернулся в киломбу, вскоре возглавил партизанскую войну против португальских колонизаторов. Был убит в 1695 году при захвате Палмарис колониальными властями. День гибели Зумби, 20 ноября – День национального сознания темнокожих в Бразилии.

27

Ифа – западноафриканское философско-религиозное учение, объясняющее универсальную мудрость природы и гармоничное существование в ней людей, духов и ориша. Ифа рассматривает Вселенную как творение верховного божества Олодумаре. Согласно Ифа, всё в природе наделено индивидуальным сознанием – ори. Каждое ори направляют ориша.

28

Ндонго – государство на территории Западной Африки (территория современного Заира, Бенина, частично – Анголы) в 15–17 вв.

29

Иле-Ифе – город-государство на территории юго-западной Нигерии, в традиционных представлениях йоруба – прародина всего сущего, обиталище богов и духов, место, где начинается день, мир и источники всех вод.

30

Патаки – история о приключениях или жизни ориша

31

Сертанежу – от «sertao» – внутренние районы Бразилии. Здесь: романтический и сентиментальный песенный стиль. Для аккомпанемента используются обычно виола и гитара, песни часто исполняются дуэтом.

32

Террейро – площадка для богослужения в кандомбле

33

Ватапа – блюдо из рыбы и креветок с орехами и специями

34

Аше – внутренняя энергия, динамическая и творческая сила, аналог души в кандомбле. Согласно мифологии, каждый ориша обладает особенной, только ему присущей аше.

35

Цитата из романа Ромена Гари «Голубчик»

36

Праздник Йеманжи в Рио-де-Жанейро отмечается после католического Рождества, в Баии – в начале февраля.