Моя золотая клетка

Внезапно его лицо прояснилось, и он с интересом заглянул мне в глаза:

– А ты хотела бы жить вечно, Алекса?

Происходящее нравилось мне все меньше. Я поднялась на ноги.

– Эмметт, ты себя слышишь? Твоя мать умирает там, и ты даже не пойдешь посмотреть, что с ней?

Пару мгновений его холодные глаза изучающе смотрели на меня, после чего он вздохнул.

– Да, конечно, идем.

Он первым вышел из комнаты и пошел в сторону ее спальни. Я двинулась следом. Сверля взглядом его спину, я мысленно задавалась вопросом, почему ему настолько безразлично ее состояние?

Войдя в спальню матери, Эмметт неторопливо подошел к ее кровати.

– Матушка, – позвал он. На лице его явно читалась скука. Вивианн не ответила, продолжая спокойно спать.

Эмметт повернулся ко мне.

– По-моему, с ней все в порядке, – пожал он плечами, – по крайней мере, я не вижу никакой разницы.

– Но я должна дать ей лекарство и еду.

– Не волнуйся об этом. Сделаешь это, когда она проснется.

Я посмотрела на него растерянно.

– Мне нужно поговорить с Марцеллом, – неуверенно сказала я.

– И что он, по-твоему, сделает? – глаза Эмметта весело сверкнули, – прикажет ей проснуться?

– Нет… Но по крайней мере, я поставлю его в известность о ее состоянии.

– Он сейчас занят. И я вполне могу сделать это сам, – он улыбнулся, – но если ты так хочешь его видеть, я отведу тебя к нему.

– Нет, не стоит. Я тогда… вернусь в свою комнату, – я шагнула к двери.

– Ах, почему ты постоянно пытаешься от меня сбежать? – он подошел ко мне, на его лице играла привычная усмешка, – Ты меня боишься?

– Нет, – растерянно сказала я.

– Неужели мы настолько ужасные, что ты всячески избегаешь нашей компании? Ну, Алекса, где твое дружелюбие? Хочешь, я покажу тебе свою коллекцию бабочек? Тебе ведь понравилась та вчерашняя малышка, – я нахмурилась. Он улыбнулся шире, явно получая удовольствие от моей реакции, – Знаю. Я обещал тебе экскурсию по поместью, помнишь? И теперь ты от меня не сбежишь. Идем.

Он решительно схватил меня за руку и вышел в коридор.

– Давай начнем с первого этажа, так будет удобней.

Я молча следовала за ним. Я периодически путалась в поместье, и не сразу находила нужную дверь, хотя и пользовалась всего несколькими комнатами.

Дом был большим, и на самом деле, мне было интересно, что находится в тех его частях, где я еще не бывала.

Мы спустились по лестнице и оказались в холле. Эмметт махнул рукой на дверь справа.

– Там находится еще одна наша гостиная. В ней нет камина, поэтому мы называем ее холодной.

Интерьер этой комнаты сильно напоминал спальню среднего брата. Вся мягкая мебель и обои были фиолетовыми. В центре стоял белый прямоугольный столик, вокруг которого кучно стояли несколько диванчиков и кресел. На деревянном полу бледным пятном распластался белый ковер.

– Красивая комната, – сказала я, осматриваясь.

– Мне она тоже нравится. Я часто здесь бываю. Это если вдруг надумаешь меня искать, – он улыбнулся, – идем дальше.

Мы вернулись в холл, и он повел меня в противоположную дверь. За ней оказалась большая библиотека.

Обоев совершенно не было видно, вместо них стены были уставлены от пола до потолка книжными полками. Единственное свободное место в стене занимал камин. В центре комнаты стоял диван, несколько мягких стульев и стол.

– Здесь, наверное, много интересных книг, – сказала я, восхищенно осматриваясь.

– О, да, – Эмметт улыбнулся, – можешь приходить сюда и читать, если хочешь. Вообще можешь пользоваться любыми комнатами. Пока ты здесь, это и твой дом тоже.

– Спасибо, – сказала я, удивленная его добротой. Он посмотрел на меня снисходительно, и вышел из комнаты.

Мы прошли в коридор и двинулись вдоль него.

– Здесь ты уже знаешь кое-что. Кухня, – он кивнул вправо, – Слева комнаты прислуги. Не думаю, что тебе когда-нибудь понадобится туда заходить.

Мы прошли мимо еще одной закрытой двери, в которой, как объяснил Эмметт, прислуга питается и проводит свое свободное время.

Меня снова посетила мысль, что только меня ставили наравне с остальными членами семьи, но я не решалась задавать вопросы.

Следующая дверь справа вела в столовую. Напротив нее была еще одна гостиная.

– Мы называем ее малая гостиная, и почти не пользуемся ей, – Эмметт приоткрыл дверь, и я заглянула внутрь.

Комната была уютной, выдержанной в спокойных коричнево-зеленых тонах. Деревянные резные панели вместо обоев, диван, пара кресел и столик в центре. Из стены темной дырой зиял камин.

Мы вернулись в коридор. От обилия комнат у меня начинала кружиться голова. Я повернулась в дальний конец коридора и кивнула на оставшиеся несколько дверей.

– А что там?

– Там две небольшие комнаты, вроде этой. Мы ими не пользуемся, поэтому они закрыты. А средняя дверь ведет в подвал. Хочешь, спустимся?

– Нет, – я поежилась.

– И правильно. Там сыро и страшно. В детстве меня запирали в нем несколько раз за непослушание. И, кстати, там водятся крысы.

– Пожалуйста, хватит, – я опасливо покосилась на дверь.

Эмметт засмеялся.

– Ладно, идем на второй этаж.

Поднявшись по лестнице, мы вышли в коридор. Слева находилась моя спальня, следом за ней комната отдыха, в которой Марцелл выдал мне лекарство.

Эмметт шагнул к двери напротив моей спальни.

– Здесь комната, где мы иногда проводим свой досуг.

Я зашла. Помещение было светлым и небольшим. Здесь тоже стояли книжные полки, но не в таком количестве, как в библиотеке. В центре комнаты располагался рояль.

– Кто-то из вас умеет на нем играть? – поинтересовалась я.

– Матушка, – Эмметт чуть нахмурился, – но теперь ты уже этого не услышишь.

Я снова окинула взглядом рояль. Удивительно было представить эту женщину сидящей и перебирающей клавиши этого инструмента.

– А что с ней случилось? – осторожно спросила я, – почему она не говорит? И почти не ходит?

Эмметт уставился на меня с искренним недоумением. Он молчал так долго, что я начала думать, что сказала какую-то глупость.

– У нее деменция. Слышала о таком заболевании?

– Нет, – растерянно сказала я.

– Старческое слабоумие. Развивается постепенно. Она не сразу стала такой. Думаю, у нее уже тяжелая степень, – Эмметт грустно посмотрел на рояль, – она почти не узнает никого из нас, и мало что понимает. У нее еще было сопутствующее психическое расстройство. Думаю, в этом отчасти стал виноват наш отец. Видишь ли, он… был своеобразным человеком. Он был настоящим Отелло, всячески изводил ее ревностью. Совсем помешался, подозревая ее в изменах, – Эмметт перевел взгляд на меня. Его ледяные глаза оставались совершенно спокойными, пока он говорил, – Но себя он изводил сильнее, чем ее. Он умер от инфаркта. Десять лет назад. У матушки тогда уже было плохо с головой. Она была агрессивна временами. И дальше становилось только хуже. Пока не получилось то, что ты видишь. Напрасно ты пытаешься что-то изменить, это уже невозможно. Мы много раз пытались ей помочь, пока просто не смирились с ее состоянием.

– Мне не показалось, что она ничего не понимает, – растерянно сказала я, – скорее, напротив. Такое ощущение, что она заложник своего тела и болезни. Но ум ее ясен.

На мгновение губы Эмметта тронула чуть заметная усмешка. Затем лицо его снова стало серьезным.

– Алекса, ты видишь то, что хочешь. Ты даже в себе не можешь разобраться, откуда тебе знать, что творится в голове у другого человека?

Я посмотрела ему в глаза.

– Поверь, ей уже совершенно все равно, кто будет с ней рядом. Ты, я, Марцелл, Родерик, или мы все вместе.

– Почему вам не подходили предыдущие сиделки? – неожиданно для себя самой спросила я.

– Хм… кто-то не справлялся, кому-то было тяжело. А кто-то пугался и убегал от нас, – на его губах снова появилась улыбка, – Ты ведь не убежишь, Алекса?

Я невольно попятилась. Внезапно он округлил глаза, словно вспомнив что-то.

– Кстати, я нашел кое-что в коридоре, – он извлек из кармана брюк мой телефон, – несколько пропущенных вызовов от мамы. Ты так заботишься о нашей матушке, что совершенно позабыла о своей?

– В коридоре? – переспросила я, беря в руку телефон. Я точно помнила, что оставляла его в своей спальне. Оказаться где-то за ее пределами, он никак не мог. Это было странно.

– Да. Учти, что в интернете сидеть ты здесь не сможешь, – с сочувствием протянул он, – В этой глуши он почти не ловит. Это тоже стало одной из причин, почему некоторые сиделки уезжали, представляешь? Связь, кстати, здесь тоже ловит через раз. Советую предупредить об этом твою матушку, чтобы не переживала.

Я рассеянно кивнула, убирая устройство в карман.

– Она живет далеко от тебя?

– Что? – переспросила я. Мысли мои все еще были заняты телефоном.

– Твоя мама.

– Да, мои родители живут в другом городе. Я редко с ними вижусь.

– Просто это странно, разве нет? Бросить все и приехать жить и работать сюда. Так может поступить только тот, кому некого и нечего терять.

Он говорил непринужденно и спокойно, но от его слов мне стало грустно.

– Ты расстроилась. Не обижайся, идем, покажу остальные комнаты.

Я молча кивнула и пошла за ним дальше по коридору.

– Моя спальня, в ней ты была. В следующей, матушкиной, тоже. Напротив моей – комната Рода. Хочешь, зайдем к нему?

– Не стоит.

– Ну как хочешь. Хотя вряд ли он дома сейчас. Наверняка снова лазит где-то и возится с котятами.

Следующую дверь после комнаты Родерика он никак не прокомментировал, пройдя мимо.

– А это спальня Мара, – сообщил он, дойдя до конца коридора, – видишь, ничего сложного.

– А что это за дверь? Между комнатами Родерика и Марцелла.

– Ты в нее не сможешь зайти, она всегда заперта, – ответил Эмметт. Его лицо внезапно стало серьезным, даже мрачным, – человек, которому она принадлежала, давно мертв. Как и хозяин этой комнаты, – он указал на дверь напротив спальни Марцелла.

– Прости, я не знала, – смущенно выдавила я.

– В конце коридора есть дверь, ведущая на чердак, – продолжил он, проигнорировав мои слова, – но туда ты тоже не сможешь зайти. Тебе там нечего делать. Во все остальные комнаты можешь заходить.

Внезапно я услышала шаги за спиной. Обернувшись, я увидела старшего брата. Он дошел до двери в свою комнату, поравнявшись с нами, после чего безразлично посмотрел на Эмметта.

– Ты все никак не успокоишься?

– Я просто показал Алексе, где что находится в доме. Что в этом плохого?

– Это без надобности. Она не задержится здесь надолго.

– Почему ты так в этом уверен?

Братья обменялись взглядами. Мне хотелось вмешаться в их диалог, и рассказать Марцеллу о состоянии Вивианн, но, помня, как он вчера запустил в меня тарелкой, я смиренно помалкивала.

– У меня нет времени на твои игры, – сказал старший брат, наконец. После чего повернулся ко мне, – Возвращайся к работе.

Я открыла рот, чтобы ответить, но Эмметт меня опередил:

– Матушка спит до сих пор. Видимо, вчера ты дал ей больше лекарства, чем нужно.

– В самый раз, – Марцелл снова посмотрел на меня, – раз тебе нечем заняться, я найду тебе другое дело.

Я растерянно кивнула, хотя мое согласие ему явно не требовалось.

– Увидимся за обедом, – шепнул мне Эмметт, после чего я поспешила вслед за Марцеллом к его комнате.

– А что мне нужно будет делать? – осторожно спросила я, остановившись на пороге.

– С сегодняшнего дня мать начнет принимать другое лекарство, – донесся его голос из-за двери. – Чтобы сделать его, нужно растолочь таблетку и смешать в определенных пропорциях с раствором. Я покажу, как это сделать. Будешь смешивать для нее самостоятельно.

– Эмметт сказал, у нее деменция, – нерешительно произнесла я.

– Если точнее, болезнь Пика.

Никакими пояснениями о том, что это, он меня не удостоил.

– Не слышала о такой.

– Это редкое заболевание. Разрушает центральную нервную систему. Чтобы стабилизировать ее состояние, я даю ей несколько видов нейролептиков.

Его объяснение еще сильнее меня сбило с толку. Но вдаваться дальше в расспросы я не решилась. Дверь открылась, и передо мной появилось его лицо.

– Зайди, – сказал он своим обычным равнодушным тоном.

Я подчинилась, молча шагнув в его спальню.

Она была намного более светлой, чем комната среднего брата. Стены, шторы и постель были спокойного зелено-коричневого цвета. Здесь было немного мебели, помимо кровати я увидела письменный стол с креслом, прикроватную тумбочку и небольшой комод. Комната больше походила на кабинет, чем на спальню.

– Подойди сюда, – сказал Марцелл. Его глаза безразлично наблюдали за мной, пока я осматривалась. У меня появилось странное неприятное ощущение. Стены этой светлой аккуратной комнаты стали давить на меня под его взглядом, и я ощутила себя мухой в захлопнувшейся ловушке. Едва поборов желание убежать, я медленно подошла к нему.

На письменном столе лежало несколько блистеров с белыми таблетками и стеклянные бутылочки с прозрачной жидкостью.

– Одну таблетку, – он распечатал блистер и бросил таблетку в небольшую керамическую ступку, стоящую рядом, – и пять миллилитров раствора, – прозрачная жидкость аккуратно заполнила мерный стаканчик, остановившись на отметке рядом с цифрой пять. После чего Марцелл добавил раствор в ступку, – и смешать.

Я рассеянно кивнула, наблюдая за его действиями. Он показал мне получившуюся субстанцию.

– Будешь давать это матери до еды, как и прежде.

Я снова кивнула.

– Расписание тоже немного изменим. Теперь без надобности ходить к ней четыре раза, достаточно трех. Утром, днем и вечером. Лекарство будешь ей давать утром, в десять, и вечером, в семь. Два раза.

Я смотрела на него растерянно.

– Что с ней случилось?.. Вчера все было в порядке, а сегодня она до сих пор спит…

– Ты понятия не имеешь, что с ней происходит, – ответил Марцелл. Его взгляд и голос оставались безразличными, но я буквально кожей почувствовала, что зря задала этот вопрос, – Твое дело – выполнять свою работу. И не спрашивать ни о чем.

– Но я ее сиделка, я беспокоюсь о ней, – осторожно сказала я. Пару мгновений мы молча смотрели друг на друга. Его зеленые глаза были совершенно лишены эмоций, и, казалось, с трудом фокусировались на моем лице.

– Если ты будешь делать, что велено, с ней все будет хорошо, – сказал он, наконец.

Я замолчала, не желая дальше с ним спорить. Он сложил лекарства в коробку, и передал мне. Затем сел за письменный стол. Я неуверенно переминалась за его спиной, исподтишка рассматривая комнату.

Наконец он встал, вручив мне листок. Я опустила глаза, всматриваясь в его ровный почерк.

– Твое новое расписание, – пояснил он, – Тебе все ясно?

Я кивнула.

– Я могу идти?

– Да, – ответил он безразлично. Он принялся перебирать бумаги и совершенно потерял ко мне интерес. Я вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава 7.

Я отнесла коробку с лекарствами в свою спальню. Взглянув на часы, я увидела, что было почти два. Согласно новому расписанию, я не должна была больше приходить к Вивианн в десять вечера. Весь остальной уход, за исключением принятия лекарства, был прежним. Как и время посещения. Сверившись еще раз с листком, который дал мне Марцелл, я поспешила к Вивианн.

У меня все сильнее создавалось впечатление, что я была единственным человеком, который беспокоился о ее состоянии.

Она уже не спала, но выглядела намного хуже, чем обычно. Ее мутный пустой взгляд был направлен куда-то в стену.

– Вивианн, – прошептала я, подходя к ней. Она не реагировала на меня, словно не видя. Я мягко коснулась ее руки. Кожа ее была сухой и жесткой.

– Вам нужно поесть, – выдавила я, понимая, как глупо звучат мои слова. Глядя на нее, я сомневалась, слышит ли она, что я говорю, и понимает ли, что я здесь. Я вспомнила слова Эмметта о деменции. Сейчас она действительно походила на очень старую слабую женщину, вся жизнь которой превратилась в ожидание смерти. Хотя можно ли это назвать жизнью?

Я сидела на краю ее постели, держа в руках ее тонкую иссушенную ладонь. К горлу подступил комок. Она смотрела куда-то мимо моего лица, в ее пустом взгляде не было никаких эмоций.

– Прошу вас, держитесь. Вы сильная… Не сдавайтесь, – я сильнее сжала ее руку. На мгновение мне показалось, что пелена с ее глаз спадет, и она снова посмотрит на меня своим презрительным гордым взглядом. Но этого не произошло. Я вздохнула, поднимаясь на ноги.

Горничная снова оставила для нее еду на тумбочке. На этот раз, это был какой-то бульон в чашке. Я горько усмехнулась, со злостью подумав, что Марцелл успел позаботиться и об этом. Подавив в себе желание вылить содержимое миски в раковину, я усадила Вивианн и поднесла ложку к ее рту.

Она не сопротивлялась, и весь бульон беспрепятственно перекочевал ей в горло.

Закончив, я посмотрела на часы. У меня еще было время до обеда, но мне не хотелось оставаться в ее комнате. Мне было больно видеть ее такой, пусть я и провела в этом доме всего несколько дней.

– Я пойду, Вивианн. Увидимся вечером, – я взглянула в ее безжизненные глаза и вышла из спальни.

Я не понимала, что с ней происходит.

– Деменция… Болезнь Пика, – прошептала я, припоминая разговор с братьями.

Спустившись на первый этаж, я остановилась. Сбоку от меня была дверь в библиотеку. Эмметт разрешил мне приходить туда и читать, значит, я могла бы поискать информацию о заболевании Вивианн.

Я толкнула дверь и осторожно вошла. Почему-то мне не хотелось, чтобы кто-то из братьев видел меня здесь. Я принялась ходить вдоль полок, вглядываясь в корешки книг.

Я довольно быстро обнаружила издания медицинской тематики. Под них была выделена целая полка.

– «Большой справочник фельдшера», «Энциклопедия глазных болезней», «Хирургия. Том 1», – читала я названия. Вытащив одну из книг, я принялась листать оглавление. Мое сердце взволнованно екнуло, когда я нашла нужную главу.

– «… Болезнь Пика развивается у людей старше 60 лет… для нее характерны поведенческие и речевые признаки нарушения работы центральной нервной системы. Среди основных симптомов выделяют: агрессивность, сменяющуюся пассивным поведением, грубость, забывчивость, нарушение речи… Заболевание быстро прогрессирует, приводя к полному распаду личности…»

Внутри у меня все сжималось, пока я читала. Все описанное соответствовало тому, как вела себя Вивианн, но у меня все равно оставалось ощущение, что что-то не сходится.

Я снова и снова пробегала глазами строки с описанием болезни.

– Наверное, я просто отказываюсь в это верить. Эмметт прав, как я могу судить о том, что в голове у другого, если не понимаю даже себя.

Я захлопнула книгу, и вернула на полку. Я собралась уже выйти, как мое внимание привлекло название одного издания. «Ритуальная магия. Практические жертвы на крови». По моей спине побежали мурашки. Я протянула руку и вытащила книгу с полки. Полистав ее, я обнаружила, что она полна описаний странных древних ритуалов. Мое сердце пропустило удар, когда я увидела рукописный текст рядом с печатными буквами. Я могла поклясться, что слова были написаны рукой Марцелла.

– «Жертвенная кровь родственницы», – гласили аккуратные ровные буквы.

Я совершенно не хотела вникать в это. Быстро захлопнув книгу, я втиснула ее на полку. Из-за двери до меня донеслись чьи-то шаги. Я замерла, прислушиваясь. Кажется, кто-то из братьев прошел в столовую. Мне тоже пора было туда отправиться. Подождав, пока шаги стихнут, я выскользнула за дверь и столкнулась лицом к лицу с Родериком.

– Алекса..,– он чуть склонил голову, глядя на меня. К груди он прижимал котенка,– Ты выглядишь растерянной.

– Извини, просто я не ожидала…

– Я напугал тебя?

– Нет, – я скосила глаза на серый комочек в его руках. Котенок вцепился тоненькими коготками в жилетку своего покровителя и смотрел на меня круглыми глазками, – Ты решил взять тех котят в поместье?

– Да, чтобы играть с ними в любое время, – на его лице появилась странная улыбка. Я тоже улыбнулась.

– Ладно, идем в столовую? Правда Марцеллу наверное не понравится, что ты принес туда котенка.

Когда мы вошли, Эмметт уже сидел за столом. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять – он снова был не в духе. Одной рукой он подпирал голову, второй крутил по столу вилку. Когда я подошла ближе, он бросил на меня короткий холодный взгляд.

Родерика ничуть не смутило плохое настроение брата. Он усадил котенка прямо на стол, и тот сразу же принялся обнюхивать стоящие рядом блюда с едой.

Я опустилась на свое место, и поспешно придвинула к себе тарелку с тушеным мясом, пока туда еще не успела залезть усатая мордочка.

Я была голодна, и с аппетитом принялась за еду. Родерик тоже наполнил свою тарелку, спокойно наблюдая за котенком. Тот уже прошел на середину стола и вцепился в кусок фаршированной индейки.

Эмметт совсем ничего не ел. Посуда перед ним оставалась пустой. Я подняла на него глаза, и увидела, что он внимательно и напряженно в меня всматривается. Я с трудом проглотила кусок, чувствуя нарастающее беспокойство.

– Тебе у нас нравится, Алекса? – спросил он, наконец.

– Э.. ну да, конечно, – растерянно ответила я.

Он не успел больше ничего сказать, потому что дверь столовой распахнулась, и в комнату вошел Марцелл.

– Убери, – безразличным тоном приказал он Родерику. Тот послушно сдернул котенка со стола.

– Я поеду в город, – сказал Эмметт, – Мне скучно.

– Поступай, как знаешь, – Марцелл наполнил свою тарелку и исчез за книгой. Я попыталась рассмотреть название на корешке, но он держал ее так, что мне не удалось это сделать.

– Вернусь завтра. Может быть, – средний брат поднялся из-за стола. Я заерзала на стуле. Мне тоже нужно было в город, чтобы забрать свои вещи из дома, и он мог взять меня с собой. Но помня о том, как резко может реагировать Марцелл, я боялась просить об этом.

Я нерешительно посмотрела на Эмметта. Тот поймал мой взгляд, и к моему изумлению, сразу же повеселел.

– Не грусти, Алекса, – с улыбкой сказал он, – Я приеду назад совсем скоро. Но мне приятно, что ты уже скучаешь по мне.

– Нет, я не… – начала я, но он подмигнул мне, и, хихикая, скрылся за дверью.

Его постоянные издевательства начинали меня выводить. Я перевела дыхание, и сердито уставилась в тарелку.

После обеда я вернулась в свою комнату. У меня было много свободного времени, и я принялась бесцельно мерять шагами спальню, думая, чем заняться. Мой взгляд упал на коробку, которую дал мне Марцелл.

– Смешаю пока лекарства для Вивианн, – решила я, извлекая содержимое. Письменного стола в моей комнате не было, поэтому я принялась дробить таблетки на комоде. Намешав достаточную порцию на несколько дней, я затолкала коробку с остатками в шкаф. Бутылочка с готовым лекарством отправилась в мой карман, и тут же ударилась там обо что-то твердое.

Я рассеянно извлекла свой телефон. Со всеми хлопотами я снова совершенно о нем забыла. Индикатор на экране показывал отсутствие сигнала. Я вздохнула и убрала устройство в карман.

Выйдя из комнаты, я решила вновь отправиться в библиотеку. Спустившись в холл, я увидела там Родерика. Он сидел на корточках спиной ко мне, и перед ним вились его пушистые подопечные. Услышав шаги, он обернулся.

– Ты пришла посмотреть на котят? – спросил он.

– Вообще-то нет, я шла в библиотеку.

– Побудь со мной, – он отвернулся, вновь склонившись к котятам.

Я подошла к нему и присела рядом. Котята терлись о его брюки, как и тогда, в заброшенном доме. Когда он протягивал к ним руку, они оба тут же подставляли головы, в ожидании что он их погладит.

– Они привязались к тебе, – сказала я, рассеянно наблюдая за происходящим.

Родерик погладил одного котенка. Тот довольно мурчал, щуря глазки. Тонкие пальцы перебирали серую шерстку. Я расслабилась, глядя на эту умиротворяющую картину. Сев удобней, я случайно придвинулась ближе, и мое плечо коснулось плеча Родерика.

Он опрокинул котенка на спину, и слегка надавил пальцами на его шею. Пушистый малыш растерянно смотрел на своего покровителя, недоумевая, почему прежде ласковая рука причиняет ему боль. Из его горла вырвался слабый писк.

Едва я открыла рот, чтобы спросить Родерика, что он делает, как он повернулся ко мне.

– Они милые, – его глаза пробежали по моему лицу. Внезапно он протянул руку и коснулся моих волос. Я замерла от неожиданности и изумления.

– Тебе нравится? – он гладил пальцами прядь, наблюдая за моей реакцией, – нравится, когда я так делаю?

Пару мгновений я молча смотрела ему в глаза. Наконец, придя в себя, я осторожно отодвинулась от него.

– Родерик, – нервно сглотнув, начала я, – не надо так делать.

– Почему? – он разочарованно выпустил мои волосы.