Моя золотая клетка

– Знаешь, я всего первый день здесь, – сказала я, привалившись к стене и глядя в окно. Солнце медленно садилось за горизонт, блекло освещая деревья, – но мне уже так одиноко. Я не уверена, что поступила правильно, приехав сюда. Не знаю, смогу ли здесь продержаться.

Я не обращалась к горничной, я просто озвучивала свои мысли. Я была уверена, что она мне не ответит. Я проследила взглядом за качающейся на ветру веткой.

– Меня зовут Дэйна, – услышала я внезапно тоненький голосок у себя за спиной. От неожиданности я обернулась. Девушка стояла, все так же опустив голову. Внезапно она подняла на меня глаза и грустно улыбнулась.

– Спасибо, – я улыбнулась ей в ответ. Но внутри у меня почему-то было все также тоскливо. Внезапно раздался стук в дверь. Я едва успела сказать «Войдите», как на пороге возник Родерик. Вот уж кого я точно не ожидала увидеть.

– Можно? – он вошел, и взгляд его упал на горничную. Я тоже посмотрела на нее. Едва он появился в комнате, как девушка побледнела как простыни, которые только что держала. Дрожащими руками она кое-как закончила работу, и, поклонившись, выскочила за дверь. Я совершенно растерялась от такой реакции.

– Я не побеспокоил тебя?

– Нет, – ответила я, все еще ошарашенная произошедшим, – э.. что-то случилось?

– Эмметт немного занят и попросил меня подняться за тобой, – ответил он. Меня это удивило, но я послушно кивнула. По сути, мне было все равно, кто из них поведет меня в столовую. Я подошла к шкафу, чтобы повесить обратно платья.

– Какие красивые. Надень одно из них к ужину.

– К ужину? А это не слишком? – с сомнением спросила я.

– Слишком? Нарядиться для нас – это слишком?

Я с удивлением посмотрела на него. Кажется, здесь все играют в игру, кто меня сильнее шокирует. Наши взгляды пересеклись. Его большие синие глаза смотрели на меня грустно и изучающе. Так смотрят маленькие дети на что-то интересное, но достаточно непредсказуемое, чтобы хватать руками.

– Я не совсем поняла твой вопрос, – спокойно ответила я, продолжая смотреть на него. Он чуть склонил голову, и опустил глаза.

– Пожалуйста, надень одно из этих платьев. Тебе очень пойдет.

– Хорошо. Надеюсь, ты позволишь мне переодеться в одиночестве.

– Конечно, – сказал он покладисто и вышел за дверь.

Я посмотрела на оба наряда. Одно платье было небесно-голубым, с кружевными белыми рукавами и таким же подолом. Второе было розовое с открытыми плечами, рюшами и бантиком на груди. Вернув первое платье обратно в шкаф, я облачилась в розовый воздушный наряд, чувствуя себя настоящей графиней, готовящейся к балу. Покрутившись перед зеркалом, я фыркнула от неуместной роскошности своего образа.

Я вышла за дверь, где меня ожидал Родерик.

– Как красиво. Ты похожа в нем на фарфоровую куклу, – сказал он, рассматривая меня. Я не была уверена, что это можно счесть комплиментом. Меня так и подмывало сказать ему, что с его внешностью он на фарфоровую куклу похож гораздо больше, чем я, но сдержалась.

Мы спустились на первый этаж и двинулись по коридору.

– Что находится здесь? – я указала на несколько закрытых дверей.

– Это комнаты для прислуги.

– Вот как.

Я думала, что тоже отношусь к числу прислуги. Но задавать такой вопрос в лоб я не решилась.

– Там живут горничные, повар и дворецкий.

– У вас есть дворецкий? – удивилась я.

– Он привез тебя сюда, – Родерик поднял на меня глаза, – одну из наших горничных ты тоже видела.

– Да, – я рассеянно осматривала картины и лепнину на стенах.

Наконец мы подошли к столовой.

Это была светлая комната с овальным деревянным столом в центре, окруженным белыми резными креслами. Прямо над ним висела тяжелая хрустальная люстра. Марцелл и Эмметт уже ожидали нас. Когда я вошла, они оба окинули меня взглядами – старший смотрел как обычно равнодушно, а средний – с интересом.

– Алекса, тебе очень идет это платье. Матушке бы понравилось, как оно на тебе сидит, – отметил Эмметт.

– Она разве не присоединится к нам за ужином? – осторожно спросила я, садясь за стол.

– Я же дал тебе расписание, по которому она принимает пищу и делает все остальное, – безразличным тоном отозвался Марцелл, – кроме того, она ест в своей комнате.

Мне показалось это странным. Несмотря на все, что он говорил, это было неправильно. Бедная женщина должна была есть при помощи чужих людей, пока ее три взрослых сына ужинают за огромным столом в роскошной комнате.

Решив, что это не мое дело, я пожала плечами и уставилась на блюда, стоящие передо мной. Перед каждым членом семьи стояли пустые тарелки, бокалы и приборы, а в середине стола располагалась большая посуда с едой. Я увидела несколько салатов, закуски, мясо и птицу. В стеклянных графинах стояли напитки. Я положила себе понемногу из ближайших блюд, и принялась за еду. Я была очень голодна, и в тот момент мне показалось, что ничего вкуснее в своей жизни я не пробовала. Братья ели мало. Родерик едва притронулся к еде, Эмметт любезно наполнил мой бокал какой-то алой жидкостью из графина, а Марцелл исчез за книгой. Он же первым и закончил ужин, молча встав и покинув комнату.

– У него много работы, не обижайся, – сказал Эмметт, видя мое недоумение. Я заметила, что сам он тоже не был таким веселым и доброжелательным, как несколько часов назад. Он выглядел грустным, вяло ковырял в тарелке еду, изредка бросая взгляды на меня и Родерика. Меня это озадачило, но я постаралась не придать этому значения. Чувствуя нарастающее напряжение за столом, я поспешила опустошить свою тарелку. Пожелав парням спокойной ночи и поблагодарив за ужин, я устремилась в свою комнату.

Вкусная сытная еда и подозрительный красный сок, похожий на слабое вино разморили меня, и я едва добрела до своей комнаты. Стянув кое-как платье, я рухнула на кровать и мгновенно погрузилась в сон.

Глава 3.

Проснулась я оттого, что кто-то мягко, но настойчиво толкал меня в плечо. Я разлепила глаза, и увидела перед собой вчерашнюю горничную.

– Дэйна? Что случилось? – сонно пробормотала я.

Она молча указала на часы. Без пятнадцати десять. Внутри у меня все похолодело, я мигом проснулась и подскочила. Быстро умывшись и облачившись в одно из простеньких платьиц, висевших в шкафу, я выскочила из комнаты и устремилась к Вивианн. По пути я сообразила, что оставила в спальне пузырек с лекарством. Мысленно выругавшись, я помчалась обратно. Опоздать с исполнением обязанностей в первый же рабочий день, только этого не хватало. Перед дверью в комнату женщины, я остановилась, чтобы немного отдышаться. Постучавшись, я вошла.

Вивианн лежала в постели и безразлично смотрела в потолок. Когда я вошла, и поздоровалась, она даже не повернула голову в мою сторону.

На подносе возле кровати уже стоял завтрак. Миска какой-то каши и напиток в кружке, похожий на чай. Вспомнив вчерашний роскошный ужин, я испытала стыд перед этой женщиной.

Я осторожно приблизилась к ней.

– Сейчас я помогу вам сесть, чтобы было удобнее завтракать, – сказала я. Она совершенно мне не помогала, все также равнодушно глядя в одну точку. Я пыталась понять, почему она так себя ведет, но задавать ей вопросы не решалась. Я вытащила из кармана пузырек, и наполнила взятую с подноса чайную ложку. Но едва я поднесла лекарство к ее рту, как она дико вытаращила глаза, замотала головой, и принялась меня отталкивать. Я удивилась тому, какая сила таилась в этом хрупком дряхлом теле.

– Вивианн, прошу вас, – прошептала я, безуспешно пытаясь влить лекарство ей в рот. Она вцепилась мне в руки и намертво сжала челюсти.

– Пожалуйста, отпустите меня, мне больно, – попросила я, вырываясь из ее захвата. Но женщина словно обезумела. Она смотрела на меня круглыми глазами и яростно мотала головой.

Спустя несколько минут отчаянной борьбы, я сдалась.

– Хорошо, хорошо, вы победили. Отпустите меня.

Ее хватка тут же ослабла, она устало опустила голову на подушку и снова уставилась в потолок. Я смотрела на нее, думая, что мне делать дальше.

– Вивианн, – сказала я наконец, – я просто выполняю свою работу. Если вы не выпьете сами, мне придется позвать Марцелла, понимаете?

Она медленно повернула голову и уставилась на меня. Я всматривалась в ее лицо, продолжая говорить:

– Пожалуйста… Я очень хочу вам помочь, правда. Это лекарство для вашего же блага…

Она посмотрела на меня некоторое время и снова отвернулась. Я только сейчас заметила, что у нее были удивительные для женщины ее возраста глаза. Обычно глаза стариков блеклые, выцветшие от времени, но у Вивианн они были совсем другими. Они были насыщенно-карими, и казались единственным живым пятном на ее мертвенно-белом лице.

– Вивианн, я хочу вам помочь. Позвольте мне это сделать, – я вновь наполнила ложку, поскольку предыдущую порцию благополучно пролила во время борьбы с ней. В этот раз она не сопротивлялась. Я поднесла ложку к ее рту, и она послушно проглотила лекарство. В ее глазах читалась безмолвная покорность судьбе.

– Спасибо, – выдохнула я, – а теперь, давайте завтракать.

Ела она неохотно, мне удалось впихнуть в нее всего несколько ложек каши.

Закончив с этим, я вытащила из кармана бумажку с распорядком дня, которую выдал мне Марцелл. Теперь мне предстояло ее одеть и отвезти на прогулку. К счастью, в мои обязанности не входило выносить за ней утку, этим занималась другая прислуга. Я распахнула шкаф, выуживая из него вещи. Они были совершенно обычными, длинные юбки и мешковатые кофты. Но я была рада, что не придется возиться с многослойными платьями.

Выбрав несколько вещей, я вновь приблизилась к ней.

– Вивианн, вы хотите помочь мне с нарядом для вас?

Она, как я и ожидала, проигнорировала меня. Я отложила вещи в сторону. Выглянула в окно. На улице было прохладно, поэтому я решила выбрать для нее одежду потеплее. Я помогла ей сесть, осторожно сняла с нее ночную рубашку и принялась облачать в прогулочный костюм. Периодически я поглядывала на ее лицо, но она совсем не обращала на меня внимания. С большим трудом мне удалось усадить ее в инвалидное кресло. Вся взмокшая от усилий, я накрыла ее пледом, чтобы она не замерзла, и вытолкала коляску через черную лестницу. Она была снабжена специальными рельсами, по которым я без усилий спустила Вивианн на первый этаж.

Когда мы оказались на улице, я с наслаждением вдохнула утренний воздух. Солнце только начинало приятно пригревать, и я плотнее закуталась в кофту, которую прихватила и для себя из ее гардероба.

Мы совершили небольшой объезд территории. Я искренне любовалась пейзажами. Недалеко виднелось озеро, но я не смогла к нему пробраться из-за насаженных повсюду кустарников. Я остановила коляску и наклонилась к Вивианн, чтобы убедиться, что она в порядке. И с удивлением обнаружила, что она уснула. Ее руки были сложены на груди, голова наклонилась в бок, а рот был приоткрыт. Казалось, что она спала очень крепко. Я еще некоторое время смотрела на нее с изумлением, после чего вновь вытащила свой листок. Следующим значился обед в два часа дня. Я посмотрела на наручные часы, и поняла, что у меня есть пара свободных часов. Внезапно сообразив, что не позавтракала, я решила оставить женщину на свежем воздухе, и перекусить. Я поправила на ней плед, и, направилась в сторону дома. Я не была уверена, что могу оставить ее на улице. Но и прямых запретов на это я не получила. Подходя к особняку, я успела заметить чью-то тень, мелькнувшую у одного из окон на втором этаже.

Зайдя в столовую, я увидела там Эмметта. Он сидел, склонившись над столом и что-то сосредоточенно делал. Когда я подошла ближе и поздоровалась, он поднял голову.

– Алекса, доброе утро, – он улыбнулся. Кажется, его настроение снова было хорошим. Подойдя ближе, я увидела, что перед ним на куске пенопласта лежит красивая ярко-голубая бабочка. Он осторожно поправлял ее крылышки булавками, – ну как тебе твое первое рабочее утро? Справляешься?

– Да, все в порядке, – ответила я, завороженно наблюдая за его действиями. Он закрепил булавками тонкую полоску бумаги на крылышке своей пленницы, и снова поднял на меня глаза. Они были такого же невероятного голубого цвета, что и бабочка.

– Это для моей коллекции, – ответил он, всматриваясь в мое лицо. Удивительно, на его губах играла улыбка, но глаза оставались холодными. Эти ледяные глаза составляли странный контраст с его доброжелательностью, отчего она казалась наигранной. Странно, что я не замечала этого прежде.

По моей спине побежал холодок от этих мыслей, и я ответа взгляд.

– Ты коллекционируешь бабочек?

– Да, – он вновь склонился над столом, продолжая работу, – посмотри, разве она не прекрасна?

– Да, но… мне кажется, она лучше смотрелась бы на цветке, чем на иголке, – заметила я. Кажется, мои слова его позабавили.

– Подумай сама, срок жизни многих бабочек составляет всего несколько дней. Я же дарю им вечность в моей коллекции. Я уверен, ты поймешь меня, если сама попробуешь поймать одну. Это такое удивительное чувство – держать чью-то хрупкую жизнь в своих руках.

– Не думаю, что мне бы это понравилось, – я нахмурилась. Он смотрел на меня с нескрываемым интересом и явно получал удовольствие от моей реакции, – кроме того, есть много других вещей, которые можно собирать.

– Да, ты права, – он нежно улыбнулся, – есть и другие хрупкие прекрасные вещи, которые гораздо интереснее бабочек. И я их тоже коллекционирую.

Я вздохнула, поняв, что спорить с ним бесполезно. Он откровенно потешался надо мной.

– Я бы хотела перекусить, – сказала я.

– Мы очень огорчились, что ты не спустилась к нам на завтрак. Но повар, конечно, оставил для тебя еду. Я немного занят, найдешь его сама, ладно?

В этот момент в столовой появился Родерик. Он держал в руках тарелку с остатками вчерашнего мяса и небольшую корзинку.

– Доброе утро, – растерянно сказала я, глядя на предметы в его руках.

– Род кормит бездомных котят и щенков, – пояснил Эмметт, – уж не знаю, где он каждый раз их находит. Он очень любит животных. Верно, Род?

Тот молча кивнул, аккуратно перекладывая мясо в корзинку.

– Почему не завести котенка или щенка в поместье? – спросила я.

– Он иногда их притаскивает сюда, – Эмметт снова склонился над бабочкой.

Меня так и подмывало спросить, почему же я не увидела до сих пор ни одного из них, но я промолчала. Мой желудок издал протяжный голодный стон.

– Род, покажешь ей, где у нас кухня? Ты все равно идешь в ту сторону, – не отвлекаясь от своего занятия, попросил Эмметт.

– Да, – Родерик бросил на меня короткий взгляд, и вышел из столовой. Я последовала за ним.

Пока мы шли, я снова задумалась о Вивианн. Она не показалась мне совсем уж немощной, когда отталкивала меня утром. Почему же в ней такое безразличие к жизни? И что за лекарство я ей дала?

– О чем думаешь? – я вздрогнула от неожиданности, и перевела взгляд на Родерика. Его синие глаза смотрели на меня внимательно и грустно.

– О… предстоящей работе, – уклончиво сказала я.

Он замолчал, и какое-то время мы шли в тишине.

– Значит, ты любишь животных? – спросила я, – Это здорово.

– Ты тоже их любишь?

– Ну… не скажу, что так, – честно ответила я.

– Они ласковые и теплые, – сказал Родерик, – с ними весело проводить время.

– Да, я согласна. Они милые. Но заботиться о них – это ответственность.

– Ты ведь ухаживаешь за нашей мамой. Разве это не ответственность?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

– Это моя работа. И, по-моему, такое сравнение не совсем уместно, – осторожно сказала я. Он снова поднял на меня глаза. В них читалось любопытство.

Наконец, мы подошли к кухне. Родерик распахнул дверь и прошел внутрь. Я нерешительно побрела за ним.

Кухня была выдержанна в том же стиле, что и весь особняк. Старинные навесные полки из черного дерева обрамляли помещение. Сквозь стеклянные дверцы в них тускло маячили сервизы. С потолка свисала тяжелая люстра. Кухонная техника, впрочем, была весьма современной. Родерик подошел к большому черному холодильнику.

– Здесь есть запеканка, овсяная каша и суфле, – сообщил он, заглянув внутрь. Я попросила суфле, растерянно глядя на его спину. Вчера он заставил меня вырядиться в бальное платье к ужину, а сегодня по-хозяйски вручает мне еду из холодильника на кухне. Я взяла огромное блюдо с подрагивающей розовой субстанцией и поблагодарила.

– Накрой на стол для нее и приготовь какао, – сказал он. До меня не сразу дошло, что это было адресовано повару, который все это время молча сортировал овощи в углу. Он был таким неприметным, что я заметила его только сейчас. Едва Родерик обратился к нему, он учтиво кивнул и взвился со своего место, спеша исполнить приказ.

– Хочешь пойти со мной?

Я снова повернулась к младшему брату. Он смотрел на меня, чуть склонив голову. Его большие печальные глаза внимательно следили за моим лицом.

– Ну… я не знаю, – растерянно ответила я. Единственным моим желанием было как можно быстрее утолить голод и вернуться к работе, – я не уверена, что успею. Мне нужно поесть и потом идти к Вивианн.

– Жаль, – он склонил голову на бок и опустил глаза.

– Ничего не поделать, – я пожала плечами, и поудобней перехватила блюдо.

– Я мог бы подождать тебя. Кажется, после обеда ты свободна?

Его настойчивость меня немного обескуражила.

– Э… Ну да, – неуверенно протянула я, – но мне нельзя отлучаться за пределы дома.

– Ты же будешь со мной.

Я помолчала несколько секунд, растерянно глядя на него.

– Но у меня могут быть проблемы. Вивианн может что-то понадобиться…

– Не беспокойся, маме уже давно ничего не нужно.

Я замолчала. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Наконец, я подала голос:

– Хорошо.

– Спасибо, – сказал он, – пойдем сразу после обеда.

Я молча кивнула и вышла в коридор. Добравшись до столовой, я увидела, что Эмметта уже там нет. Пропала и бабочка, булавки, и все остальное, что он использовал во время своей работы. Вместо этого на столе возник набор столовых приборов, тарелка и небольшой фарфоровый кофейник.

Усевшись, я принялась за еду. Зачерпывая вилкой нежное суфле, я снова испытала угрызения совести перед Вивианн. Судя по всему, ей оставалось жить не так уж долго. Неужели нельзя было сделать ее последние дни счастливыми?

Глава 4.

Покончив с завтраком, я поспешила во двор. Попутно глянула на часы, обнаружив, что как раз успеваю вовремя покормить Вивианн. Настроение у меня улучшилось, и я выскочила на улицу, высматривая между деревьев ее коляску.

– Вивианн, как вы? Простите, что оставила вас здесь, – сказала я, приблизившись к ней. Она сидела, чуть откинув голову назад. Казалось, она даже не заметила моего присутствия. Ее глаза неотрывно смотрели в чистое небо, с такой тоской, словно она хотела в нем раствориться. Я отвела взгляд от ее лица, и покатила кресло в сторону дома.

Добравшись до спальни Вивианн, я увидела, что горничная уже принесла еду. Я пересадила женщину на кровать, и, переведя дух, извлекла пузырек с лекарством из кармана. Она холодным взглядом наблюдала за моими действиями.

– В этот раз вы же выпьете сразу, правда? Пожалуйста, это для вашего же…

Я не успела договорить, ложка, которую я поднесла к ней, вылетела у меня из рук. Вивианн смотрела на меня, и в ее карих глазах плясали недобрые огоньки. Я вздохнула.

– Снова упрямитесь. Вы же все понимаете, вы же видите, что я хочу помочь. Я не хочу вас мучать, но вы должны это выпить…

Я снова наполнила ложку, осторожно подходя к ней. Она все еще смотрела на меня с вызовом.

– Вивианн, – ласково сказала я, – прошу вас.

Она мотнула головой. На ее изможденном лице читалось упрямство. Я присела на край ее постели. Мы сидели с ней некоторое время, молча глядя друг на друга. Наконец, она устало прикрыла глаза. Лицо ее снова приобрело равнодушное выражение. Я без усилий заставила ее проглотить лекарство, после чего взяла с тумбочки поднос с едой. Это снова была каша, по виду абсолютно такая же, что и утром.

Мне с трудом удалось уговорить ее съесть пару ложек, после чего она выпила немного воды, и опустила голову на подушку. Весь ее вид выдавал, каких усилий ей стоит каждое движение. Ее тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, была настолько иссушенной, что казалось, принадлежала мертвецу. Весь ее странный облик напоминал мне давно завядшую розу, в которой еще каким-то чудесным образом теплится частичка жизни. Мне было искренне жаль эту женщину. Она казалась несчастной и одинокой, ведь даже сыновьям не было до него никакого дела.

Я некоторое время посидела возле нее, затем тихонько поднялась на ноги. Покинув комнату, я направилась в сторону своей спальни. Из моей головы не выходил отрешенный пустой взгляд Вивианн.

– Похоже, ты решила еще и на обед не спускаться? – раздался голос позади меня. Я вздрогнула от неожиданности, и обернулась. Эмметт стоял, облокотившись на дверь, и смотрел на меня с усмешкой. Он подошел немного ближе, его холодные глаза внимательно смотрели на мое лицо, – неужели мы настолько тебе не понравились?

– Прости, я совсем забыла…– я вытащила из кармана бумажку с расписанием. На ее обороте значилось время приема пищи остальных членов семьи. Все было предусмотрено так, что я могла с легкостью успевать заботиться о Вивианн и есть в компании братьев, – я еще не привыкла к вашему распорядку.

– Ладно, сделаю вид, что поверил, – он разочарованно хмыкнул, и тут же снова заулыбался, – учти, если не спустишься в столовую через десять минут, я приду за тобой сам, хорошо?

Я кивнула и поспешила в свою спальню. Понемногу я начала привыкать к поведению этих троих. Я извлекла из шкафа теплые вещи, поскольку после обеда меня ждала прогулка с Родериком. Глухой стук заставил меня вздрогнуть. Наклонившись, я поняла, что что-то выпало из кармана моей кофты. Я подобрала с пола свой разряженный телефон. Растерянно повертела его в руках, сообразив, что настолько увлеклась происходящим здесь, что совсем забыла о нем. Быстро откапав провод среди вещей, я поставила телефон на зарядку. Переодевшись, я сбежала с лестницы на первый этаж и направилась в столовую.

К моему удивлению, в ней никого не было. Я растерянно посмотрела на накрытый стол, обставленный пустующими стульями, и нерешительно присела на один из них. Аппетитный вид еды, расставленной вокруг, меня соблазнял, но я не решалась начать есть в одиночестве. С трудом оторвав взгляд от мясного рулета, стоящего прямо передо мной, я принялась рассматривать картины на стенах.

Одна из них демонстрировала приятный сельский пейзаж. Раскидистые деревья, кустарники и большое озеро вдали. Присмотревшись, я увидела едва различимую человеческую фигуру среди деревьев. Силуэт располагался спиной к смотрящему, но по длинным волосам и платью, становилось понятно, что это женщина.

На второй картине была изображена девочка лет шести. У нее было милое бледное личико, по-детски пухлые щечки и белокурые волосы. На ее голове красовался большой голубой бант. Облачена она была в длинное белое платье с голубым кружевом. В руках она держала кошку.

Но было что-то неправильное в обеих картинах. Линии были рваные, неровные, и чем больше я всматривалась в них, тем сильнее мне становилось не по себе. На первой картине я заметила несколько змей, скрывающихся в кронах деревьев, и тянущихся к силуэту. В руке девушки виднелось большое красное яблоко, которое я тоже не увидела сначала.

Ребенок на втором изображении смотрел куда-то в сторону. На лице не было улыбки, взгляд казался безжизненным. Кошка в руках девочки походила на грязное коричневое пятно. Силуэт ее был очень размыт, словно художник хотел быстрее ее нарисовать, кое-как обозначив очертаниями. Зато образ ребенка был проработан до мелочей. И чем больше я всматривалась, тем больше видела этот удивительный контраст.

– Ты так внимательно рассматриваешь эти картины, – услышала я позади себя знакомый насмешливый голос. Эмметт уселся рядом, посмеиваясь. Вслед за ним в комнате возник Родерик. Он бросил на меня короткий томный взгляд, и тоже опустился на стул.

– Они нарисованы одним и тем же художником? – поинтересовалась я, пытаясь придать лицу безразличное выражение.

– Да, наверное, – его холодные голубые глаза и фальшивая улыбка не выдавали никаких эмоций, – тебе они нравятся?

Я почувствовала, что Родерик теперь тоже смотрит на меня. Под их внимательными взглядами, я нерешительно выдала:

– Они немного пугают, если смотреть внимательно…

– Но тебе же это близко, разве нет? Твои рассказы тоже пугают, – Эмметт наполнил свою тарелку.

Спорить с ним было сложно. Мое творчество отличалось от того, о чем обычно могут писать девушки. Мне было скучно описывать романтические свидания и приключения. Я писала о злых волшебниках и проклятиях, о забытых зловещих лесах и потусторонних мирах.