Вспоминаю август 68-го

Не знать чужих идей, никогда не укрепишь веру в свою собственную идею, а значит не будет ни сил, ни возможности её осуществить… а твоя идея будет никому не нужной – непонятые не ценят непонятливых.

Но и любить свою точку зрения – абсурд, любовь не предполагает сомнения… без сомнений любая точка зрения неподвижна и без развития.

8

…но углы не прикрывали их… – один такой угол видел воочию – возможно он был единственный… Из-за угла двухэтажного дома стреляли по колонне машин, охраняемых танками… последним идущий танк на ходу развернул башню и выстрелом снёс угол дома… были ли человеческие жертвы?.. Для меня осталось неизвестным.

Случилось это на выезде из Кутна-Гора… наш УАЗик, вклинившийся при въезде в этот город в колонну, был предпоследним в ряду автомобилей…

Колонна остановилась за пределами населённого пункта Кутна-Гора… из машины, следующей за нами, вынесли убитого офицера… мурашки пробежали по спине – мы могли попасть в зону обстрела… Наш командир полка, выйдя из УАЗика о чём-то эмоционально минут пять беседовал с командиром автоколонны… сел в автомобиль, и мы продолжили движение по своему маршруту… без желания о чём-то говорить.

В Миловицах водитель нашей «бронемашины» с брезентовым верхом обнаружил пулевую царапину на заднем бампере и отверстие чуть выше бампера… с боевым крещением!

Возвращались в часть иной дорогой, более короткой… и в одном, не запомнил названия, городке на «Батю» было совершенно покушение – на брезент над головой полковника упал кирпич… нормальный кирпич без брака и с печатью завода-изготовителя – «Батя» забрал его в Союз как сувенир, как память о возможной смерти… Кратко, суть случившегося можно передать только его словами.

– Удара не было – соприкосновение, но писать захотелось, – и далее последовала просьба ко всем, кто в автомобиле – водителю и нам двоим сопровождающим… не говорить о случившемся в полку…

Но на следующий день в полку стоял гудёж по пробитой «бронемашине», кирпичу… и ржали над «писать захотелось»…

Перед построением «Батя» взглядом нашёл меня и Борю из Темрюка и поманил к себе пальчиком…

– Смотреть мне в глаза… вижу не вы… Юрик… оторву ему яйца, – это была его угроза всякому нарушителю вне строя… В строю он распекал по-другому:

– Отправлю на Шпицберген… к белым медведям… они не только яйца отгрызут.

К «углам» добавлю… развороченный газон или угол дома оформлялся актом и оплачивался местным властям из казны Варшавского Договора (читай – СССР).

Материальную сторону не комментирую… но какая за ней прячется мораль?..

За милосердием скрывается мерзость… если милосердие расчётливо или искупление за причинённую боль. В этом нет поиска истины, всего лишь оправдания мерзости и желание избавиться лёгким способом от сомнений.

9

* …Мятеж в 56-м… В венгерских событиях для наших войск был официальный приказ: не стрелять боевыми патронами, только в особых случаях по разрешению верховного командования, или когда «противник» навязывает открытый бой…

В Чехословакии холостых патронов не было, стрелять разрешалось после предупреждения словом и предупредительного выстрела в воздух…

10

…этаких «интернационалистов»-провокаторов… – Была пара свободных часов… предложил Лёвчику…

– Мы каждый раз, выходя из леса на дорогу, ходим направо… а налево повернуть?.. что там?

– Ник, замечательная идея… идём налево полчаса… разведаем «неизвестное».

На выходе из леса услышали разговор… наши школьные знания улавливали немецкие слова.

– «Двое выходят из леса»… и пугают «гансов» – их тоже оказалось двое… они действительно напугались неожиданному появлению людей в солдатской форме, – Ник, они мои… и моя мечта сбудется. – Лёва мечтал купить у чешского майора пачку «Мальборо», но у него не было пяти крон, – Шпрехен зи руссишь?..

– Я… Я…

– Чо, я-я… головка… от магнитофона…

– …магнитофона нет…

– Нахрен он мне нужен… мы идём сдаваться немцам, – у тех до безумия расширились глаза, а меня распирал смех… неимоверными усилиями пытаюсь сохранить серьёзность.

– Я… на хрен… в плен не берём…

– Военную тайну покупаете? – их лица преобразились… от непонятного испуга до восторженного любопытства.

– Да… да… сколько стоит?

– Мне нужно пять крон…

– Возьмите… десять, – парень, подстриженный под ёжик, вытащил из кармана пиджака две бумажки по пять крон – будто они там специально лежали… Парням было в пределах 25-30 лет, а «ёжик», вероятно, был старшим.

– Задавайте вопросы, – получив «бумажки», предложил Лёва.

– В вашей части есть атомные заряды? – прошептал подстриженный под полубокс.

– Эта тайна стоит не десять крон, а десять тысяч, как минимум, баксов.

– Какую тайну вы откроете за десять крон? – взмолился «полубокс».

– Страшную… я служу в части, которая за лесом.

Моё тело не выдержало – смех вырвался из него, будто был на спектакле Аркадия Райкина… и до немцев дошло – сначала освобождался надрывный, но принуждённый смешок… потом, когда и Лёва убрал с лица серьёзность, закатились в раскованном смехе… но десять крон лежали в кармане.

Они шли направо, а мы налево.

В своих походах мы часто встречали «туристов», что-то «вынюхивающих» или расклеивающих листовки… много было немцев и американцев. Встретился однажды итальянец, за жвачку просивший ответить на его вопросы – послали на три буквы… он долго не понимал, куда идти… главное, кто «там» ему ответит и причём здесь «мадонна»…

Странное желание исходило из подсознания – над немцами хотелось поизголяться, а вот американцам набить морду.

Лёва купил-таки пачку «Мальборо»… долго плевался, раздал всем на пробу и засмаковал армавирской «Примой»… на оставшиеся пять крон впервые посетили погостинству.

На пять крон, со сдачей, принесли четыре бокала пива… и познакомились со Зденеком…

– Четыре бокала, а вас пять… почему?

– Пенёнзов (денег) не хватает…

– Томка, солдатикам бокал пива за мой счёт, – далее Зденек выигрыш в покер отдавал мне или Лёвчику – на всех… пейте наше пиво.

В тот день я услышал от коммуниста Вальдемара: «Лев – Василий Тёркин?» – я согласился… «Ты, батя? (Главный)». – нет, мы все равны… «Демократия в армии?.. Такого не может быть в СССР!» – Убедить в обратном ортодоксально мыслящего человека сложно из-за неподвижности его ума.

И все «пророки», «интернационалисты» и прочие «туристы», шастающие по дорогам и городам Чехословакии, мерзки и ничтожны, хотя бы потому, что их «неуклонное мировоззрение» кем-то оплачено… У них нет чувства преступности от своих деяний, ибо нет доброты в душе, только меркантильность и прагматизм.

Своими действиями они создают противостояние, из которого лепится тирания, а не демократия, которую он якобы утверждают… демократия там, где есть согласие.

11

…всматривающиеся в окружающий пейзаж… Один из «всматривающихся» офицеров (на «большой земле» моё отношение к нему было уважительное за независимость суждений и неординарность поступков), на полном серьёзе спросил:

– Пока перемещались по воздуху, Чехословакию не оформили союзной республикой? – в ответ никто не улыбнулся… пёрла дурь из уст романтика-фантаста с напыщенной самоуверенностью. – Лёнчик Сашу уломает… через недельку-другую всё это войдёт в СССР! – вроде и смешно, но больше противного.

Уважение к своевольному офицеру пропало… понималось – его неординарность от бесцеремонности, независимость от хамства.