Наряд. Книга 1. Чёрное небо

После проходной было ещё несколько таких же старых, как и те, которые уже повстречались на пути, автомобилей. После них я вышел на территорию, которую мы уже когда-то проходили с Алексеем Дмитриевичем около трёх месяцев назад. Сразу стало спокойнее, по крайней мере, не надо было тратить внимание на то, чтобы не заблудиться. Здесь я уже шёл по шоссе, так как слева от чужих взглядов меня скрывали нагромождение мусора свалки, а справа – естественные холмы.

– Ага, бульдозер… ПАЗ, перегородивший дорогу… остановка, – разговаривал я сам с собою, радуясь, что не в пример предыдущей, местность просто изобиловала ориентирами. – А вот и ангар, заберём-ка, Дима, вправо, чтобы обойти его на безопасном расстоянии, – говорил я себе, быстро шагая, почти перейдя на бег. Несмотря на богатство естественных меток, прятаться да и бежать было негде и некуда. Такие пространства обычно, как тогда с Гнездивиловым, так и сейчас, стремишься преодолеть как можно быстрее. Шаг за шагом, метр за метром я миновал ангар слева, полуразрушенную трёхэтажную бетонную конструкцию справа и прошёл под трубами трубопровода. То есть, знакомая местность закончилась.

До места встречи оставалось совсем чуть-чуть. Цель моего задания состояла в том, чтобы, встретившись с так называемым связным, то есть попросту с курсантом другого учебного центра в условленном месте, и, опознав друг друга с помощью паролей, обменятся с ним маленькими по размеру контейнерами с информацией. Потом, по возвращении, полученный тубус передать инструктору, что засчитывалось как успешное выполнение первого самостоятельного учебного наземного выхода. Содержимое наших контейнеров, конечно же, не представляло никакой практической пользы, кроме той, которая фиксировала успешное выполнение учебной задачи. Естественно, и теория и практика настоятельно рекомендовала избавиться от своей маленькой посылочки сразу, как только возникала хотя бы малейшая опасность быть пойманным Альянсом.

Через несколько минут начали виднеться здания заброшенного завода, на территории одного из ангаров которого мне предстояла встреча с моим связным. Быстрыми шагами я приближался к цели своего путешествия. Прошёл высохший ручей по мостику из железных военных балок защитного цвета. Прошагал мимо скелета, висящего на дереве и служащего ориентиром. «Наконец-то», – пронеслось в моей голове, когда я увидел среди других ангар, бывший местом встречи, про себя вспоминая слово и цифры пароля. Вошёл на территорию пустынного предприятия, на пути до ангара не встретил ничего интересного, замешкавшись перед входом. Нет, это именно та постройка, которая мне и нужна. Рисунок рожицы в военном берете, со скрещенными винтовками под ней красовался на том месте, на котором и должен быть. В процессе подготовки мне приходилось неоднократно рисовать и план заброшенного объекта, и сам рисунок.

Отдышался, прислушался и вошёл внутрь. Всегда считал, что лишён интуиции. Но почему-то, сделав пару шагов, ощутил что-то, что очень трудно описать, но легко сравнить – это ощущение было похожим на то, которое я испытал, когда вошёл в туннель. Решительно мотнув головой, я прогнал тревожные мысли прочь. Обострённая событиями последних часов психика генерирует беспочвенные страхи. Это нормально, как говорили нам на наших занятиях.

Когда-то это помещение было крупным цехом, где что-то либо собирали, либо ремонтировали – на это указывали громадные размеры самого здания, обилие лестниц и дополнительных навесных железно-арматурных этажей, громоздкие полуразрушенные станки вокруг. Я осмотрелся. Связной сидел на полу, опираясь спиной об один из многочисленных бетонных столбов, и никак не реагировал. Почувствовав неладное, стараясь преодолеть страх, я подошёл к нему. Остановился только тогда, когда до предполагаемого курсанта другого учебного центра оставалось всего несколько шагов. Никой реакции.

– Эй, – тихонько окликнул я его и наклонился над ним. Тот же результат. Приблизившись ещё ближе и заглянув в лицо, тут же понял причину молчания. Залитый кровью свитер и стеклянный взгляд не оставляли сомнения: связной был мёртв. Всё же я решил удостовериться и коснулся уже начавшей остывать руки, для того чтобы прощупать пульс – конечно же, его не было, потому что и не могло быть. Всё это отняло у меня немного времени, но тут, осознав, что находиться на этом месте невероятно опасно, я, сидевший на корточках, быстро выпрямился. Это и спасло мою жизнь: пуля пролетела мимо, на мгновение слившись своей траекторией с местом, где всего лишь мгновение назад была моя голова.

– Come here! One more!2 – донеслось до меня сверху. Позже, анализируя эту ситуацию, я так и не смогу понять, как за ничтожные доли мгновения мне удалось принять единственно правильное решение. Вход, которым я воспользовался для того, чтобы войти, отлично простреливался оттуда, откуда был первый выстрел. И я для того, чтобы сбежать, кинулся навстречу окну. Было слышно, как разворачивается, громыхая ботинками по железу, где-то сверху стрелок, но меня спасло солнце, выглянувшее из-за туч как раз в то время, когда я пытался измерить пульс своему погибшему соратнику. Конечно, так думаю я, что именно оно помешало как следует прицелиться саксу во второй раз. Это объяснение логично и более чем вероятно, хотя возможно, что мне просто повезло.

Сердце моё давно уже колотилось бешеным темпом в груди, виски ныли от его ударов. Я бежал так, насколько хватало всех моих сил, даже больше, слыша отовсюду хлопки выстрелов, противный свист пуль слева, справа, над своей головой, а ещё крики и восклицания на проклятом чужом языке оккупантов. Давно уже был в руках моих пистолет. Приходилось периодически останавливаться, для того чтобы выстрелить в одно из серых пятен, неумолимо преследовавших меня. Я пробежал ещё несколько ангаров, потом, взобравшись по железной лесенке на крышу примыкающего здания, заменил у пистолета обойму. Спрятал старую в боковой карман и спустился по такой же лесенке, но уже у другого ангара, для того чтобы продолжить бег. Постепенно я обессилел, а попытавшись сделать очередной выстрел, понял, что у меня закончились патроны.

– Богородице Дево… – зашептал я молитву батюшки, прислушиваясь к топоту, настигавшему меня. Хотелось сплюнуть целый комок противной липкой слюны, скопившейся у меня во рту, но даже на этом экономил я своё время и силы.

За очередным поворотом мне повезло: я увидел открытый люк. Учитывая, что обыкновенные саксы панически боятся любой формы подземного мира, у меня появился шанс уйти, если, конечно, это был не кабельный коллектор, который частенько оканчивался тупиком через пару комнатушек. Я уже сидел возле края люка, как вдруг осознал, что обронил свой ПМ, который затолкал в карман куртки сразу после того, как у меня закончились патроны. Я бы и не обнаружил своей потери, если бы не обернувшись проверить, не увидит ли кто моего исчезновения, просто не заметил свой пистолет лежащим всего в пяти-семи шагах от меня. Времени было в обрез, но возвратиться не только с проваленным заданием, но и без оружия… Иногда вопрос жизни и смерти решает всего лишь мгновение, и, замешкавшись, я его потерял. Для сакса, успевшего именно за это мгновение выбежать из-за угла, увидеть меня, сидящего на асфальте возле люка, было тоже неожиданным. Он резко затормозил, вскинул своё оружие и, прицелившись в меня из своего пистолета, замер.

Даже в самом раннем детстве я всегда смотрел, а не отворачивался или зажмуривался, как советовали, когда у меня из пальца или вены брали кровь. Так и сейчас, понимая, что через секунду-другую, скорее всего, последует выстрел и смерть, не стал зажмуривать глаза, а посмотрел на свою будущую убийцу. Это была девушка. Разгорячённая погоней, она стояла, держа меня на мушке. Почему-то я всегда верил в то, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь человека, и всегда утешал себя тем, что хоть напоследок увижу своих родных и родной дом. Но не было ничего. Страха почему-то – тоже, наоборот, какая-то странная, сюрреалистическая ясность с беспристрастной точностью статиста шепчущая: «Ну, вот и всё».

Я, облизнув пересохшие губы, отметил, что передо мной стоит ослепительная красавица. Вряд ли она была чистой негритянкой, скорее мулаткой, обладавшей коричневой кожей самого соблазнительного оттенка и идеальной фигурой, сочетающей в себе хрупкую женственность и здоровую обольстительную притягательность.

«Как же я тебя всё-таки…» – помимо воли пронеслось в голове, и я поймал себя на том, что смотрю на её туго обтянутый форменными штанами бугорок Венеры.

– Шестнадцать, – вдруг задорно, на русском, с едва заметным акцентом произнесла она и легонько пнула ботинком мой пистолет так, что он очутился возле моей правой руки. Только теперь я осмелился посмотреть ей в глаза. Раньше я предпочитал голубые или зелёные. Эти же были словно янтарь, сквозь который смотрят на солнце, – коричневые с каким-то тёплым золотистым оттенком. Уголки губ едва заметно изгибались в улыбку, так что было не ясно, началась ли она или вот-вот грядёт. Глаза же задорно смеялись. Не то чтобы с глубоким стыдом, не до него, но всё же мне пришлось осознать, что она, конечно же, поняла, куда я смотрел.

– What Else, Lianna?3 – вдруг донеслось издалека сбоку.

– Clear!4 – прокричала она в сторону и, опустив пистолет, уже по-другому, серьёзно посмотрела на меня и, кивнув на люк, сказала:

– Уходи.

Вдруг прозвучал выстрел, пуля, как показалось, прошла немногим выше моей головы; стреляли из здания на противоположной стороне улицы. Последнее, что я увидел, после того как, схватив свой пистолет, прыгнул в люк, это узенькую полоску красивой поясницы пощадившей меня патрульной. Она была украшенной белым узором татуировки, такой, что если увидишь хотя бы один раз, не перепутаешь потом уже ни с чем.

Если бы в коллекторе, куда упал я, была, как, наверное, всегда раньше, вода, мне было бы совсем не больно. Но я упал на ил, который в принципе тоже неплохо амортизировал моё приземление. Одно было хорошо – тупиком и не пахло. Не выпуская из рук пистолета, чтобы не потерять его ещё раз, я устремился в направлении, выбранном интуитивно за одно мгновение. Рука автоматически залезла в левый карман в поисках запасного фонарика, хотя было ясно, что быть его там не может. Но он там был и весьма своевременно, так как к этому времени я бежал уже в кромешной темноте. Включил фонарик, своим жидким светом он делал вероятность столкновения с каким-нибудь препятствием, конечно, весомо меньше, хотя освещал, по правде говоря, совсем немного.

Это было серьёзнейшей ошибкой: я передал Бурмистрову только основной фонарь, забыв о запасном. Конечно, она была общей, но сейчас мне некогда было об этом думать. Я бежал, не останавливаясь и не прислушиваясь, преодолевая пространство с такой скоростью, которой ни при каких других обстоятельствах ранее не ожидал от себя. Иногда коллектор раздваивался, я выбирал один из туннелей, радуясь, что это собьёт с толку возможных преследователей. Спустя некоторое время он сменил свою текстуру с кирпичной кладки на серый бетон, потом ещё через несколько минут под ногами появилась вода, сначала совсем крохотный ручеёк, потом всё больше и больше, это было хорошо, она должна была поглотить мои следы, если бы меня вздумали вдруг искать с собаками.

Вокруг меня со скоростью моего бега неслись стены. Больше всего я боялся, в конце концов, встретить тупик, который заставил бы меня возвратиться обратно как минимум к предыдущей развилке, но его, к счастью, не было. Спустя промежутки времени коллектор то менял свои прямоугольные бетонные стены на дугообразный кирпичный свод, то возвращался к своему первоначальному облику; время от времени попадались ржавые железные лестницы, ведущие вверх, мне же было с ними не по пути, так как я стремился вниз. Изо всех сил стараясь не сбить дыхание, я бежал, следуя за водой, интуитивно чувствуя, что так будет лучше. Именно чувствуя, потому что даже на простое рассуждение не хватало сил у моего воспалённого бурными событиями утра ума. Позже, вспоминая этот эпизод, мне будет очевидна логика подобного выбора. Возможно, подсознательно я достиг простейшего вывода, в то время как сознание дало сбой. Следуя течению воды, меньше вероятности встретить преграду.

Всё больше и больше стало попадаться боковых ходов. Они были разными: одни по уровню выше, чем основной ход, другие ниже, и пришлось бы спрыгивать на довольно приличное расстояние вниз, если бы я решил ими воспользоваться. Некоторые примыкали к коллектору под прямым углом, но таких было немного, больше всего под острым углом, если отсчитывать от направления моего пути, то есть, я как бы двигался по стволу дерева по направлению от его корня к ветвям. Хотя изредка попадались примыкания и под тупым углом, но их было гораздо меньше.

Иногда коллектор то изгибался, то резко уменьшался в размерах, и приходилось нагибаться, но ненадолго, потому как потом всё снова возвращалось к своим прежним немаленьким размерам, поочерёдно меняя свои современные бетонные одежды на старинную округлую кладку из красного глиняного кирпича, и обратно. Только одно было неизменным – то, что постепенно, но неумолимо, он всё время шёл хоть и под небольшим углом, но вниз, понемногу спуская меня всё глубже и глубже; это было мне на руку.

Я бежал даже тогда, когда понял, что давно оторвался от погони и никто не догоняет меня, и только, было, собрался остановиться, видя, как коллектор резко уходит вниз, для того чтобы прислушаться и обдумать ситуацию в том смысле, стоит ли вообще двигаться в прежнем направлении, но поскользнулся и упал на то место, которое в прежние времена действительно было мягким. Сначала, держа одной рукой фонарик, а другой пистолет, я думал, что моё движение прекратится само собой, но угол наклона всё рос и рос вместе с глубиной и силой потока. Осознав, что больше не контролирую ситуацию и с нарастающей скоростью скольжу по покрытому слизью руслу, я сделал отчаянную попытку встать, предварительно закинув пистолет за пазуху, но ударился о слишком поздно замеченную железную балку и потерял сознание.

Глава V

в которой главному герою предстоит не один раз усомниться в реальности происходящего и убедиться на собственном опыте, что все радости нашей земной жизни могут растаять с такой же лёгкостью, с какой растворяется сахар в воде

– Сколько пальцев на моей руке? – наклонился надо мной незнакомец, одетый в нашу полевую форму.

У него было добродушное лицо, которое украшали усы. Немного поодаль, возле паяльной лампы, над которой был прилажен котелок, стояли ещё двое, одетые так же, как и он. Они смотрели на меня сосредоточенно и сурово. Зато тот, который наклонился надо мной, приветливо улыбался и терпеливо ждал, пока я отвечу.

– Ну что, сосчитал?

– Да. Три.

– Хорошо, – ответил он и выпрямился.

– Ну что? – задал ему вопрос один из стоящих возле импровизированного очага.

– Жить будет, – ответил усач.

Я пришёл в себя несколько мгновений назад. Жутко болела голова, но события, предшествующие удару о балку, вспомнились разом: выброс, туннель с истерзанной саксами девушкой, мёртвый связной, погоня, коллектор и… отпустившая меня патрульная Альянса по имени Лианна.

– Нет, нет! – сказал незнакомец в ответ на мою попытку встать со спальника. – Не торопитесь… Голова не кружится? Не тошнит? – спросил он с той же полушутливой интонацией, с которой всё время говорил и прежде. Похоже, он обладал весёлым нравом, и такая форма общения была его привычкой.

– Да вроде бы нет. Болит только, но не кружится. И не тошнит… Наоборот, есть хочется, – ответил я с открытой улыбкой, вспомнив японскую пословицу, которая утверждала, что в широко улыбающееся лицо не пускают стрелу. Все трое, хоть и после паузы, но всё же усмехнулись, а я, не вставая, постарался осмотреться.

Несмотря на скудное освещение, с первого же взгляда было ясно, что подземелье, где мы находились, было не похожим ни на что. Оно было рукотворным, однако не каменоломней, потому как создавалось отнюдь либо не только из целей промысла породы. Был потолок, имевший, как мне удалось разглядеть, облицовку из плит; некоторые из них от старости просто попадали вниз. Такую же облицовку из грубо обработанного известняка имели стены, которые были видны с двух сторон. Невдалеке журчала вода, оттуда пахло сыростью, только сыростью, значит, вода была относительно чистой.

Осторожно повернув голову, я принялся рассматривать незнакомцев, в компании которых так ненавязчиво оказался. Вероятно, они нашли меня в канале с водой, который был неподалёку. Пока трудно гадать, к чему приведёт подобный поворот событий, и что вообще со мной могло произойти, если бы я был до сих пор предоставлен самому себе. Приглядевшись, я увидел их четвёртого товарища. Он полулежал, опираясь на стену, и похоже, был без чувств.

Тем временем головная боль стихла, и я почувствовал себя вполне окрепшим для того, чтобы встать. Пробуя вращать головой по сторонам, только сейчас, к своему огромному стыду, я заметил, что переодет в сухой полевой комок. Точно такого же образца, как и те, которые носили подобравшие меня незнакомцы. Это было сделано наспех и кое-как и, к счастью, касалось только верхней одежды. Впрочем, и её хватило для того, чтобы согреться и не замёрзнуть. «Интересно, – подумал я про себя. – А где моё босоножье тряпьё?» Даже лёжа, мне было понятно, что комплект полевого ХБ, который был на мне, явно не по размеру, а то, что моя прежняя одежда вымокла до самой последней нитки, я уже успел забыть.

Теперь моё внимание было приковано к таинственным чужакам. Усач, просивший сосчитать количество пальцев, вероятно, исполнял обязанности медика. Это соображение подкреплялось тем фактом, что, покинув меня, он тут же принялся хлопотать возле раненого. То, что четвёртый в их группе был раненным, вскоре стало для меня очевидным фактом: я разглядел пропитавшуюся, конечно же, кровью, повязку у него на животе.

Двое других кашеварили: в котелке, судя по всему, со временем должен был появиться суп. Один из них был коренаст, круглолиц и обладал, как показалось мне, громадными широкими ладонями. Наверное, он был самым старшим: на вид ему было около сорока пяти лет. Второй, невероятно худощавого телосложения, был моложе первого лет на пять, а может быть, и на семь. В то время как круглолицый, надев очки, сосредоточенно чистил картошку, он медленно и осторожно помешивал варево в котелке. Взглянув на него, сразу становилось ясным, что лидер среди этих людей именно он.

Чем больше я наблюдал, тем явственнее ощущал нервозное настроение, охватившее сознание этих людей. Нужно было быть предельно осторожным, но внутренне, тем чувством, которое бывает редко, но если уж есть, то никогда не врёт, я знал, что от этих людей напрасно ждать чего-либо слишком дурного или опасного. Это были не бродяги и уж, конечно же, не беглые мартышки. Скорее всего, мне повезло встретить офицеров КСПН, хотя никаких опознавательных знаков, в том числе и званий, на их комках не было.

Поразмыслив, я понял, что именно в раненом заключается причина их настороженности и напряжённости. Действительно, если посмотреть на ситуацию критически, то становилось ясным, что своим внезапным появлением я могу принести своим случайным встречным гораздо большую долю беспокойства, чем они мне. Возможно, следовало попытаться разрешить напряжение опознаванием.

Когда-то, чувствуя себя вполне защищённым в гротах своего учебного центра, я смеялся над казавшимся мне тогда на редкость дурацким ритуалом, который мы каждый месяц зубрили наизусть. Именно его мне нужно было сейчас воспроизвести. И оценить на своём собственном опыте его эффективность.

Я привстал, чувствуя, как три пары глаз, не моргая, наблюдают за мной, стараясь не упустить ни одного моего движения. Затем присел на корточки. Слегка кашлянул. Поправил левой рукой волосы. Потом сосчитал про себя до трёх. Два раза, будто бы прочищая, быстро моргнул глазами. Моргнул ещё два раза, теперь медленно. Дальше следовал внутренний счёт до двадцати пяти. Затем легонько закусил нижнюю губу и, сморщившись, слегка сплюнул в сторону. Это был общий опознавательный код КСПН на май. Далее также старательно я воспроизвёл код своего учебного центра. Все удовлетворительно закивали головами и посмотрели на худощавого.

– 72-й учебный центр, не так ли? – спросил он, тоже присаживаясь на корточки.

– Да, – ответил я. – Курсант 1-го курса Дмитрий Викторович Гарвий. Отдайте, пожалуйста, мой пистолет и контейнер.

– Не торопись, – сурово сверкнув глазами, проговорил он. – Назови фамилию, имя, отчество начальника центра.

– Пароконный Николай Иванович.

– Какие у него есть характерные особенности?

– Не понял?

– Мне необходимо точно удостовериться, что ты не врешь. Говори как есть, потом будешь демонстрировать хорошее воспитание.

– В любом месте, где можно сказать хоть одно, он с лёгкостью скажет сотню слов.

– Хм, верно, – уголки его губ на мгновение взмыли вверх.

– Командир роты?

– Перегудов Владимир Дмитриевич.

– Как вы его называете?

– В смысле… прозвище?

– Да.

– Трансформатор.

– Ну что же, похоже, ты… наш, – сказал он просто.

Затем встал с корточек и подал мне руку для рукопожатия. Я не стал жать протянутую руку сидя, а тоже встал на ноги, и только тогда обменялся с ним рукопожатием.

– Я – Михаил Викторович Мухин. Это, – указал он на усача, – наш док, Владимир Александрович Капитонов. А это – Александр Юрьевич Воронин, – кивнул он на круглолицего. Тот во время представления кивнул мне и улыбнулся.

– Кстати, – продолжил Мухин, – вон сохнет твоя одежда, у стены – кобура, а рядом с ней твой пистолет. А вот и контейнер, – он протянул мне мой маленький тубус.

– Извините, – начал я, стараясь говорить как можно уверенней. – Конечно, вы сами назвали имя моего учебного подразделения, но процедура опознавания должна быть двухсторонней…

– Он прав, – поддержал меня Александр Юрьевич после короткой паузы.

– Ну, хорошо, – сказал Мухин, с укоризной вертя головой из стороны в сторону.

Затем он в свою очередь продемонстрировал последовательность жестов и действий, совершенно мне не знакомую. После ознакомления с ней я мог сказать наверняка только одно: такого опознавательного кода на май не было ни у одного подразделения КСПН. Я стоял удивлённый, с широко раскрытыми глазами, не зная, что и сказать, до тех пор, пока не усмехнулся и не заговорил Воронин:

– Даже и не старайся, Дима. Эту последовательность ты и не можешь знать. Это код Мифа-Драннора.

– Так вы из Мифа-Драннора? – только и смог выдохнуть после паузы я с неподдельным восхищением и интересом, настолько искренним, что заулыбались все.

– Как теперь себя чувствуешь, Дима? – спросил меня доктор.

– Нормально, – ответил я.

– Сейчас мы это проверим и подтвердим… Подойди, пожалуйста… – попросил меня Капитонов.

После этого он как следует принялся за меня, сначала заставив приседать с закрытыми глазами, затем, не открывая их, дотрагиваться кончиками пальцев до кончика носа. Мне пришлось проделать примерно с десяток тестов, всё в том же духе.

– Ну что? – спросил Мухин.

– Всё в порядке, – ответил тот. – Шишка, конечно, огромная, но признаков гематомы я не вижу.

– Послушай-ка, Дима, – спросил меня Александр Юрьевич, – где мы?

– Я не знаю. Но на каменоломню это мало похоже, – ответил я.

– Вообще не похоже, – сказал Воронин. – Но я не об этом. Мы очень далеко от твоего учебного центра? Ты сам-то сюда, вернее туда, – он кивнул в сторону шумевшей воды, – как попал?

– У вас в учебном центре, в санчасти, есть операционный блок? – вмешался док.

– Есть, – ответил я. – Конечно, мне не с чем сравнивать, но я не раз слышал от наших врачей, что он достаточно просторен и превосходно оснащён медицинскими инструментами и оборудованием. Насколько я представляю, мы должны находиться недалеко от 72-го учебного центра. С другой стороны, про это, – я обвёл рукой вокруг себя, – никогда не слышал. Но ведь я наземный оперативник… в смысле, будущий…

Мои собеседники многозначительно переглянулись.

– Что ты здесь делал? – спросил меня Михаил Мухин.

В качестве ответа, постоянно сбиваясь и перескакивая с одного на другое, я вкратце рассказал провальную хронику своего первого учебного выброса. Эпизод с Лианной я, конечно, скрыл.

– Мы попали сюда примерно так же, как и ты, – сказал Мухин. – Дальше по коридору, – он показал рукой на широкий штрек, уходивший в восточном направлении, – прямоугольная дыра в потолке. Мы провалились в неё, когда бежали от «кротов».

– Вероятно, какая-то операция Альянса! – удивлённо заметил я.

Конечно, я знал про «кротов». Но они были для меня чем-то эфемерным, то есть существующими где-то за границами ареала моего собственного бытия. Теперь надо было считать их реально существующей угрозой.

– Наш товарищ ранен, – продолжил Михаил Викторович. – И было бы очень неплохо отыскать твой 72-й учебный центр. Причём как можно раньше.