Калинов мост

«Придурью малость разбавлена…»

Придурью малость разбавленазолотоносная твердь,ждёт не Мессии, а Каина.Суздаль и Муром, и Тверьждут указаний Америкина перепутье дорог,где у кисельного берегаслед лилипутинских ног.Снова кремлёвские корешив мир напускают теней.Жидомасонские пролежнимучают русских парней.Гой ты, Рассеюшка гнойная:скокарь, ушкуйник и тать!Ты не таскалась безвольная,хватит мацу уплетать!

ПРАВОСЛАВНЫЙ ХОЛУИН

Ах, эти струны, эти звуки,лениво-сонная заря,дождливых капель перестуки —отображенье октября.Наряды осени всё те же,не надо слёз и лишних слов.И лишь Москва всё реже, режеосенний празднует Покров.Всё меньше руссичей в столице,дохнуло смрадом из низин.А молодёжи чаще снитсяамериканский Хэллуин.Мы не бывали холуямиперед Литвой и татарвой,но Холлуин отныне с нами,с продажной ссученной Москвой.Порвались струны на гитареи непохожесть октябряуже хрипит.Уже в угарелениво-сонная заря…Но раздаются снова песни!Но радость хлещет из низин!Ликуй, Россия!Мир воскреснетпод православный Холуин!..

ЗАСИЛЬЕ МАТЕРЩИНЫ

Русский язык пополняется матом.Наш удивительный русский языкстал ненавистен ворам-дермократам.Всякий из них выражаться привыкна конференциях, в теледебатах,на ассамблеях научных круговсамым простейшим мычаньем приматов,очень похожим на пенье коров.Дров наломали по целой России.Скоро и дети поверят, что слалматом отборным когда-то Мессиявесь фарисейско-еврейский кагал.Маты в учебниках!Маты в сортире!Что за жидовско-масонская блажь?!Люди, очнитесь!!!Беда в нашем мире!Не соглашайтесь на этот пассаж!..

«Перестук колёс вагонных…»

Перестук колёс вагонных,перелесков желтизнаи ветра на склонах сонных.Пусто. Тихо.Чья винав том, что сёла запустели,что скотину – на убой?..Пастушонок на свирелинам играет «Упокой».Не видать нигде озимых.Но зачем они когдажизнь проходит мимо, мимо,будто мутная вода?Кто ты, русский?Чем торгуешь?И зачем бредёшь в сельмаг?Конь порвал тугую сбруюи заржал истошно так,словно демон засмеялсянад российскою судьбой.Изогнулся мир, сломался,русских гонят на убой.

«Морозный запах октября…»

Морозный запах октября.Поверьте, осень не повинна:в Тамбове спелая рябинаи сонно-белая заря.Не зря октябрь считает днидо неживой ещё метели.Мы словно листья облетели,остались лишь гнилые пни.Смоли последний свой бычокколхозник, спившийся без дела.Воскреснуть Русь не захотела,лишь где-то цыкает сверчоки тихо капает водаиз поломавшейся колонки.Морозный воздух очень звонкий,в нём люди тают без следа.Когда же мы начнём будитьпокрытый ржавчиною разум,чтобы стряхнуть с мозгов маразми вспомнить девственную прыть?И вспомнить девственную статьне отмороженной России?Вот петухи заголосилии нам пора уже вставать.

«Я шагаю по грани возможности…»

Я шагаю по грани возможности.Я по острому краю шагаю.Ах, какие же всё-таки сложностипо дороге к священному раю!На краю Ойкумены и небыли,на краю и побед и падениймы с тобою, любимая, не были.Я – апостол твоих откровений.Тени нот и слагается музыка,тени чувств – и касание взглядами.Грань возможности съёжилась, сузилась,и тревожные мысли:«А надо ли?..».Только нету на грани возможностиуцелеть без своей половиночки.Ах, какие же всё-таки сложностибез соломинки или тростиночки!Мы шагаем путём воскрешения.Птица-Феникс давно уже в прошлом.В прошлом также по грани скольжение.Лучше думай всегда о хорошем.

«Упал и поднялся, и снова упал…»

Упал и поднялся, и снова упал —кому-то библейская тема.Кому-то для нынешней жизни запал —бессмертная, в общем, дилемма.Трирема богов проплывает в ночи,отживших с собой забирая.Но что же так сердце надсадно стучит,как будто костёр догорает.От рая ключей не найдёшь, не ищи,ты долго деньгам поклонялся.Но, чу! Даже космос предсмертно трещити парус триремы порвался.Остался лишь вздох так похожий на хрип.И каменный лик изваяньявдруг выдавил слабый беспомощный всхлип:– О Боже, прошу покаянья!..

«Спит зима в неусыпной метели…»

Спит зима в неусыпной метелии фонарь засыпает, скрипя.Листья в рощах давно облетели,о неслыханном прошлом скорбя.Нешутя, потешается вьюгаи не зря разозлился мороз.Мы опять не отыщем друг друга,чтоб решить вековечный вопрос:кто же прав в бесконечном бесправье?Что нам нужно: любить или жить?Не всегда человеку по нраву,коль метель принимается выть.Нить безвременья стянута снамии мечтой о грядущей судьбе.Что случилось с несчастными нами?Ты нужна мне.Я нужен тебе.Так о чём же дебаты и споры?Что опять не смогли поделить?Жизнь закончится, может быть, скоро,значит, нужно и + жить, и любить!

«Снова собираю я камни по России…»

Снова собираю я камни по России,но для вас за пазухой камень не держу.Как же мы в Совдепии власть превозносили?Как же вновь поверили смуты миражу?Русь моя стеклянная, но не лыком шита.Бликами на облаке вздохи октября.Сколько раз расстреляна? Сколько раз убитанами россиянами русская заря?!Эх, тоска-кручинушка, русская зазноба,расскажи бывальщину, спой мне о любви,о вдове молоденькой плачущей у гробаи о храме Господа на людской крови…

«Унылый дребезг. На столе…»

Унылый дребезг. На столестояли рядом два бокала,как будто комната дрожалаи отражался дым в стекле.Меня соборность пустотывлечёт к себе всё реже, реже.Мы снова те, но и не те жев мирских забавах суеты.Мечты! Как это далеко!Узнать вам будет интересно:один бокал упал и треснул,и это было так легко!Я вижу, женщина идётко мне…,но в платье подвенечном.И мы танцуем с ней беспечноиз века в век, из года в год.Кто вам сказал, что смерть страшна?Она ступает, словно пава.Кому-то будет не по нраву.Ну, что ж, такие времена…

ДРАМА М.Ю. ЛЕРМОНТОВА «МАСКАРАД»

К чему ненужные словаи жалкий лепет оправданья?Наш «Маскарад» едва-едване стал окном воспоминанья.Ревную я, ревнуешь ты.О, как знакомы эти звуки!Средь повседневной суетымы соглашаемся на муки.Любовь и ревность, и тоска, —но что из них, скажи, сильнее?!Как будто пуля у вискаили петля на тонкой шее.Наш «Маскарад» по всей Москверассеял радостные лица,и ревность тает в синеве,а мне мороженое снится…

«Осенний день и непогодь горька…»

Осенний день и непогодь горька,как будто обмороженные тучипоплыли на восток наверняка.Они-то знали, где им будет лучше.Они-то знали, встретит их востоклучом надежды.Это ли не диво?!Поплыли тучи, а восток далёки манит всех мечтой —там жизнь красива.И тучи возвращаются назад,на запад – это будет ближе.Но запад исчезает как слеза,советуя лететь чуть-чуть пониже.А человек, подобно мотыльку,остервенев от страсти и порока,вдруг пишет стихотворную строкуот запада до самого востока.

«Москвабад – словно острая кость…»

Москвабад – словно острая костьэто слово впивается в горло.Каждый третий – не друг и не гость,а разносчик прогорклого горя.Позабыт и покой, и уют.Суматоха. На улицах пробки.На углу москвичи продаютпервородство за миску похлёбки.И на улицах драки за жизньпод названьем «фанаты от спорта».Русь не помнит таких дешевизн,мир не видел таких натюрмортов.Всюду царствует ложь и хандра,поклоненье жидовской Мамоне.Что ж, покойнички, может порана погост, поклонившись иконе?Где ты наша рассейская прыть:собирать загодя и с запасом?Не пора ли червей покормитьалкоголем пропитанным мясом?В мире воздуха царствует князь.Но послушай, калека от века,вспомни: ты человек или мразь,не достойная быть человеком?

НАЕДИНЕ С ПАМЯТНИКОМ Н.В. ГОГОЛЯ

Рукописи не горят!

М.А.Булгаков, «Мастер и Маргарита».Я в этот дворик прихожу,я к этой статуе причастен,как будто здесь я нахожуслова, над коими не властенвсепожирающий огонь…А он сидит и словно в печкууставил взор, его ладоньвцепилась в кресло.Но беспечноогонь сожрал его труды,его мятущуюся душу.Он сделал шаг – так будет лучше,он видел в небе знак беды.Из жизни вырван целый миг:холодный вечер, тени, пламя…и целый космос под ногами,и на губах застывший крик.

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Кому нужна сейчас война?Кому она приносит злато?Вьетнам, Камбоджа – чья вина, —и югославы – брат на брата?Ни Хиросима, ни Ираннам не поведают о сутидельцов, танцующих Канканамериканской внешней сути.Жидомасонское ворьёлишило всех нормальной жизни.И что ни доллар, то гнильёи пустоцвет моей отчизны.Как богатейшая из странвдруг всем должна до посиненья?Наш гной, сочащийся из ран,стал темой для стихотворенья.

ОВИДИЙ

Я люблю этот мир, ненавидя.Ненавижу я всех, но любя.Кто-то плюнет с досады, обидити обидится, слезно скорбя.Но, хрипя, словно лошадь на скачке,я взлетаю над скудным быльём,не желая обид и подачек —не для этого, в общем, живём.Мир мой суетный, разносторонний,день мой тёмный и светлая ночь.Кто-то горькое слово обронит,отвернувшись, направится прочь.Кто-то скажет:– Дерзай! Ведь на этомвсе свершения – выше рутин!В январе я мечтаю о лете,а в июле – о хрупкости льдин.Я сегодня российский Овидий,обличаю и всех и себя,но люблю этот мир, ненавидя.Ненавижу я всех, но любя.

«Нас суета суёт в столпотворенье…»

Нас суета суёт в столпотвореньепрозрачных бед, надуманных проблем.А я опять пишу стихотвореньена перекрёстке мыслей и дилемм.Опять в сознаньи что-то происходит —ты замечаешь, замечаю я.Тоскливо ветер по аллеям бродит,подчёркивая смысл небытия.Моя родная, не грусти о жизни!Но… мы жалеем всё-таки о ней.Мы с ней чумные.Кто из нас капризнейи суматошней в сутолоке дней?Коней по кручам гонят поневоле,так повелось в соцветии светил.Глашатай жизни Александр Холинопять кому-то ногу отдавил.

«Суки вонючие правят страной…»

Над обрывом, по над пропастью, по самому по краю,я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…В. ВысоцкийСуки вонючие правят странойдо деградации, до исступленья.Снова мы ищем: а кто же винойпьянству, дебошам среди населенья?!Рыба всегда загнивает с хвоста! —этому с самого детства учили.Зрит Иисус безразлично с креста:жили без Бога и получили…Были и небыли правят страной,пьяный народ остаётся без воли.Взгляды прицельные чую спиной.Путь ко спасенью – набат колоколен!Путь ко спасенью опять через кровь,быдло не слезет с престольного трона.Может быть всё же Надежда, Любовьс Верой отнимут у быдла корону?Может быть, если, авось, как-нибудь,как бы уладится всё, утрясётся…Снова блестит ядовитая ртуть,снова поэт над обрывом несётся.

«Как по канату, по судьбе…»

Как по канату, по судьбеиду и просто улыбаюсь.Где я при жизненной гульбене оступлюсь и не сломаюсь?Пусть не игрок, но не игратья не могу.Игра со смертьюпоможет смертным отыскатьсвой путь в небесной круговерти.Поможет истину найти,где только ложь, где только ересь.Иного нет у нас пути.Сварите мёду!Где мой вереск?!

«Слушаю Цоя…»

Слушаю Цоя:                   – Мы ждём перемен…Правильно! Ждём! Но чегой-то заждались.Всякий в России, как тот Гуимплен:хочется – жди. Но чтоб все улыбались!Американо-кремлёвскую спесьжид примеряет на лико России.Русский мужик, ты подумай и взвесь:смог ли масон влезть на место Мессии?Марш миллионов… и марши времён…люди бредут под всевидящим глазом!Ждём перемены под песни ворон,чтобы погибнуть на дне унитаза.Взять бы и разом смести жидовню,верных торговцев страной и народом.Ждём перемен, но дорогу огнюдать не способны, не те уже годы.Что же, мужик, поднимайся, иди,важно ступи на майдан Москвабада,и… на помойку!И крик из груди…Только кричать в переменах не надо.

БАЛЛАДА ОБ ОТШЕЛЬНИКЕ

По над озером скитна крутом берегу,как твердыня стоити в жару, и в пургу.Там отшельник живёт,Бога молит за нас:не за смерть, за животкаждый день, каждый час.Он за церковь скорбит,за державу в огне.Русский дух не убит,но потоплен в дерьме.Патриарх-продавецв церкви трон захватил.Православью конец,и молиться – нет сил.Скоро будет Покров,только как ни крути,на Кремлёвских воровгде управу найти?Тени красной звездыбьют прицельно и влёт.С патриархом жидыопоили народ.Покосились кресты,разбуянилась гнусь,старец молит святыхзаступиться за Русь.Всякий русский живётот тюрьмы до сумы.Веселится народ —пир во время чумы.Скоро, скоро Покров…но молиться нет сил.Сколько надобно слов,чтоб Господь нас простил?А погода не спитхолод сводит долги.По над озером скитв клочьях белой пурги…

«Ласкают листья позолотой…»

Ласкают листья позолотой,как сон, ложатся на бульвар.Оборвалась на скрипке нотапод колдовством осенних чар.Пиар для осени нехитрый,но защемило что-то грудь,и парка яркая палитраразворошила в сердце грусть.Живём, о прошлом не жалея,но вдруг природа позвала:как взрыв возникла Лорелеяи в лес туманом уплыла.И вот уже листвой распятамечта…без болей, без прикрас.Ах, не будите то, что свято,что скрыто памятью от глаз.

«Старый город, задушенный смогом…»

Старый город, задушенный смогом,искривленный в улыбках блудниц.Что сказать мне о том, о немногом?..Нет, о многом:о щебете птицпо Сокольникам вечером синим,о значках из под карандашаи как бьется то нежно, то сильнопод осиновым ветром душа.Старый город, задушенный смогом,вместе с ним погибаю и я.Что с того, что мы ходим под Богом,ничего от него не тая?Старый город, задушенный смогом,я его от судьбы не сберег.Был он мне колыбелью, острогом,станет он эпилогом дорог.

«Тень моя занавеской в окне…»

Тень моя занавеской в окнеколыхается от ветерка.Что-то странное чудится мнетам вдали, где луна и тоска.Где тугие, как мышцы ветров,волны, сонно жующие тьму.Богородицы белый покровприкоснулся к лицу твоему.А луна – королева зеркал —отражает тебя в небесах.Ночь плывет средь базальтовых скална пиратских косых парусах.Вот осколок разбитой луныпокатился по берегу прочь.И ни звука. Ни плеска волны.Только ночь, бесконечная ночь.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Сизая луна по серебрусеверного неба. Полнолунье.Дикие собаки на юрувоют нескончаемые руны.Струны сосен туго натянув,ветер подвывает осторожно.Скупость скал напомнила Гурзуф —зимний, настороженный, тревожный.Ложный свет невидимой звездыя ищу на выгоревшем небе.Пролегли нездешние мостыв самую невиданную небыль.Болью не стихающей плыветсвет луны на бледном небосклоне.Но никто с собой не позовети коней по круче не погонит.От погонь за эхом я охрипи теням застенчивым не верю.Ах, верните запах первых лип,первый всхлип и первую потерю.

«Хлопья снега кружат над землей…» 17–21.08.91 или агония СССР

Хлопья снега кружат над землей.Обгорелой запахло зимой.И обжег перегаром морозкрючковатые пальцы берез.А дома все как есть – нагишом.То, что я здесь искал – не нашел.И по этой сгоревшей зиме в беготне,колготне,толкотне,пробираюсь дворами домой,и поземка кружится за мной.В черной вьюге на черном снегуумереть не могу,но и жить не могу.Меж деревьев и каменных глыбя ослеп,постарели охрип.Впились в небо, как в край полыньи,крючковатые пальцы мои.

«Словно снег растаяла свеча…»

Словно снег растаяла свеча,оплыла под гром аплодисментов.Чахлый век вздыхает у плеча,задыхаясь от экспериментов.От тягучих волоков в пылидо полуразрушенного БАМашорохи зашторенной земли,словно слезы взорванного храма.А сугробы тают, как свеча,землю обнажая понемногу.Только рукавица палачамолится секире, словно Богу.

«Прошу, не верь в опалу октября…»

Прошу, не верь в опалу октября.Он просто опалён,но не опален.И вскинулась зеленая заря,не замечая ржавчин и окалин.Не замечая листьев круговерть,лесных теней обманчивые пляски.И все это окрашивает смертьв неудержимо жизненные краски.И не было опалы октября,лишь листья опаленные опали,целуясь на ветру и говоряпрохожему про все свои печали.

«Так неуютно к шороху за дверью…»

Так неуютно к шороху за дверьюприслушиваться шумною зимою,когда погасли крылья за спиноюи слышу всюду:– Я тебе не верю!Пустое кресло,сумерки,свеча,и старые потрепанные книги,и капли из-под крана,как вериги,и безысходность каплями в плеча.Колчан часов выбрасывает стрелыв мои минуты,годыи века,но «я не верю!»вдруг издалекамне кто-то бросит безрассудно смело.Чему не верят?Содранным рукамили глазам, до срока опустевшим,или стихам, родиться не успевшим,как маленьким печальным родникам?Я не прошу заступничества зимперед своей зимою неизбежной.Но, может, на скрижали этой грешноймне скажет вдруг такой же нелюдим:– Я верю, друг, и верую стихам.

«Жалкий жест…»

Жалкий жест.И сожаленье.И рычание толпы.Аура стихотворенья.И гробы.Гробы.Гробы.Топот ног.Придых в затылок.Бесконечный страшный сон.Звон к вечерне.Звон бутылок.Пустословия трезвон.Снова встретят по одёжкеда верёвкой через сук.Со стола сметаю крошки —вороньё кормить из рук.И небрежным жестом царскимдушу чёрту отдаю.И окно бельмом январскимсмотрит в комнату мою.

«Мне бы лечь и уставиться в ночь…»

Мне бы лечь и уставиться в ночь,и послушать гудящую печь.Воду в ступе устал я толочь —мне бы этой игрой пренебречь.Но вокруг пустота – толчея,все со ступками лезут вперёд,чтоб водицы набрать из ручья.И толчёт, и толчётся народ.Я устал в пустоте от вещейи не стал пробиваться в струю.Вон нашёлся чудак половчей —мигом ступку присвоил мою.

«Навзрыд…»

Навзрыд,навзрыв,навзгляд,до шёпота навскрик,когда терзает ад,когда не дорог миг.Сказать,спросить,успетьне бросить в бренный шумзалапанную медьсвоих протяжных дум.Не сгинуть,не пропасть,растерзанным на треть.И низко-низко пасть,что б высоко взлететь.

КНЯЖНА

Крепки крепостные воротаи глыбы гранитные – в рост.Коль скоро посадят кого-то,то выход один: на погост.Здесь узники чахнут и верятв скончаемость горя и тьмы.И дремлет тюремщик-тетеряв незыблемом мраке тюрьмы.Княжна Тараканова к двери:– Тюремщик,ну, что ты там сиднем сидишь?Мне было виденье —грядёт наводненье,я вижу нашествие крыс!Тюремщик лениво прошамкал:– Иди ты – гляди ты кака волхова, —смахнул таракана на пол, —зараза, ан тоже живёт однова…Едва по задворкам забористый ветерзавыл, отпевая живых,тюремщик очнулся, тюремщик приметил:острог непривычен и тих.И лихо не бродит в глубоких подвалах,не лязгают стражи штыки,и крысы не хрюкают в драках и сварах,лишь бури безумной шагик стене подбираются ближеи ближе,лишь где-то запела вода…И снова из камеры слышится:– Вижу —грядёт наводненье. Беда!– Вот ведьма, накликала всёжа-ки бурю,так жди – дожидайся беды, —и он, озабоченно брови нахмуря,по лестнице вверх – от воды.А вон и подвальные рыжие тварихвостами метут ступеня.Хоть то на потопе,хоть то на пожаре —бегут от воды и огня.Княжна Тараканова к двери:– Тюремщик, тюремщик,открой!А по полу, зубы ощеря,крысиный испуганный рой.Она на лежанку – вода подступает,а крысы ползут и ползут,и – к ней разъярённой оскаленной стаей…– О, Боже, меня не спасут!О, Боже, не мало ли я нагрешилаза этот терновый венец?Её оставляют последние силы,никто не поможет… конец…И вдруг прошептала:– Тюремщик-Малюта,во храме за мя помолись.Я слышу в последние эти минутыдругой отвратительный писк.Я вижу в России нашествие смуты,нашествие смуты и крыс.

«Два зеркала…»

Два зеркала.Сияние свечи.И, словно маятник, от одного к другомублуждает мальчик – мотыльком в ночи.Блуждает светом солнечным по дому.Он не от мира грешного рождён.Он между двух мгновений —гений света,но он навеки ночью осуждённа схиму одинокого поэта.От зеркала в минувшее полётдо зеркала в грядущее,земное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.