По дороге вдоль небес

Он сидел с ровной спиной, оперившись на стену дома, а в руках вертел кусок мягкой глины, придавая простые формы податливому материалу. Вдруг что-то произошло. Какой-то всплеск сердца, как воздушная яма в полете. При этом ощущение не было страшным. Но как будто что-то основополагающее поменяли – толи силу притяжения, толи скорость света. Картинка завалилась набок, но поправить её не было сил, физических сил. Из неизменного оставался только кусок глины в пальцах.

– Ты лепи-лепи, – вдруг из-за правого плеча послышался старческий голос. По покряхтыванию и усердному сопению Нико догадался, что его сейчас будут сажать ровно, так и произошло.

Он продолжал истово лепить, боясь прервать это немудрённое занятие, как будто это было единственное, что его удерживало… здесь. А где же это, собственно, здесь? Все туманилось.

Нико попытался сфокусировать взгляд. Пред ним на корточках сидел пожилой человек, по крайней мере, он выглядел так.

– Ну, здравствуй, мил человек.

Увидев дикое состояние незнакомца, дедок тут же опять начал его успокаивать – «а ты лепи-лепи, не останавливайся»

– Кто Я? – неожиданно сам для себя спросил Нико.

– Вот это правильный вопрос. Очень правильный вопрос. Не важно, особо, кто я, а вот кто ты – вот загадка-то?

– Кто Я и, Где Я?

– Сейчас ты – это твоя Вера, а находишься ты там, где Вера опережает Волю.

– Зачем я здесь?

– Ты же хотел стать Магом. Так вот здесь всё и начинается. Магия-то как происходит – сначала рождается Стремление, потом Вера, а уже потом Воля вытаскивает кристаллизованную, непоколебимую Веру, как бы на поверхность, в МИР.

– Я знаю, кто ты – ты монах-безвольник. Ты превратил всю свою Волю в Веру, чтобы сделать здесь, в этом ущелье между Миров что-то ВЕЛИКОЕ. Но выбраться отсюда у тебя уже не хватило сил.

– Ой, да брось ты, прям ВЕЛИКОЕ, эти скрижали, да болтуны Единороги не такого придумают.

– Помоги мне, монах.

– Смотря, что ты хочешь.

– Научи кристаллизовать Веру.

– А есть ли она у тебя?

– ЕСТЬ! Она крепка и чиста!

– Ну, вот смотри, у тебя в руках кусок глины, простой кусок глины, сделай его твердым.

– Как?

– Ни как, а что? Кусок глины, делай твердым. Верь, что он твердый.

Нико понял, что, просто повторяя в голове «Он твердый, он твердый», многого не добьешься. И поэтому он решил искренне посмотреть на этот комочек, как на что-то твердое. И действительно, глина стала темнеть, потрескивать, но вместе с тем и пальцы, в которых лежал этот кусок стали тверже, несгибаемы.

Вот уже обе ладони, рука, ноги, туловище, голова – всё вдруг превратилось в глыбу, и только глаза оставались живыми, и в них отражался беспредельный ужас от происходящего.

Ни шага, ни звука. И помощи в этих краях не найти, да и какой именно помощи ждать? Тем временем старичок исчез из поля зрения, и лишь хруст щебня под шаркающими ногами то приближался, то удалялся. Старичок появился с другой стороны – это вызвало и радость, и страх одновременно. Он постучал клюшкой по каменному изваянию и, покряхтывая, сказал:

– Каменная Вера – это не Вера – это глупость.

И он слегка стукнул Нико по пальцам своим дорожным посохом. Они отломились и с каким-то жутким звуком, стукаясь друг об друга, упали на мягкий грунт.

– Каменная Вера, говоришь? – не унимался старик, – А без руки, без каменной, Веры прибавится? Он сильнее ударил по плечу, и вся рука рухнула к ногам, разбившись, как фарфоровая чашка.

– А без ноги? Или без головы? – и старик одним ударом разнес на сотню маленьких осколков всё глиняное тело Нико.

Глаза…. Глаза продолжали все это видеть – как в замедленной съемке, разлетаясь и крутясь, всё то, что он считал своей основой, превращается пыль дорог, в камни рядом с камнями, в песочный вихрь вдоль неведомых тропинок на бескрайних просторах красной пустыни, и ужас переполнил сознание. Всё потухло перед взором. Тьма накрыла его, как куполом.

–Дыши, дыши, уже всё хорошо, дыши, – сквозь темноту и вязкость он услышал чей-то нежный и крылатый женский голос.

Память возвращалась к нему вспышками. Что самое главное, его не покидало ощущение, что это был не сон, и что все ещё не закончилось. Но ужаса уже не было, было любопытство – а что же осталось от меня, если всё разлетелось в каменные брызги?

– Ну что, испугался? Правильно. Страх он сильно трубы чистит! В одном ты был прав – Вера в тебе есть, и она чиста!

Нико оглядел себя. Сказать, то он похож был на человека, это было бы преувеличение.

Это было человекоподобное переплетение светящихся волокон. В том месте, где сердце, чуть выше, сияло небольшое, упругое светлое уплотнение.

– Вот это и есть твоя ВЕРА! Видал я, конечно, и побольше. Точнее это не сама Вера, это её сосредоточение, её источник.

– И что дальше? – движимый азартом спросил Нико.

– Ох, молодежь, куда торопишься-то?

– Так это у Вас вечность впереди, а у меня часики тикают, – возразил ученик.

– Ах, да, что-верно- то верно. Ну, с чего начнем?

– А давайте сделаем мяч футбольный? – сам удивляясь своему предложению, сказал Нико.

– Это такой, круглый, в ромбиках?

– Не, в шестиугольниках.

– Ну, давай, почему бы нет. Итак, поверь, что он лежит перед тобой.

Тут же по красноватому грунту запрыгал мяч.

– Не дурно! Ну а теперь давай, волей вытащи его в МИР, ну и себя тоже не забудь.

–Ха-ха-ха – разразился смехом старичок, увидев растерянное лицо ученика. – а вот теперь поговорим о Воле.

Воля – это… ну это, как заставить себя встать, подняться, ну, или в нашем случае заставить мячик проявится во весь рост, так сказать, показаться Миру. Это простое упражнение, проще, чем с Верой, так что ты не бойся.

Рисуем два знака на земле – один около меча, второй около себя. Никогда не рисуй пальцем или иной своей частью – найди веточку, таскай с собой посох или зубочистку. Эти знаки укажут твоей Воле, что предстоит сделать – в данном случае – материализовать. И запомни два звука – один для предмета – он делается на выдохе, как лай, второй на вдохе, как свист, это уже для себя.

Правильное дыхание вообще само по себе Магия, но это потом.

Итак, рисуй. Ага, хорошо, теперь для себя. Неее, так ты на Аляске окажешься – будь внимателен к деталям. Да, именно так – строго настрого запомни – это основа. Теперь пришло время звуков – на выдохе для предмета, на вдохе для себя… ну…И…!

– А мы когда-нибудь встретимся ещё хоть раз? – неожиданно спросил Нико.

– Не болтай, а делай…

– А что это, то ВЕЛИКОЕ, что ты создал и спрятал здесь?

– Вот, зануда… Для того я и здесь, чтобы подготовить тебя для этих знаний! А теперь-то ты отстанешь уже от меня со своими дурацкими вопросами, а то время идет, сам говорил?

– Да, готов.

– Не забудь – лай на выдохе и на вдохе как свист, давай!

Нико открыл глаза. Он все так же сидел у стены, видимо, задремал. Было какое-то новое, необычное ощущение в груди, хотя здесь каждый день полон необычных ощущений, но это было особенным. И вдруг он увидел, как из-за угла дома выкатывается футбольный мяч…

Нико неспешно подошел к нему, по-вратарски, одной рукой, поднял его с земли и сел на лавочку.

Вскоре из дома вышли жена с детьми. Они увидели отца, и замерли в оцепенении.

Перед ними сидел абсолютно седой человек, но при этом заметно помолодевший и хитро улыбающийся. Он невысоко подбрасывал над собой настоящий футбольный мяч и мягко ловил его.

– Ты сумел ЭТО сделать? Разгадать тайну? – лишь смогла прошептать Хелга.

– Да, и теперь я могу вас всех этому научить!

–Опять учиться? – в шутку проныл Мики.

ПУТЬ МАГА

Начались века учения. Сколько утюгов с хвостиками, каких-то метательных многоугольных предметов, кузнечиков с пушистыми ушами скопилось в специально созданном чулане около дома. И только Майки с завидным постоянством творил конфеты и тортики, причем материализовывал их вечно в укромных местах. И то, что они потом не пропадали даром, чернело шоколадным доказательством на щеках.

Но что удивительно, Такеши, как они называли между собой мага-безвольника, не обучал их каноническим вещам. Он то учил строить «мерцающую звезду» – это когда все, взявшись за руки, выдыхали время, а вдохнуть пытались сумрачную росу. То показывал, как строятся боевые умыслы – развивал умение мгновенно найти направление воздействия, при котором позиция противника была наименее устойчива. Не то что бы это были военные сборы, он просто показывал, что у всех есть слабости, и знание своих менее сильных сторон может сделать тебя устойчивее, а знание слабых сторон противника может дать шанс что-то изменить.

Но при этом Такеши сразу сказал – «Нико, и все остальные, будьте готовы, как только вы наберете силу, вы займете место среди Магов – Отец пойдет к Мастерам, Энтони заберут Звездочеты, Майкл уйдет к Хранителям вопросов и ответов, а ты, Хелга, останешься со мной. И пока вы не победите время, вы не воссоединитесь. Вам придется иссушать свои луковицы времени, чтобы суметь подчинить себе пространство, ну или, как вы обычно делаете, придумать какой-нибудь иной, неведомый пока способ».

Ученики не выбирались из призрачного ущелья, оттачивая мастерство, укрощая время, как плоть. Мужчины были заняты созиданием и битвами (неведомым доселе в Этом Мире ремеслом), а Такеши все больше и больше удалялся с Хелгой то в призрачные пещеры, то в лохмотья сиреневого тумана, спускающегося с гор, которые были старше Самого Мира.

И вот однажды, как будто в сотый раз из песчаного завихрения проявился Звездочет. Выглядел он как конус с задранным наверх капюшоном, пробормотал стандартную официальную речевку-околесицу, что, мол, во имя равновесия звезд и их чистого дыхания Миров принимает Энтони в священный ряд трансформатором Времени.

Не было возможности этому противиться, ибо это была Оптималь.

Оптималью называли в Том Мире любое развитие событий, которое оказывает наименьшее трение Великому Колесу, стремящемуся в Светлую Долину.

Мики не стал ждать провожатых, а сам проявился у ворот Вопросников. Его встретили Грифоны – хранители и талисманы Ордена. Он, следуя своей привычке, погладил одного из них и тихо прошептал в глаза чудовищу – «Я пришел сам, я готов, если ты сомневаешься, проверь мои силы, но уверяю, после этого дружить ты будешь только с бабочками, и то с самыми пугливыми. Веди меня к Жрецу». Так Майкл стал хранителем Завесы Тайны.

Перед тем, как Такеши забрал Хелгу в глубины, он дал ей свидание с мужем.

– Ты уходишь?

– Ты же знаешь, ты же всегда знал, что так произойдет, и ты сам нас готовил к этому…

– Я не думал, что это будет так тяжело – путь обретения Вечности поодиночке, я не думал, что это именно так произойдет…

– А ты так и не думай. Когда ты падал с 10 метров, ты гораздо правильнее понимал Вечность, НАШУ ВЕЧНОСТЬ.

– Что ты хочешь сказать?

– И ты в правду думаешь, что мы преодолели невозможное, только чтобы просто стать Магами, невзаимосвязанными частями Иного Мира, пускай почти вечными, но не взаимосвязанными? Я ПОВЕРИЛА! Я ПОВЕРИЛА, что СЕМЬЯ – ЭТО ВМЕСТЕ, и только так!

Даже если весь этот Мир превратиться в фотон, то это будем мы, сплетенные воедино, лететь сквозь пространство. Все Миры будут существовать лишь до тех пор, пока мы будем лететь вместе. И мне все равно, куда мы будем лететь, хоть в точку, где всё сходится к началу, даже там, пройдя сквозь это игольное ушко, мы возродимся в своем единстве, и все повторится. Нет силы, способной изменить МИР ПОВЕРИВШЕЙ ЖЕНЩИНЫ!

И пронзив его нежностью, как стрелой, она растворилась в песках неведомых ему глубин.

ЧЕТЫРЕ ОДИНОЧЕСТВА

Дом опустел. И даже как-то разрядился воздух в нем. Эхо стало частым гостем. Перед «длинным сном» Нико сидел в беседке. Ветер единственный, кто был рядом, хотя сам того не зная…

Как один раз Такеши сказал в минуты уже почти случайных встреч: «Одиночество – это не тогда, когда ты один, а тогда, когда кого-то нет рядом».

И это одиночество, понимал Нико, должно было еще больше скрепить тот механизм, который они оттачивали – единство Воли и Веры. Как для красного вина важна выдержка – так и для Любви – разлука – это не проверка – это химическая реакция, выводящая всё лишнее, оставляя лишь чистый букет.

Будучи Демиургом, Нико специализировался на последней стадии творения. Имея ещё неиссущенные потоки Времени, он чувствовал Оптимали каждого создаваемого Мира. Его тренировки с Такеши не прошли даром – Нико находил наиболее верное соотношение Сил в новом Мире и научился считывать Свежеписанные Скрижали, мгновенно, незаметным жестом, правя и уравновешивая действительность с предначертанностью.

Мы, люди, мирно спящие в своих кроватях под шум прибоя или под шелест берез, принимаем события, как есть. Порою даже думая, то можем влиять на их ход. Но глубина корневой системы происхождения того или иного поступка настолько запутана и настолько неподконтрольна нам, что только Демиургам видна вся красота и мощь выстроенной системы, её сверкающая безупречность и кажущаяся простота.

Ведь вдумайтесь, чтобы произошла встреча двух сердец где-нибудь на многолюдной улице, помимо обоюдного стремления, нужен повод – оптимальное стечение обстоятельств.

А для этого приходится заложить в схему внезапную хворь пожилой женщины-почтальонши на другом конце света, которая, чихнув, перепутала конверты и отправила по разным адресам два послания. Один из получателей, вместо поздравительной открытки с Днем Рождения получил уведомление о недоплаченных налогах, испортил весь день в пустых доказательствах своей невиновности одной милой муниципальной служащей, та, в свою очередь опоздала на вторую фабричную работу, и не успела проследить, как один из пакетиков с орешками ушел м конвейере ненаполненным. Преодолев океан и полсуши, он попал магазин и достался девушке со смеющимися волосами, это её расстроило, а проходящий мимо молодой человек в качестве компенсации предложил ей билет в кино.

И вот они уже пожилая пара, и сын, и дочь, и трое внуков, и счастливый домик в чистом пригороде – и ещё один радужный мыльный пузырь взовьется в небеса, перельётся радугой, и тихо, словно, охнув, лопнет, разлетевшись смешинками по соседним жизням.

А каково все это было просчитать?! Случайность – скажете вы. А Демиург лишь пожмет плечами – он не знает такого слова и отправится дальше хитро сплетать Новый Мир. Отправится один, не понимая ни слово «случайность», ни слова «любовь», ни слова «прости», ведь второй шанс – это уже не Оптималь.

Вот поэтому Нико и был необходим Магам – он видел разные пути Оптималей, это повышало шансы Мира на продолжительность существования.

Тони был принят в Орден Звездочетов. Как грифоны у Хранителей, у Звездочетов были свои помощники – волки. Серо-белые, с синими глазами. Не ласковые, лишь учтиво головосклонённые.

Но по этим бездонным глазам было видно, что любой приказ они выполнят, не задумываясь – будь он сумасброден или спасителен.

Вера – это оплот Звездочетов. Их главной задачей являлось добыть дух вечности и превратить его в иллюзию, наполняя им на выдохе Новый Мир.

Только звездам подвластно делиться вечностью. Поэтому у Звездочетов были замки высоко в горах, выше облаков, где нет никаких преград, только дыхание Вселенной и благосклонность безвременья.

Звездочеты, как и все остальные Маги – это не компания друзей, это одинокие монахи, живущие только своим искусством. Разговор среди них носит только профессиональный характер.

Однажды, в средней башне, где служил Тони, случилось необъяснимое – облака, обычно пасущееся у нижних замков, поднялись выше подножия Дворцов Верховных Смотрителей. Всё было затянуто рваной пеленой сиреневого пуха.

Лужи неба были мелки и темны. А без лика звезды совершить ритуальный вдох нельзя.

Тогда Энтони подозвал к себе ближайшего волка. Волк способен видеть самые недосягаемые горизонты. И вот в одном из просветов на дальней границе небосклона промелькнула звезда. Тони, глядя волку в глаза, сумел выловить из них мерцание далекого светила, и завершить ритуал вдоха Вечности, и Новый Мир обрел своё Время, где-то затикали часики, отбивая первые секунды своего бытия.

Но радость Энтони от содеянного была утоплена невниманием Магов. Ведь не славы желал Тони в тот момент, он ждал, что его заметят, что разделят с ним счастье маленькой спасительной победы, красоту решения, мгновенность реакции, изобретательность – все то, чем он владел в совершенстве, но боялся сам себе, признаться.

Не было и не могло быть сопереживания – Звездочету нельзя отвлекаться, главное не то, что произошло, а то, что может произойти…. Вечно в вечность. Зато и Финал пройдет незамеченным, в ожидании будущего Финала.

«Никто из Вас не знает, что такое БЕЗВРЕМЕННОЕ желание вернуться Домой. В дом, там, где семья. Там, ты можешь быть каждую секунду героем, не для славы, а для того, чтобы кто-то уставший попил не спеша кофе, а ты в этот момент геройски сделал уроки.

«Ну, что, все получилось?»

«Нет, вот этот пример не сходится»

«Тут же все просто, ты здесь сделал двойное деление»

Вот оно геройство – изо всех сил попытаться сделать, признаться в несовершенстве и принять тихую благодать простых наставлений, что приведут к Победе.

Как хочется, что бы твоя победа стала чьей-то гордостью!

Но луковица времени ссыхалась, и это помогало не расплакаться. А ещё помогали звезды – они предлагали мир, где нет ничего. А когда у тебя нет ничего – такой мир кажется идеальным.

Но разве можно забыть Брата, Отца, Мать? Нет, звезды, вы прекрасны, но вы никогда не пробовали то ризотто, что готовит мой отец. И, клянусь, вы никогда не ели после этого наполеон с заварным кремом и клюквой, что готовит моя мама. И Вы никогда не смеялись так, как я, глядя на своего младшего брата, у которого даже уши были испачканы кремом от этого десерта. Да вы вообще никогда не смеялись – вот вам и вся разница между нами. 1:0 в мою пользу».

Майки сразу определил себе место в Ордене, выбрал грифона и выбрал наставника. Хранители были более веселый народ, чем Звездочеты или Мастера. В их задачу входило наполнение Нового Мира вопросами и ответами.

Первые не давали стоять на месте, вторые затормаживали движение – весы, ограничители скорости и при этом же акселераторы.

Людскому взгляду это представлялось, как Мыльные пузыри с искоркой внутри. Радужный или наоборот, серо-черный пузырь был вопросом, а искорка – была ответом, но зачастую Хранители шутили и засовывали в шары просто блёстки – кто-нибудь дойдет до Вопроса – обнимет его, разомкнет его, а там фантик на свету мерцает.

А Хранители давай смеяться и приговаривать – «кто ищет, тот всегда найдет». Не со зла, просто работа у них такая, если серьезно относится к Вопросам и Ответам, то никаких сил не хватит, а впереди ещё Безвременная Смена.

Вот поэтому так и развлекались там. Город Хранителей представлял собой весьма нелепое зрелища – суровые грифоны парят между радужных мыльных пузырей под хохот и улюлюканье.

Майки любил улетать с набором бракованных пузырей куда-нибудь в плоскодонные ущелья и, протыкая шары Волей, как иглой, угадывать содержимое.

Но как только наступал «длинный сон», а он не мог от него отказаться, закрывая глаза, он всё равно шептал «я люблю вас как триллион вселенных, пусть вам хорошие сны приснятся, спите спокойно, спите мои Папа, Мама и Тони, спокойной вам ночи».

Где пропадала Хелга, не знал никто, кроме Такеши. Но он не рассказывал об этом и обрывал любые попытки Нико выяснить это.

«Она жива, она здорова. Она помнит о вас, она любит вас, она точно такая, как и в ту ночь, когда ты целовал её под светом Луны, под шелест моря и овации цикад. Но сейчас она занята более важным делом, чем вы все, вместе взятые. Пусть это тебя не обижает, но это так. Ей уже под силу превратить горы в прах. Но когда вы вновь будете вместе, вам не придется этого делать, вы их просто будете перешагивать».

КАК РОЖДАЕТСЯ ТЬМА

Нико почему-то вспомнился снег. Городской снег – летучий, пушистый, как будто укрупнённый, манящий. Иногда было ощущение, что словно снег замер в воздухе, а весь мир двигается сквозь снежное облако, как чудаковатый паровоз сквозь облако своего же дыма. Нико сидел на камне и пересыпал красноватый песок из кулака в ладонь и обратно. Такеши появился, как обычно, внезапно и ожидаемо.

– Миры, все миры имеют так сказать границы, по краям этих зон происходят «завихрения». Вот в эти завихрения вы и забирались – сновиденческие адепты. Вы не покидали своего Мира, вы просто лазили по «чердакам и подвалам». Единственные опасности, которые кроят в себе эти путешествия – заблудиться, но не более того. Нет в этом магии, нет чуда, есть просто практические навыки, как нет чуда в альпинизме. Помнишь, когда ты был ребенком, тебя постоянно тянуло на стройки или в катакомбы – иллюзия опасности, и уверенность в том, что к ужину домой успеешь.

Все эти «экскурсии в неизведанное» – это взрослое баловство, мальчишество.

Настоящая Магия начинается там, где появляется Сила. А в Вашем мире нет источника Силы. В Вашем мире есть Бог.

В Моем Мире нет понятий Добра и Зла, ибо нам ничего не надо друг от друга – каждый делает свое и только своё дело. В нашем Мире общим является только Сила, но никому не приходи в голову завладеть Силой про запас или отнять её у другого. У нас нет БОГА, и поэтому нам не присуща Гордыня.

А Ваш Мир этим болен.

Гордыня – желание стать не братом Богу, а Равным, а для этого надо владеть и обладать очень и очень многим.

Всем от рождения даруется поровну, но гордецу этого мало, он начинает забирать то, что положено другим – чужие кусочки Бога. И когда, набрав целый чемодан божественных осколков, он приближается к Трону так близко, что видит каждую царапину на подлокотнике, он постигает невозвратную истину – самое темное место в Мире находится на самой границе Света – и эту границу ему не перейти никогда, не потеряв Себя. И уже не сбежать вниз по лестнице, схватившись за голову и раскидав награбленное – Бог так любит, что не отпустит приблизившегося.

И вот – имея перед собой весь мир, но, не имея крыльев, видя свет, но держа пальцы в темноте, нелюбовь начинает течь сквозь сердце.

Благо, как я уже говорил, в Вашем Мире нет источников Силы.

Но злость на выдумки хитра.

И тогда гордецы ищут место, где можно эту Силу украсть. И находят. К примеру, Этот Мир.

И когда во Тьме Души складывается перекрестьем Сила, Воля И Вера, тогда гаснет одна звезда на небе и появляется Черный Маг.

Так случилось и с человеком, в чьем доме ты сейчас живешь. Звали его Хью Невермор. Он был умен, он имел доступ к Древним знаниям, и он был одержим Гордыней. В Наш Мир он попал не случайно, он прекрасно знал, что находится в том кувшине и его расчеты оправдались. Он попал в Мир Силы. Но её секрет долго оставался для него тайной, пока я не открыл ему знания.

– ТЫ?!?!?!?! Зачем?!?!?!?!

– Скрижали Предначертанности.

– И что дальше произошло?

– Это был хитрый Маг. Он придумал, как обеспечить себе фактический вечный приток Силы из Мира Магов в Человеческий Мир.

– Кровавая тропинка? – догадался Нико.

– Да. Кровавая тропинка. Он не зря пришел в Этот Мир с дочкой. Дело в том, что Кровь, Связь Кровью позволяет передавать Силу от одного к другому. Ну, это у вас, у людей. У нас, у Магов всё иначе. И вот Хью взял свою дочурку, завел её в Кочующие Пещеры на самом дне Мрака, где земля как железо. Там он её усыпил Сном Без Снов и сделал два небольших надреза – один на её ручке, другой на своей, смешал кровь, и окропил ею свой путь из Мира Магов, сквозь НЕСВЕТЛУЮ ТРЕЩИНУ в СТЕНЕ, в Мир людей. И теперь, по этой тропинке потихоньку вытекает Сила, питая Черного Чародея.

– Но ты мне всё это рассказываешь не для того, чтобы расширить мой кругозор, так ведь?

– Да, ты прав. Хью узнал, о том, что его секрет раскрыт. Ведь теперь, используя эту кровную связь, можно потянуть, как за ниточку, и найти его, где бы он ни был. Среди Магов мало кому он интересен, да и не очень мы любим покидать пределы СТЕНЫ, но вот среди людей есть многие, кто желал бы ему погибели, потому что, я уверен, добра он не принес никому, только боль и горе.

И так же он узнал, что в Мире Магов появились вы, и что вам под силу найти его и остановить поток злодеяний, очистив людской Мир от проклятья, имя которому Хью Невермор.

– А как он узнал?

– Это не столь важно…. Ну ты же знаешь Единорога. Поболтал с синичкой, там с зайцем, тут ворона подслушала. А Вороны бывают разные.