«Откровения о…» Книга 3. Расплата

– Макс, сними мне номер, пожалуйста.

Он поперхнулся сигаретным дымом. А пока прокашливался – думал. Ой, Макс, я ж тебя как облупленного знаю! Спрашивай уже, хитрая морда, всё равно сам не догадаешься.

– Не понял?

– Ну чего ты не понял? Паспорт я забыла на хате, а к матери вообще не вариант идти. Дня на три, ладно? Думаю, за это время квартиру сниму. Блин! – всплеснула руками. Дошло. – А как я её сниму-то, без паспорта?

– Всё равно ни хера не понял, Люд, – признался Максим. – Давай по порядку.

– Да, блин… Мы с ним, кажется, разошлись, Макс. – К горлу как-то внезапно подкатил гигантский ком, но я, срочно пересиливая себя, даже умудрилась улыбнуться: – А я вот, прикинь, – указала на себя руками, – как выскочила из дома, так и всё. Ни вещей, ни документов. Даже ключи забыла.

Он отвёл взгляд:

– Понял… Но тогда, может, хоть гостиницу поприличнее? Эта стрёмная какая-то. И райончик тоже неспокойный.

Вот за что люблю мужиков – лишних вопросов не задают. Какой-нибудь там подружке пришлось бы сейчас от сотворения Мира до сего дня всё пересказывать. Точно бы без соплей не обошлось. А вот деловой тон Макса даже в чувство привёл.

– Слушай, а ведь я об этом даже не подумала! Давай, куда-нибудь поближе к Олимпу? Чтобы я пешком могла ходить.

– А на учёбу как? Через весь город?

– Какая учёба, Макс? Лето на дворе!

– А консультация по специальности? Завтра в девять, между прочим.

– Откуда ты… – и тут дошло.

Мы стояли на улице, перед входом в гостиницу, и я уже добрых минут десять разглядывала тёмно-синюю Тойоту «Камри», на которой он приехал – ту самую, на которой ездил Денис, пока не купил Джип взамен разбитому. Машина не новьё, но весьма приличная. Разглядывала, но не придавала значения – не до того было. А теперь не смогла сдержать улыбку:

– Он всё-таки отдал тебя Ленке?

Макс тоже расплылся.

– Ты зараза, Макс, – я, шутя, пихнула его в плечо. – И молчит, главное, как партизан! Ну и как оно? Лямур-тужур?

Он засмущался:

– Люд… Ну… Давай без этого.

– Да ты офигел! Знаешь, вообще, чья это идея была? Моя!

– Серьёзно? Спасибо.

– Да блин, спасибо… С тебя бутылка коньяка и пьянка, понял? Я теперь женщина свободная, имею право!

– Ну ты, великий комбинатор, – он, тоже шутя, подпихнул меня под затылок в сторону тачки, – шляется по ночам одна… Свободная женщина, блин.

Номер оказался приличным. Не Интурист, конечно, но и не мамкина общага. До Олимпа – десять минут прогулочным шагом по проспекту Строителя. Идеально. Ещё бы квартирку тоже где-нибудь поблизости найти.

Примерно с полчаса, сидя у меня в номере, Макс рассказывал о том, как почти весь день сегодня убил в сервисе – тачка-то с виду козырная, а вот с ходовой какие-то нелады оказались. Я кивала и зевала. И выгнать неловко – всё-таки выручил он меня здорово, но и сил больше не осталось. Вообще. Вторая ночь без сна, нервы. Наконец, он и сам догадался.

– Завтра утром всё равно через тебя еду, может, подхватить?

Я задумалась. Оно бы и не плохо – всё не на перекладных трястись. К тому же, хотя технарь и окончательно казался теперь пустой тратой времени, бросить его вот так, не закрыв сессию – рука не поднималась. Глупо да, но это натура такая. Бабушкина.

– Не знаю, Макс. Это шило на мыло получается. Если Ленка спалит тебя со мной, то какой смысл вообще было кипешить?

– Да как она спалит? Я тебя до технаря довезу, а потом к ней. Просто пораньше надо будет выехать.

– Как, как… Смешной ты. Как я вас спалила? Бабья интуиция! Хотя, конечно, было бы неплохо.

– Всё, короче, я к семи подъеду.

Подошёл к двери, неловко потоптался.

– Слушай, ну а может у кого-то ещё ключи есть? У Медка например? Или у Боярской?

Меня аж захлестнуло! Как кипятком на голые нервы… Чтобы у Боярской, ключи от нашего гнёздышка?!

– Нет, серьёзно, – не заметил моей реакции Макс, – ты бы хоть вещи свои забрала, документы. А то, когда он теперь приедет, что ж тебе…

– В смысле – приедет?

– Ну он же… Я думал, ты знаешь.

– Что знаю?

– Ну уехал он! Улетел куда-то. То ли в Германию, то ли в Австрию, не знаю точно. Мне, как ты понимаешь, не докладывают. Так, уши нагрел слегка, когда он с Виталиком перетирал. Сегодня с утра пораньше вызвал меня, тачку другую всучил, указаний надавал и свалил.

– Один?

– Не понял.

– Один? Или с Боярской?

Макс даже голову довернул в мою сторону. Неужели я сказала это как-то по-особенному? Но тут же отвёл взгляд.

– Точно не знаю, но… Да ну, куда ей-то? Мандец такой с Вуд-Люксом. Кто-то же должен на месте быть?

– Кстати, что там нового-то? Не штурмовали ещё?

– Нет. Но там кому-то из работяг плохо стало, медиков прям туда, на территорию пропустили. Они его на носилках вынесли. И под это дело рейдеры пустили пулю в СМИ, мол, Машкову посрать на людей, одни бабки на уме. И тогда к митингующим потянулись трудяги с других Батиных контор. С плакатами, обвиняющими журналистов в продажности. Короче, там сейчас такая жопа – хоть государственный переворот под шумок устраивай.

– Почему же тогда он сам уехал?

Макс пожал плечами.

– Ладно, давай, Люд. Ты еле живая уже. Спи.

– Спасибо, Макс. Пока.

Глава 13

07.06.1995г. Среда.

– Ты не заболела? – как-то странно глянул на меня Макс и повернул ключ в зажигании. – Бледная какая-то.

– Макс, твою мать… Я просто ненакрашенная, понял? Смотри, вон, на дорогу!

Умник, блин. А то я не знала, что стрёмно выгляжу! Если вчера на мне были хоть какие-то остатки косметики, то сегодня я была чиста, как младенец. Ну и хрен с ним. Вообще пофиг! Что такое отсутствие макияжа по сравнению с единственным комплектом одежды и обуви? Причём, не самой удобной одежды! Были бы хоть джинсы и кроссовки, а то, ведь, коротенький сарафанчик и красивые, но жутко неудобные босоножки-ремешки, на каблучищах! А волосы, вымытые без шампуня? А небритые третий день ноги? Я уж не говорю о мазне, хотя после нормальных месячных прошла всего неделя.

Это особенно встревожило. Я хорошо помнила то, январское, кровотечение, которое произошло так же на фоне стресса. И тоже по поводу Дениса, между прочим!

Правда, в этот раз мазалось совсем немного, но всё-таки. Я даже пару раз перечитала инструкцию к таблеткам – благо хоть они-то оказались у меня в сумочке! Это был не просто «Марвелон», а какой-то «Марвелон—Нео». В Московской аптеке, где я его купила, другого не было, а аптекарша заверила, что это то же самое и даже лучше, потому что «новое поколение». Да и в инструкции говорилось о том, что препарат является полным аналогом и не требует коррекции дозы и схемы приёма при переходе на него с прежней версии. Зато обещали эффект укрепления волос, ногтей и улучшения качества кожи лица. Ну ладно. Спишем мазню на нервы.

Попросила Макса высадить меня не доезжая до технаря, возле ларьков. Время в запасе имелось достаточно, а мне нужно было купить на всякий случай прокладки, ну и что-нибудь простенькое из косметики тоже не помешало бы. Выходя, вспомнила:

– Макс, а ты слышал новую песню у Наутилуса?

– Нет, а что, вышло что-то?

– Угу. Слушая наше дыхание, я слушаю наше дыхание… Ну что-то такое. Макс, не в службу, а в дружбу – будет время, посмотри, пожалуйста, этот альбом в отделах, а?

– Что, классная?

– Очень.

–Ладно, гляну. Тебе кассету?

– Естественно!

– Ну, мало ли… А то, может, диск?

– Не Макс, я теперь пролетарий. Мне бы кассетник потянуть.

– Слушай, – он замялся на мгновенье, словно решая спрашивать или нет. – Я всё-таки не понимаю, как он тебя отпустил-то? У него же это, клин на тебе!

– А проще простого, Макс! Я ему сказала: «Знаешь, Денис, Максим посоветовал мне валить от тебя» А он подумал, и говорит: «А, ну если Макс советует…» И отпустил. Всё? Все вопросы?

Он улыбнулся:

– Ладно, понял – не моё дело. Ну давай, тогда, удачи. И не шляйся больше по ночам, свободная женщина!

Сколько я не видела Ленку? Что-то около пары недель, а ощущение было, как будто полгода прошло. Столько всего случилось! И как хотелось, просто жизненно необходимо было слить хотя бы часть этой информации на голову, способную мыслить критически. Способную вместо вежливых сахарных соплей выдать что-то вроде «да ты долбанулась, Кобыряка!» и показать происходящее под совершенно иным углом. И какая же, мать его, обидная засада была в том, что именно этой, единственной во всём мире адекватной башке я не могла сказать ничего из того, что меня жгло. Вообще ничего!

Ленка тоже заметно изнывала от желания поведать мне что-то, но словно не решалась. Забавная ситуация. Я-то знала, от чего её распирает!

А вообще, если посмотреть совсем со стороны, то ситуация – дебильнее не придумаешь. Молчим как партизанки, хотя на самом деле связаны в такой узел, что хрен развяжешь. Если только рубить.

– Ты что-то какая-то… полудохлая, – наконец сказала она мне, когда консультация закончилась, и мы вышли из аудитории. – Старпёр нашёл себе другое тело? – Я скорчила кислую рожу, и Ленка понятливо хмыкнула: – Вот козёл! Ну и чем же оно круче твоего? Ты её видела?

– Да мне пофиг, Лен. Какая разница? Разошлись и хрен с ним, другого найду.

– Тоже верно. Это тебе ещё повезло, что легко отпустил. А то, вон, слышала, на днях в лесополосе тело девчонки нашли? Собаки из ямы вырыли. Говорят, замученная. Ну в смысле – истязал её кто-то. До смерти.

– О Господи, Лен, ты в своём репертуаре! – меня передёрнуло. – Причём тут это вообще?

Она пожала плечами:

– Да кто знает-то, может, тоже с авторитета какого-нибудь соскочить хотела, а он был слегка против?

– Фу, блин… Хватит! Ты скажи лучше, чего сама такая довольная?

Она засияла.

– О, тут говорить – не переговорить. Короче, помнишь Макса? Ну, на Паждеро?

– Ээ… Не очень.

– Ну ладно тебе! Который кружил вокруг меня, зимой, весной – помнишь?

– А, этот…

– Угу. Прикинь, он, оказывается, на папаню моего работает!

– Да ладно… Серьёзно? Кем?

– Говорит, водилой. Кстати! Ты видела новости? Про завод этот деревообрабатывающий?

– Ну… что-то слышала.

– Это, оказывается, отца моего бизнес! Прикинь?

– В смысле?

– Сама в шоке! Вообще, даже не подозревала! И мать тоже. Они и так-то поругались вусмерть, когда я ночевать не пришла, а через день ещё и это всплыло! Просто мандец, короче! Представь – с одной стороны он, бесится, что мать разрешает мне гулять, а с другой она – что отец, оказывается, скрывает от неё реальные доходы. А хреново угадай, кому? Правильно, Леночке! Вот во всём у них размандец, а в том, что меня надо под домашний арест – на этом, блядь сошлись… Хорошо даже, что их потом бомбануло так.

Я молчала. Вообще зыбкая тема, соскочить бы с неё…

– А ты реально дома не ночевала? Как? Ты ж обычно не провоцируешь?

– Ну знаешь, – мечтательно вздохнула Ленка, – то обычно. А это – необычно.

– В смысле?

– Короче, – она схватила меня за руку и, ловко лавируя между студентами, поволокла к туалету. Войдя, подпёрла дверь изнутри шваброй, достала сигареты. – Короче, Макс этот… Ну, в общем, мы с ним теперь встречаемся.

Я изобразила удивление и срочно наклонилась поправить ремешок на босоножке. Завозилась подольше. Очень боялась спалиться. Наконец выпрямилась.

– Ты же говорила он тупой?

– Когда это я такое говорила?

– С самого начала, ещё в первый раз, когда он нас подвёз. Не помнишь?

– Да не может этого быть, Кобыркова, ты меня с кем-то путаешь! – Посмотрела на меня смешливо сквозь дым, пихнула в плечо: – Да ладно, не завидуй! Найдём тебе тоже кого-нибудь. Кстати, ты где сейчас, у матери? Не хочешь съездить куда-нибудь, потусить? Макс, может, друга какого-нибудь возьмёт.

– Ты же под арестом?

– Пфф… Оба предка свалили. Представляешь – ОБА! Мать сегодня, в Питер, якобы на педагогический форум, а отец ещё вчера – якобы куда-то в командировку. Свобода, представляешь? А сейчас ты вообще охренеешь. Готова? – схватила меня за руку, выдержала небольшую паузу. – В качестве наблюдения, отец приставил ко мне Макса, прикинь? Запустил лису в курятник, называется!

И она рассмеялась. Я смотрела на неё и видела – счастлива. Не тем, что предки свалили, не тем, что арест им обломался, а именно присутствием в своей жизни Макса.

– Лен… – я замялась. Хотелось спросить главное. И хотелось, чтобы она ответила как есть – не забалтывая, не засмеивая. Мне почему-то было важно это услышать. – Ну а что у вас с ним вообще? Любовь или так, просто?

Она замолчала. Курила, привалившись животом к подоконнику, смотрела в окно. А я смотрела на неё и не понимала, как раньше не видела их сходства? Например, оттенок глаз: у Ленки зелёно-серые, у Дениса скорее серые, но и зелень плеснула крапинками по краю радужки. Нос красивый, прямой – одна форма, только у Ленки в женской вариации, более утончённый. Губы тонкие, с красивым строгим изгибом – что у него, что у неё. Привычка, задумавшись, щуриться. Характер этот вспыльчивый…

– Ты знаешь, – наконец ответила она, – я ведь ему полтора месяца мозг выносила. На какую только херню его не толкала, прям издевалась от души, а он… как дурачок какой-то, всё делал. – Помолчала. – И при этом, я ведь не то, что не давала ему, не то, что не целовались – я даже прикасаться к себе не разрешала! Даже просто за руку взять, прикинь? Честно – думала свалит. Где-то даже хотела, чтобы свалил…

– Почему?

Она пожала плечами:

– Ты серьёзно думаешь, что я не помню, как называла его тупым? Понтовщиком на папкиной тачке? Пфф… Помню, конечно. И очень долго была убеждена, что так оно и есть. Я, если честно, даже подозревала что он параллельно и с тобой крутит. Бесилась. Хотела доказать ему что-то… а сама, блин, даже просыпаться без будильника начала, потому что с утра ждала уже, когда он нарисуется. А он, сволочь, не всегда приезжал. Сейчас-то я понимаю, что его папаня пригружал, но тогда… Я вела себя как последняя стерва, серьёзно. Специально. Хотела что бы спалился хоть в чём-то, хоть где-то прокололся. А он в один прекрасный день пригласил меня на природу, обещал сюрприз и романтику, а сам приехал, знаешь на чём?

Я ткнулась лбом в стекло, улыбнулась:

– На чём?

– Не семё-ё-ёрке, Люд! – почти шёпотом протянула она. – Представляешь? На старенькой семёрке! На свидание! После Паджеро! Припёрся, блин, и сказал: вот он я, вот моя тачка, сам интернатовский, ни кола, ни двора, работаю на твоего батю. Решай, говорит: да – да, нет—нет, а я, типа, так больше не могу. Ты прикинь?

– А ты?

– А что я? Я заревела. Он испугался, думал, разочаровал меня по самое не могу, а я просто охренела тогда. Как-то так, знаешь, подумала вдруг: а если бы он не выдержал моей шизанутости и свалил? Где бы я такого ещё нашла? – Помолчала, задумчиво улыбаясь. – А если бы ты знала, какой с ним секс, Люд! Сколько у меня этих мужиков было, а такой, который обо мне думает, когда трахается – впервые. А хочешь охренеть окончательно? Он первый, с кем я реально кончила. Серьёзно. До этого только симулировала, а потом сама догонялась. Так что это не любовь, Люд, это, блин… Помешательство какое-то. Такое впечатление, что мы с ним одно целое… Не знаю, как по-другому объяснить.

– Отцу будешь говорить? – В носу свербело. Хорошо, что я не побоялась её спросить. То, что она сказала, действительно было светом для души. Даже для моей.

– Макс сказал, сам всё сделает. Сейчас отец с заводом порешает, успокоится немного и тогда можно будет.

– Не боитесь?

– А что он сделает? Будет орать – распишемся тайно, да и всё. Тогда пусть хоть оборётся. А вообще знаешь, Люд, я тут поняла… Все эти богатые любовники – это всё такая дурость! Глупо размениваться на это. И ещё, знаешь, покоя не даёт то, что ты тогда, считай, по моей указке вляпалась во всё это. Помнишь, в заброшке сидели, я тебе прогоняла, что ты дура будешь, если в клубешник с тем типо́м не пойдёшь? Ну, осенью, помнишь? А ты мне что отвечала, помнишь? – «А как же Лёшка»… А он ведь реально тебя любил, так переживал, что ты его динамишь. Как будто чувствовал, что тебя несёт. Блин, Людь, я такая сука. Мандец, как тяжело это понимать.

Голос её дрогнул и я, боясь, что сейчас мы как две дуры утонем в соплях и слезах, приобняла её одной рукой.

– Да всё нормально, Лен, я не жалею. Серьёзно. Если бы я тогда не пошла в тот клуб, кто знает, как всё было бы? А так – я за это время даже счастлива иногда была. По-настоящему.

– Ты не врубаешься, – упрямо мотнула головой Ленка. – Вы с Лёшкой пара. Вас сразу было видно, ещё со школы, понимаешь? Меня это бесило, я завидовала просто до чертей, но по факту, когда вы вместе от вас, знаешь, аура какая-то. Такая, прям – у-у-ух! Аж сносит. А когда порознь – её нету. Не отдавай ты его Барбашиной! С какого бы хрена?

– Причём тут она?

– А ты видела её довольную рожу сегодня? Сияла! Последний раз я её такой довольной видела на новогодней вечерине, когда она с Лёшкой танцевала. Он когда в армию уходит, не знаешь?

– Вроде шестнадцатого или семнадцатого. Июня.

Ленка кивнула.

– Десять дней это целая жизнь, Люд. У нас с Максом сегодня пятый день, как объяснились, а мне кажется, он был всегда… Вот и ты не тупи.

Макс ждал практически напротив входа. Вот она – легальность! Когда не надо ныкаться, когда стои́шь себе, облокотившись об крышу тачки и счастливо улыбаешься, при виде «хозяйки». Ленка потащила меня к машине, но я упёрлась.

– Нет, Лен, я пойду. У меня дел – вагон!

– Да просто поздороваешься, вы же тоже как бы знакомы!

– Потом как-нибудь, Лен. Всё, давай…

И мы, чисто по наитию, обнялись, вдруг, и чмокнулись в щёки. Никогда раньше так не делали, больше того – посмеивались над теми, кто делал, а теперь – на, вот тебе… Само собой получилось. От души.

Заворачивая за угол, невольно обернулась. Ленка уже села, Макс прикрыл за ней дверь и тоже обернулся. Я поймала его слегка растерянный взгляд, но не могла даже подмигнуть в ответ или, там, палец большой поднять, давая понять, что всё нормально.

Нефиг. У вас ребята всё так гладко и красиво, что в вашу сторону даже дышать страшно. Тьфу, тьфу, тьфу!

Глава 14

С утра не ела и до сих пор не хотела. Потерянная, брела по улице в случайном направлении. Предстоящая вечером работа пугала, потому что сил, ни физических, ни моральных, не было. Зато была целая прорва свободного времени… которое нечем занять. А от безделья дурные мысли.

В тысячный раз проживала наш последний вечер. В тысячный раз ковыряла рану на сердце. Как он мог? Воображение рисовало варианты, неизменно похожие на кадры из «Санта-Барбары»: красивая жизнь, шикарные заграничные интерьерчики какого-нибудь киношного «Ориент Экспресса», утомлённая делами парочка с бокалами в руках. Боярская изящно поглаживает ножку своего – с шампанским, Денис, цепко, словно женскую грудь, греет в ладони свой – пузатый с коньяком. Его задумчивый, серьёзный взгляд из-под сведённых бровей – на неё. Оценивает. Ольга ему нужна, она ему полезна. Она для него больше, чем просто женщина – она часть его жизни.

«Грёбанные восемь лет дерьма и крови – как выбрать-то?..» – это его слова. Его правда.

Он устал. Он смотрит на её расслабленно-вызывающую позу и…

Что потом? Может, лифт и случайное прикосновение, за которым безумие страсти – порыв, против которого не устоять? Или спокойное деловое предложение пройти в номер, чтобы расслабиться? А хрен ли стесняться, с их-то прошлым? А может, она сама забирает из руки Дениса бокал и без лишних слов льнёт к его губам? И всё понятно, и обстановка располагает – так хрен ли отказываться? Потому, что дома ждёт девочка-припевочка? Пха! Ну и пусть подождёт, чай не на бобах сидит, а в шикарных условиях…

И ведь я ничего не придумывала. Картины, всплывающие перед глазами, были похожи на мозаику, сложенную из рассказов самого же Дениса: о его свободных отношениях с женщинами, о его странных отношениях с Боярской. «Это удобно» – так он когда-то пояснил их связь. Вместе ездить, вместе работать, вместе расслабляться. Три в одном. Действительно удобно. Идиллия.

Так, утонув в этих разъедающих мыслях, я поняла вдруг, что иду мимо клуба «Удача», того самого, с которого всё началось. В нём я впервые узнала жадность рук и вкус губ Бати-Стройбата. И не только губ, кстати. Окатило воспоминаниями.

В первый раз Денис казался совсем другим. Ничто не выдавало в нём авторитета. Скорее повесу. Бухал, курил, ржал с мужиками. Даже танцевал. Со мной. Бесцеремонно лапал, смотрел в глаза – так прямо, словно видел насквозь, словно рассказывал взглядом как он будет меня трахать. И у меня от этого взгляда реально подкашивались ноги и мокрело в трусах. И уже тогда я, девочка-целочка, расслабленная шампанским, думала: а что если и правда, дать ему? И эта дикая мысль даже не подвергалась критике со стороны вечно ворчащего на поползновения Савченко мозга. Какой там! Мозг плыл. Стекал в трусы. На страже оставались только зыбкий страх боли и смущение…

ТОТ Денис был совсем другой. С ТЕМ я никогда не выдержала бы полгода. Ведь уже тогда я ревновала, ловя его скользящий по танцующим девкам взгляд и замечая дикий интерес, который вызывал в их глазах сам Денис. По сути, я была там лишняя. Просто пьяная и голодная до внимания Красная шапочка в лесу полном волков.

Но что, если ТОТ Денис и есть настоящий?

Чёрт!.. Больно. Вспоминать, представлять, делать выводы.

Но воспоминаний было море. Ещё бы! Тогда моя жизнь сделала первый крутой вираж… Мой первый раз, романтика и влюблённость… А Денис просто думал, что я поблядушка. Не проститутка, а именно девочка без башки, давалка. Поэтому и позвал на Базу, поэтому и трахнул. И сам же рассказал мне потом об этом, я всё прекрасно помню. Рассказал, что удивила тем, что оказалась целкой. Зацепила, задержала на себе его внимание. Не я, вот в чём соль, а грёбанная девственность…

Чем больше я думала, тем больше впадала в агрессивное упрямство. Ладно, пусть так. Пусть я просто девочка без мозгов. Правильно выразилась сегодня Ленка – я тело. Но мне не приснились все эти ночи с ним, не приснились слова, что он шептал мне в угаре страсти и его ревнивые взгляды – тоже не приснились. А значит, я тоже чего-то да стою. Всё идёт, как идёт. Так как должно быть. И это только начало моей жизни.

У той же Ленки с её первым разом всё было намного хуже, и ничего – выправилось! И я смогу.

В порыве гнева обнаглела и, неожиданно для самой себя, поехала в салон красоты, тот самый, куда возила меня Боярская перед зимним свиданием с Денисом, потом перед Зойкиным юбилеем. А почему нет? Как говорила Ольга – связи дороже денег. Отлично. Проверим.

Пока сидела на маникюре, а потом на мытье головы, на лёгкой укладке и макияже – чуть не смеялась. Вспомнила, как зимой, когда рассталась с Денисом в прошлый раз, Ленка науськивала меня сходить в отдел к Ирине Степановне и под шумок взять шмоток, с тем, чтобы толкнуть их потом на барахолке. И куда я её на это послала, тоже вспомнила. Я ведь тогда боялась Дениса, думала, что узнает и прибьёт меня за такую наглость. Смехота, да и только!

Оказалось же, что Марина и Света из салона красоты счастливы обслужить меня «за спасибо». И я даже не поинтересовалась, сколько это спасибо весит в рублях – не моё дело. Только пожалела, что не захаживала сюда регулярно, когда была возможность и легальное право. А теперь… Перед смертью разве надышишься? Нет. Но попытаться стоит. Поэтому из салона я направилась прямиков в ЦУМ, к Ирине Степановне.

Прибарахлилась по полной: от спокойной, но от этого не менее фирмо́вой повседневки вроде шортиков и джинсов, до парочки шикарных платьев на выход. Так, на всякий случай. Обувь на плоском ходу, туфли на шпильке. Уже перед выходом из отдела увидела в витрине простенький сарафанчик из чёрного шёлка – точно такой, какой по совету Зойки примеряла в Московском бутике. Как там – Франция, последняя коллекция? Угу.

Единственный экземпляр – на манекене. Мой размер. Ну что ж, будем считать это знаком свыше.

Померила. Первое впечатление осталось прежним – вот реально, на коротенькую ночнушку похож. Лёгкий шёлк так и льнёт к телу, лямочки тонюсенькие, норовят соскользнуть с плеч. С лифчиком такое не наденешь, а без него… Шикарно, иначе и не скажешь! В прошлый раз я не заметила того, как красиво подчёркивается грудь, как изящно смотрится оголённая спина, а в этот – сама на себя залипла. Что значит – салонная причёска и макияж. Да и шмотка действительно эффектная! И ведь Зойка определила это тогда с одного взгляда. Вот он – глаз, намётанный на шикардос!

Машинально глянула на цену – в два с половиной раза выше Московской! Ох, родной Мухосранск… люблю тебя, братан! Ты такой же по жизни охреневший, как и я.

Шикануть что ли? Тем более что Ирина Степановна ужом вьётся, так и сыплет комплиментами… Да, хрен ли там, беру!