«Откровения о…» Книга 3. Расплата

Стася Андриевская

"Откровения о…" Книга 3. Расплата

Данное произведение охраняется законом РФ об авторском праве. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и объёме без письменного разрешения правообладателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Все герои и события данного романа являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми и структурами считать случайными.

ВНИМАНИЕ! В тексте встречается ненормативная лексика, сцены эротического содержания и насилие без детального описания. Эта часть цикла крайне эмоциональная. Рекомендовано строго 18+

Глава 1

Я уж грешным делом надеялась, что в Олимпе меня будет ждать Денис. Дура, или мечтательница? Хороший вопрос, между прочим. Правильный.

Впрочем, как-то особо расстраиваться не было сил. В дороге, несмотря на ночной выезд, я практически не спала. Зато спал Башкатов – и храпел, и заваливался на меня, и характерно, так это нагло по-мужски, растопыривал колени, а мне страсть как не хотелось прижиматься к его бедру своим.

Одним словом, с затёкшей спиной и шеей, измученную и злую, Зойка наконец высадила меня у Олимпа. И если бы случилось так, что Макс тупанул и забыл о том, что в четверг, начиная с полудня должен ждать меня здесь – я бы его загрызла. Но он был на месте, несмотря даже на то, что мы подъехали только к четырём вечера.

В моей машине неуловимо витало что-то такое… Не запах, нет. Присутствие. Баба. Не объяснить по каким признакам – на уровне интуиции. Да и Макс вёл себя нетипично. И тоже – не объяснить словами как именно. Первой реакцией было психануть и загрызть-таки его. Второй – «Да и хрен с ним. Успеется…»

Дома прямо с порога набрала Медка. Не ответил. Я немного постояла, прислушиваясь к хрипам своей подыхающей гордости… и набрала Боярскую. Она тоже не ответила. Забавно. А хотя, чего ожидала-то?

Когда было уже темно, но хрен его знает который час, потому что я к тому времени уже спала, меня разбудил звонок от Медка. Как добрались, как дела – дежурный набор «заботы» короче. Предисловие.

– Денис задержится, Люд.

А это уже ближе к теме.

– На сколько?

– Да хрен его знает, оно и так, видишь, не по плану всё.

– А ты откуда узнал?

– Так созваниваемся.

– М. Ладно. Давай.

Можно было бы, конечно, привет передать, или просьбу, чтобы Денис позвонил и мне… И я даже почти сказала это, но… Но.

Лежала потом, с перебитым сном, и думала – почему? Что не дало – гордость? И так получалось, что, как ни странно, да, она родимая. А впрочем, нет – ревность. А ещё – страх. Или вина?

Очутившись дома, в этих красивых стенах, под этими высокими фигурными потолками, искупавшись в режиме массажного душа и рухнув на широченную, удобную кровать, я вдруг ужаснулась. Потерять это всё из-за какой-то животной страсти, из-за не поддающегося контролю влечения и отрубившей мозг эйфории… Глупее не придумаешь. Хотя нет, есть и глупее – моя мелькнувшая в тот вечер мыль о том, что это любовь. И поцелуй этот… чё-ё-ёрт. Чёрт! Как можно было настолько сдуреть?

Нутро горело. Это был даже не страх, а ужас неотвратимости. Я вспоминала пьяного злого Дениса, который тычет мне в нос собранные в щепоть пальцы: «Ещё раз… хоть вот на столечко… И это будет однозначно считаться блядством» И себя, лопочущую: «Никогда, Денис, никогда…» Блин.

Сказать ему всё самой? Огорошить сходу, свалить всё на Зойку? На Лёшку свалить?

И вот тут начиналось самое противное – я не могла на Лёшку. Несмотря на то, что, попадись он мне сейчас, в рожу бы плюнула, к чёрту бы послала и… и… Не знаю, что сделала бы – грудь разрывало от ненависти, но мысль о том, чтобы натравить на него Дениса… Нет.

Дура ты, Кобыркова. Он тебя предал. В глаза смотрел, за руку держал. Такие слова красивые говорил. Правильные. Макдональдс, таблетка от головы… Разрезанная на животе, запачканная кровью футболка. Взгляд этот, когда я стояла под дулом… Тогда казалось – сдохнет за меня, не задумавшись ни на мгновенье. А потом…

И сбежал-то как трус, пока нас в гостинице не было. И даже словом за все эти дни не обмолвился что Башкатов приедет. Скотина.

А вот интересно, что бы он сделал, если бы я тогда сказала, что выбираю его?

От мысли об этом зажмурилась. Господи, спасибо, что не дал мне тогда и пикнуть! Задушил слезами и всё. И спасибо, что не дал условий для бо́льших глупостей, ведь я – стыдно подумать – я бы не удержалась! В тот вечер – не удержалась бы, вот правда, отдалась бы ему. Тогда ведь всё казалось таким… правильным. Как будто телега, потерявшая колею, вдруг снова попала в неё и сразу стало всё легко и просто. Н-да уж.

Какого чёрта, вообще? Что, ну что на меня нашло? Что я В НЁМ нашла?

Сама не помню как, залезла в сумку, достала фотки. Всматривалась в Лёшкино лицо и ничего не могла с собой поделать – под пластом ненависти чувствовала тепло. Да и ненависть ли? Скорее обида. Горькая, как полынь. Но виноват-то кто? Сама. Никто меня силком не заставлял. Увидела и потекла, как сучка. Не объяснить. Просто к чёрту его и всё! Выкинуть и забыть!

Собрала все семь фотографий стопочкой, собралась было порвать… И не смогла. Сунула обратно на дно сумки, в прореху между подкладкой и уплотнителем и рухнула в постель.

Подушка пахла Денисом, я обнимала её, представляя, как буду обнимать его самого, и понимала, что задачи главнее, чем всё исправить, у меня нет. Но совершенно не представляла, как это сделать. Кроме как довериться Зойке. А там – как пойдёт.

Глава 2

В пятницу, по дороге в общагу всё прислушивалась к себе – откуда это ощущение другой бабы в моей тачке? Чисто ведь, и запахов чужих нет, и всяких там волос на спинке кресла. Мистика какая-то. Или паранойя, что скорее. Даже забавно.

Макс расспрашивал о Москве, искренне поздравлял с победой. Но было в нём что-то, в его чрезмерно внимательно устремлённом на дорогу взгляде и беспокойно шарящих по рулю руках… Но я же не дура. Понятно, что пока меня не было, он развлекался. По полной. Интересно только кто она. Если Ленка, то это залёт, Макс. Это залёт! Русским языком перед отъездом предупредила, блин… У него любовь-морковь, а нам с Денисом всю контору попалит, идиот. Вот кстати интересно, любовь-морковь или так, сексы-кексы? Да и Ленка ли?

В общаге меня ожидал сюрприз в виде блюющей матери. А ещё, вроде и видела её не так давно, но сейчас вдруг бросилось в глаза, как сильно она осунулась, побледнела. Сначала встревожилась, что болеет, а потом вдруг дошло.

– Мам, ты беременная что ли?

– Да прям, скажешь тоже! – а сама не знает, куда глаза деть.

– М… – детский сад какой-то. – А предохраняетесь чем?

Она вспыхнула, начала было наезжать, что я совесть потеряла – матери такое говорить… Но обломалась об моё спокойствие. Смешная такая. А то я не знаю, от чего дети родятся, ага.

А вообще – капец, конечно. Вот в эту халупу с вечно занятым сортиром, с гнилыми полами и тараканами щекочущими по ночам ноги… Не завидую я ему. Или ей. Но блин… Ребёнок разве выбирает?

Глянула на мать как-то иначе. Не такая ведь и старая – тридцать четыре всего, той же Боярской тридцать три, но разница колоссальная. Во всём. И во внешности, и в здоровье. И в том, что мать в шестнадцать лет сбежала из дома, не желая делать аборт, а Боярская, при бабле и устроенной жизни сделала его по собственному желанию. Сколько ей было тогда, тридцать, тридцать один?

– Мам, а ты на учёт встала? Или что там, в таких случаях?

– Так рано ещё. Нужно чтобы недель шесть хотя бы было.

– А у тебя?

Она пожала плечами.

– В прошлом месяце ещё месячные шли.

– Может, тебе витаминчики какие-то?

– Да прям! Заходила я в аптеку, ага, пусть они сами их жрут, за такую цену! Скоро, вон, фрукты-овощи полным ходом пойдут. Толя сказал, этим летом кровь из носу, а надо комнату капитально отремонтировать. И батарею менять, и проводку, а это, сама понимаешь… Как на пороховой бочке сидим, ведь, Люд!

– Я сейчас вернусь, мам.

Просто сказать, что Макс офигел, когда я послала его за витаминами для беременных – это ни о чём. Ещё велела заехать на рынок, творога взять, сметаны домашней, масла. Яиц. Мяса. Может, мёд будет.

Честно – я растерялась. Чувствовала, что должна что-то делать, а что, не понимала. Знала только, что на мне теперь большая ответственность за маму и за… Брат, сестра? Вообще не важно. Главное, чтобы всё нормально.

Когда, при виде пакетов с продуктами, мама резко отвернулась, думая, что я не замечу слёзы, мне жутко захотелось её обнять, но я так и не смогла сделать первый шаг. Наверное, ничто не проходит бесследно. Можно вырасти, всё понять, всё простить, наладить общение, но шнур от утюга и потоки брани, бьющей хлеще, чем ивовый прут – прямо по открытой детской душе, никуда не денешь. Впрочем, и мама тоже не рискнула ко мне подойти, хотя я видела – хочет.

Так может, не в ней дело, а во мне? Ссучиваюсь понемногу, м?

– Ты какая-то другая из Москвы вернулась.

– Какая другая?

Макс, не отрывая взгляда от дороги, дёрнул плечом.

– Не знаю. Другая.

– Да зазвездилась я, Макс, дураку же понятно. Не бери в голову.

Мотнул головой:

– Нет. Не в этом дело. Какая-то ты…

– Скурвилась?

Снова пожал плечом:

– Или надорвалась.

– Или? То есть вариант «скурвилась» ты тоже допускаешь? Спасибо, дорогой. Кстати, как там Ленка? – спросила специально в лоб, не спуская с него глаз. – Виделись?

Макс прикусил губу, сдерживая улыбку.

– Поня-я-ятно… Надеюсь, ты не катал её в этой тачке? Ма-а-акс? Ну-ка посмотри на меня…

Он глянул – мельком, под предлогом наблюдения за светофором.

– Нет, конечно, Люд. Я ж не дебил. Ты же понятно тогда сказала.

– Останови.

– Не понял?

– Останови!

Тормознул на какой-то остановке, включил аварийки.

– Что случилось-то?

Я не ответила. Молча вылезла и тут же забралась на заднее сиденье. Включила свет, поползла ладонью по кожаной обивке, заглядывая в щели, в пепельницы на дверцах и под коврики. Если и было что, то точно на заднем. Помнила я, как жарил меня здесь Денис, чего уж там. Удобно. Даже очень. Макс как смог развернулся ко мне:

– Что ищешь?

– Улики, Макс, улики…

– Пфф! Я тебе честно скажу: тачка к твоему приезду из мойки, так что зря ищешь.

А я и сама видела, что она из мойки, а иначе, кому бы пришло в голову так тщательно стирать пятно от обломившегося и случайно размазанного стерженька косметического карандаша, которое я поставила незадолго до отъезда?

Вернулась вперёд, откинула зеркальце, заглянула под сиденье, под коврик… Макс молча наблюдал. Интересно, ему хотелось ржать? Лично мне – уже да. Понятно же, что дура. Когда добралась до бардачка, Макс не выдержал, фыркнул.

– Люд, ну это уже…

И в этот момент я нашла. Блин, Лена, твою мать! Так нагло, так демонстративно и лично мне, прям как с пометкой «лично в руки». Перстень. Тот самый, что когда-то подарил ей Камар. Он лежал в уголке, под барсеткой Макса, под какими-то бумажками Дениса.

Торжествуя, я подняла его, держа за дужку кольца.

– И всё-таки ты дебил, Макс!

Он не понимал. Он охренел.

– Мало того, что ты нагло мне брешешь и не выполняешь элементарных указаний, так ты ещё не вынимаешь документы, когда оставляешь тачку в мойке?

Он молча смотрел.

– Как тебе верить теперь?! Ты придурок, ты хоть понимаешь, что было бы, если бы его нашёл Денис? – я сорвалась и, захлёбываясь злостью, замолотила его ладонью по плечу. – Ты хоть понимаешь, что было бы тогда, сука! Макс, блин… – отбив ладонь до противного гудения, так и стоя наполовину на улице, упёрлась руками в своё сиденье, опустила голову, выдыхая… – Ни хера ты не понимаешь, Макс! А ведь это настоящая подстава с твоей стороны!

– Я… – он, с некоторой опаской поглядывая на меня, собрал рассыпанные по полу бумажки. – Люд, я всегда вынимаю, я же не дебил…

– Нет, ты дебил, Макс! Вот это, – сунуло перстень ему под нос, – это она оставила специально для меня. Потому, что я знаю этот кольцо, и она прекрасно это понимает. А вот ты понимаешь, что это значит?! Да ни хера ты не понимаешь, Макс! Это значит, что она как минимум знает, что в этой тачке бываю я, понял ты?

Помолчали, разглядывая друг друга.

– Придурок… – я забралась в салон, ожесточённо хлопнула дверью. – Рассказывай!

– Что?

– Всё, Макс! – злоба пёрла из меня, противно будоража, провоцируя на ещё большую агрессию и грубость. – Где трахал, сколько, когда!

Он сложил руки на руле, поджал губы. Лицо сосредоточенно. Но не меня боится и даже, пожалуй, не Дениса. Просто охренел. Не ожидал такой подставы от Ленки. На мгновенье даже жалко его стало. Мне ли не знать про подставы тех, от кого не ждёшь… Да, Макс, да. Ленка может. Понимать бы ещё, знает она точно или просто подозревает.

– Да ничего такого, просто катались.

– Да, да, да… Расскажи мне, ага! То-то ты в мойку попёрся!

Но Макс моей желчи не замечал. Он реально был убит.

– Не понимаю. Я забирал всё. Всё до последней бумажки. Всегда забираю.

– Ну значит после, Макс. После встречались?

Он кивнул:

– Вместе на мойку ездили.

– Дебил…

– Я не понял, зачем ей это?

И меня вдруг осенило. Распахнула бардачок, снова вывалила все бумажки, закапываясь в них, как хомяк в газету.

– Где документы на машину?

– В барсетке. Но она под кодовым замком, только я и Батя знаем… Слушай, ты что, думаешь, она что-то украла?

– Дебил ты, Макс! Не забыл, о ком речь идёт? Украла, блин… ага… – огрызнулась я в ответ, приступая к остальным документам и тут же замерла. По сердцу прошёлся холодок. – За-ши-бись… – швырнула в него первой же бумагой, потом ещё и ещё. – Читай, твою мать!

Он взял верхнюю, растеряно шмыгнул носом, углубился в изучение. Если не ошибаюсь, это был подряд на какие-то там работы, где генеральным заказчиком значился Машков Д. И. Макс понял, куда я клоню, но не проникся.

– Ну да, косяк, но, Люд, она в жизни туда не лазила! Нахрена бы ей?

– А это что, Макс? – заорала я, швыряя ему на колени чёртов перстень. – Это что с неба свалилось и прямо в бардачок, под все эти бумаги, да? Да ещё и после мойки!

– Ты думаешь, она… – нервно поскрёб в затылке. – Но с чего… Блин. – Мотнул головой. – Ну я дебил.

– Грамоту тебе за понятливость, Макс!

Сидели, молчали. Итак, Ленка, скорее всего, связала Макса, тачку и отца. И она не дура, чтобы не привязать к Максу ещё и меня, пусть и эпизоды те были мимолётными. Вот только – к Максу ли? Не к Денису?

Охренеть паранойя. С какой бы стати Ленке думать, что я имею отношение к её отцу?

– Что она знает о тебе?

Макс дёрнул плечом:

– Ничего. Она не рассказывает о себе, я о себе. Сразу договорились, что ничего личного, просто общаемся.

– Хм… Какая у вас романтика. И тебя это устраивает?

– Нет. Но что я сделаю? Я пытался разговорить, а она ни в какую. И о себе особо не рассказывает, и меня ни о чём таком не спрашивает.

– Круто. С таким же успехом могли бы письма друг другу слать и не создавать проблем другим.

Снова помолчали.

– Короче, Макс, либо она подозревает, что ты параллельно тусишь со мной, либо прекрасно понимает, что ты просто водила при её папаньке и подозревает, что со мной тусит он. Я других вариантов не вижу.

Макс усмехнулся, едва заметно мотнул головой.

– А варианта без тебя не предусмотрено, да?

Я задумалась… И поняла, что нет, не предусмотрено. Об этом свидетельствовало кольцо. Именно ЭТО кольцо. Нет, был, конечно, крохотный шанс на то, что это всё случайность, но мне что-то не верилось. Мне теперь вообще ни во что не верилось, кроме как в полное дерьмо, которое с ужасающей регулярностью лилось в мою жизнь со всех сторон.

– Ладно, допустим, ты права. И что теперь? – подал голос Макс.

– Денису надо рассказать.

Он вздохнул, и мне стало его по-человечески жалко.

– Что у тебя, прям любовь что ли?

– Да какая теперь разница… Поехали? У тебя тренировка через сорок минут.

– Большая разница, Макс. Секс или любовь?

– Да не было никакого секса, просто шампанское неудачно открыл, залил тут всё. Просто общались.

– Угу. Интересно о чём? Если учесть, что вы до сих пор ни хрена друг о друге не знаете?

– Да обо всём, Люд! О погоде, о политике, о детях бездомных, о планах на будущее.

Я повернулась к нему:

– То есть о том, что ты интернатовский она всё-таки знает?

– Нет. Просто для неё эта тема оказалась важна, а я смог поддержать. Она классная, Люд. Я, если честно, таких, как она, ещё никогда не встречал. – Задумчиво покивал своим мыслям. – И с кольцом этим… Не ожидал. Не думал, что она так может. Получается, это всё… – растерянно развёл руками, – получается, она просто искала повод попасть в салон? Шпионила, типа?

– Получается, что так.

Уныло кивнул.

– Ладно, понял. Поехали, а то опоздаешь.

Глава 3

«Девочки» встретили меня цветами, и это было так же приятно, как и неожиданно. Какая уж тут тренировка, нафиг? Больше болтали. Бесконечные расспросы, истории на тему, и даже пущенная по кругу бутылка шампанского, которую притащила глава районного пенсионного фонда, между прочим.

Вторая тренировка прошла так же: цветы, милые презентики типа фирменного парфюма, импортного кофе и даже большого махрового полотенца с изображением обнажённой красотки в тёмных очках. Ощущение, что у меня день рождения. И даже лучше, потому что в день рождения у меня никогда ещё не бывало столько подарков и внимания.

Я растворялась в этой атмосфере. Словно становилась на голову выше самой себя, переходила на другой уровень жизни и авторитетности. Даже злость, мгновенно ударившая в голову, когда перед началом тренировок Галина шепнула, что Зойка свалила на пять дней на Шри-Ланку – и та отступила.

Кстати, Галя вполне разделяла моё возмущение. Потому что ещё вчера, вытряхивая нас, замученных дорогой и неудобным Башкатовым, из своего Мерса, императрица похлопывала нас по плечам и проникновенно подбадривала: «Девочки, работаем. Кровь из носу, а упущенную неделю надо нагонять! Сегодня отсыпайтесь, а завтра – как штык!»… А сама, уже утром следующего, дня свалила на курорт.

Но что мы могли? Проглотить и сделать вид, что так и надо. Хозяйка всё ж-таки. И мы проглотили.

Когда тренировки закончились, и в клубе остались только свои: Бородин, Нина, администратор Снежанка, Галина Николаевна и уборщица тётя Тома – из тренерской поплыл аромат колбасной нарезки, огурчиков и бухла… И это было очередным очком в пользу Олимпа. Коллектив у нас подобрался классный, чего и говорить, и особенно это стало заметно после третьего стаканчика шампанского. И даже когда под конец импровизированного фуршета, когда я уже стояла в дверях, собираясь уходить, заявился Панин с двумя огромными букетами и, сославшись на просьбу жены, по-свойски расцеловал нас с Галей в щёчки и передал Зойкины благодарности – даже тогда я не изменила своего мнения. Я действительно не хотела бы потерять Олимп. Несмотря даже на сучку Зойку.

Ну так а в чём проблема, Милусь? И не уходи. Тебя ж никто не гонит…

Панин сыпал шутками, и обращал на меня ровно столько внимания, сколько нужно для того, чтобы подчеркнуть, что я вообще-то Мисс-фитнес, если что. Но не больше. Ничего личного. А вскорости и вовсе откланялся. И только когда он ушёл, до меня вдруг дошло, что лучшего момента отблагодарить за титул, чем сейчас, пожалуй, не придумаешь. Не отходя от кассы. И не заходя в дебри.

Подхватила все свои букеты и кинулась за ним. Выскочила из подвала, мимоходом заметила как свежа и ясна ночь – здесь, в палисадничке не было ни одного фонаря, и от этого звёзды казались особенно яркими, – и аж подпрыгнула от неожиданности, когда в лицо мне ударил яркий свет. Уж не знаю, что за тачка была у Панина, но стоял этот чёрный, невидимый в темноте монстр прямо на тротуаре возле спуска в Олимп – буквально в паре метров от меня. Глаза в глаза, так сказать. Даже Зойка себе этого не позволяла, паркуясь где положено. Но, видать, негоже барину аж триста метров пешком идти.

Ослеплённая, я не увидела, только услышала, как открылась дверца. Сначала не поняла, так и стояла, щурясь, пряча лицо за букетами и ожидая непонятно чего. Но когда мне коротко посигналили и пару раз моргнули фарами, дошло: зовёт.

Где-то на задворках хмельной бдительности пискнуло благоразумие, но что я могла сделать? Тупо не пойти? Или, упаси бог, поманить Панина в ответ, опустив этим его и без того висячее достоинство? Нет. Зойка конечно сучка, но инструкции дала чёткие.

Прижав к груди цветы, успокаивая себя тем, что за углом меня ждёт Макс, да и народ скоро начнет выходить из Олимпа – тот же Бородин, например, я пошла. Замерла перед открытой задней дверью, всё пытаясь проморгаться от радужных пятен перед глазами.

– Ты хочешь мне что-то сказать, малыш?

Добрый сказочник, блин. Как там увещевала Зойка – интересный собеседник, человек интеллигентный и безобидный?

– Эдуард Валентинович, вы извините, я совсем закружилась… Я забыла сказать вам…

– Чшш… Ну что же ты, так и будешь стоять за порогом? – рассмеялся он из темноты. – Забирайся скорее ко мне. Ну? Смелее, малыш! Я же не кусаюсь. – Снова рассмеялся.

Надо сказать легко рассмеялся, совершенно не страшно, даже тепло как-то. И я, всё так же ища спасения за букетами, забралась. Неловко, неудобно: пороги-то высокие, а руки-то заняты… Плюхнулась на сиденье и тут же, без всякой команды, водила вышел на улицу и, обойдя тачку, закрыл за мной дверь. И этот хлопок был похож на выстрел.

– Слушаю тебя, малыш.

Я нервно сглотнула и, глядя как по стене здания скользит длинная тень водителя, так и оставшегося снаружи в лучах фар, глубоко вдохнула. Выдохнула. Без паники. Всё нормально.

– Эдуард Валентинович, Зоя Андреевна рассказала о том, как сильно вы помогли мне с этим титулом, и я хотела бы поблагодарить вас за это…

– Ну так благодари, – перебил он. – Раз очень хочешь.

Я осеклась. В смысле, блин, благодари? А я что делаю?

Панин рассмеялся, тихонечко так, липко:

– Какая пугливая девочка. Ну ты же сама сказала – хочешь?

– Х… хочу.

– Ну так давай, смелее. Не тяни. У меня режим – ложусь спать не позже двенадцати.

Вот говорят: «волосы на затылке зашевелились» – и я всегда считала, что это фигура речи, но в этот момент почувствовала, как это бывает. Прижала к груди цветы, беспомощно проводила взглядом вышедших из Олимпа Бородина, Галину Николаевну и Снежану. Сейчас тётя Тома приберёт в тренерской и тоже уйдёт. А потом, сдав помещение на охрану, и Нина… А Панин смотрел на меня в упор и ждал. И казалось, что в полумраке салона наполненном его сиплым, слегка затруднённым на выдохе дыхании, слышно как бешено стучит моё сердце.

– Малыш… – позвал Панин и, протянув руку, сначала погладил, а потом вдруг слегка смял пальцами большую розу в моём букете. – Я жду.

То ли от неожиданности, то ли от того, что роза эта находилась прямо возле моего лица и, касаясь её, Панин скользнул тыльной стороной ладони по моей щеке, я вздрогнула и очнулась.

– Спасибо, Эдуард Валентинович! За то, что помогли взять этот титул – спасибо!

Он рассмеялся. Даже голову запрокинул, так ему было смешно…

– Молодец, малыш! Уж не знаю, почему ты так перепугалась поначалу, но согласись, что часто бывает, когда человек говорит: хочу поблагодарить, хочу передать привет, хочу попрощаться, но дальше вот этих «хочу» не идёт. Замечала? Если бы ты знала, сколько дел было провалено из-за таких вот, казалось бы, мелочей! Всю свою практику наблюдаю и диву даюсь, насколько необдуманно разговаривают люди! Да что там люди – даже адвокаты! А ведь одно случайное слово, и приговор уже совсем другой… – замолчал, пристально глядя на меня. – Но ты молодец, умненькая девочка. – Снова потеребил ту розу, но в этот раз я успела немного отклонить голову. – Что ж, мне было приятно помочь тебе, и я с удовольствием принимаю твою благодарность. Да и вообще, люблю общаться с понятливыми людьми, надо будет повторить как-нибудь, да? В более приятных условиях. Например, можно пообедать завтра в «Онегине», да?

Я не ответила, глядя, как прикрываясь от слепящего света фар рукой, из-под навеса Олимпа показалась Нина. Как она сощурилась, пытаясь разглядеть наглеца, зарулившего туда, где автомобильных дорог даже не предусмотрено и как юркнула вдруг в густую тень за границей светового пятна. Видно, узнала. Водитель проводил её взглядом.

– Ну что, Людочка, если это всё, что ты хотела мне сказать, давай прощаться. Или тебя подвезти до дома?

Я чуть не всхлипнула от радости.

– Нет, нет! Что вы, спасибо, не надо!