Русская философия. Анализ истории. Том 2

(07.01.00 и 982 п. Р.Х.) Таким образом, присутствие мощей активирует везучесть в пределах коей живет человек даже такой беззащитный и немощный. Это и есть прообраз точки. Без везучести, живому нет счастливой случайности, а потому появившиеся полезные для выживания мутации закрепляются в данной форме жизни. Случайность – это прообраз Божественной недосягаемости для всего опасного для жизни. Бог абсолютно не досягаем и мощи усопших нам несут именно это реалию. Это и есть Родина, вне коей нет жизни. Жизнь – абсолют совершенства именно в данном критерии. А другие нет смысле иметь и обсуждать. Эволюция не трогает живое, хотя прообраз этой недосягаемости формирует эволюция. Как в атоме, как в молекуле, так и во всем вокруг. Ясность ума, как основа хорошего общения с Творцом и мышления, становится тем, под что заточено все в организме человека и даже в окружающей Вселенной, флоре и фауне. Организм человека таит в себе множество опасностей для ясности ума, а потому эволюция выстраивает тело так, чтобы ясность тоже была в прообразе Бога, то есть вне досягаемости для этих опасностей, как в самом теле, так и опасностей извне (черепная коробка, ребра, таз). Физический труд также служит ясности ума. Это потом уже ляжет в основу религии народов Севера, сформирует образ недосягаемости Бога на образе жизни этих народов. Так возникнут то, что станет прообразов Православных монастырей. Все это было до Рождества Христова пророчеством о Пасхе, а после Его Воскресения стало исповедью.

1.0.2.-96. Плоть поражена грехом, а потому утрачена и прежняя естественная для счастья вечность, скрадывается радость, экстаз стал временным, трудоемким и скоротечным. Именно по этой причине, монахи в столь строгом аскетическом делании пребывают, умерщвляют поражение грехом изнурительными постами и трудами. При этом следует сказать, что это не самоцель и потому не самоистязание силой воли, а сама их физиология, обыденное нормальное состояние – это путь, по которому надо и хочется, и можно идти только в радости. (07.10)То есть настоящий инок или аскет в первую очередь набирает силу счастья, а потом уже начинает свой подвиг. Ведь для того, чтобы видеть белое, сперва нужно постоянно иметь представление о черном. Вот это черное у монаха пребывает на своем естественном для природы человека месте – плоть пребывает в аду, то есть испытывает тяготы привычного труда в поте лица, чтобы душа была в Раю в данный момент трудный. Плоть в поте лица следует за душой в сторону счастья и не замечает трудностей, ибо счастлива душой. Также как девушка бежит навстречу с любимым и не замечает всего того, что этому сопутствует. Монаху нужен труд ради самого процесса стимуляции работы сердца, то есть сам процесс труда, благодаря коему его душа различает естественное для себя во Царствии Небесном, парит высоко в Небе300.

1.0.2.-97. Божественное наделено свойством вечности абсолютного счастья. И наоборот, чем ближе бездна, тем радость и причастная к ней жизнь более мгновенно-временна. Как мы сказали, разум приобщается к Богу в процессе познания Его с помощью разных инструментов своих: ум, сердце, телесные составляющие чувственной природы и даже Вселенная. Вечное пребывание человека в радости естественно по природе только в причастии к Нему посредством духа, умного делания и все в физиологии заточено под это единение с Богом. Чем сильнее подобие естества человеческой природы Богу в богообщении, через которое это приобщение к Богу происходит (посредством единства с Ним), тем явственнее полнота этой радости и тем продолжительнее восторг (в том же числе от осознания непреложности такого счастья человека). Так как при половых отношениях, приобщение к Божественному происходит опосредовано природы низменной, а потому слабой для удержания в человека в радости, то и обладание радостью, опосредовано её, долгим быть не может, но только в рамках возможности этой грани человеческого естества нести радость посредством таких непомерных для неё нагрузок – в течение краткого времени. Но сам факт, что это приобщение таким вот образом возможно, то даже данная почти абсолютно ограниченная реалия будет иметь место в бытии и оная тоже значима для спасения. Даже если хотя бы один единственный раз на бесконечно малый миг в бесконечности сей момент обозначится в бытии, то все будет заточено именно под него и все вокруг будет жить именно им и вне оного ничего не существует. Таков мир, который живет только радостью и счастьем в Нем. Молитва, как познание Того же Источника радости, то есть Божественного во Вселенной, несёт в себе эти же самые переживания духа, но не в коротком времени, а уже вечно. Повторюсь, что сам по себе мир без счастья не существует и не нужен. То, что это не пустые суждения, говорить бесполезно, ибо нам сие становится ясным только из собственного опыта. И опять же острота этой радости невозможна без стимуляции всей природы человека, без активации абсолютно всех граней её. Только «весь человек может пребывать в молитве»243, а это значит, что не смотря на временность радости через телесность, оная остается частью всеобъемлющей полноты – нельзя без неё. Даже если радость сия будет абсолютно кратковременной. Никто это не отрицает, но, если есть такие люди, то они подразумевают о том, что все должно быть в гармоничной соизмеримости с замыслом Творца, ибо речь идет о единстве только с Ним, которое всегда в радости, ибо такое счастье еще и плодотворное есть. Сам факт, что такое единство несет в себе радость, говорит о том, что сие угодно Богу. Но угодно не как пустое, а как плодотворное. При этом сердце должно гонять кровь по организму, учащённый пульс и сопутствующее обильное потовыделение. Словом всё то, что при половых актах – всё это должно быть и во время молитвы в естественном сопряжении с тем же нудным, монотонным и при этом осмысленном физическим трудом, при котором единство души с Богом в то же время есть конечная цель плоти – где пребывает голова, там в процессе движения будет и хвост – два в одном и такова ещё одна сторона явления двоичности природы человека. Жизнь невозможна без следования за Жизнью. Хвост следует за головой и при этом неизбежно активируются напряжения, в которых одно не противоречит, а дополняет другое, одно вспомоществует другому777-06-06. Ведь так произошло зарождение жизни в момент зачатия, а потому, как первопринцип становления, остаётся условием продолжения оной. И для бытия в радости и для бытия ее прямо сейчас и для бытия ее, как конечной цели (а также этому образу), не должно быть измены в любом виде деятельности человека, и при этом в продолжение всех лет бытия на Земле. То есть жизнь, как процесс половых отношений, несет в себе образ оргазма в момент её зачатия, когда на одной чаше весов лежит изнурительная трудность, а на другой восторг бытия в единстве с Источником радости. Если радость есть, то и ноша для неё тоже будет – эта чаша наполнится. И тут не важно, какой высоты научно-технический прогресс, важно данное состояние организма человека, как условие ясности ума, столь нужное для более крепкого сцепления со Творцом во время молитвы. Научный прогресс – это лишь новая одежда счастью, гармонично вписывающаяся в процесс беседы личности с Личностью. Не важно каков уровень науки и бытовых условий – познание Божественного остается быть актуальным в прежней первобытной остроте и возможным только естественно сложившимися образами.

Тут следует сделать важное пояснение. Путей к радости много и все они проходят через наш человеческий организм, который является многогранным проводником энергий от Бога и только к душе, и потому составляют его телесную сущность. Мы – есть многогранный путь к радостям Царствия Небесного, без коих нет живого ни в каком виде111-01-1.4,666. Но давать приоритеты или быть пленником нужно только одного пути – по нему заповедано идти Богом по грехопадении244 или следовать за преп. Нилом Сорским и Серафимом Саровским. Ведь все остальные формы приобщения к радости самопроизвольно и неизбежно получают естественную активацию в данном богомоткровенном порядке вещей в строго определенном приоритете очередности и в дозволенной Богом мере. Быть пленником иных путей111,666 – грех, который убивает тех, кто им следует, ибо нет уже этой самопроизвольности включения всего остального, но кренообразно остается одно в ущерб всем остальным – вот в чем погибель. Счастье всегда есть стимул всех побуждений человека и выгода – одно их них. Материальное благополучие – не самая важная составляющая радости бытия, ибо сказано, что «здоровый бедняк счастливее больного короля». Отсюда нам становится ясным, на каких принципах строились города на Руси. Одни строились, как везде в мире – на пересечении торговых путей, ибо сие стимулировано гранью благополучного обустройства. Другие строились по иной причине, стимулированы иной гранью счастья – торжество духа. Люди тянулись к монашеским общинам, ибо рядом с ними легче жить301. Без счастья и полноты радости никакие строительства невозможны. Невозможно никакое общинное житие, ибо человек идет на труд не ради получения материальных благ, а ради стяжания радости из-за усиления единства с Богом сообразно Голгофе Христовой. То есть в некотором прообразе Голгофы в процессах монотонных трудов, чтобы принести её, эту радость, в семью и этим стяжать любовь111,222,333,666-07. Семье не нужны продукты питания, а нужен счастливый жизнерадостный живой муж. Потом уже труд физический несет в себе и иную второстепенную составляющую счастья – добычу продукта питания, ибо продукт питания тоже важен, но только как второстепенный. То есть теперь речь идет о труде не ради самого физического труда, в коем эта радость сохраняется, а уже несколько осмысленным – он несет ещё и материальные блага, востребованные для формирования образа Божьего в ином и утверждения Его свойства вечности в иных, как конечное востребованное звено всей полноты счастья. То есть, если охотник принес добычу и, положив ее возле костровища, начинает смаковать этим, претендует на полное к себе уважение и подчинение, то это не охотник. Охотник должен принести с собой радость. Потом это уже перешло в более сложные системы отношений, но основа сия осталась фундаментом, на котором строится всякая общественная система. В монастырях – это есть ключевой момент. Люди в Божественной радости пребывающие подобны Богу – «творят вокруг себя мир и жертвуют собой в добровольном рабстве пребывая у ближних своих»302. Монашествующие своим образом жизни призваны активировать в своем окружении шаблон-мировосприятие, толкающее к подвижничеству ради спасения других. Монах служит ближнему, ибо вне этого ему радость не дана, ибо настоящая радость приходит счастьем ближнего своего – этот принцип есть основа всякой государственности даже с самым не совершенным сводом законов. Если мы кидаем в костер сухие ветки, то тут же получаем желанное тепло и свет, причем желанные свет и тепло нужны уже сейчас во время работы. Дрова горят, а мы подкидываем в пламя еще в меру. А не так: сначала работаем, а потом награда – никак нет – все они сопутствуют друг другу, одновременно и сразу же, и потом. Трудности жизни при этом действуют как ветер, раздувающий пламя костра. То есть тяжёлые условия жизни по всей логике вещей должны погасить это пламя160, а на самом деле оное только усиливается, ибо в трудностях наиболее стимулирована торжество над собой. То есть надо обратить внимание на Бога уже в данный момент, потом выйти из себя и торжествовать над собой. Так быть в единстве с Богом. Это в хороших условиях быта не понуждаемся к напряжению сил. Зато в трудностях наиболее четко заметен контраст, чем усиливается острота восприятия Божественного, а потому усиливается восторг. Мы монашествующие работаем не ради конечной цели благополучия, а ради радостного бытия во Царствии Небесном в самом процессе, при этой жизни, ради экстаза, приходящего во время самого этого монотонного тяжелого физического труда. Этот экстаз приобщения к нетварным энергиям возможен только во время физической нагрузки, причем этого еще мало, ибо надо приложить усилие не просто так, а осмысленно, то есть ради того, чтобы быть на пике вершины. Для нас важен сам этот процесс, активирующий счастье и восторг, а цель сама по себе приложится. Это есть прообраз Богородицы, ибо если есть плод, то есть и цель. Нет живого плода во чреве, то и цели не может быть. Если при жизни не завязался плод радости в нашей душе, то и цели достижения Царствия Небесного быть не может. Это становится фанатизмом, как форма фашизма. То есть надо при жизни разжечь этот огонь и почувствовать тепло и свет его, ибо после смерти, как говорят отцы Церкви, уже ничего не сделать. Доброе дело не гарантирует сие, а потому часто становится медвежьей услугой. Если голова не была там, то и тело-хвост там не будет. За них это уже делаем мы, когда молимся за усопших. Вот примерно так должна была стать завершённой теория Зигмунда Фрейда. Монашество – прообраз недосягаемости Бога для греха, естественный образ жизни человека, имеющий множество разноликих оттенков образов богообщения через воздержания – маленькие победы духа в себе и половые отношения – одно из самых последних и не самых значимых образов единства со Творцом111,222,333,666. Монах в послушании у ближнего.

Итак, человек Богом наделён природой и при изгнании из Рая в мир отвергнутый, человек не утратил её. Он тот же, как и до грехопадения. То есть ему, как и прежде, естественно пребывать только во Царствии Небесном в прежней полноте и строить свое сообщество на законах Его. С этого момента304 он несёт в себе печать от обоих состояний Вселенной, точнее плоть несёт в себе образ их обоих сразу, причем одно не в противоречии другому, а в дополнении. Все живое живет только потому, что в движении, а у движения имеется свой Активатор и Он есть и конечная цель. Поэтому плоть следует за духом, постоянно за что-то там цепляясь, но оная будет там, где дух, формируя его образ. Если дух идет к Богу в непосредственном межличностном с Ним общении, то плоть примет его образ в пределах эшелона следования за духом. Таким образом в спасении участвует весь человек, включающий в себя всю Вселенную. В пределах мировосприятия человека, в границах его представления о счастье формируется и окружающая его Вселенная, а потому за духом человека следует и весь мир. Также повторюсь, что мы не понимаем тех древних людей и недооцениваем их, только лишь потому, что сменился наш образ жизни и вслед за ним понятийный язык и не более того. Но об этом уже в следующем томе книги.

Вывод 1.

Исходя из всего изложенного материала в данном томе, мы делаем вывод, что естественное состояние человека – пребывать в естественном единосущии с Богом, быть соучастником в Предвечном Совете Бога Троицы в дозволенных Богом границах. Это есть Святая Евхаристия. И тут, для более ясного выражения сути вопроса, уместно вспомнить притчу о семени.

Святая Евхаристия – это венец духовных трудов и роста в постах и молитвах православного верующего, а всякий венец становится только началом иного бытия. Человек умыл душу на исповеди, вобрал в себя Частицу Его и с этого момента начаться должно его торжество над собой – ему нужно вспомоществующее сопровождение сильных опытных исихастов. Это важно заметить. Представьте себе, что родился младенец и этим ничего ещё не закончилось – ему нужно вспомоществующее пожизненное сопровождение родителей. Если ребенок пытается что-то одолеть и у него это не получается, но он не сдается и вот тут важен совет наставника. Как приятно это видеть родителю. Так и Бог радуется, созерцая душу, борющуюся со грехом, пытающуюся противостоять злу в себе самой. Вот тут-то и требуется поддержка ей.

«2 И учил их притчами много, и в учении Своем говорил им:

3 слушайте: вот, вышел сеятель сеять;

4 и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то.

5 Иное упало на каменистое [место], где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока;

6 когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло.

7 Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило [семя], и оно не дало плода.

8 И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто.

9 И сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит!

10 Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче». (Мар.4:2-10)

Земля – это сам священник, который должен дать живительные соки созревающим будущим семенам на своем колосе. Живительные соки в образе жертвенного служения Бога человеку. Это не разовый акт, а каждая секунда в течении всей жизни. Почему? Представьте себе, что человек зарекся употреблять алкоголь и вот он на каком-то празднике вновь стоит перед искушением. Душа борется сама с собой и думает о том, что немногим ранее он давал себе клятву не пить, но у друга День рождения. В данный ответственный момент нужна поддержка в борении, нужно вспомоществующее присутствие Божественного, ибо одним усилием воли не выстоять. А если выстоит, то становится пленником такой победы над собой, а потому он становится диктатором, что есть начало погибели. Иными словами, после Святой Евхаристии в причастившимся человеке должна продолжать жить эта частица и через неё должно приходить живительное победоносное борение всегда, а вот это уже прямое обязательство священника, как несущего на себе Христа, ибо для него начинается подвиг. Ибо нельзя стать диктатором даже на Голгофе. Через присутствие Частицы мы становимся единосущными во Христе, а потому доходит до нас молитвенное влияние духоносного отца. Молитвами духовника Оная должна тревожить несущего в себе после Причастия Частицу человека и помогать в борении над самим собой посредством живительных соков, исходящих к плодам-семенам от корня, коим является духовник для всего колоса. С этого момента он постоянно должен пополнять этот сосуд животворящим Духом Святым.

Чтобы понять суть вопроса, будем говорить от противного. Вспомним сказку про солдата, который варил кашу из топора. Почему он это делал? Да потому, что пища, которую вы ели у скупого и жадного человека не переваривается, человек мучается. Скупой постоянно жалеет о своих растратах(см. подстрочный индекс 666-6), что передается гостю после еды. Но это действо злое, от съеденной пищи из рук злого. Частица Святого Причастия имеет иное естество влияния, иное предназначение и диаметральное преобразующее действие. Тело Христово по природе Своей абсолютное благо есть – Оное не делимо и люди поглотившие в себя Частицу, сами становятся Частью Его Тела, частью Его Торжества над злом. Духовнику остается Его присутствие в теле причастившегося активировать. В этом наше спасение. Духовник не жалеет о своих растратах, а постоянной молитвой становится проводником живительных токов от Творца к причастившемуся, он призван постоянно активировать установленную связь Тела с Его Частицей, пребывающей в носителе Её после причастия. Вся самая тягловая работа священника начинается после святой Евхаристии в Храме, благодаря чему человек перестает поддаваться греху. Все это время, после свершения богослужения в Храме, воитель-духовник пребывает в молитве, как опытно ведающий о Силе Божьей. Надо сказать, что рыбу надо выуживать только после того, как оная оказалась на крючке, а не до этого или тянуть гибнущего из бездны болезней и греха только после того, как он крепко ухватился за спасательный круг, а не перед этим. Нужно сказать ещё и иначе – куда шествует духовник, туда следуют за ним причастившиеся на литургии и в делах своих и во внутреннем настрое111,222,333,666,777. Каждый из причастников имеет какую-то свою уникальную специализацию труда в миру, а потому люди становятся аватарами или носителями в себе Бога в своей сфере деятельнсти. Каждый, будучи единым в Боге, в своей уникальности общественного служения утверждает единство, что и становится государственностью.

Вывод 2111,222,333,666,777.

Итак, из всего изложенного во втором томе, мы имеем представление о человеке. Физиология каждого человека имеет прообраз Голгофы Христовой, на коей в образе Божьем человек идет мимо смерти, остается недосягаемым. До Рождества Спасителя сие было пророчеством о ней, а после Его Воскресения напоминанием-исповедью о Христе. Только на Голгофе или хотя бы во множествах подобиях ее есть жизнь. Человек несущий в себе этот прообраз, вне подобия ей во всех сферах жить не может. Тогда в чем отличие людей на Земле? В прообразах Голгофы, выраженных в образе жизни. Человек Севера жил в тяжелых условиях, в коих день год кормит. А потому его образ жизни был наделенным самой высокой интенсивностью физических нагрузок, в этом его прообраз Голгофы самый высокий, в отличие от людей из иных широт. Хотя надо сказать, что неискушенность и блага – это тоже смертельный яд, к которому надо найти противоядие и пройти мимо смерти. Физиология северянина адаптирована к радости в этих нагрузках и ему естественно жить только в таком высоком ритме. Это-то и стало частью физиологии человека Северных широт. Это такой эшелон, в пределах коего радость бытия наиболее сильно поглощает природу человека и именно в этом эшелоне шло становление русской цивилизации. Изменение прообразу русской Голгофы становится покушением на убийство целых народов.

Таково определение физиологии человека. Теперь в других томах книги посмотрим то, как оная заявляет о себе во Вселенной, в истории человечества и в истории Руси

Примечания

1133-1) В.Н.Лосский, «Очерк мистического богословия Восточной Церкви». Тут идет обоснование о том, что посредством самого первородного греха познать Божественное невозможно, ибо Бог грехом не наделён. Но речь идет о познании Бога опосредовано природы, имеющей воспаление первородным грехом. То есть воспаление грехом сильно ограничило всеобъемлющность полноты исповеди о Боге, но это только всеобъемлющность, а живительная полнота так и осталась тем, что оказывается в поле нашего созерцание, как подобие нам – как живое. Когда говорим, что «видеть можем физическую пустоту», то предполагаем ту пустоту, лицезреть которую мы можем посредством чувственной телесной природы. Но это не означает, что эта пустота не несет в себе духовное, лицезреть которое мы можем посредством только уже природой духовной.

1133-2) Из-за грехопадения потребность жить в прежней кондиции полноты радости в Боге не утрачена и оная по-прежнему в самом образе Божьем человека. Повреждение образа Божьего в человеке обрекает его на утрату подобия Ему, из-за чего человек не может присутствовать в пределах дозволенного на Предвечном Совете. То есть теперь, чтобы не повредить образ Божий, возникла необходимость несколько растянуть пребывание в радости Оного во времени. Именно по этому послушание инока в первую очередь нужно ему самому, ибо он в пылу горячих молитв может настолько впасть в напряжение, что не заметив предел, сильно повредить своей природе и заболеть, то есть получить рану из-за покушения на образ Божий в человеке. Отчего, после этого, к нему придут уже иные мысли – мысли разочарования. Нести послушание – это есть тот самый путь, благодаря коему Русь смогла не только удерживать подконтрольными такие территории, но и заселить их. В рабстве у человека пребывает даже Сам Бог. Об этом можно прочесть здесь же в «Примечаниях» в ссылке №39.

1133-3)В.Н.Лосский, «Очерк мистического богословия Восточной Церкви».

1133-4) «То, что возникло из другого и в силу этого явления иным по сравнению с тем, из чего возникло, не может быть иным до такой степени, чтобы не сохранить ничего от источника своего возникновения. Никакая материя не лишена свидетельства своего происхождения, даже если изменяется в новое качество.»

Тертулиан «О плоти Христа», 9.

1133-5) «Хаос и структура» А.Ф.Лосева §53. Подвижной покой

1133-6) Дело в том, что при любом положении дел, жизнь утверждается только благом Божественного естества. Так как для Адама жизнь не остановилась, то было нечто такое, благодаря коему жизнь утверждалась и оное могло быть только Божественного происхождения. Так как только оное могло быть утвердителем живого, то и говорить имеет смыл только об этом, о том, что утверждает живое. Это и делается священным Писание специфическим понятийным языком истори свщм. Ириней Лионский.Свщм. Ириней Лионский так трактует этот момент священного Писания: «Адам…, обольщенный другим под предлогом бессмертия, он тотчас объемлется страхом и скрывается не так, как будто бы избегнуть Бога, но смущённый тем, что преступив заповедь Его, он не достоин с Ним. Страх же есть начало премудрости (Прит. 1,7,9,10). Сознание преступления производит раскаяние, а раскаивающимся Бог дарует Свое милосердие. Ибо Адам на деле показал свое раскаяние через препоясание смоковничными листьями, хотя были многие другие листья, которые могли бы менее беспокоить его тело. Он однако сделал одеяние соответственное с его непослушанием, пораженной страхом Божиим и, укрощая сильное стремление своей плоти – ибо он утратил естественное свойство и детское расположение и пришел в понимание худшего – надел узду воздержания на себя и на свою жену, боясь Бога и ожидая Его пришествия, и как бы показывая нечто такое: поелику – говорил он – я через непослушание потерял одежду святыни, какую имел от Духа, то сознаю теперь, что я достоин такой одежды, которая не доставляет никакой приятности, но колет и уязвляет тело. И он всегда бы носил эту одежду, смиряя себя самого, если бы милосердый Господь не облек их одеждами кожаными вместо смоковничных листьев.» свмч.Ириней Лионский «Против ересей» книга 3, п.5