Сверчок

Владимир Бровко

Сверчок

Вступление

Непосредственным поводом к написанию данной работы первоначально явилось искреннее желания вашего автора разобраться во многих неясных фактах биографии дореволюционного российского поэта и писателя А.С. Пушкина.

Ведь начиная со школьных времен ваш автор, изучая жизнь и деятельность А. Пушкина постоянно ловил себя на мысли, что подавляющее число его биографов как бы умышленно и зачастую очень неумело «фальсифицирует» письменную историю его жизни, освещая одни эпизоды и тщательно скрывая другие.

А также приписывая ему достоинства и заслуги коих у него никогда при жизни не имелось!

Ну и раз мы заговорили о «достоинствах и заслугах» А.С. Пушкина то надо тут прямо сказать, что он в глазах своих сверстников и вообще всех людей, с которыми ему приходилось общаться на протяжении всей своей жизни увы у них совершенно не ассоциировался с образом «выдающегося российского поэта_- «создателя русского литературного языка»!

Более того самые близкие его друзья, начиная с момента его появления в Царскосельском Лицее сразу дали ему точную характеристику в которой отразилась и манера поведения молодого А. Пушкина в обществе и его интеллектуальные способности прозвав в конечном итоге «СВЕРЧКОМ»

Тут я так же хочу пояснить, современному читателю, особенно из числа городских жителей что это за «зверь» такой – сверчок? Потому, что «сверчки» наверно из-за неблагоприятной экологической обстановке в больших городах, уже там не живут.

А с точки зрения биологии как науки, то он сказано: «Сверчок домовый, или сверчок домашний (лат. Acheta domesticus) – вид прямокрылых насекомых из семейства сверчков.

Они бывают двух видов: космополитический и синантропный вид, родиной которого является Северная Африка и Дальний Восток. Сверчки часто селятся в жилищах людей, отапливаемых промышленных зданиях и теплоцентралях.

В тёплое время года, с конца весны по начало осени, живут вне человеческих построек[8], с наступлением холодов, с конца осени, поселяются в постройка».

Эта лицейская кличка так прилипла к А. Пушкину, что вошла в повседневный оборот дворянского общества Санкт-Петербурга где иначе его «за глаза» даже в личной переписке между собой никто и не называл.

Свидетельство тому может быть хотя бы многочисленная переписка как друзей и знакомых Пушкина, так и многих других российских литераторов которые видя таланты молодого А. Пушкина как поэта, но учитывая его обычное поведение и род занятий –великосветского бездельника так и продолжили называть его «Сверчком» как бы с большой долей горького сарказма и сожаления фигурально как определяя в не нем новую мутацию под названием – «Сверчок литературный».

В связи с этим я в целях обеспечения объективности излагаемых фактов отдельно изучил вопрос о появлении этой клички у А. Пушкина и вот что удалось выяснить.

Оказалось, что у Александра Пушкина за время шестилетней учебы в Лицее сменилось несколько прозвищ.

Самым первым из них было «француз». Прозвали его так за великолепное знание языка и увлечение французскими авторами.

Потом однокурсник Пушкина Яковлев сравнил его с «обезьяной», возможно за язык его тела и жесты. И это прозвище вначале привязалось к нему.

После тот же Яковлев дал ему новую кличку – «тигр». Скорее всего, когда Пушкин сердился, был похож на тигра. Говорили, что своими эпиграммами он словно набрасывается на жертву и терзает ее.

Потом это все вылилось в то, что Александра Пушкина стали называть «смесью обезьяны с тигром». Это прозвище привязалось к нему надолго.

Кроме того, поэта часто называли по присвоенному номеру, который давали каждому ученику лицея, «номер 14».

За неусидчивость и живость Пушкина иногда называли «егоза», но это имя не было таким ярким, как предыдущие.

Еще во время учебы в Лицее Александр Пушкин неофициально был принят в российское литературное общество «Арзамас». У всех членов клуба, а это были уже не молодые лицеисты, а вполне взрослые мужчины, русские дворяне с чинами и положением в российском обществе были вымышленные имена. И вот тут А.С. Пушкину тоже дали имя-псевдоним: «Сверчок» которое окончательно за ним закрепилось.

Так, что «СВЕРЧЕК» это уже не лицейская кличка, а собственно настоящий первый литературный псевдоним А.С. Пушкина, который ваш автор и взял для название своей книги!

Но все это было до захвата в России власти большевиками в 1917 г. когда Российская империя, ослабевшая в Первой мировой войне, рухнула, распавшись на десяток новых государств.

А когда Советская власть в России окрепла и появилась новая особая марксистско-ленинская пролетарская литература то перед коммунистическими пропагандистами встала задача найти для идеологически правильных, но литературно полуграмотных пролетарских писателей и поэтов – своего рода «эталон» на который они должны всегда равняется.

То из всех дореволюционных российских писателей Советской власти «приглянулся» именно А. Пушкин. Он казалось был и сам «вольнодумцем и демократом», почти что декабристом и борцом с царизмом.

От которого он якобы сильно страдал, был унижен и в конце концов погиб как «невольник чести» не вынеся выпавших на него несчастий.

Сам же «культ личности» А. Пушкина СССР начался примерно с 1934 года, когда он стал в советской пропаганде будучи до этого просто одним из известных российских дореволюционных поэтов, стал «литературной звездой первой величины» и уже стал считается по совершенно необоснованным и до нашего времени неясным обстоятельствам «основателем «русского литературного языка»!

Правда после краха СССР государственная пропаганда в РФ стала меньше «пиарится» на его имении и как мне показалось, наконец «литературные критики» создали более-менее его правдивую биографию.

И одним из примеров такой биографии является по моему личному мнению статья в так называемой «Большой российской энциклопедии» https://bigenc.ru/literature/text/3485181

Я не уверен, что все читатели захотят лично перейти по вышеприведенной ссылке для того чтобы прочесть эту статью и поэтому в первой части этой книги я ее полностью воспроизведу для того чтобы, потом вы уважаемый читатель, отталкиваясь от указанных дат и фактов могли понять ход мыслей автора в его стремлении к раскрытию как ранее неизвестных, так и умышленно сфальсифицированных страниц биографии А.С. Пушкина.

ч.1 СОВРЕМЕННАЯ ОФИЦИАЛЬНАЯ БИОГРАФИЯ А. С, ПУШКИНА

ПУ́ШКИН Александр Сергеевич [26.5(6.6). 1799, Москва – 29.1(10.2).1837, C.-Петербург; похоронен в Святогорском монастыре, ныне Псковская обл.], рус. поэт, драматург, прозаик, историк, лит. критик и журналист.

Источник фото: https://ru.wikipedia.org/wiki/Пушкин,_Александр_Сергеевич#/media/Файл:Orest_Kiprensky_-_Портрет_поэта_А.С.Пушкина_-_Google_Art_Project.jpg

Из рода Пушкиных. Отец – Сергей Львович (1767 или 1771 – 1848), мать – Надежда Осиповна, урождённая Ганнибал (1775–1836), внучка генерал-аншефа А. П. Ганнибала.

Детство провёл в Москве, где получил первые представления о светской и лит. жизни, рус. истории и культуре, приобщился к чтению сочинений русских и в особенности франц. авторов, создал первые лит. произведения, в т. ч. комедию «Похититель» и поэму «Толиада» (1809–11, не сохр.). Определённое влияние на становление лит. интересов юного П. оказал его дядя – В. Л. Пушкин.

В 1811г. П. принят в новооткрытый Царскосельский лицей, где изучал классич. мифологию, античную (преим. римскую), франц., рус. лит-ру, европ. историю. В лицее у П. появились друзья, которым было суждено повлиять на его мировоззрение (И. И. Пущин, А. А. Дельвиг, В. К. Кюхельбекер); здесь же к нему пришло первое признание: его лит. дарование оценили Г. Р. Державин, П. А. Вяземский, К. Н. Батюшков и В. А. Жуковский, которых П. считал своими наставниками в поэзии

Из других рус. писателей наибольшее влияние на него оказали М. В. Ломоносов, А. П. Сумароков, В. П. Петров, Д. И. Фонвизин, Н. М. Карамзин, И. А. Крылов; из европейских – Ж. де Лафонтен, Вольтер, Ж. Ж. Руссо, Э. Парни и вся школа франц. «лёгкой поэзии». Осн. темы лицейской лирики П. – любовь, вино, дружба, поэзия; первое опубликованное стих. «К другу стихотворцу» («Вестник Европы», 1814, № 13).

Во 2-й пол. 1810-х гг. на первый план выступили иные интонации: подражая «унылым» элегиям Жуковского, П. обратился к темам непреодолимого одиночества, предчувствия смерти, утрат и ударов судьбы; элегич. топика проникла и в жанр послания: «Городок (К**)» (1815), «К Жуковскому» (1816, опубл. в 1840). Характерны эксперименты с поэтикой рус. оды, преим. «торжественной» и «политической»: ориентированные на этот жанр лицейские стихотворения осложнены ассоциациями с элегией («Воспоминания в Царском Селе», 1814), балладой («Наполеон на Эльбе», 1815), посланием (прямое обращение к адресату в стих. «Принцу Оранскому», 1816, опубл. в 1841) и в меньшей степени с топикой идиллии (тема детства в «Воспоминаниях в Царском Селе» и в оде «На возвращение Государя Императора из Парижа в 1815 году», 1815).

Незавершёнными остались лицейские поэмы: «антиклерикальная» («Монах», 1813, опубл. в 1928–29) и «богатырская» («Бова», 1814, опубл. с цензурной правкой в 1841, полностью – в 1899).

После окончания лицея в июне 1817 П. поступил в С.-Петербурге на службу в Коллегию иностр. дел в чине коллежского секретаря и, обратив на себя внимание светского общества демонстрацией независимого поведения, энергично включился в лит. жизнь.»

Тут я прерву цитирование биографии чтобы сразу сказать, что его биографы между собой так и не пришли к окончательному выводу о том:

Как закончил А. Пушкину учебу в Лицее?

С каким чином он был выпущен?

Какую должность он получил в Коллегии иностранных дел?

Выполнял ли он там какую-то работу и если не выполнял, то почему?

Какое ему платили жалование и почему платили, если он не ходил на службу?

На эти вопросы я постараюсь дать ответы в следующих частях, а пока продолжим чтение биографии:

«Если в лицее он выступал против литераторов архаического направления на стороне писателей – последователей Н. М. Карамзина, объединившихся в лит. об-во «Арзамас», то в 1817, формально став членом об-ва и получив некогда желанную возможность заседать в «Арзамасе», ею почти не воспользовался, предпочитая вечера у о смеиваемого им ещё недавно А. А. Шаховского.

Смена лит. ориентиров оказалась плодотворной: именно в это время формируется пушкинский худож. метод, основанный на парадоксальном сближении разнородного жизненного материала и принципиально разных лит. традиций.

На мировоззрение П. в 1817–20 повлияли Н. И. Тургенев и П. Я. Чаадаев: первый старался приобщить его к идеологии европ. либерализма, второй разъяснял необходимость интеллектуальной независимости.

Осн. произведение П. этого периода – поэма «Руслан и Людмила» (1817–20, опубл. в 1820), в которой лёгкость слога сочеталась со знанием рус. фольклора, истории, традиций рус. «богатырской» поэмы и зап. европ. рыцарских романов.

Оригинальность построения поэмы состояла в резких переходах от «отступлений» и описаний к сюжетной динамике, в насыщенности лит. полемич. подтекстами, имевшими пародийный оттенок. В состав поэмы вошла, в частности, пародия на «Двенадцать спящих дев» В. А. Жуковского, который не без скрытой иронии надписал П. свой портрет: «Победителю-ученику от побеждённого учителя…».

В лирике П. петербургского периода, продлившегося по начало мая 1820, особое место занимают политич. стихотворения, как не противоречившие гос. идеологии и политике («Деревня», 1819, строки 1–34 опубл. в 1826 под назв. «Уединение»; полностью – в «Полярной звезде на 1855 год», Лондон; в России – в 1870), так и резко оппозиционные, среди них самая известная – ода «Вольность» (1817 или 1819, опубл. в 1856), в которой рассказывалось об истинных обстоятельствах убийства имп. Павла I, что было воспринято как обвинение имп. Александра I во лжи: офиц. версия утверждала, что Павел I скончался от аполексич. удара.»

Тут я прерву цитирование «биографию» чтобы сказать, что в общем как на те давние времена преступление было серьезным и политическим.

Посему я ниже привожу полный текст этой оды чтобы читатель давно не отрывавший тома со стихами А. Пушкина сам сразу все мог понять!

Беги, сокройся от очей,

Цитеры слабая царица!

Где ты, где ты, гроза царей,

Свободы гордая певица?

Приди, сорви с меня венок,

Разбей изнеженную лиру…

Хочу воспеть Свободу миру,

На тронах поразить порок.

Открой мне благородный след

Того возвышенного галла,

Кому сама средь славных бед

Ты гимны смелые внушала.

Питомцы ветреной Судьбы,

Тираны мира! трепещите!

А вы, мужайтесь и внемлите,

Восстаньте, падшие рабы!

Увы! куда ни брошу взор —

Везде бичи, везде железы,

Законов гибельный позор,

Неволи немощные слезы;

Везде неправедная Власть

В сгущенной мгле предрассуждений

Воссела – Рабства грозный Гений

И Славы роковая страсть.

Лишь там над царскою главой

Народов не легло страданье,

Где крепко с Вольностью святой

Законов мощных сочетанье;

Где всем простерт их твердый щит,

Где сжатый верными руками

Граждан над равными главами

Их меч без выбора скользит

И преступленье свысока

Сражает праведным размахом;

Где не подкупна их рука

Ни алчной скупостью, ни страхом.

Владыки! вам венец и трон

Дает Закон – а не природа;

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам,

Где дремлет он неосторожно,

Где иль народу, иль царям

Законом властвовать возможно!

Тебя в свидетели зову,

О мученик ошибок славных,

За предков в шуме бурь недавних

Сложивший царскую главу.

Восходит к смерти Людовик

В виду безмолвного потомства,

Главой развенчанной приник

К кровавой плахе Вероломства.

Молчит Закон – народ молчит,

Падет преступная секира…

И се – злодейская порфира

На галлах, скованных лежит.

Самовластительный Злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

Читают на твоем челе

Печать проклятия народы,

Ты ужас мира, стыд природы,

Упрек ты богу на земле.

Когда на мрачную Неву

Звезда полуночи сверкает

И беззаботную главу

Спокойный сон отягощает,

Глядит задумчивый певец

На грозно спящий средь тумана

Пустынный памятник тирана,

Забвенью брошенный дворец —

И слышит Клии страшный глас

За сими страшными стенами,

Калигулы последний час

Он видит живо пред очами,

Он видит – в лентах и звездах,

Вином и злобой упоенны,

Идут убийцы потаенны,

На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,

Опущен молча мост подъемный,

Врата отверсты в тьме ночной

Рукой предательства наемной…

О стыд! о ужас наших дней!

Как звери, вторглись янычары!..

Падут бесславные удары…

Погиб увенчанный злодей.

И днесь учитесь, о цари:

Ни наказанья, ни награды,

Ни кров темниц, ни алтари

Не верные для вас ограды.

Склонитесь первые главой

Под сень надежную Закона,

И станут вечной стражей трона

Народов вольность и покой.

В общем скандал случился страшный!

Дело доложили императору Александру Первому, который в апр. 1820 распорядился начать следствие о возмутительных стихах.

А вот современный биограф утаивает нам всю правду о этом деле! когда пишет следующее:

«П., благодаря помощи друзей, собств. находчивости и стечению обстоятельств, сумел избежать серьёзного наказания, получив назначение в Кишинёв в канцелярию ген. И. Н. Инзова.

А ведь пред тем как послать А. Пушкина в ссылку в глухую и только недавно отвоёванную у Османской империи Бессарабию (т.е. Молдавию) 21-ти однолетнего чиновника Коллегии иностранных дел в Тайной канцелярии по распоряжению императора, так сказать с учетом его «молодости» и «глупости» и с целей быстрейшего «перевоспитания» строптивого барчука -подвергли телесному наказанию на грани бесчестия –выпороли кнутом!

Не знаю на что рассчитывали судьи вынеся такой «приговор» сменив ссылку в Сибирь на ссылку в солнечную Молдавию, но это, в случае с А. Пушкиным увы не способствовало его «вразумлению».

Он и до этого «внушения» очевидно имел врождённые нервно-психологическими травмы своей психики, а тут такое «унижение» его «чести и достоинства».

Но как бы там ни было А. Пушкин был немедленно отправлен в г. Кишинёв.

Правда туда он попал не сразу, но об этих обстоятельствах мы поговорил в последующих частях этой книге, а пока я продолжу цитирование современной биографии А. Пушкина:

«В Кишинёве П. проводил время в обществе М. Ф. Орлова, неск. раз общался с П. И. Пестелем, установил приятельские отношения с В. Ф. Раевским, а также с И. П. Липранди (который станет прототипом Сильвио в повести «Выстрел», 1830);

И в итоге был принят в масонскую ложу «Овидий», история которой до сих пор в полной мере не прояснена: в частности, остаётся неизвестным, почему П. утверждал, что именно из-за деятельности «Овидия» в России «уничтожили все ложи».

П. не был деятельным масоном: его единственное произведение, с уверенностью атрибутируемое как масонское, – послание «Генералу Пущину» (1821, опубл. в 1874), подчёркнуто риторич. и патетическое, допускавшее возможность иронич. интерпретации.

Тут я опять прерву биографию чтобы сказать, что в ней не раскрыты тайные страницы жизни А. Пушкина как российского масона!

А ведь никто А. Пушкина до конца его жизни из числа масонов не отчислял!

А ведь сам он при поступлении в 1831 г. на государственную службу давал письменную клятву, что мол не состоит и не будет состоять ни в каких тайных обществах!

И как члены масонской ложи «Овидий» того пусть и косвенным образом, но был причастен к организации «восстанию декабристов в декабре 1825 года!

И это было второе нарушением А. Пушкиным Законов Российской империи

Так, что нам с вами уважаемый читатель, далее придется отдельно разобраться и с этими тайными страницами биографии А. Пушкина.

Но пока для вашего «погружения в тему» я продолжу цитирование биографии А. Пушкина далее:

«На юге П. увлёкся творчеством Дж. Байрона; отчасти в подражание ему были созданы поэмы «Кавказский пленник» (1820–21, опубл. в 1822), которая имела большой успех, «Бахчисарайский фонтан» (1821–23, опубл. в 1824) и «Цыганы» (1824, отд. изд. – 1827) – с их «местным колоритом», лаконизмом повествования, отступлениями, намёками, умолчаниями и страстями.

Герои этих поэм не верили в достижимость счастья, не умели и не хотели примириться с несовершенством мира, не понимали своего предназначения, искали и не находили свободы. «Байронизмом» отмечены некоторые лирич. стихотворения П. («Погасло дневное светило…», 1820, «К морю», 1824) и в меньшей степени «роман в стихах» «Евгений Онегин», который он начал писать в 1823.

Почти одновременно с работой над поэмой «Бахчисарайский фонтан», в которой тема христианства представлена как высокая и значительная, в 1821 создан обширный цикл кощунственных произведений: «<В. Л. Давыдову>» (опубл. в 1884), «Христос воскрес, моя Ревекка!..», «Гавриилиада» (оба опубл. в 1861).

Любовная лирика южного периода сочетала демонстрацию интимности пылких чувств с умолчаниями и недосказанностями, граничившими с мистификацией: до сих пор в популярной лит-ре обсуждается миф о «потаённой любви» П. и кандидатуры на роль его гл. героини (как правило, называются имена Е. К. Воронцовой, М. Н. Раевской, А. Ризнич или К. Собаньской).

В духовной биографии П. 1823 стал переломным: поэт разочаровался в идеологии и практике революц. конспирации, открывшихся ему не столько героикой подвига и самопожертвования, сколько претенциозным пустословием и борьбой за лидерство.

О заведомой неадекватности либеральных иллюзий совр. историч. реальности – стих. «Свободы сеятель пустынный…» (1823, опубл. в 1856). В 1824 в послании «К морю» революц. «просвещенье» и тирания предстанут как две равно неприемлемые возможности.

Со своей стороны, декабристы с самого начала знакомства с П. ценили его лит. дарование, но не доверяли ему как человеку, полагая его слишком легкомысленным и беспечным.

При этом отношение П. к бывшим лицеистам, участвовавшим в событиях 14(26).12.1825, И. И. Пущину и В. К. Кюхельбекеру, оставалось неизменно дружеским («И. И. Пущину», 1826, опубл. в 1841; «19 октября <1827>», опубл. в 1830; и др.).

Летом 1823 П. переведён в Одессу в распоряжение ген.-губернатора М. С. Воронцова, который вскоре стал тяготиться присутствием П., демонстративно пренебрегавшего служебными обязанностями, острого на язык и склонного к эпатажу; обычно предполагается, что свою роль сыграло увлечение П. его женой – Е. К. Воронцовой [ей посвящены стихотворения «Сожжённое письмо» (1825, опубл. в 1826) и «Храни меня, мой талисман…» (1825, опубл. в 1916)].

Письма П. перлюстрировались; в одном из них говорилось о его интересе к «чистому афеизму» (в смысле «атеизму».-автор). «

Так случился второй большой скандал в жизни А. Пушкина который коренным образом изменил его судьбу!

И автор современной биографии так описывает эти события:

«Власти признали служебную карьеру П. завершённой, и летом 1824 он был сослан в родовое имение Ганнибалов-Пушкиных с. Михайловское Псковской губ. под надзор местных властей (полицейский надзор над П. не был снят до конца жизни).

Досуг П. заполнили чтение Библии, произведений У. Шекспира и И. В. Гёте, изучение рус. истории и фольклора.

В центре его лит. размышлений – проблема романтизма, что во многом объясняется полемикой вокруг «Бахчисарайского фонтана»: поэма была опубликована с обширным предисловием П. А. Вяземского, описавшего рус. лит. ситуацию в категориях борьбы романтизма и классицизма и безоговорочно принявшего сторону первого.

В отличие от Вяземского, П. полагал, что «русского классицизма» не существует.

В наброске ст. «О поэзии классической и романтической» (1825, опубл. частично в 1855) он рассматривал классицизм и романтизм как категории, обобщающие историю лит. жанров, связывая с классицизмом формы, известные античной лит-ре, и относя к романтизму те, «которые не были известны древним» или претерпели изменения.

Полагая, что истинный классицизм в России – дело будущего, П. со 2-й пол. 1820-х гг. всё чаще обращался к античным формам, одновременно пытаясь воскресить поэтику торжеств. оды и эпич. поэмы [мотивы и стилистика этих жанров нашли отражение в эпилоге «Кавказского пленника», позднее – в поэмах «Полтава» (1828, опубл. в 1829), «Медный всадник» (1833, опубл. в 1837, посм.)].

Нараставший интерес к классицизму не означал разрыва с романтизмом: трагедия «Борис Годунов» (1824–25, окончат. ред. 1830, опубл. в 1831) мыслилась П. как романтическая, поскольку представляла собой результат глубокого переосмысления формы классицистич. трагедии (демонстративное нарушение требований единства времени и места, чередование стихотв. фрагментов с прозаическими, допущение просторечий и т. д.).