Русская Амазонка

– Здесь межведомственная охрана, как мы говорили, и противиться я не мог. Никто правда не ожидал такой развязки.

– Ты можешь помочь подобрать мне команду?

– Зачем?

– Вдвоём тяжело сломать эту машину.

– Бессмысленная затея. Шею себе свернёшь.

– Хорошо. У меня есть одна идея не связанная с этой сворой, но для её воплощения нужны люди.

– Не советую ничего скрывать ни от меня, ни от шефа.

– Пока я боюсь её вспугнуть, а вдруг придётся уходить, так хотелось бы иметь несколько проверенных ребят для поддержки.

– Тебя никто не отпустит.

– Даже если сам пойду?

– Только на тот свет.

– Это уже интересно. Жить как хочешь нельзя, да ещё и не отпускают.

– Всему своё время.

– Короче, ты мне не помощник?

– Я подумаю, что можно сделать.

– О, кей!

Мы расстались.

Настя

Наконец-то одна. Бьёт мелкая, нервная дрожь. Как в детстве залезла на кровать с ногами, поджала колени к подбородку и обхватила их руками. Боже мой, как мне плохо. Сердце то замирает, то бешено колотится. Господи! Как легко и как страшно – убить человека! Но теперь ничего не вернёшь. С другой стороны – я только защищалась. Если бы ещё умела контролировать свою силу. А может быть это всё розыгрыш? Дернула кисть колокольчика, появился Хао.

– Настя-сан, тебе плохо?

– А что, очень заметно?

– Ты похож на маленький испуганный кошка.

– Наверное, так и есть, – по щекам скользнули горячие слёзы.

– Не надо, Настя-сан, – его круглое, узкоглазое лицо расплылось совсем рядом. Белой перчаткой он провёл по мокрым дорожкам.

– Скажи правду, я убила его?

– Да, кареглазый, он совсем мёртвый.

– Но я же не хотела! – со злостью ударила рукой по одеялу.

– Убивает не рука, а душа. Сила духа сильнее тела.

– Хао, они все злые и ненавидят нас.

– В Китае говорят: «Хочешь подчинить – заставь любить».

– Сколько действия в этой фразе… А смысла ещё больше. Принеси бронзовую девушку из коридора, – мысли стрелами неслись в голове.

– Настя-сан шалить будет?

– Есть одна идея, – пока он вышел, я быстро разделась и только хотела оторвать шнур от прикроватной лампы, как Хао вернулся и замер на пороге. Краска смущения залила его лицо, он опустил глаза. Значит работает.

– Хао, я красивая?

– Осень.

– Какая осень?

– Я хотел говорит, что…

Я подошла к нему вплотную:

– Ты меня хочешь?

– Я люблю тебя… – его глаза сверкнули, как молнии, и он покраснел ещё больше.

– Бедный Хао, прости меня, я не хотела сделать тебе больно.

– Нисего, Хао сильный, я умею терпит. Только… – он запнулся.

– Говори всё, нам нечего терять.

– Разреши мне смотреть на тебя, мне нравится.

– Но ведь тебе же будет больно?

– Когда смотришь на утреннюю звезду, любуешься ею и хочешь её иметь – больно не бывает.

– А ты однако поэт. Но сейчас нужна от тебя другая помощь. Я буду немного тонуть.

– Хао отказывается помочь.

– Это будет игра и большая, а другому человеку станет больно и обидно.

– Зачем плохо говоришь о Серега-сан?

– Нет, Хао, это будет Трешмен.

– Тогда я твой помочь, – заулыбался он.

Шнуром мы привязали статуэтку мне к спине и вышли на террасу. Он подсадил на перила. Прыжок… Вода остудила натянутые нервы. На животе морской узел, чтобы легко освободиться от груза.

Оружие соблазна работает безотказно. Теперь дело за малым, чтобы рядом оказался Трешмен. Минута прошла. Я лежала с открытыми глазами, и через прозрачную воду бассейна видела склоняющиеся головы.

Не может быть чтобы здоровый мужчина, не замеченный в порочных связях, не любил красивых женщин. Фотографии одно, а живая… – это другое. Этого банкира надо повязать на взломе мохнатого сейфа. Вторая минута прошла.

Жаль Сергея предупредить не успела. Он, конечно, знает, что мы должны разыграть сцену ревности, а это может все испортить. Сама затея сплошная авантюра, но кто не рискует – не пьет шампанского, а я его люблю. Лежи русалка-Настя. Три минуты прошло.

Они, что боятся замочить свои смокинги, но тогда полезет прислуга, а это не входит в мои планы.

Вот он – прыжок! Кто нырнул ко мне? Главное не водить глазами. Тренированный парень на глубину трех с половиной метров идет смело. При попытке поднять меня надо закрыть глаза. Грамотно берет за волосы и тянет – тяжело. Бросил – пошел наверх. Вода глушит звуки и сильно давит на уши. О чем-то он просит. Перед носом скользнул нож. Они охренели там что ли?

Еще чуть и я бы дернулась, чтобы увернуться от удара. Вот он вернулся, и стал резать шнур, но это не веревка, милый. Развяжи – идиот! Пятая минута на исходе.

По законам смерти через несколько секунд мне конец, но я-то вне закона. Они этого не знают.

Все – подъем. Не так сильно, баран, голову оторвешь. Важно сдержать первый вдох. Набрала немного в рот воды.

– Осторожно! Принимайте!

Меня вытащили, уложили на пол.

– Жива?

– Сердце ели бьется, а может и нет? Нет…

– Надо сделать искусственное дыхание.

– Но это же девушка?

– А они, что не дышат?

– Пустите – нервный голос, до боли знакомый. Шесть минут без дыхания.

Трешмен взял меня за руки и отвел их за мою голову, потом – к груди и надавил, выпустив из меня последний дух – козел. Вода потекла по щеке.

– Надо изо рта в рот попробовать, – посоветовал кто-то. Горячие, упругие губы прильнули к моим, и струя воздуха обожгла легкие. Если бы я утонула в самом деле то ничего бы не произошло, но физиологию не обманешь. Дикий кашель сдавил горло.

– Повтори еще раз, чтобы дыхание полностью восстановилось, – это Розен, милый, спасибо – ты выручил, а то момент упущу.

Трешмен вновь наклонился. Мой язык, как змеиное жало проскользнул между его зубами и стал щекотать нёбо, правая рука обвила шею, чтобы не вырывался, а левая проскочила в брюки, стиснув драгоценный кинжал. Дик дернулся, но хватка моя оказалась сильнее чем он ожидал. Поцелуй получился долгим и страстным. Секира его взметнулась, но как владеть этим оружием я знала. Сцену прервала реплика:

– А теперь кого откачивать?

Толпа дружно рассмеялась.

– Пустите! Разрешите! Да, отойдите же! – забыв обо всем, по-русски уговаривал Сергей. Пора отпускать свою добычу. Открыла глаза. На меня смотрели два зрачка затуманенные страстью. Я нежно провела по его фаллосу, вынимая руку, и улыбнулась.

В следующее мгновение увидела Сергея, летящего в прыжке. Резко оттолкнула Трешмена в сторону и выставила ногу. От неожиданной преграды Сережка отлетел в воду. Через секунду он выскочил обратно, как на пружине, и опять бросился на Ричарда.

– Надеюсь, что пули зубами ты ловить не умеешь? – зловеще прогремел голос Розена.

– Представление окончено, можно расходиться, – мило промурлыкала я, и встала во всей красе. Мужчины не отрывали вожделенных глаз. – Серж, проводи меня, – я протянула ему руку, но он оказался галантней чем ожидалось, подхватил на руки и понес в дом.

– Ты, что опять отчудила?

– Немного поиграла в русалку, а они любят затаскивать в омут.

– Ты о чем, солнце мое?

– Я решила наградить Трешмена, чтобы наказать.

– Как-то слишком сложно.

– Более просто чем кажется. Наградила его поцелуем за спасение, а наказала диким желанием, которое ведет к болезненному сухостою.

– Ну ты, хитрая лиса!

– Нет, всего лишь Амазонка, а ты Бешеный слон, зачем ты полез в драку?

– Ну так ведь мы договаривались?!

– Давай перекуем мечи на орала и пусть он пашет наше поле.

– Объясни мне глупенькому, что ты задумала?

– Я хочу влюбить его в себя, чтобы он бегал за мной, как собачка на привязи, а с тобой мы должны быть, для всех в ссоре. Понял?

– Смутно… А если ты в него влюбишься?

– Сережка! Прекрати этот детский лепет.

– Ладно, ладно замолкаю. Иди, оденься и пойдем к гостям, а то все шампанское попьют.

– А можно я одену новое платье?

– Королевы?

– Ну не совсем…

– А у тебя есть новое платье?

– Скажи, что ты не будешь сердиться?

– Хорошо, не буду…

– Тогда жди, и учти, что я вновь начну заигрывать с Трешманом.

– Иди быстрее!

– С Ричардом заигрывать?

– Одеваться, все б только к словам придиралась.

Вихрем ворвалась в свои комнаты. Вытянула из-под кровати картонную коробку и извлекла покупку: это было платье из черного не то капрона или дедерона, а может газа, короче прозрачное. Воротник стойка откинут на стороны, от манжет плотно облегающих запястья шли пышные рукава, на уровне бедер платье было присборено и заканчивалось пышным бантом, прикрывающим мое лоно, а длиной оно было ровно по ягодицы. На ноги я одела сандалии в виде шнурков, которые подчеркивали стройность икр. Украшения были из золотых цепей с монетками, которые свисали почти до пояса и лишний раз заставляли остановить взгляд на моей точеной груди. Такой же был пояс по сборкам платья и на правом запястье блестели звенья. Косметики ни какой, а вместо ридикюля длинная сабля с золотой рукояткой и сияющим клинком.

– Ого! – только и вырвалось у Сергея, когда он меня увидел. – Это еще круче чем совсем без ничего. Мне кажется надо прихватить крупнокалиберный пулемет, чтобы отстреливаться от твоих ухажеров.

– И не вздумай. Они должны стелиться у моих ног. Все человеческое им не чуждо. Мы еще посмотрим кто кого накажет. Пусть слюной изойдут, а утереться я им не дам.

– Ну, ты и стерва, однако, Настена?!

– А ты только узнал. Своим телом надо уметь пользоваться.

– Мне-то хоть останется?

– Оно все твое. Все, тихо – выходим, – я легонько оттолкнула его в тень, а сама вышла в круг света и остановилась, чуть звеня концом сабли по мрамору.

Гул за столами стих. Постепенно все взоры обратились в мою сторону. Наступила тишина, нарушаемая только малиновым звоном клинка. За каждым столом сидели дамы. Я держала паузу. Дзинь, дзинь, дзинь… Текли секунды. Заминка становилась неловкой. Скрежет отодвигаемого стула раздался, как гром среди ясного неба. ОН СДАЛСЯ. Сам Ричард Трешмен шел ко мне с бокалом шампанского.

– Как Ваше самочувствие, мисс Стаси? – он протянул мне искрящийся напиток. Не удостоив его ответом в нависшей тишине, выпила все до капли и разбила фужер, вроде бы случайно выронив.

– Представьте меня, – мой взгляд был настолько вызывающим, что он невольно сглотнул. Мы были одного роста, а если надеть каблуки? Коротышка…

– Леди и джентльмены, – он откашлялся, – позвольте вам представить – мисс Стаси.

Не знаю почему, но все стали аплодировать. Он сам взял мою левую руку и повел за свой столик. Краешком правого глаза я заметила Стрента и Розена. Первый, прикрывая рот рукой, ехидно хихикал, а второй сидел с невозмутимым видом.

– Я не понял, что произошло в бассейне? – начал Трешмен, чуть наклоняясь в мою сторону.

– Вы предъявили нам такие условия, что я просто решила утопиться.

– Как можно, Стаси?

– О! Мы уже на "ты"?

– Извините.

– Как это бывает, Вы видели, камень на шею и вперед.

– Сознайтесь, что это была шутка?

– А Вы в состоянии просидеть под водой пять минут ради хохмы?

– Да, но… пожалуй Вы правы. Тогда я должен признать, что Вы решительная женщина.

– А разве Вам об этом не доложили?

– Кто?

– А тот корреспондент, которого я раздела. Он получал подобное указание.

– Нет, я не в курсе.

– Очень жаль. Знай Вы подобное, остался бы жив тот охранник, царство ему небесное.

– Мне кажется это цепь сплошных недоразумений.

– Хорошее слово – не-до-разума.

– Почему Вы такая колючая?

– Не я, а жизнь такая. Мне приходится только подстраиваться. Но ведь меня можно гладить и по шерстке, а не против, – я взяла его руку и спрятала у себя под бантом. Легкая испарина покрыла его лоб. Я почти физически ощутила, как у него заболела поясница от нестерпимого желания.

– Кстати, мистер Трешмен, говорить за столом о делах считается плохим тоном, может, сменим пластинку?

– А где Ваш нервный друг Серж?

– Тяжелый случай, мы поссорились. Он почему-то решил, что я его собственность, а свободной женщине не нужна клетка. Тем более кошке, которая гуляет сама по себе. Вы знаете как я умею мурлыкать?

– О! Мисс Стаси! Вы ставите меня в неловкое положение.

– Ошибаетесь, я могу только положить. А вот он может, – моя рука мягко проутюжила его оттопыренную ширинку.

– Ох! Проказница, – он натянуто улыбнулся. Наживку он заглотил, а уж сорваться с крючка я ему не позволю.

По моей поднятой руке подошел Хао.

– Пусть играют, – сказала ему по-русски. Зазвучала музыка.

– Стаси, Вы искусительница. Не откажите в танце.

Мы встали. Он был настолько возбужден, что все время сбивался с такта.

– Стаси, Вы любите море?

– Странный вопрос, если вспомнить сколько я прожила на острове.

– Ночной пляж, звезды, легкий бриз…

– Это что, приглашение?

– Если хотите, – тут же ухватился он за спасительную ниточку.

– Да, я хочу, отбить у Вас партнершу, – подхватил последнюю фразу, подошедший Розен, очень мило и как всегда вовремя. Скривившись, Трешмен отступил.

– Как дела, малышка?

– Спасибо, Себастьян, пока все идет по плану.

– Серж посвятил меня в твои замыслы. Будь осторожна, это змея еще та.

– Знаю, но я хочу выдрать у нее жало.

– Не возражаешь, если мы посмотрим за вами.

– Было бы кстати и отснять на пленку, хороший монтажик мог бы получиться.

– Имей в виду если он что-нибудь заподозрит – тебе конец.

– Это у него конец, а у меня другая конструкция.

– Хватит пошлить, я серьезно.

– Что может обнаружить мужчина в постели кроме того, что он с женщиной – то, что у него уже не стоит?

– И все равно будь осторожна, и помни: мы рядом.

– Спасибо, Себастьян.

Он проводил меня к столику Трешмена.

Трешмен

Чем больше с ней общаюсь тем сильнее она меня интригует. Почему она себя так ведет? Ведь у нее есть жених? Яркая девушка ничего не скажешь. Но кто она на самом деле? Манеры светской дамы, а выходки дикой кошки. В ее присутствии очень сложно сосредоточиться. Себе лгать не стоит – я хочу ею обладать. Но как обуздать этот дикий норов? Не надо забывать, что она противник, опасный соперник. А может я это все выдумал? Что заставило так думать? Секретность их прибытия? Или небывалый груз? Полное отсутствие информации? Что…что? Но я хочу ее не смотря ни на что. Расслабиться или насторожиться? Чутье подсказывает – второе. Может затащить ее к себе, и там, в подвале, в спокойной обстановке допросить эту кралю? Но Стрент? Эта старая скотина весь Лос-Анжелес поднимет на ноги. Что-то он там говорил о приеме их в «семью»? Уж не думает ли он поставить на свое место этого сосунка? Нет, надо эту девочку покрутить как следует. А вот и она плывет. Какие ноги!.. Так и хочется ее потрогать. Мурашки побежали по спине.

– Вы не будете возражать моему возвращению, мистер Трешмен?

– Вы мне льстите, мисс Стаси, – какая грудь! – какое-нибудь решение созрело в этой прелестной голове? – я нагнулся и вдохнул аромат ее волос.

– Вы забываете, что на нас смотрят люди, – снисходительно прошептала она.

– Тонко подмечено и все же?

– Вечер еще не кончен, а я люблю танцевать. К тому же, принятое сегодня решение о нашем отчуждении заставляет думать о другом, а не о звездах.

Она бросала меня то в жар, то в холод.

– Кто вы женщина-загадка, вопрос конечно наивен, и все же? – я откинулся на спинку стула и пригубил сухого вина. Она смотрела на меня чуть прикрыв глаза. Выражение ее лица и слегка напряженная поза напоминали кошку перед прыжком.

– Я амазонка живущая в свое удовольствие. По вашим меркам ни одна уважающая себя женщина не оденется так как я. А я себя люблю больше чем Вы думаете и мне плевать на авторитеты и морали, особенно когда загоняют в угол. Захочу и сейчас же расцелую Вас. Мне все ровно, а у Вас репутация пуританина подмокнет.

– Я думаю, что не стоит этого делать, – на последних ее словах у меня сердце екнуло и комок страха притаился в животе.

– Не бойтесь, я не такая дура, как может показаться. Вот вы тут затеяли сыр-бор из-за этого золота, – она толкнула, лежащую на столе саблю, – да будет Вам известно, что ни одного слова лжи не было сказано о нем. Любая экспертиза подтвердит его подлинность.

Вам, единственному скажу, жизнь все время заставляет меня бороться с судьбой, простую русскую официантку, сначала там, в Союзе, потом на этом острове, попробуй, выживи, думала здесь вздохну свободно имея такое состояние. Так – нет! Тут появляетесь Вы – как черный демон. Постой Настя! Тебе сюда нельзя, рылом не вышла! Да, видала я вас всех, слава Богу, могу за себя постоять и обижать не позволю! А сейчас я хочу танцевать.

Когда она говорила голос ее не дрожал, но в глазах стояли чуть заметные слезы, а выражение лица было полно издевки. Но, что самое интересное – я ей поверил. Заранее такой монолог подготовить невозможно.

Она схватила свое оружие и направилась к оркестру. Может, правда, эта девочка заслуживает немного тепла и ласки? Так это в моих силах.

Музыканты заиграли что-то быстрое, латиноамериканское. Прожектора выхватили маленькую эстраду, и на ней блеснула сталь клинка. Подобного танца мне видеть не приходилось, как наверное и всем здесь присутствующим, сколько в нем было огня, гнева, одновременно грусти и страсти больше всего. Кошечка хранила в себе незаурядный талант, да и саблей она владела также виртуозно, как и своим телом.

Пока не погас свет я не мог оторвать глаз от происходящего. Не побоюсь этого слова – она была прекрасна. Я думал она исчезнет. Нет – вернулась ко мне. В два удара рассекла, стоящий на столе ананас, и с жадностью дикой красавицы впилась в него белоснежными зубами. По щекам заструился сладкий сок, утерлась тыльной стороной ладони и рассмеялась:

– Меня никому не понять и не обуздать, остановит лишь пуля, если догонит, ха-ха! – она была просто обворожительна в своей раскрепощенности, мне так хотелось слизать остатки сока с ее тела, что слюна выступила непроизвольно. Я готов был покрыть ее поцелуями с ног до головы не пропуская ни одного местечка. Верю ей полностью, так красиво лгать не возможно. Эй, Ричард, не теряй головы! Я сидел и глупо улыбался ей в ответ.

– Мистер Трешмен, с Вами все в порядке?

– В полном.

– Мне показалось, что не совсем?

– Должен признаться, что Вы заставляете терять голову.

– Спасибо за правду, но ведь Вы великий выдумщик и очень скрытный человек.

– Зачем Вы портите вечер? – мне стало грустно и больно, незаслуженно меня укололи.

– Хотелось бы заставить Вас вести себя не соблюдая этикет, похищать, ублажать, терять голову, ласкать, иметь, кружить, любить…

– Хватит! – дыхание у меня перехватило, перед глазами плыли какие-то жаркие образы и сцены, кровь прилила к низу живота. Дико хотелось ее поцеловать, и если она не замолчит, я овладею ею прямо на этом столе на виду у всех. Чтобы сдержаться, сильно сжал кулаки, до боли. Немного отпустило.

– Поехали отсюда! Мне плевать на то, что скажут и запишут в досье, которое ты хорошо знаешь.

– Мистер Трешмен, Вы мне польстили, наверное ни одна Ваша девушка не могла похвастать, что довела до такого состояния?

– Ты права, в самом деле так нельзя.

– От чего же, Ричард! Безрассудство подчас творит великие дела! – она вызывающе, с издевкой смотрела на меня. Ох! Хороша стерва! Так бы и провел пальцем по ее груди.

– Все, нам пора освежиться, – я встал и предложил ей руку. Мы направились в парк.

Прохлада деревьев остудила нахлынувший жар, и я вздохнул полной грудью. Наметил огромный дуб возле дорожки, чтобы сделать остановку.

– Извините, Настя-сан. Хозяина хочет видет тебя, – желтомордый дворецкий, что-то сказал ей, скорее всего на русском, низко поклонился.

– Прости, меня срочно вызывает Стрент, – она сжала своей рукой мое запястье и, быстро поцеловав в щеку, растворилась в кустах. Китаец напугал меня – идиот. А вдруг он следил? Хорош бы я был в объятиях под дубом. Это место явно не подходит, но мы еще кошечка увидимся. Я поправил свое хозяйство в брюках и пошел обратно к столу. Знать сегодня не судьба.

Настя

– Меня в самом деле хочет видеть Стрент?

– Уже все собрались.

– В кабинете?

– Да.

– Спасибо, можешь идти, – Хао исчез в темноте. Как хорошо остаться одной, а еще хочется искупаться, чтобы смыть всю грязь лицемерия. Бедные артисты! Вот уж кому не позавидуешь, в каждой роли примерять чужую шкуру. Главное не переиграть, а то не будет естественно, но пока изображаешь тряпку перед глазами быка многое сойдет с рук. Однако, зачем старик хочет видеть? Какой тяжелый день. Срочно нужна тренировка. Топ-топ, топает малыш, по дорожке мамин стриж… Всякая дурь лезет в голову. Глаза слипаются от усталости, иду почти на автопилоте.

Постучала в дверь. Открыл Розен. В комнате сильно накурено.

– Знакомьтесь, Кимберли, это Стаси, наша Амазонка, – Стрент сидел развалившись в левом углу дивана, и широким жестом, как дирижер представил нас друг другу.

Она приютилась в кресле, в непринужденной позе. Между средним и безымянным пальцами левой руки дымилась длинная сигарета в позолоченном мундштуке. Роскошное платье кремовых тонов украшала бриллиантовая брошь в виде веточки розы. Работа была столь тонка, что несколько секунд невольно рассматривала ее. Темные волосы свободно струились по плечам. Возраст тяжело было определить, она хорошо сохранилась, но наверняка далеко за сорок. Ким бесцеремонно изучала меня с головы до ног, потом низким, грудным голосом поинтересовалась:

– А что, под платьем ничего нет?

– А зачем?.. Я могу и его снять.

– Ты совершенно прав, совсем как я в молодости. Извини, но Роберт рассказывал о тебе настолько живо, что мне непременно захотелось познакомиться поближе.

– Прекрасно понимаю, по улицам слона водили, как видно на показ, – она, после этих моих слов, непонимающе посмотрела на Стрента.

– Я тебя предупреждал, что она у нас ужасная выдумщица, а еще больше – колючка.

– Ядовитая, – добавила я, и за все время обвела взглядом помещение. Розен сидел за рабочим столом, как ни странно, и Сережка притаился на банкетке за моей спиной у окна. – Ясно, мужчин нет, значит так и буду стоять.

– Здесь все свои, Стаси. Делай, что хочешь, только не уходи, отмахнулся Роберт.

– Тогда мне кофе желательно с кофеином и много, – Себастьян нажал кнопку. Я плюхнулась в свободное кресло и вытянула ноги, прислонив саблю к подлокотнику.

– В твоем возрасте, когда мне было очень плохо я вскрывала вены, а ты топишься, что – так погано?

– Жаль ты не слышала всего разговора, – попыталась я ответить.

– Она в курсе, – остановил Розен. Вошел Хао с подносом и поставил его на сервировочный столик. Я с жадностью набросилась на тосты, кофе и сливки.

– Поверь мне, как женщине, сейчас ты сверкаешь, лучишься яростью, бросаешься головой в омут. Спокойнее надо быть, девочка, хитрее, рассудительней. Тем более, что люди с твоим капиталом так себя не ведут. Мужчины это грязные, похотливые твари, которые при первом удобном случае, вытрут о тебя ноги и пойдут дальше. Их надо держать в строгом ошейнике и на коротком поводке.

– Ким, ты о чем? О каком капитале? Тебе сказали о принятом решении.

– Знаю я все, – она махнула рукой, пепел упал на пол. – Ты не слышала разговоров ведущихся за столами и в кулуарах. Все в восторженном шоке от тебя. Но не спеши обольщаться, похоть с них быстро сойдет. Они готовы хоть сейчас перетасовать карты, но не поддавайтесь на это. Держите свою марку. Ты хорошо начала, только не взлетай высоко – низко падать. Соблюдай дистанцию и будешь всеми любима, но недосягаема, как звезда.

– Это я уже сегодня слышала.

– Одни слова, а делать – что? – Сергей подошел и взял кофе.

– Сейчас мы поедим все вместе встречать рассвет на берег океана. Там обсудим ряд проблем и решим как жить дальше, – подытожил Стрент, – Хао, у тебя все готово?

– Да, хозяина.

– Очень хорошо, тогда в путь.

Роберт Стрент

Ладони очень сильно потеют. Нельзя так волноваться. Успокойся, расскажешь и станет легче. Если они не примут мои условия, их будет откровенно жаль. Как устал жить все время в напряжении, да чего уж там, и страхе. Себе врать не стоит. Хочу отдохнуть до ломоты в затылке и неприятного зуда возле сердца. Только не поддаться бы эмоциям, а то не долго до суицида. Главное чтобы меня поняли и не заставляли убивать, скорее всего я этого не переживу.

Мы приехали на пляж, мои частные владения, здесь никто не должен был помешать. Хао занялся костром. Я ступил на скрипучий песок.

– Дети, проводите меня, – голос предательски дрогнул. Пока они, присмиревшие, выбирались из Кадиллака, протер очки, хотя в темноте это не имело значения. Розен, как тень, шел чуть позади нас, он получил четкие инструкции на случай отказа от партнерства со стороны молодежи. Кимберли осталась у машины. Нам теперь никто не мешал. Мы могли спокойно поговорить.