Русская Амазонка

– Все фильмы, книги это только частичная выдумка, в жизни бывает и более хитро. А теперь попробуй на минуту представить уравновешенные чаши весов, на одной из которых все производственные силы: заводы, станки, люди, товар, а на другой деньги. И вдруг ты, именно ты, привозишь и бросаешь в сторону денег такую массу, что вся другая половина, от подобного удара, просто взлетает на воздух. Кто разрешит тебе это сделать?

– Никто, – глухо отозвался Серж.

– Никогда не думала, что все это так сложно. Деньги и деньги. Куда хочу туда и трачу.

– Обычная точка зрения обывателя, прости Стаси. Почему-то в повседневной жизни люди никогда не задумываются откуда берутся деньги.

– Правительство печатает.

– Правильно, дитя мое. Но каждый выпуск денег должен быть оправдан товаром, который на них можно купить, а если его нет? Деньги теряют свою ценность, начинается инфляция. Бумажки есть, а купить нечего. Начинается безработица, от банкротства мелких предприятий, и вся стройная структура дает сбой, все рушится. Кто тебе это позволит? Сложности, проблемы и еще раз головоломки. Азы экономики надо знать.

– Короче ты категорически против подъема груза затонувшего судна?

– Деньги твои, что хочешь то и делай, но тебя убьют, их не допустят в оборот.

– Знаешь, мне вспоминается один анекдот про Бруклинский мост.

– Что-то не припомню.

– Когда газетчикам нужна была сенсация они останавливали на нем то француза, то немца, то русского и говорили им разные вещи.

– Не помню.

– Француза останавливают и говорят, а во Франции закрыли все публичные дома, он с криком: «О, горе мне!» – прыгает с моста. Проходит время, опять нет сенсаций и с моста никто не прыгает. Немец идет – ему: «А в Германии закрыли все гаштеты». Он с криком: «О, горе мне!» – прыгает вниз. Через некоторое время история повторяется, теперь идет русский Ваня пьяненький. Ему – «А Вы знаете, здесь нельзя с моста прыгать». Он удивленно: «Правда?! Да мне наплевать!» и через перила.

– Ты намекаешь, что ты русский Ваня?

– Где-то около того, только трезвый, – от его слов я рассмеялся.

– Где ты видел русского на Бруклинском мосту?

– А что?

– В Америке нет русских, здесь только евреи, – теперь до слез смеялся он.

– И то верно, – подтвердил Серж.

– Короче, если ты так поступишь, то мне жаль.

– Можешь поверить, я не дурнее паровоза.

– Ты прости, но русский юмор до меня слабо доходит, причем здесь паровоз?

– Дело в том, что паровоз тратит огромное количество энергии, а КПД его составляет пять процентов. Так вот я не этот железный конь.

– Все равно не дошло.

– Я не собираюсь тратить энергию впустую, а тем более отдавать свою жизнь.

Я облегченно вздохнул, а про себя улыбнулся. Буду надеяться, что с моста он прыгать не станет, а голова у меня в самом деле уже плохо соображает.

– У меня есть предложение: идемте спать.

– Роберт, одну минутку, – Стаси исчезла в каюте. Вспыхнул свет в иллюминаторах. Мы зажмурились. Вновь темнота и легкие шаги.

– Давайте отметим отплытие ракетами, – ее рука поднялась вверх и три ослепительных, красных огонька прорезали ночную тьму. С замиранием сердца я проводил их взглядом. Красиво.

– Спокойной ночи, – пробормотал я напоследок и поплелся в каюту.

– Ты в самом деле бросишь это золото?

– Хоть я и белорус, но вырос в Москве, а значит ничто русское мне не чуждо.

Похоже, что удержать их вылазки на этот остров, мне не удастся. Чем все это обернется? Одному Богу известно.

Всю ночь меня мучили кошмары. Слышались голоса моей погибшей команды. Трижды просыпался в холодном поту, и никак не мог привести сердце в порядок. Скорее всего такое действие оказала легкая качка. Двигатель размеренно урчал. Я сидел на своей койке, свесив ноги, и пялился в темноту. Надо что-нибудь выпить. Прошаркал к бару, плеснул виски, какая же это все-таки дрянь. Конец ночи прошел почти спокойно, но встал на рассвете весь разбитый. Серж и Стаси уже суетились возле лебедок, похоже, они собираются ставить парус. Я смотрел и не мог понять, что здесь не так? Что-то как бы лишнее, какое-то бельмо на глазу. Окинул взглядом океан и опять на них. Господи! Так ведь они одеты, а у Сержа даже часы на руке. Не выдержал, подошел:

– Стаси, а тебе без рубашки было лучше.

– Спасибо, папочка, хорошо хоть в плечах не жмет, – ее колкость не обидела, а чем-то стала приятна из-за того, что меня назвали «папочкой».

– К вещам необходимо привыкать постепенно, так что она еще подразнит тебя голым задом, кстати, под рубашкой ничего нет. Стаси вдруг прошлась по палубе «колесом», показав при этом мне свою «киску», и высунула язык. Мы с Сержем рассмеялись.

– Ну, дури в тебе, Настена, ничуть не убавилось, – констатировал Серж, красноречиво вращая пальцем у виска.

– Последние деньки свободы, зануда.

– Молчу, молчу, только не шипи.

– Все готово, шеф, – отрапортовал капитан.

– Вы хотите идти под парусом?

– Горючее надо экономить для маневров, а управлять все равно будет компьютер. У тебя какие планы?

– Ни каких, а что, есть проблемы?

– Не хотелось бы терять время зря, может поднатаскаешь нас с Настей в экономике и бухгалтерии?

– Сколько у вас энергии… Ночью мне плохо спалось, и пришла такая мысль: у меня к тебе огромная просьба – вырви листы бортового журнала пиратов, где написано про галеон, и спрячь от всех до поры, до времени. На душе будет спокойней.

– Как скажешь. А что насчет занятий?

– С удовольствием, как только будете готовы.

Так и пошло каждый день. Мне даже понравилось жить по расписанию. Молодежь умудрялась еще и купаться, обвязавшись концом фала. Стаси кормила, Серж следил за курсом и состоянием яхты, а я учительствовал в меру сил и возможностей, стараясь не давать ничего лишнего, что в жизни не имеет значения.

– Скоро, очень скоро войдем в территориальные воды США. Ура! Цивилизация!

На рассвете следующего дня нас встретил сторожевой корабль ВМФ США. Только мне одному известно, что творилось ночью с моими спасителями. Стаси напилась до истерики, и ее рвало полночи. Когда я поднялся в рубку к Сержу, то застал его с сигаретой у окна. Нервы не выдержали. Я считал, что они перенесут это спокойнее. Утром следы ночных волнений остались только на сером лице Стаси.

Нас окликнули по громкоговорящей связи и запросили принадлежность судна. Приемник был настроен на их волну, и мы смогли объяснить наше положение. После чего было предложено убрать паруса и лечь в дрейф для уточнения некоторых деталей.

Через несколько минут к борту пристала шлюпка с офицером и шестью матросами. Лейтенант долго, с сомнением, вертел в руках мое удостоверение личности и другие документы.

– Вас что-то не устраивает, офицер?

– Очень скользкая ситуация. На Вас был объявлен поиск после шторма, его прекратили неделю назад, и принято решение считать Вас и всю команду пропавшими без вести. А что делать с этими молодыми людьми? У них, как я понимаю, совсем нет документов?

– Вы все правильно понимаете, сэр. Чтобы разрешить накопившиеся проблемы, берите нас на буксир и тащите в порт, и у меня к Вам будет маленькое поручение: для проведения таможенного досмотра пусть приедет генерал Симс, и без проволочек пришлите врача для освидетельствования.

– Так точно, сэр! – Лейтенант отдал честь и удалился.

– А ты произвел на него впечатление, – заметил Серж.

– Меня многие знают в лицо, и скорее всего он его вспомнил. А теперь пора поднимать своих на ноги.

– Простите, мистер Стрент, – опять вернулся офицер. – Сейчас довольно сильная качка, и целесообразней не брать вас на буксир. Вы самостоятельно сможете дойти до акватории? Вы сможете вести яхту без нашего штурмана, у Вас есть лоции? – засыпал вопросами Сержа лейтенант.

– Вообще-то две недели она плыла сама, а сейчас не знаю.

Пограничник явно опешил, и не понимая переводил взгляд то на меня, то на Сержа.

– Да, Вы не удивляйтесь, она у нас волшебная, – простодушно подметила Стаси, чуть улыбаясь глазами. Лейтенант молоденький, в какой раз, облизал ее глазами, и с еще большим недоумением уставился на нашего капитана, а когда повернулся, с очередной порцией слюней во взгляде, к девичьим ногам, то они просто испарились, от чего он вздрогнул, как я тогда.

– Что за шутки! – разозлился он.

– Никаких шуток, это бортовой компьютер.

– Я не об этом, девчонка где?

– Я здесь, – откликнулась Стаси с прежнего места, – военный побледнел, как полотно.

– Плавник тебе в ребро, – грязно выругался он, и вышел, бросив через плечо: – Следуйте за нами!

Ребята прыснули со смеху.

Я нервно хихикнул и заметил:

– На будущее, мой вам совет, никогда не шутите с лицами обличенными властью, они юмора не понимают. Ну, а мне может быть откроете секрет, как это у вас получается?

– Ничего особенного, простое внушение, что ты меня не видишь, – серьезно ответил Серж, но я ему до конца не поверил.

Мы поднялись в рубку. Пока двигатель набирал обороты, я решил позвонить.

– Розен?.. Это Стрент. Немедленно к причалу мою машину, крытый фургон и десять человек охраны. Детали на месте. Да, вот еще что, позвони Краймону и попроси об аудиенции… Нет… Все нормально, а ты, хитрая лиса, наверное, уже простился с моей душой, похоронив старого друга, а… старый волкодав? Мы еще шуму наделаем. Тут тебе есть один сюрприз. Что? Нет… Он погиб… Ладно, все потом. До встречи.

Порт обдал гарью и шумом. Противно прокричал сторожевик. Мы встали на рейде. К нам подскочил санитарный катер. Здесь были мой личный врач и кто-то с эпидслужбы.

Сначала осмотрели меня, сделали прививки, и попросили подняться на палубу, чтобы они спокойно освидетельствовали молодежь.

– Дети, лишнего не болтайте, – посоветовал я на выходе.

Вот и генерал пожаловал, как всегда со своей свитой.

– Хелло, дружище! С воскрешением тебя! – он разверз широченные объятья, – ты даже не представляешь какой переполох в штабе.

– Всем уже раззвонил?

– Обижаешь?! Сам создал неординарную ситуацию и еще спрашивает. Мы не часто выезжаем на таможенный досмотр. Вы часом не SS-20 привезли?

– Хуже, – грустно ответил я.

– Как тебя понимать? – тут же осекся он.

– На яхте золото.

– Рад приветствовать графа Монте-Кристо.

– На тридцать миллионов, а может и больше, – окружающие замерли, наверное и дышать перестали. – Я прекрасно понимаю, что шила в мешке не утаишь, но хотелось бы, чтобы пресса об этом узнала как можно позже.

В этот момент появились врачи.

– Что скажете хорошего?

– Они совершенно здоровы, анализы в норме, прививки сделаны. У нас вопросов нет.

– Замечательно, вы свободны, – на палубу вышли мои герои. – Знакомьтесь, господа, Серж и Стаси Беркут, мои ангелы-хранители. Эти молодые люди спасли мне жизнь, не дали разбиться о скалы, и умереть с голода на острове. Надеюсь они станут достойными членами нашего общества, – мне не понравился шумок: «русские…, русские…».

Возникла неловкая пауза.

– Мистер Стрент, насколько я понимаю, заграничных паспортов или других документов и них нет? – осведомился генерал Симс.

– Наши документы остались на теплоходе с которого нас смыло во время шторма три года назад, после чего наш спасательный плот течением прибило к острову, где мы прожили все это время до появления яхты мистера Стрента. – Серж очень кратко изложил свою историю.

– На основании вышеизложенного, кроме показаний мистера Стрента ваши слова подтвердить некому, насколько я понимаю?

– Именно так, генерал.

– Что ж, тогда до выяснения вашего истинного происхождения, необходимо вас задержать, – Симс обернулся. – Капитан, вызовете полицию.

– Я думаю, не стоит горячиться, старина. Если тебе будет недостаточно моей расписки, что они будут жить у меня дома, в таком случае могу оставить залог в виде крупной суммы, – я с улыбкой и надеждой во взгляде посмотрел на генерала.

– Ну, если ты за них ручаешься, что это не засланные КГБ люди?

– Одну минутку, генерал, – вмешался Серж. – Если Вас смущает наша нация, то скорее всего не смутит вот это, – я не успел моргнуть глазом, как Серж метнулся в трюм и также быстро вернулся. В центр палубы воткнулись пять кинжалов шикарной работы и торчали вызывающе ровной пятиконечной звездой.

– Ох! – пронесся вздох изумления.

– Хотелось бы верить, господа, что поговорка время – деньги, верна на деле, а не на словах. Приступайте, мы слишком долго ждали этой встречи. Помимо этих предметов у нас письменные документы подтверждающие происхождение этих драгоценностей, вы убедитесь, что это не подделки.

Через несколько минут катер отчалил за оборудованием и дополнительными экспертами. Никто не ожидал такого ответного психологического прессинга от русских, но в душе я его хвалил за умение взять инициативу в свои руки. Мои уроки не пропали даром, да и он парень с головой.

В плену каменных джунглей

Сергей

Портовая суматоха легла тяжелым грузом напряжения на плечи. Время, когда можно не следить за словами и поступками, прошло. Вышел на палубу отдохнуть от цифр, унций, каратов и постоянно настороженных взглядов. Очень хотелось искупаться, но я прекрасно понимал, что покидать яхту нельзя, оставалось только глазеть по сторонам.

Натренированный глаз отметил появление на пристани фургона, двух машин и человека, легко одетого и в черных очках. Несмотря на возраст, он выглядел старше Стрента, его поза выдавала профессионала спецслужб: он стоял чуть шире расставив ноги, чем обычные люди, руки за спиной, волнение скрыть ему не удавалось или это просто самоуверенность, она выражалась в покачивании с носков на пятки.

Но мое внимание буквально приковали две или три машины репортеров, которые деловито настраивали аппаратуру. Как коллегу интересовало, откуда они узнают новости, и часа не прошло с момента нашего прибытия, а работа уже кипит. Где-то читал, что в большом городе известия распространяются с геометрической прогрессией. Скорей бы на берег…

– Черт бы их побрал этих бюрократов, – выругался Стрент, становясь рядом со мной. – Иди, подпиши декларацию, заявление с просьбой о виде на жительство и протокол досмотра.

Когда яхта подошла к причалу, я подумал, что сквозь толпу журналистов прорываться придется с боем.

– Господин генерал, чем вызвано Ваше участие в таможенном досмотре?!

– Мистер Стрент, как Вам удалось спастись?! Что с членами команды, почему их не видно?!

– Кто эти молодые люди?!

Генерал стоял перед сверкающей фотовспышками толпой, размышляя, потом громко произнес:

– Комментариев не будет. Все вопросы на пресс-конференции и не ко мне, а к мистеру Стренту. Я очень устал и попрошу освободить причал для проведения разгрузочных работ. Мне не хотелось бы прибегать к силе, потому что слишком сильно уважаю нашу прессу, – он говорил спокойно и ровно, так, чтобы слышали все.

– Разрешите сделать несколько снимков? И когда мы получим ответы на вопросы?

– Завтра, все завтра в пятнадцать часов в моем конференц-зале, – небрежно бросил Стрент и направился к своей машине. К нему подошел человек в черных очках. Скорее всего, это был Розен, он снял очки и они обменялись рукопожатием, слишком долгим для просто подчиненного и хозяина, но объятий после долгой разлуки не последовало.

Со Стрентом мы договорились, что я и Настя проследим за погрузкой драгоценностей. Вплотную к трапу подогнали фургон, и люди фирмы поспешили к нам. Они перенесли ящики и коробки, предоставленные таможенниками. Последними покинули яхту мы.

Настырность репортеров удивляла, нас окружили.

– Представьтесь!

– Где вы встретились с мистером Стрентом?

– Что находилось в ящиках?

Обнявшись, мы глупо улыбались камерам.

– Кто вы?

– Вы говорите по-английски?

– Прекрасно понимаю ваше нетерпение, но поймите наше состояние, после двухнедельного плавания мы еле стоим на ногах. Все, что я готов заявить: мы, Анастасия Дробышева и Сергей Беркут пропавшие без вести во время шторма в 1986 году. Граждане СССР. Это все. Более подробно расскажем после, как уже было объявлено. До свидания, – нас ждала машина.

Разместились в «детском» крыле особняка Стрента. Отделан он подобающе положению и финансам хозяина. Слуги не назойливы и учтивы, правда нам никто был не нужен.

После того, как мне показали спальню, столовую и где находятся звонки для вызова прислуги, я отправился искать Настю. Закралось сомнение, что она чем-то расстроена.

Пятнадцать минут ушло на поиски. «Детская» половина дома имела свои два отделения. Все правильно, каждый ребенок не должен быть обижен. Вот и ходил от двери к двери, а кругом тишина. Без подсказки не обошлось.

Настя лежала в ванне по шею в пене. Из-за стеклянных створок шторки была видна только голова.

– Ты жива моя старушка? Привет тебе, привет? – реакции не последовало. – Настя, тебе не плохо?!

– Пошел вон!

– Не понял? Что случилось, Настена?

– Сто слуцилось, Нястеня? – сильно шепелявя передразнила она и добавила, – Козел!

– У тебя, что крыша поехала от горячей воды?

– Это у тебя мозги затуманились от гари городской! Какого хрена ты порвал мое заявление с просьбой представления вида на жительство в США?!

– Вот оно что?!

– Как был солдафоном, им и остался, и выходки мужланские!

– Может, успокоишься?

– А ты мне рот не затыкай, не один год под твою дудку плясала. Кто тебе дал право решать за меня?

– Я не прав в том, что не посоветовался, просто вошло в привычку решать все самому.

– Ты скажешь, наконец, почему порвал заявление?

– Стрент тогда на яхте подколол нас насчет патриотизма, но он не прав. Я рассуждал, что мы с тобой одно единое целое и разногласий не возникнет. Нам нужна ниточка домой.

– А я туда не тороплюсь…

– Тебя никто и не гонит.

– Но ты лишил меня всех прав и свобод, да и вдруг потребуют выдать, а я не просила политического убежища.

– Крути, крути дальше, а если я не попрошу, то меня могут и посадить, а то и расписать… – я провел ребром ладони по горлу

– Кому ты на хрен нужен курьер несчастный?

– Ничего ты не поняла…

– Да уж объясни глупенькой, что за шашни ты затеваешь?

– Золото узаконить надо? – она согласно кивнула, – значит вид на жительство нужен. Но мне хотелось когда-нибудь вернуться домой. А без тебя это невозможно.

– Я-то здесь причем?

– Разве ты не собираешься стать моей женой?

– Вот еще глупости, мне и так хорошо. Деньги есть, внешность позволяет мужикам прилипать, буду жить в свое удовольствие.

– Ты явно перегрелась, – я никак не мог понять, шутит она или серьезно говорит.

– Я надеялся, имея русскую жену, еще увидеть милую Москву…

– Ничего, лет через пятнадцать купишь ксиву и слетаешь на поклон.

– Бог с тобой, золотая рыбка, мыло обсохнет, тогда поговорим, – я пошел к себе отквашивать последние жиры, говорят холестерин вреден для здоровья.

По дороге пытался разобраться в услышанном. Если она психанула на самом деле, то надо подготовиться и к такому повороту. Ладно, пока это терпимо. Сейчас искупаюсь, а затем разыщу Стрента. У самых дверей меня остановили:

– Извините, сер. Мистер Стрент просил передать, что через тридцать минут Вас, ждут в столовой на обед, и не забудьте одеть костюм, он в гардеробной. Спасибо, сэр, – я поклонился в знак согласия и вошёл к себе в спальню. Очень хорошо, на ловца и зверь бежит.

Больше чем на душ, времени не хватило ни на что. Впервые, за эти годы, одетый костюм казался гипсовым корсетом, а накрахмаленный воротничок рубашки – ножом приставленным к горлу или строгим ошейником.

В дверях столовой ждал Роберт:

– Ну как, осваиваетесь на новом месте?

– С трудом, но это пройдет. Честно говоря, не мешало бы пройти курсы светских манер перед выходом в люди.

– Успокойся, Сережа, это не сложно, да ты и не с гор спустился из индейской резервации.

В мозгу чирикнула мысль, как-то он слишком чисто назвал меня по имени.

– Это конечно, но не хотелось бы оказаться в смешной ситуации.

– Выбрось из головы, не это главное. Лучше обсудим ближайшие дела. А вот и твоя прекрасная половина, – мы обернулись к Насте. Она остановилась в дверях, в явной растерянности. На ней было черное платье с длинным рукавом без воротника, оно плотно облегало ее стройную фигуру. На левой руке браслет, на шее колье и маленькие сережки в ушах. Серебристые тени оттеняли ее большие серые глаза и розовая помада подчеркивала нежную линию губ. Челка уложенная волной блестела лаком и золотистыми блестками, а волосы роскошным водопадом струились по спине до самой талии. Линию ноги подчеркивали черные замшевые туфли на высоком каблуке.

Было видно, как она стесняется своего вида и не знает куда деть руки. Настя опустила глаза и покраснела под нашими взглядами, что даже загар не скрыл её румянца.

– Стаси, ты обворожительна,– всплеснул руками Стрент – и направился к ней,– Прошу за стол, – мы сели: он во главе, я справа от него, а она напротив меня.

– Не надо так тушеваться, ты богатая леди, голову выше, взгляд смелее, наглее, если хочешь. Мы тут с Сержем поговорили, что не помешают несколько уроков по культуре поведения, чем вы и займётесь после еды. Сейчас я предлагаю обсудить завтрашний день и пресс-конференцию. У Вас есть какие-нибудь планы на завтра?

– Мы ещё не думали над этим,– ответил я.

– Не знаю как Серж, а я бы хотела полностью ознакомиться с домом и окрестностями. Думаю, найдётся человек, который смог бы дать понятия об азах актёрского мастерства, чтобы не выглядеть «Дунькой» перед репортёрами, а остаток дня можно посвятить тренировкам, плаванию и занятиям английским, – после её тирады, глядя на Стрента, можно было подумать, что у него кусок выпадет изо рта. Он медленно его закрыл и стал жевать, не сводя глаз с руки Насти, которая ковыряла вилкой в салате, в ожидании ответа. Я отхлебнул минералки и почувствовал стыд за себя, не готов к разговору, а мог бы и подумать.

– Тебя, Серж, устраивает такой план?– обратился ко мне Роберт.

– На завтра, да. Но сегодня хотелось бы как можно доскональние разобрать возможные вопросы встречи с журналистами, у тебя есть время?

– Сегодня я целиком Ваш, а потом познакомитесь с Хао, это мой дворецкий, он родом из Китая, его педантичность не уступает английской, широта мировоззрений – философской, утончённость вкуса – японской, а бойцовские качества – ему самому. Я думаю, вы найдёте общий язык. Он и по-русски говорит сносно.

Я подумал, но не сказал, а откуда ты это знаешь?

– Сегодня обойдётесь той машиной, на которой приехали, а завтра закажите Хао какие модели хотите иметь.

– А я ездить не умею, – призналась Настя.

– Надеюсь, Серж решит эту проблему без моей помощи?

– Естественно, – кивнул я, расправляясь с отбивной.

– Между делом просмотрите газеты, основную подборку статей вам принесут, и смотрите новости по ТВ. Необходимой конфиденциальной информацией буду снабжать, – Стрент сделал паузу.

– Ну, а завтра, что?

– Мы будем вместе, это первое, а второе – оставайтесь естественными и не пытайтесь врать. Это со стороны бросается в глаза, и тогда вас будут раскручивать до конца, заставляя врать снова и снова, пока не сочтут бессовестными лгунами, которым нельзя верить, и станут сами докапываться до истины, а она-то им и не нужна.

– Роберт, ты противоречишь сам себе, – заметил я.

– Ни в коем случае. Есть правдивая информация и истинное положение вещей, а это ни одно и то же. Умолчать не значит солгать.

– Давайте конкретно договоримся, что можно говорить журналистам, а что нельзя.

– Одну минуточку, Стаси, – Стрент поспешно поднялся и направился к старому приемнику. – Я думаю, немного музыки нам не помешает, и попрошу учесть, что стены тоже имеют уши. Если хотите о чем-то поговорить, включите что-нибудь или отправляйтесь на природу. Тогда есть небольшая возможность остаться не услышанным другими, – он посмотрел на нас и извиняющимся тоном добавил, – не могу быть уверен, что в мое отсутствие дом не утыкали «жучками».

– Неужели, так все сложно?

– Прости, милая, привычка всех бояться и никому не доверять.

– Как так можно жить, не понимаю? – Не унималась Настя

– Только именно поэтому и живу еще.

– Но если мы завтра ничего не скажем репортерам, то лишим их куска хлеба, – вмешался я.

– Я не ограничиваю вас ни в чем, только молчите, что золото есть еще и не лезьте в политику. Односложные ответы их не устроят, но в длительные повествования не впадайте. Старайтесь говорить лаконично и точно, без лишних прикрас и демагогии.

– Чего, чего? – не поняла Настя.

– Пустословия я сказал.

– А…

– Как ты думаешь, какова степень их осведомленности? – Поинтересовался я.

– Они знают, что вы русские; я спасся; мы что-то привезли. Хотелось бы знать, про золото им уже стуканули?