Богатырская работенка

– Посмотри туда.

Гриша настороженно повернулся и спросил:

– И чего там?

– А ничего. Совсем ничего!

– Ты чё орешь, студент, словно стриптизерша, узнавшая, что силикон больше не выпускают?! В рыло захотел?

– Я не ору! – с трудом взяв себя в руки, ответил я. – Там должен быть город. Улицы, дома…

– Ну да… Ё-моё! А где он?

– Нет.

– Да я и сам вижу, что нет! – взвизгнул браток, тряся меня за грудки. – Куда делся город?

– Не знаю. Думаю, в этом виновата эта чертова дырища.

– При чем тут Маха?

Я посмотрел на него так, что он понял, что сморозил глупость. Но кто же признается в таком? Поэтому Гриша повернулся к гремлину, который с любопытством рассматривал торчащий из земли шлем с лягушонком, плавающим в набравшейся в него воде, и как заорет:

– А ты чего молчал?!

Гремлин испуганно присел.

– Еще пива, босс?

– Давай, – сменил гнев на милость браток. – Только быстро.

– Мы провалились во временную дыру, – я решил поделиться с товарищем по несчастью догадками. Ведь одна голова хорошо, а две… полторы… даже одна целая и одна десятая лучше. – Судя по монументу на въезде в город, основан он двести лет тому назад. Или что-то около того, точно не помню. Значит, сейчас не больше чем одна тысяча восьмисотый год. Вот так.

– А как назад? – заволновался Гриша. – У меня деловая встреча на завтра забита…

– Назад? Никак.

– Совсем-совсем?

– Есть у меня одна идейка, – признался я, – только не считай меня идиотом.

– Не буду, – пообещал Гриша. – Делись.

– Значит так. Я думаю, что тот старик, который был в подземелье на цепях – это тот самый Кощей.

– Бессмертный, что ли? Ну ты шутник.

– Не совсем так. Мы привыкли, что Кощей Бессмертный – это вымышленный персонаж сказок. А что, если он имел реального прототипа? Какого-нибудь могущественного колдуна. Наподобие графа Калиостро или Мерлина.

– И что?

– Вот я и думаю, что мы провалились во времени по его воле.

– Ерунда. Путешествие во времени невозможно, я точно знаю – читал, – заявил браток и, выхватив из рук гремлина банку пива, жадно опустошил ее.

– Это была последняя, – сообщил бывший подкопотный обитатель, ныне оставшийся без крова над головой.

– Черт! Одно к одному, – расстроился Гриша. – Путешествие во времени… бред собачий!

– Но случилось же, – я не собирался отказываться от единственно возможного объяснения произошедшего. Более вероятное сумасшествие неприемлемо из морально-этических соображений и его я рассматривать как версию не намерен.

– Этому должно быть рациональное объяснение.

– Как можно рационально объяснить исчезновение города? – Я развел руками, показывая всю абсурдность этой идеи.

– Ядерный взрыв, – подсказал гремлин.

– Землетрясение, – присоединился к нему Гриша. – Этот… титьканический разлом.

– Мы бы ощутили удар или толчки. Да и пыль, обломки. Так что, если я прав и мы переместились во времени, то виновен в этом Кощей Бессмертный. И только он может вернуть нас обратно.

– И где ты будешь его искать? В натуре, за базар он должен ответить, а то нехорошо получается.

– Думаю он нас сам найдет, обещал ведь убить.

– Ну это мы еще посмотрим – кто кого, – похлопал по рукояти пистолета браток. – Но это все бред сивой кобылы.

– Почему это бред?

– Потому что галлюцинация.

– Но ведь старик был. Вон, у тебя половины штанины нет. Так какая же это галлюцинация?

– Обыкновенная.

– Но Кощей…

– Шарлатан. Бомж. Псих.

Поняв, что спорить бесполезно, я решил отложить разговор до более подходящего времени, когда Гриша ткнется мордой в такие факты, от которых он не сможет просто так отмахнуться. Что-то такое, по сравнению с чем летающие ведьмы и исчезнувший город покажется песчинкой на фоне пирамиды Хеопса.

– В любом случае торчать здесь не имеет смысла.

– Типа кто-то спорит, – развел руками браток. – Нужно найти кабак и промыть горло. Да и похряцать чего-нибудь не помешало бы.

– А в машине ничего съестного не осталось? – поинтересовался я. Надежды найти кабак в ближайшие час-два у меня не было, равно как и уверенности в том, что вообще удастся отыскать его сегодня. Вдруг нестерпимо сильно захотелось поднять голову к небу и взвыть-заорать: «Верните меня назад!» Вот, ей богу! Если бы встретил сейчас Кощея Бессмертного, то ударил бы его по лицу, и не посмотрел бы на свое интеллигентное – в три колена – происхождение.

– Ушастик, – повернулся к гремлину браток, – смотайся юрким кабанчиком, поройся в багажнике.

– Погоди, – остановил я гремлина.

– А ты моим зверьком не командуй! – набычился Гриша.

– Я не командую. Но если он привяжет к веревке сумку, то сможет нагрузить ее, а не носить по одному бутерброду.

– Нет там бутербродов, – буркнул браток, – а у тебя нет сумки.

– А в машине?

– Возьмешь на заднем сиденье. Только все барахло Машкино вытруси… аккуратно. И прихвати мою куртку. Что-то холодает…

– Вечереет.

Браток покосился на меня, но ничего не сказал.

– Бутылки с прозрачной жидкостью брать? – спустя пару минут прокричал снизу гремлин.

– Зачем нам водка? – поинтересовался я.

– Нет там водки, – приуныл Гриша. – Минералка.

– Так что, брать? – донеслось из подземелья.

– Бери! – перехватив инициативу, прокричал я в ответ. И добавил для братка: – В дороге без воды трудно.

– Тебе нести, – пожал плечами Гриша.

«Ну и ладно… козел!»

– Что ты сказал? – насторожился браток.

– Ничего, – покачал головой я. – Что-то долго гремлина нет… Эй! С тобой все в порядке?!

– Ушастый! Заснул, что ли?! – крикнул Гриша, сложив руки рупором и склонившись над темнеющим зевом дыры. Рассмотреть сверху крышу джипа можно легко, а вот с остальным хуже.

– Готово, босс. Тяните! Вира!

Возился гремлин долго, но постарался на славу. Он набил спортивную сумку так, что мы едва вытащили наверх.

Правда, когда начали разбирать, то оказалось, что кроме пары баночек соленых орешков и пятилитровой бутылки минеральной воды «Мечта Менделеева» ничего съедобного нет. Зато есть газовый ключ, и домкрат тоже.

– А это что за коктейль Молотова? – поинтересовался я, рассматривая пивные бутылки, наполненные резко пахнущей темной жидкостью и старательно заткнутые в качестве пробки ветошью. – Бензин?

– Да, это мне, – признался гремлин, пытаясь выбраться из провала, но его когтистые пальцы никак не могли зацепиться за жухлую траву и соскальзывали.

Я ухватил его за шкирку и достал из провала. И тотчас сполз на землю от хохота.

– Ты чего? – насупился Гриша.

Ответить я не смог, давясь беззвучным смехом. Вместо этого просто ткнул пальцем в сказочного обитателя джипа.

– Я же сказал, сложить аккуратно! – набросился на подопечного браток.

– Да я это… – смутился гремлин, пытаясь спрятать за спину длинный предмет из ярко-красной резины. Получалось это у него плохо. То ребристая рукоять из-под локтя выглядывала, то тупорылый оголовок в ухо упирался. – Места ведь здесь дикие, вдруг обороняться придется…

– Этим? – только и произнес я.

– Ну… да. Отличная дубинка.

– Это Машкино, – тыча пальцем в импровизированную дубинку и новоприобретенные детали гардероба гремлина, заявил Гриша.

– Разумеется, – я не стал спорить. У меня воображения не хватит представить братка в розовых чулочках, один из которых на манер колпака деда Мороза венчает голову гремлина, и подвязках, поддерживающих в данный момент ярко-красную дубинку того же гремлина. – Наверное лучше оставить это в машине.

– Немедленно! – поддержал меня браток.

– Я же хотел как лучше. Сорри…

Гремлин виновато, но в тоже время с некоторым налетом обиженности вздохнул и полез вниз.

– Пошли туда, – предложил Гриша, указав направление, в котором скрылась летающая ведьма.

Я задумчиво вздохнул, с надеждой (которая не оправдалась) поинтересовался у братка состоянием мобильника, покосился на разрушенный замок, который вроде как за несколько последних часов вырос в размерах, да и стены его успели частично отреставрировать. Это, конечно мелочь, по сравнению с исчезновением города, но прекрасно согласуется с версией про перемещение во времени. Двести лет назад руины замка и должны были выглядеть не столь ветхими, как в наше время. А затем согласился:

– Пошли. Других тропинок все равно не наблюдается. Не в болото же лезть?

На том и порешили.

Первым на тропу встал Гриша, на правах выдвинутого самим собой и тем же составом одобренного предводителя нашей группы. За ним пристроился гремлин, мелко семенящий короткими кривыми ножками. При этом он бережно прижимал к груди одну из бутылок с бензином, время от времени с видимым наслаждением вдыхая дурманящий аромат и смакуя мелкими глотками. Токсикоман чертов. Замыкать шествие пришлось мне. Я забросил сумку на плечо, предварительно выложив домкрат и газовый ключ, полезность которых в пути представляется минимальной. Сорвав метелочку неизвестной травы, я сунул ее в зубы и предался размышлениям. Метелочка попалась горькая, да и мысли лезли в голову все больше невеселые. То про дыбу, на которой лазутчики вражеские в грехах каются, то про люд лихой, которыми леса местные издревле славились. За двести лет люди очень сильно изменились. А ведь может статься, что забросил нас Кощей не на двести, а на триста, пятьсот, а то и на тысячу лет в прошлое. О, ужас! Здесь же компьютеров еще нет!

– О, прекрасный дуб! – обрадовался Гриша.

– Почему? – спросил я, не видя в ветвистом великане ничего такого, что разительно выделяло бы его из ряда сородичей.

– Зов природы, – пояснил Гриша, расстегивая ширинку, и что-то добавил. Но я его не расслышал за журчанием пивного потока. – Ай!

– Что случилось? – подпрыгнул я.

– Он в меня желудем запустил, – потирая макушку, ответил браток.

– Кто?

– Дуб.

– Дуб? В смысле дерево? – уточнил я.

– Дерево! И не нужно со мной как с идиотом разговаривать, я сам прекрасно понимаю, как это глупо звучит. Он запустил в меня своим желудем, понятно?!

– Да я разве спорю? После гремлина и ведьмы я готов поверить и в древня и… и… короче, в кого угодно.

– Вот именно. Пошли, нечего прохлаждаться. Я нюхом чую, эта тропинка приведет нас туда, где вкусно накормят и напоят. На баланде такие формы не наедают.

– Боюсь, что наши деньги здесь не ходят…

– У меня евро и баксы, – Гриша достал из кармана туго набитый бумажник и продемонстрировал его мне.

Напоминать спутнику о том, что в тысяча восьмисотом году про евро никто и слыхом не слыхивал, я не стал. Вот прибудем, тогда и будем думать, чем расплачиваться за ужин. В крайнем случае, цепь Гришину толкнем – в ней золота хватит весь кабак с прислугой купить.

– А ты заметил, что здесь мусора нет, – я указал на девственно чистый лес.

– Да чего тут мусорам делать-то? – хохотнул Гриша.

– Я серьезно. Такое впечатление, что здесь людей не бывает. Ни следов от костра, ни мусора… в смысле, нет консервных банок, пивных бутылок и пачек из-под сигарет…

– Ну не ходят сюда люди, и что?

– В наших лесах таких мест больше нет. По крайней мере в тех, которые расположены рядом с большими и не очень городами.

– Вот придем, и все узнаем, – отмахнулся браток.

– Пришли. Кажется…

– Что это? – вытаращил глаза Гриша.

А чего он интересно ждал, следуя за ведьмой?

Может я и излишне предвзят к женщине на помеле, называя ее так категорично – ведьмой, но что-то не верится, что это добропорядочная домохозяйка, оставив дома мужа, детей и свои одеяния, отправилась в ближайший гастроном, или чего там у них в тысяча восьмисотом году было, муки с яйцами прикупить.

Глава 5

Кто в теремочке живет?

Метод кнута и пряника подразумевает применение кнута в качестве стимула работать, а пряник должен быть сухим и черствым, чтобы зубы поломали и не могли огрызаться.

Мечта любого правителя

На самой верхушке лысого холма, торчащего среди лесной чащи словно прыщик на небритой морде, на пне некогда могучего дерева сооружена избушка. Она выглядит именно так, как должна выглядеть обитель лесной ведьмы. Почему лесной? Да потому что у городских на окнах белеют шелковые занавески, на подоконниках стоят горшки с геранью, и вообще… они живут в городе. Здесь этого ничего нет. В окнах белеет паутина, на подоконниках зеленеет мох, а вокруг шумит дубрава. Почему ведьмы? Да потому что какая иная женщина согласится украсить козырек своего дома не петушком – золотым гребешком, а черепом оленя с ветвистыми рогами, в которых сплела гнездо пара аистов? А использовать вместо дверной ручки человеческую волосатую ступню? Про пучки сушеных змей и ящериц, шелестящих на ветру под козырьком порожка, я вообще умолчу.

А так избушка как избушка. Разве что двухэтажная, но в остальном похожа на те, что рисуют в учебниках истории. Сложенное из едва-едва отесанных бревен строение, крытое соломой. Дверной проем очень низкий, редко какой китаец не пригнувшись войдет, а оконца и того меньше. Матовым бельмом белеющие в них рыбьи пузыри не иначе как принадлежали при жизни пескарям или какой другой плотве.

– Босс, – испуганно спрятался за спину Гриши гремлин, – здесь нечисть водится, вот те крест.

– Кто бы говорил… – заметил я.

– А что я?! Я ничего. Я ведь свой в приборную доску, а они…

– В этой дыре поди и спутникового телевидения нет, – скривился браток.

– Здесь вообще телевидения нет, – напомнил я. – Нигде. И еще довольно долго.

– А как же они живут?

– По-разному. Не в телевидении счастье, и не в электричестве, и не в теплом санузле, и…

– Здесь даже света нет? – прозрел Гриша.

– Почему же? Есть. Свечи и лучины. Может даже керосинки уже изобрели.

– Давай еще дома поищем, а? Пускай без телевизора, но чтобы хотя бы электричество было.

– Босс, мне тоже здесь не нравится, – признался гремлин, заметно заплетающимся языком. Бутылка в его руках опустела на треть. Что ж… каждый борется со стрессом по-своему.

– Думаю, до ближайшего жилища не один час идти, – сообщил я и решительно направился к избе. Но не сделал я и пяти шагов, как путь мне преградила псина. Не то чтобы очень уж гигантского размера, но однозначно адского характера, на что ненавязчиво намекают все три оскаленные пасти и все шесть пламенеющих глаз.

– Р-р-р… Тяв!.. Ры-ы-ы…

– Ц… ц… – от испуга я начал заикаться.

– Я тебе цыкну! – произнесла средняя голова адского пса, впившись в меня яростным взглядом.

Я отрицательно замотал головой, пытаясь сказать, что не цыкать на него собирался, а хотел по имени обратиться. Обычно на животных, хотя бы частично одомашненных, звуки их клички действуют успокаивающе.

Бабах! – прогрохотало у меня за спиной. Мимо уха, взъерошив волосы, просвистела пуля.

Я распластался на земле, накрыв голову руками.

– Апчхи!

Но повторного выстрела не последовало.

Вместо этого открылась дверь избушки и на пороге возникла старуха неопределенно древнего возраста и неописуемо отталкивающего облика. В молодости, при всплеске буйной фантазии, ее можно представить статной девицей под два метра роста, с роскошной черной косой и острым носиком. Но прожитые века, ибо годам с этим не справиться, внесли в облик хозяйки торчащего посреди леса домика глобальные изменения. Спину изогнуло колесом, отчего образовавшийся горб оказался выше головы, а рост несчастной уменьшился вдвое. Если бы я увидел ее издали, подумал бы, что это гном или каменная баба с кургана. Некогда острый вздернутый носик еще больше заострился и, вытянувшись в длину, поник, сделавшись похожим на пупырчатый огурец. Губы усохли до тоненьких ниточек, обнажив беззубый провал рта… Ой! Извините. Не досмотрел. Один зуб все же остался. Желтый, острый как клык саблезубого тигра, он нависает над нижней челюстью и немного выступает за кончик носа. А вот глаза у древней карги молодые. Это пугает до оторопи. Да… это совсем не та ведьма с приятными взору формами, которая промелькнула над нашими головами у руин замка. Та наверное дальше полетела.

– Почто песика забижаете?! – грозно вопросила хозяйка избушки, уперев руки в боки и нахмурив колючие ежики седых бровей. Небо как-то молниеносно заволокло грозовыми тучами, на горизонте начали ветвиться сполохи молний, в лицо ударил резкий порыв пронизывающего до костей ветра…

– Апчхи!

Треглавая псина опустилась на хвост и, сфокусировав на мне взгляд всех трех своих пар огненных глаз, поддакнула:

– Да!

Я повернулся к Грише, предоставив ему возможность отвечать за свой выстрел.

При всем желании ответить он уже не мог.

Вместо братка стоит его каменная статуя, на которой успели пару-тройку раз отметиться голуби. И где они только взялись? Вроде же не видел ни одного… Гремлин исчез, возможно убежал с перепугу.

– Чего молчишь?! – в голосе старой карги появились злорадные нотки. – С тобой разговариваю.

– Со мной? – на всякий случай уточнил я.

– С тобой, касатик, с тобой, – подтвердила старуха, перехватив метлу с корявой рукоятью и пучком растерявших иголки еловых ветвей на манер шеста шаолиньских монахов. – Дружок-то твой, колдун заморский, нынче не особо разговорчив.

– Что вы с ним сделали?!

– В камень обратила, – оскалилась старуха. – Мы хоть люди и дремучие, но тоже кое-чего наворожить можем. Так что отвечай лучше, кто таков?

– Иван.

– Наш значится? Добрый молодец, поди? – опустила клюку старушенция.

– Не то чтобы так уж, – я несколько растерялся. – По-разному бывает.

– А чего тогда приперся, песика напугал?

– Тяв!!! – в три пасти поддержал возмущение хозяйки трехглавый пес. Вернее, кутенок. Хотя и размером с хорошего теленка.

– Цыкал на меня, – доложила средняя голова.

– Не цы…

– И чего тебе от Бабы Яги надобно?

– Так вы бабушка Яга? – прозрел я. Кощей Бессмертный, а теперь еще и Баба Яга… кажется не в восемнадцатом веке мы очутились, ох, не в восемнадцатом. Но вот этого точно быть не может. Сказки все это… то бишь вымысел.

– А то кто ж? Баба Яга собственной персоной и есть.

– Круто!!!

– Да чего там, – засмущалась ведьма. – Мы люди тихие, за славой не гоняемся.

– Я про вас столько слышал…

– Сказки, – отмахнулась Яга.

Вот тут я не нашел что возразить. Вроде как действительно… сказки.

– Да ты проходи в избу, пирожками попотчую, – предложила ведьма, сунув метлу под мышку.

Трехглавый пес подошел ко мне, и пока средняя голова обнюхивала, правая залезла в сумку, а левая схватила зубами шнурок и потянула на себя.

– Хороший, Цербер, – погладил я мутанта поочередно по трем загривкам.

– Как ты сказал? – подскочила Баба Яга.

– Цербер.

– Точно! – Ведьма смачно треснула себя по лбу. – Вот ведь память дырявая… Совсем запамятовала.

– Что?

– Да как песика зовут… Цербер. Точно. А ты откуда знаешь?

От пронзительного взгляда голубых глаз стало неуютно, словно стою я перед старой каргой в чем мать родила, и она это самое «в чем родила» пытается с меня содрать. Вместе с кожей.

– Ч-ч-читал.

– Как? – растерялась Яга.

– Черным на белом.

– Тьфу ты, срамота какая! Содом неприкрытый…

Не зная как отреагировать на последнее высказывание древней ведьмы, я сделал вид, что вот только сейчас в голову пришла неожиданная мысль.

– А я думал, у вас избушка на курьих ножках. А она на обыкновенном пне.

Баба Яга молодецки спрыгнула с крыльца на землю и уставилась на жилище с таким видом, что я заранее заткнул уши, ожидая истеричного вопля: «Окорочка украли-и-и!!!»

Но крика не последовало. Ведьма, по-старчески кряхтя, повернулась ко мне и, оперши скрещенные руки на помело, пояснила:

– Так ить избушка-то на яичках сидит, вот лапки и поджала.

– Это как?

– Ну как-как?! Обыкновенно. Ты что ли ни разу не…

– Слава богу, ни разу. Это ведь должно быть ужасно больно!

– … ни разу не видел, как несушка на яйца садится, цыпляток высиживая.

– Так изба что, цыплят высиживает? – уточнил я, невольно покраснев.

– Почему цыплят?

– Но вы ведь сами сказали, что дом… э-э-э… изба на яичках сидит.

– Сидит. Но она же не курица, чтоб цыплят высиживать.

– Так у нее из яиц избушки вылупятся? – Сказать, что я обалдел, значит ничего не сказать. Хотя как-то же они размножаться должны, почему не так?

– Ага.

– Ни фига себе!

– Фига, – согласилась Яга. – Так ты идешь в избу? Самовар поди совсем остыть успел.

– Иду, но…

– Что?

– Можно Гришу расколдовать? Пожалуйста.

– Это колдуна заморского, что Цербера обидеть хотел?

– Он не колдун, – заступился за братка я. – Он просто испугался.

– А не брешешь? – подозрительно прищурила правый глаз Баба Яга.

– Честное пионерское! – Слова соскочили с языка раньше, чем я сообразил, чем собираюсь поклясться, но, к моему вящему удивлению, древняя карга серьезно кивнула в ответ.

– А коли сниму с попутчика твоего наговор, не станет он женщину слабую и беззащитную забижать?

– Нет.

– Ну тогда ладно.

Баба Яга подняла помело и, смахнув с носа окаменевшего Гриши воображаемую пыль, направилась в избу.

– Но он не расколдовывается, – осторожно коснувшись пальцем твердой щеки братка, заметил я.

– Долгое это дело, хорошо ежели денька через три-четыре в себя придет, – пояснила ведьма.

– А быстрее никак нельзя?

– А ты куда-то спешишь?

– Нет… но да.

– Быстрее не могу, – вздохнула Яга. – Ежели сразу наговор снять, так живая вода для того нужна.

– А она существует? – заинтересовался я. Мне бы бутылочка, а то и две не помешали.

– А то как же, существует. Только добыть ее трудно. Ежели желаешь, так я тебе клубочек путеводный дам, он тебя приведет куда надо.

– Давайте! Я сбегаю.

– Поешь хотя бы на дорожку, – посоветовала Яга. – Путь тебе предстоит далекий. Горами, что до небес головами седыми достают, песками, что всякому путнику пятки огнем палят, лесами нехожеными, куда и лешие ходить не отваживаются, реками, озерами, морями…

– Пожалуй, лучше я несколько дней подожду, пока Гриша сам откаменеет.

– А и то дело. Заходи.

– А он? – указал я на окаменевшего братка.

– А чего с ним станется? Он же каменный.

– Все равно нехорошо, – засомневался я. – Пойдет дождь, намочит.

Баба Яга отрицательно покачала головой.

– Дождя нынче не будет.

– Но тучи… – неуверенно возразил я, подняв очи к ясному, но уже темнеющему к ночи небу.

– Тучи? Так это я сердилась.

– Ого!

– Ладно, – махнула рукой Баба Яга. – Можешь занести своего попутчика-колдуна на второй этаж, но чтобы оттуда он ни ногой.

А как она это себе представляет? Что статуя сама ножками – топ-топ… Как каменный гость?

– Так я его не подниму. Может привязать к метле и помаленьку…

– Эх, Ваня-Ваня-Ванюша… Он хоть и каменный, а все ж не тяжелее того, как прежде был. Откуда ему веса лишнего взять?

Пришлось мне, взвалив Гришу на спину, нести в избу.

– Тяжелый, зараза! – прошипел я, с трудом протиснувшись с несгибаемой ношей в узкий дверной проем.

– Была бы охота тащить, – махнула рукой на мои усилия ведьма, подкладывая длинные щепки на прогоревшие угли.

К тому времени когда я спустился, оставив братка на втором этаже, грозить поднятым пистолетом пролетающим мимо окна воронам, Баба Яга заварила душистый липовый чай и выложила на тарелки ароматные пирожки.

– Угощайся, добрый молодец, – предложила она. – Аль ты уже богатырь?

– Спасибо, – поблагодарил я. – Только я не добрый молодец и в богатыри не гожусь.

– Значит – дурак.

– Это почему? – обиделся я.

– А ко мне иные не ходят, – пояснила Яга. – Либо добрые молодцы по своей воле за советом приходят, либо дураки. Только этих все больше суженые ко мне посылают. Словно и послать больше некуда…

– Мы случайно к вашей избушке вышли, – чавкая полным ртом, пояснил я. Таких вкусных пирожков с мухоморами я никогда не пробова… Мухоморами?!

– Ты чего? – с беспокойством смотря на мое побледневшее лицо, заволновалась ведьма.

– Мухоморы, – простонал я, чувствуя, как перед глазами появляется туман, в желудке разгорается огонь, руки слабеют…

– Да ты не иначе решил, что я тебя отравить решила? – рассмеялась Яга. – Не бойся, я эти грибочки так умею приготовить, что от них организму никакого вреда не приключится. Даже наоборот.

Баба Яга не солгала, я не отравился. А когда решился угоститься еще одним пирожком – хозяйка их с таким аппетитом уминала за обе щеки, что у меня слюнки бежали, – то понял, что более полезного продукта в природе просто не существует. В теле образовалась поразительная легкость, мысли сделались неожиданно витиеватыми, а настроение как-то незаметно поднялось до гармонии со всем светом.