Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3

Оглянувшись в давнее прошлое и вспомнив эту историю, капитан с сожалением констатировал, что по большому счету за это время ничего по-настоящему не изменилось ни в Северной Корее, ни в России, и наши вожди по-прежнему ведут нас к мифическим победам, которые неизвестно где и неизвестно когда сбудутся, по крайней мере, до сих пор это никому еще не удавалось.

Разница лишь в том, что за портретом нашего вождя при кораблекрушении вряд ли найдутся охотники прыгать и спасать, даже среди тех, кто истово клянется в верности и покорности. Известно: крысы покидают тонущий корабль первыми, используя свои генетические навыки и инстинкт самосохранения, выработанные многими предшествующими поколениями, которые всегда превалируют над внушаемыми догмами и раболепием, очень быстро забывая собственные клятвы.

Масляные пятна

В последние годы резко усилилась борьба за экологию во всем мире. Дошли до того, что каждая страна обладает своими квотами на выброс вредных веществ в атмосферу и может даже продавать другим странам эти неизвестно откуда взявшиеся квоты, фактически происходит торговля воздухом, почти как в фантастическом романе Александра Беляева, изданном 90 лет тому назад. Автор как в воду смотрел на много десятилетий вперед, и хотя гипербола очевидна, но суть он отразил абсолютно точно. С квотами на право загрязнять атмосферу явно переборщили, и здесь прежде всего чувствуется уверенная рука бизнеса, и не более, но в остальном все выглядит не столь радужно. Глупый лозунг «Человек – царь природы», появившийся уже после революции 1917 года, нанес много вреда Земле, уничтожил множество живых существ, лесов, степей, добрался до тундры. На самом же деле человек лишь небольшая часть природы, маленькая песчинка в безмолвном и неизвестном океане, и полностью зависим от нее. Он всегда преувеличивал свое значение в этом мире. Технический процесс в руках дикаря – все равно что граната в руках неразумного ребенка. И понимание того, что человек закладывает мину под себя самого, пришло к нему всего лишь около ста лет назад. Единственное разумное существо на планете обязано заботиться о ее процветании, прежде всего о флоре и фауне, иначе совсем в скором будущем бесславный конец обеспечен; стоит посмотреть – и примеров, как не надо делать, достаточно в нашем мире. Что происходит в настоящей Бангладеш, африканских странах: человек превращается в неразумное животное, истощив флору и почти уничтожив фауну; нарастающее обилие ураганов, суховеев, наводнений с громадными потерями подтверждает этот тезис. Увеличение земного населения, продолжающаяся вырубка лесов – легких планеты – ухудшают экологию на всей Земле. Начало такому пониманию вроде бы положено уже на уровне ООН, и еще рано говорить о результатах, да и хватит ли у человечества времени для устранения проблем, накапливающихся сотнями тысяч лет. Миллионы автомашин на дорогах и улицах мегаполисов превращают их атмосферу в сплошную серую мглу с постоянно висящим смогом. Население больших городов месяцами не видит солнца по этой причине. Особенно отличаются китайские города: над самым большим мегаполисом мира, Шанхаем, стоит вечная дымка, создающая иллюзию тумана, и дальность видимости в разы меньше, чем в сельской, менее населенной местности. Но туман особенный, и цвет его на самом деле отчасти сиреневый, как в песне Владимира Маркина. Хотя настоящий природный туман, скорее, молочного цвета, но никак не сиреневого. Человечество не на шутку обеспокоено, и в последние годы началось массовое производство электрокаров, не выделяющих вредных примесей с CO во главе. Европейское сообщество приняло решение прекратить использование угля на своих тепловых электростанциях уже в ближайшие годы, предпочитая использование природного газа и ядерной энергии. Каменный век закончился не потому, что закончились камни, медный век закончился тоже не потому, что закончилась медь, и железный век тоже. Все эти эпохи в развитии человечества заканчивались тогда, когда эволюция накапливала достаточно знаний, чтобы выйти на новый, более прогрессивный и дешевый путь развития. Одно лишь напоминание о том, что наша планета потребляет всего лишь одну двухмиллиардную часть излучаемой солнечной энергии, позволяет с уверенностью думать о нескончаемых запасах безопасной энергии вокруг нас, и стоит увеличить это потребление лишь вдвое, до незначительной одной миллиардной части, как отпадет необходимость во всех электростанциях, особенно «грязных», и количество электроэнергии можно регулировать, направляя ее туда, где в ней более всего нуждаются, и этот скачок позволит во многом увеличить объемы продовольствия и многого другого, необходимого человечеству, позволит удешевить стоимость продукции. Увеличивать количество потребляемой солнечной энергии возможно и сейчас, но существует лишь техническая проблема ее доставки с земной орбиты или из открытого космоса на Землю с наименьшими потерями. Безусловно, она будет в скором времени решена. Можно значительно увеличить количество электроэнергии, производимой возобновляемыми источниками энергии, такими как приливные электростанции с их нескончаемыми запасами дармовой столь нужной и необузданной мощи. На Земле немало мест, где высота приливов, фактически бесплатной и колоссальной энергии, достигает 15 и более метров: Чаунская губа Охотского моря, приливы в корейском порту Инчхон, индийском Бомбее и в десятках других мест на планете. Да, строительство таких электростанций очень дорого, особенно в отдаленных от инфраструктуры местах, но проку в них неизмеримо больше, чем в танках на арктическом побережье, и окупят они себя довольно скоро, не превращаясь в никому не нужный металлолом, тем более, что решают они глобальные проблемы, а не местечковые разборки. А пока в законодательстве большинства стран появились целые разделы новых требований к заходящим судам, особенно что касается их топлива. Доля серы в нем снижена до минимальных значений, что, в свою очередь, вызвало значительный рост его стоимости и поставило множество судов на грань выживаемости или работу ниже рентабельности, что неизменно приведет к их утилизации. Драконовские меры в отношении загрязнения моря давно уже работают в таких странах, как США, Канада и Австралия. Штрафы за загрязнения топливом или маслами могут достигать миллионов долларов, и судовладельцы с ужасом опасаются каждого захода в эти страны, где можно не только получить громадный штраф, но и оставить само судно. Стараются не отставать от установления предельно строгих мер к виновникам загрязнения моря и европейцы. Практически весь мир в настоящее время поделен на сферы действия различных меморандумов и конференций по обеспечению мер безопасности мореплавания; требования к выполнению их положений в основном сводятся к карательным мерам к судам и судовладельцам, особенно к танкерам и газовозам, причалы для которых выводят в море, подальше от больших городов и населенных пунктов. Все эти бесконечные нагрузки ложатся на плечи все сокращающихся экипажей и требуют многочасовой бумажно-компьютерной работы, оставляя все меньше времени на непосредственное выполнение своих обязанностей по сохранной и безаварийной перевозке грузов, тем более что трафик на мировых океанских путях постоянно растет, как и скорости современных судов, и нельзя ни в коем случае допустить, чтобы гора родила мышь, то есть чтобы бесконечные директивные документы, которые в полном объеме невозможно выполнить никому, пошли во вред основному занятию мореходов; но пока все идет именно в этом направлении, и остается лишь надеяться, что умные головы во главе международных морских организаций одумаются и поймут, что нельзя пускать телегу впереди лошади. Но кто же отдаст свой жирный кусок добровольно? Нужна инициатива снизу, которая пока лишь подкрепляется все большим дефицитом профессиональных опытных моряков, и никакое повышение заработной платы не справится с этой проблемой, разве что несколько задержит ее исполнение, и последние крупные морские катастрофы с многомиллионными убытками лишь подтверждают это.

С окончанием арктической навигации 1987 года и выгрузкой тиксинского леса в Японии цикуновская первая «морковка» «Капитан Ман», на которой он подменял штатного капитана, взяла полный груз металла из порта Нагоя на Находку. Выгрузка заняла всего лишь двое суток, и, едва успев пополнить запасы, взять полный бункер и сменить часть экипажа, судно, подгоняемое диспетчерским аппаратом, снялось на Канаду за очередной партией зерна. Несмотря на позднюю ноябрьскую осень, пароходу удалось вклиниться между двумя циклонами и, подгоняемому попутными ветрами вдобавок к своей приличной скорости, удалось проскочить весь переход более-менее благополучно, избегая всех злоключений активной штормовой деятельности. Сразу после оформления прихода судно поставили на ближний рейд, в миле от сопки Стэнли-парка и в примерно таком же расстоянии от моста, соединяющего Стэнли-парк с другой стороной бухты. Был полдень, стояла солнечная погода середины осени с небольшим ветерком, тогда как в России к этому времени уже приближается зима и нередко снежный покров накрывает целые регионы. Вдвойне было приятно продлить хотя бы на короткое время золотые дни ранней осени. Но осенняя погода неустойчива, к вечеру подул сильный ветер, и из порта передали о продлении рейдовой стоянки до улучшения погоды. Где-то глубокой ночью между нашим судном и берегом поставили на якорь греческое судно примерно на 30 тысяч тонн грузоподъемности и по размерам сравнимое с «Капитаном Маном». Из греков там был лишь капитан, а экипаж – филиппинцы, в настоящее время самая морская нация в мире. С рассветом разглядев грека получше, убедились, что он тоже пустой, но сильно рыскает на якоре, по-видимому, оттого, что корпус его значительно более легкий, чем у нашего арктического с усиленным ледовым поясом. К полудню заметили вертолет береговой охраны, довольно странно себя ведущий, с его эволюциями между двумя стоящими рядом судами: подлетая к каждому судну, снижается и пролетает вдоль с обоих бортов, что-то высматривая внизу. Спустя два часа он прилетел снова и совершил несколько облетов с такими же эволюциями. Двухчасовый интервал между полетами сохранялся до самой темноты. На следующий день полеты начались с утра и продолжались весь день с одной лишь разницей, что наиболее пристально вертолет приглядывался к нашему судну. И уже после вечерних облетов на утро следующего дня на борт прибыли инспекторы кост-гарда, или береговой охраны. Хотя капитан, в общем-то, был уверен в своей непогрешимости, но сердце тревожно екнуло: «А вдруг?» – не хотелось даже думать о последствиях, но береговая охрана так просто на судно не приходит, и сомнения капитана лишь увеличились. Однако, поднаторевший в общении с чиновниками многих стран, он держался спокойно, не выказывая ни малейшей озабоченности. Инспекторы сразу же взяли быка за рога, проинформировав капитана, что с судна вытекает масло и струйка идет с кормы и дальше в море, растворяясь вдали. Цикунов тут же вызвал главного механика Голикова и предложил инспекторам спуститься в машину и самим убедиться в отсутствии каких-либо протечек. Стармех сразу же организовал канадцам экскурсию с пояснениями в машинное отделение, и они вернулись вполне удовлетворенные, но не без сомнений, ведь чудес не бывает. Вернувшись в капитанскую каюту, предположили, что струйка масла вытекает все-таки из нашего судна, но после осмотра машины и кормовой палубы они, похоже, немного успокоились, хотя недоверие все-таки плескалось в их глазах. Уходя, на прощание известили капитана о скором прекращении ветра и что завтра они возьмут анализ масла по пленке на поверхности воды – и тогда станет окончательно ясно, кому принадлежит вытекающее масло. Пока же из-за сильного ветра и волнения они не могут точно знать, у кого происходит утечка. С тем они и покинули борт судна. Дождавшись канадской ретирады, капитан снова вызвал главного механика и спросил у него, не их ли это масло, на что Голиков ответил утвердительно с удивительным спокойствием: он, видимо, давно уже разгадал причину тонкой струйки нефтепродукта, уходящей за борт. И тут же разъяснил капитану, что охлаждение дейдвудного подшипника на последних «морковках» серии – масляное, в отличие от первых, где охлаждение подшипника производится забортной водой. На последних «морковках» сальник дейдвуда приходится постоянно обжимать, но в открытом море, когда судно на ходу, проследить за утечкой практически невозможно, да и струйка масла сама по себе ничтожна. Но при стоянке в порту: у причала или на рейде – струйка, вытекающая из-под кормы, хорошо заметна, и обнаружить ее не представляет трудностей. Главный механик хорошо понимал, что если не устранить утечку, то утром на судне снова появится кост-гард – и без крупного штрафа не обойдешься, а в пароходстве уже никого не будет волновать конструкция дейдвуда с масляным охлаждением: факт есть факт. Крупный штраф из-за утечки масла в канадском порту подействует на руководство компании как красная тряпка на быка. Сколько можно говорить и предупреждать старших механиков и капитанов о категорическом запрете на все операции с топливом и маслами в территориальных водах зарубежных стран, которые могут привести даже к брызгам нефтепродуктов за борт! От канадской береговой охраны в части наказания можно ожидать любую каверзу, включая постановку в док, которая обойдется в сотни тысяч долларов из-за такого пустяка. Поэтому заходить в воды североамериканской части континента следует лишь при отсутствии всяческих пустяков с топливом и маслами.

Главный механик вместе со всей машинной командой сделал все возможное, чтобы остановить утечку, но результаты их ночного аврала нельзя оценить из-за темного ночного времени, и лишь утро покажет, на самом ли деле капитан родился в рубашке. Ему всегда везло в экстраординарных случаях, но постоянного везения не бывает, и чем чаще оно повторяется, тем скорее произойдет сбой. Об этом думал капитан, так и не заснув в ту ночь. «Повезло бы в этот, пусть будет последний раз, но только здесь, в Канаде». Все его прежние заслуги будут преданы забвению и аннулированы, и будет он стоять, как последний нашкодивший школьник, понимая, что любая попытка оправдаться только подольет масла в огонь. С первыми признаками рассвета капитан был уже на палубе и с удивлением обнаружил отсутствие соседа-грека. Поднявшись на мостик, разглядел грека у подножья горы Стэнли-парка, плотно сидящего на грунте. Очевидно, что ночная вахта проспала и крепкий порыв ветра сорвал его с якоря, заставив дрейфовать по ветру, и его вынесло на берег у подножья парковой сопки, сразу же перед мостом, а грунт там был далеко не песчаный, с мягким илом, а каменистый, и острые края разбросанных хаотично камней к утру добрались и до топливного танка, проточив в нем дыру, откуда начало подтекать топливо. Типичная, к сожалению, картина: множество судов оказывались выброшенными на мель, каменистые банки и прямо на берег по причине подобного ротозейства. К утру ветер изменил свое направление и стал дуть с берега в направлении «Капитана Мана», подгоняя к нему образовавшееся приличное мазутное пятно на поверхности воды. Ранним утром береговая охрана совершенно неожиданно для себя обнаружила на входе во внутреннюю гавань порта, рядом с беговой дорожкой, прочно присевший греческий балкер, да еще с пробитым топливным танком, из которого вытекало топливо. Береговой охране было уже не до нашего судна: им хватало хлопот с греком. Цикунов смотрел на сидящий на мели балкер и глазам своим не верил: «Неужели и на этот раз пронесло?» И хотя радоваться чужому горю не пристало, но в очередной раз знаменитая «рубашка», в которой он родился, спасла его от крупных неприятностей, отодвинув висящую на волоске опасность на задний план. Но на этом история с дейдвудным охлаждением не закончилась. Через двое суток пароход поставили к элеватору, началась погрузка, и никаких анализов и в помине не было, главный механик хорошо потрудился, обжав сальник до самого упора, и его хватило на четверо суток, до самого отхода в рейс. Но спустя сутки представители кост-гарда все-таки появились на борту, и старший группы показал Цикунову фотографии, сделанные еще до прихода грека, и с уверенностью сказал, что пленка, несомненно, принадлежит «Капитану Ману» и промах береговой охраны только в том, что они не смогли взять анализ из-за плохой погоды, и добавил: «Вы, видимо, в рубашке родились». Капитан, услышав эти слова о рубашке, невольно вздрогнул и про себя подумал: «А может, действительно что-то в этом есть?» – ведь ему уже неоднократно приходилось слышать нечто подобное в разных неприятных ситуациях, в любом случае заканчивавшихся единственно верным выходом из лабиринта многих возможностей. Но быстро отогнал прочь пришедшие из параллельных миров мысли и опять вернулся к своему собеседнику из береговой охраны, который продолжал говорить, что теперь уже не имеет значения, была ли утечка масла или нет, в любом случае за все заплатит грек. На этом закончились дебаты с представителями самого жесткого судоходного контроля Канады, но продолжение разборок с масляными протечками имело место через полгода, в Японии, когда Цикунов уже не работал на судне, сдав его штатному капитану Анатолию Казакову. Японская кост-гард также обнаружила следы масла, капитан столкнулся с большими проблемами, и лишь после настойчивого вмешательства высшего пароходского начальства в лице главного инженера и начальника службы судового хозяйства удалось отделаться сравнительно небольшим штрафом – и судно при этом не было задержано или арестовано, что зачастую случается, и без вмешательства клуба взаимного страхования не обойтись. Клубные юристы работают не спеша, их совершенно не волнует двухнедельный простой судна, необходимый для урегулирования снятия ареста, и набегающая сумма в размере около сотни тысяч долларов лишь за простой и содержание по ежедневной себестоимости, не считая портовых сборов. Кроме всего прочего, здесь не учитывается утерянная за время вынужденного простоя прибыль, и если взять по минимуму, то за полмесяца набегает еще тысяч триста долларов. Так что лучше не попадать в такие ситуации, а дейдвудные сальники затягивать сразу же с приходом в порт, а не с появлением масляных пятен уже в порту, под пристальным наблюдением инспекторов береговой охраны. Наверняка старшие механики всех судов, идущих в зарубежные страны, имеют инструкции на этот счет от своих механико-судовых служб, но в последний момент почему-то забывают о них.

Cовременное судоходство – дело очень рискованное, и эти риски все время нарастают, и хотя в него вложены миллиарды долларов, в основном банковских кредитов, нет никакой гарантии, что оно окажется прибыльным, особенно в период слабых фрахтовых ставок, а может при неправильной и близорукой политике руководства привести к близкому закономерному или злонамеренному банкротству.

«Люди, будьте бдительны», – как вырвал из души в своей последней книге «Репортаж с петлей на шее» чешский писатель-антифашист Юлиус Фучик.

Обручальное кольцо

В августе 1970 года старший помощник Валентин Цикунов после сдачи экзаменационной сессии вернулся на свой старый пароход типа «Донбасс», один из заядлых каботажников Сахалинского пароходства, хотя уже и переделанный после работы на твердом сахалинском угле под жидкое топливо и не носящий оскорбительного прозвища «черномазый»: он и в самом деле стал намного чище и привлекательнее, чем в свою чумазо-угольную пору, да и кочегаров, выделяющихся своей словесностью и похождениями в каждом порту, ликвидировали как класс. После списания работников преисподней на судне стало необычно тихо и малолюдно, ведь каждый из этого десятка стоил нескольких обычных членов экипажа: крупные и громогласные, они выделялись своим постоянным загаром и шахтерскими отличительными чертами от глубоко въевшегося в кожу угля. Сменщику Валентина в отделе кадров пообещали «белый» пароход, то есть, выходящий за границу, если он подменит Цикунова на все шесть месяцев его отсутствия. На его чисто каботажном пароходе по давно установившейся традиции экипаж был собран из двух категорий: штрафников с уже закрытыми визами, которые уже и мечтать о загранплавании не могли, и вновь поступающих, которые своим ударным трудом старались заработать ту же самую визу и прежде всего положительную характеристику с судна, индульгенцию, служащую основанием для будущей визы. Такой же самый принцип царил и в Дальневосточном пароходстве на «броненосцах» – каботажных судах с усиленным ледовым поясом отечественной постройки, словно предназначенных для этих целей. Позднее, после перехода в Дальневосточное пароходство и окончания высшей мореходки Пикунову как вновь прибывшему пришлось целый год отработать на одном из этих крепких судов с римским профилем «Капитан Бондаренко» и пройти школу мужества во всех ее проявлениях. Причина была не столько в самих «броненосцах», как называли все восемь судов этой серии, построенные в Комсомольске-на-Амуре, а в качествах самих экипажей. Лишенным визы штрафникам уже нечего было бояться, и сам черт им был не брат. В своем большинстве это были уже изрядно поплававшие люди, и уходить из пароходства после закрытия визы они давно решили, но консерватизм мышления и привычка к судовому укладу жизни, когда не нужно думать о крыше над головой и трехразовом питании, сдерживали их давно созревшее решение. Нужен был лишь какой-то серьезный толчок для осуществления назревшего, и вели на судне они себя соответственно, не утруждаясь выполнением обязательных требований Устава службы на судах ММФ. Случаи пьянства и невыхода на работу для них были обычным явлением, провоцирующим принятие соответствующих мер администрацией судов вплоть до списания. Но отдел кадров, получив судовой приказ капитана о списании того или иного штрафника, не спешил с увольнением и, ощущая недостаток в каботажных моряках, старался пристроить таких мореходов на другое судно этой же серии, благо чисто каботажных судов в пароходстве хватало. Так и кочевали они с судна на судно как перелетные птицы, отверженные, но не забытые, и лишь когда их проделки принимали слишком серьезный характер, например, с попаданием в милицию, тогда и рождался уже приказ по пароходству об увольнении особо отличившихся. Вся судовая служба держалась на новичках, которые своим рвением и усердием добивались вожделенной визы, но здесь-то и таилась вторая сторона медали: кроме желания им катастрофически не хватало необходимых знаний и опыта, и излишнее рвение часто приводило к совершенно противоположным результатам – травматизму и многочисленным поломкам судового оборудования, поэтому за ними нужен был глаз да глаз, чтобы лишняя инициатива не погубила само дело. Проработать целый год старпомом на таком судне и с таким экипажем было под стать подвигу – ежедневные разборки и контроль за анархистами и новичками не оставляли чифу места для отдыха ни днем ни ночью, и спрос в первую очередь был с него. Оставалось лишь, стиснув зубы, тащить свою лямку и считать дни до прихода следующего сменщика, умоляя бога, чтобы не случилось чего серьезного.

Цикунов вернулся на свой пароход в Корсакове, когда тот стоял на внутреннем рейде под выгрузкой пиломатериалов, привезенных из Ванино. Выгрузка производилась на плашкоуты, которые после полной загрузки отводили в ковш рыбокомбината, где и выгружали на берег. Выгрузка продолжалась ни шатко ни валко, и впереди вырисовывалось еще не менее недели стоянки. На второй день после вступления в должность старпом решил вечером поехать домой с очередным плашкоутом и вернуться утром. К его удобству, плашкоут обещали загрузить к 18.00. Рядом с воротами рыбокомбината находилась автобусная остановка, и автобус как раз проезжал возле его дома. К вечеру вахтенный матрос позвонил Цикунову и предупредил, что плашкоут закончит погрузку через несколько минут и его сразу же отведут от борта судна. Старпом накинул плащ и выскочил на палубу в районе четвертого трюма к пришвартованному с правого борта плашкоуту и ожидающему его катеру. Оставалось перебраться через фальшборт, предварительно став на клюз, который как раз находился здесь же. Забравшись на фальшборт, затем необходимо было просто спрыгнуть на пачку пиломатериала, который доходил до уровня главной палубы судна. Операция самая безобидная и безопасная, проделанная множество раз членами экипажей судов, производящих грузовые операции на открытых или закрытых рейдах острова. Забравшись на планширь фальшборта, старпом ожидал, когда уровень погруженного пиломатериала поравняется с ним, так как прошедший мимо портовый катер поднял небольшую волну и плашкоут запрыгал вверх и вниз, и оставалось лишь дождаться, когда плавучее средство с грузом достигнет своей верхней точки, и прыгнуть с высоты одного метра. Уловив подходящий момент и держась правой рукой за планширь, Валентин прыгнул на связку пиломата. Ноги мягко коснулись ровной поверхности хорошо выструганных досок, почувствовав под собой надежную опору. И в тот же момент он ощутил пронизывающую боль в правой руке, державшейся за планширь. Уже после приземления он взглянул на свою правую руку: на пальце с обручальным кольцом зияла рваная рана с полностью содранной кожей и окружающими ее мышцами, почти до голой кости. Обручальное кольцо оставалось посередине образовавшейся кровавой массы на фаланге пальца, но кость, похоже, была не повреждена, что немного успокоило незадачливого прыгуна. По совершенно неожиданной случайности или простому совпадению, на планшире, за который он держался, находилась сварочная заусеница, и когда старпом взялся за свою судовую опору, эта самая заусеница оказалась под кольцом – и во время прыжка выдрала кольцо вместе с мясом, оставив его на пальце, но разодрав всю мягкую оболочку фаланги пальца. Обмотав обильно кровоточащую рану чистым носовым платком, оказавшимся весьма кстати, Цикунов не стал возвращаться на пароход, ибо врача, как и помполита, на каботажных судах не предусматривалось. Он на плашкоуте направился к берегу и минут через десять уже ощутил земную твердь под ногами и направился в поликлинику, которая находилась совсем неподалеку, на конечной остановке автобуса напротив рыбокомбината. Время уже перевалило за 19.00, рабочий день кончился, и врачей тоже не было. Присутствующие санитарки ничем помочь не могли, но дали дельный совет: обратиться в скорую помощь. Но вызывать ее – лишь время понапрасну тратить, подумал Валентин и направился к остановке автобуса, а скорая находилась как раз по этому маршруту через три остановки. Выйдя из поликлиники, как раз увидел стоящий автобус, словно поджидавший его. Успел в последний момент запрыгнуть в него, и через десять минут уже был у здания скорой помощи, куда и направился с большой надеждой освободиться от обручального кольца и обработать кровоточащую даже через многослойный носовой платок рану. Очереди к дежурному врачу не было – по причине то ли позднего времени, то ли отсутствия в городе травмированных, нуждающихся в медицинской помощи. Размотав носовой платок, показал свой палец, представляющий картину не для слабонервных: кольцо разорвало окружающую ткань вместе с микрососудами и вошло под кожу. В скорой срочно промыли палец, и врач сразу же сделал обезболивающий укол и приступил к съемке кольца с пальца. Провозившись минут пять, пришел к неутешительному выводу, что снять кольцо обычным методом невозможно и его необходимо перекусывать. Имеется специальное приспособление для металлических предметов – проволоки, арматуры и прочих ненужностей. Найти эти кусачки не смогли, так как слесарь уже давно закончил свой рабочий день, а где они находятся, никто не знал. Цикунову замотали обработанный палец и выпроводили до утра, посоветовав утром идти в любой электроцех или мастерскую, где есть такие кусачки, чтобы перекусить кольцо, и после этого опять вернуться в скорую помощь, чтобы вновь обработать рану и зашить кожу, подсказав, что на конечной остановке автобуса, где находится поликлиника, в которой он совсем недавно побывал, находится электроцех рыбокомбината – и там наверняка есть такие кусачки. Валентин после ходьбы по медицинским учреждениям поехал домой и предстал перед женой в сильно разобранном состоянии. Жена чисто по-женски заохала и запричитала, но почти сразу сбегала в ближайший магазин и принесла бутылку коньяку в качестве болеутоляющего средства. Действие укола постепенно проходило, и дикая острая боль начала снова возвращаться. Кое-как дотянув до утра, не сомкнув глаз и опустошив бутылку коньяку, первым же автобусом Валентин доехал до конечной остановки, где находился электроцех рыбокомбината. Корсаков – город совсем небольшой, и через двадцать минут, около половины восьмого утра, он уже был у дверей этого самого цеха в ожидании появления работников огня и металла. Появившиеся слесари, выслушав рассказ старпома и увидев его травмированный палец, недолго совещались и решили перекусить злополучное кольцо. Съевши не одну собаку в своем деле, пришли к выводу, что нужно подстраховаться. По их логике, после перекусывания кольцо сожмется еще сильнее, не попадая в свои прежние пазы, чем значительно усилит боль жертвы (как и получилось на самом деле), и необходимо уловить этот момент, чтобы свести такую возможность к минимуму. Обсудив все возможные последствия и трудности, приступили к самой операции. Вначале они подсунули, насколько смогли, тонкую медную пластинку под кольцо, чтобы не усугубить и не нанести дополнительную травму своему клиенту, и только после этого зацепили кусачками для перекусывания проволоки за само кольцо. С боков дополнительно два слесаря жестко ухватили кольцо пассатижами, чтобы в нужный момент разжать кольцо. Первый блин, как всегда, к великому сожалению, получился комом, и с первого раза кольцо не смогли перекусить, а удалось лишь надрезать – и все, кусачки сорвались. Зацепили повторно, и снова кусачки сорвались, не успев перекусить кольцо. Вот тогда и стало понятно, почему они подложили медную пластинку. Кольцо ограничивалось медной пластиной и не причиняло клиенту дополнительную боль, и без того нестерпимую. Лишь с третьей попытки удалось перекусить кольцо, оно сорвалось и сжалось, причинив нестерпимую боль Валентину, но оба слесаря с пассатижами быстро поймали свои половины и развели концы перекушенного кольца. Кольцо уже не было кольцом, оно превратилось в толстую проволоку, нисколько не напоминающую о недавно перенесенных мучениях. Старпом лишь облегченно выдохнул и почти поверил, будто заново родился. Резкая боль куда-то ушла, и жизнь снова напомнила о себе и стала прекрасной, несмотря на зияющую рану. «Заживет как на собаке», – мелькнуло в голове. Он сразу же полюбопытствовал у слесарей, чем обязан и сколько нужно за чудесное избавление от удушающего кольца. В этот момент Цикунов готов был отдать все что угодно своим освободителям. Рабочий класс остался верен себе – и одновременно все показали на пустую бутылку, хотя до полудня было еще далеко. Кивнув им в знак согласия, направился в поликлинику, которая находилась через дорогу в каких-то ста метрах от электроцеха. В медицинском учреждении, не вдаваясь в подробности, промыли, прочистили, перевязали и забинтовали его рану. Распрощавшись с медицинским персоналом, Валентин зашел в ближайший гастроном для выполнения обряда обещанной благодарности умелым представителям рабочего класса. Купив три бутылки водки и кое-какую снедь, снова отправился в электроцех. Его спасители уже и не помышляли о каком-либо вознаграждении, и их откровенная радость при виде Валентина с объемным свертком в руках была очевидна. После слов благодарности он передал пакет своим спасителям, и когда те разглядели содержимое, то радость их значительно возросла, особенно из-за количества принесенного, и они тут же заверили Валентина, что готовы ежедневно снимать с него кольца, на что тот благоразумно ответил, что с него хватит и одного раза.