У безумия тоже есть цвет

Добравшись до места встречи, Дилан не сразу заметил своего отца, сидящего в кресле с планшетом в руках. Он беспечно закинул ногу на ногу, положив голень одной конечности на колено другой, и не посмел отвлечься от экрана своего гаджета, пока парень не подошел к нему вплотную.

– Долго ты будешь делать вид, будто не видишь меня? – спросил Дилан, оглядев уходящий вдаль холл с полом из чёрного мрамора – блестел он прямо как гудрон.

– Секунду, – отозвался Ласс Шейн и, ещё немного поводив пальцем по экрану, поднял голову на парня. – Вот теперь можно идти. – Он встал и внимательно всмотрелся в сына проницательными карими глазами, немедля прокомментировав увиденное: – Бог ты мой, серьезно, Дилан, как можно было так исхудать? Снулая рыба и то выглядит презентабельнее тебя.

– Спасибо на добром слове, папа, – снисходительно улыбнулся Дилан, демонстрируя свою безразличную позицию в вопросе о своей массе тела. – Давай пойдём уже?

Ласс Шейн шумно выдохнул и двинулся вдоль по коридору, ведущему непосредственно в «Испытательный центр» корпорации. Доступ сюда был строго ограничен привилегированным кругом лиц, а сам корпус находился несколько обособленно от остальных частей «Нервуса» и, чтобы сюда попасть, следовало пройти несколько контрольных пунктов. Первый включал в себя компьютерную систему охраны со сканом сетчатки глаза и наличием считывающего устройства, предназначенного для специальных чип-карт. Дилан благополучно прошел эту точку, так как его отец заранее внёс данные о нем в систему и лично вручил именной пропуск с микрочипом. Второй контрольный пункт оказался куда неожиданнее первого: его сторожил кордон, состоящий из военизированной группы людей, носящих униформу с инициалами корпорации: «NS» и снабженных необходимым количеством огнестрельного оружия. Эти ребята из охраны в единичном количестве всегда бродили по просторам «Нервуса», но такого столпотворения сразу они себе обычно не позволяли. Многие работники или пациенты психиатрического отделения могли бы здорово напугаться столь внушительному боевому отряду. Сразу видно, что в данном корпусе царит атмосфера куда серьезнее и опаснее – и это вовсе не странно, ведь именно тут базируются все проекты с высоким уровнем секретности. Те самые, о которых Дилан так мечтал разузнать.

Завидев Ласс Шейна, один из мужчин скупо кивнул и подошёл к небольшой панели управления, расположенной рядом со стеклянной кабиной. Он ввел код, провел картой по сканеру и впустил главу и его сына в несуразный куб, потолок которого выстилала титановая плита. Когда они зашли, прозрачные раздвижные двери закрылись, и через мгновение прозвучал глухой звон, словно кто-то ударил по металлу под водой. Дилан понял, что это такое, и поспешил сообщить о своём выводе:

– Поиск подозрительных сигналов во избежание слежки и устранение активности вредоносных устройств? Полагаю, «простым смертным» приходится оставлять свои смартфоны за пределами центра, иначе эта штуковина может их спалить…

– Издержки выбранной ими профессии, – слабо улыбнулся Ласс Шейн, покидая стеклянное пространство. – А так – да, можно неплохо поджариться, если не соблюдать установленные правила.

– Мило, – с серьёзным лицом сказал Дилан, не фокусируя взор на чем-то одном, – его глаза постоянно метались из стороны в сторону. – Почему ты показываешь мне все это именно сейчас?

– Ты же так этого хотел, а? – с особым воодушевлением воспроизвёл Ласс Шейн, подходя к лифту и проводя перед сенсорной панелью рукой. – Вот я и решил ввести тебя в среду, в которую тебе не терпелось попасть.

Взгляд Дилана упал на пол, и судорожная мысль о том, что глава всей этой обители каким-то образом узнал о сегодняшнем инциденте, лезвием скользнула по сознанию парня. Но как? Помарок нет, Дилан позаботился обо всем: избавился от оставленного после себя мусора, написал код без намека на возможность идентификации, а расположение камер не позволяло увидеть происходящее на экране монитора. Если только один из работников не счел подозрительным то, что сын главы «Нервуса» сидел за простым рядовым компьютером. Конечно, кто-то донес об этом Лассу Шейну, и ему не составило труда сложить числа и понять, что в мелком неудачном взломе замешан именно Дилан. Вот это позор. Мало того, что взлом был бесполезным, так ещё и спалили по полной программе.

Если Шейн и вправду все узнал, то столь спокойная реакция крайне удивительна, ведь обычно он ничего не спускал с рук просто так. Дилану сложно было сказать наверняка, потому что сам он путался в личности Ласса Шейна не меньше остальных. Опасны те люди, чьи эмоции никогда не касаются лица и не искажают их поступки. Черт их разберёт, что они замышляют. И глава «Нервуса» один в один такой же – месяцами может скрывать раздражающую его вещь, а потом в самый неподходящий момент, когда ты совсем этого не ждёшь, он выворачивает все наизнанку, говорит то, что застает тебя врасплох. Обезоруживает словом, рушит домик сформировавшихся надежд, вытаскивая нужную карту. Да, это про него.

– Куда улетучился твой пылкий энтузиазм? – нарушил тишину Ласс, ибо Дилан оставил без ответа его прошлое изречение, и они вдвоём вошли в лифт и стали опускаться вниз.

– Ты мне ещё ничего не показал, – пожал плечами Дилан, сохраняя хладнокровный образ. – Может, нет ничего особенного в том, чем ты собираешься меня удивить…

– Это уже тебе решать.

После его слов двери лифта разошлись, открыв вид на кристально-прозрачный коридор, простирающийся по периметру очень неожиданного места – парка. Они направились прямо, и Дилан с приоткрытым ртом начал озираться по сторонам. Проход тянулся через огроменный сквер с разносортной растительностью и большими, пушистыми деревьями. Каменные песочно-серые стены уходили ввысь, подпирая стекловидный потолок, разделённый тонкими балками на квадраты. Стены по левую и правую сторону парка имели горизонтальный выступ, во всю длину ограждённый металлическими перилами; там неспешной походкой расхаживали охранники с автоматами в руках, изредка останавливаясь и безнадежно смотря вниз. Этот масштабный сад выглядел слегка одичавшим – все росло вразнобой: папоротники, какие-то невиданные кустарники и травы, растения с яркими цветками. Они пребывали в состоянии естественного сумбура, сохраняя всю прелесть природной гармонии.

– Какого… – начал было Дилан, и вдруг его отец начал стучать кулаком по ограничивающей их от парка гладкой поверхности модифицированного стекловолокна, продолжая медленно шагать дальше.

Дилан насторожился, увлеченно следя за отцом. Он догадывался, что этот его жест – не простое проявление скуки, и вскоре парню пришлось убедиться в верности своего убеждения. Ласс Шейн в самом деле пытался привлечь внимание того, кто очень быстро среагировал на своеобразный зов, незаметно и плавно, будто тень, выскочив из ниоткуда. Ещё немного и ноги Дилана подкосились бы, мозги задымились от перегрузки и выдали ошибку, но ему чудом удалось предотвратить несвоевременное падение системы. То, что стояло перед ним, существовать в реальности никак не могло – такого не бывает. Какое-то чудовище пристально смотрело на Дилана огромными янтарными глазами, иссечёнными смолисто-чёрными жилками, и замершими зрачками, чья форма походила на классическую каплю воды, только с двумя острыми концами – снизу и сверху. Существу этому навряд ли можно было присудить какой-то определённый вид зверя, так как здесь, на первый взгляд, смешалось все, но в то же время не признавалось ни одно из когда-либо живущих на планете животных. Размер чудовища мог сравниться с тремя тиграми, а длинный хвост, заканчивающийся лезвием, явно не входил в число декоративных украшений. Массивное и одновременно грациозное тело покрывала темная коротенькая шерстка и, словно облитая водой, отливала стальным блеском. Макушку невиданного создания, напоминая причудливый головной убор, покрывали странные и переливающиеся агатовой чернью чешуйки, изгибом переходящие в короткие заостренные рога. Они росли назад и плавной волной отходили вбок, составляя значительную угрозу для любого, кто решится подойти слишком близко. Изо лба, как пика, также торчал короткий рог, угрожающий своим тонким кончиком. Приоткрытая пасть сверкала хищными зубами с весьма необычными клыками – их насчитывалось по два с каждой стороны.

Пугающее существо зашевелило носом и начало перебирать свои воплощённые когтями лапы, продолжая стоять на месте. Дилан, в свою очередь, не произнёс ни слова, разглядывая столь жуткое и вместе с тем прекрасное создание.

– Ну что, чему теперь равен твой «коэффициент удивления»? – издевательски спросил Ласс Шейн. – Ты оскорбишь меня, если вдруг скажешь, что Икс-Ролди создан посредством механической сборки – это так грубо звучит. Он живой, из крови и плоти, как мы с тобой.

– Ты… ты не шутишь? – восторженно произнёс Дилан, не отрывая глаз от существа, которое каждый раз вздергивало маленькие конусовидные ушки, когда кто-то высказывался. Из-за защитного коридора Икс-Ролди их не слышал, но, видимо, понимал, что они разговаривают, и безуспешно пытался уловить звуковую волну.

– Я всегда увлекался генной инженерией, ты же знаешь, – непринуждённо бросил Ласс Шейн и направился дальше по траектории. – Икс-Ролди – искусственно выведенный генотип и один из самых блестящих моих проектов.

Дилан пошёл за ним, и громадный зверь последовал его примеру – затрусил по траве, старясь держаться на одном уровне со своими визитерами.

– Я… Обалдеть! Это невероятно! Папа! Ты… как ты смог вырастить такую махину из пробирки?! Какой у него интеллект? А агрессию проявляет или…

– Так, Дилан, выдохни, – остановил его Ласс Шейн и усмехнулся. У уголков его губ появились морщинки, придающие ему добрый, совсем не соответствующий тирану вид. – Во-первых, никакой пробирки не было, во-вторых, задавай вопросы поочерёдно, а не все сразу. Договорились?

Молча кивнув, Дилан продолжил досконально изучать чудовище – столь поразительное и восхищающее своим фантастичным обликом. Когда они пересекли коридор и оказались на другой стороне сквера, Икс-Ролди остался стоять за полосками синих световых лучей, разграничивающих область парка и безопасную зону наблюдения, снабженную различными примочками для изучения главного объекта и сбора данных о нем. Хорошенько присмотревшись, Дилан понял, что кроме силовой завесы его от Икс-Ролди ничего не отделяет. Он нервно сглотнул и подошёл ближе, услышав прерывистое и сиплое дыхание чудовища.

– Стремно как-то, – произнёс Дилан, засунув руки в карманы джинс, и Икс-Ролди немного склонил голову набок, наконец, получив возможность услышать речь занимательных двуногих существ. – Но потрясно, просто потрясно! Меня с ним будто ничего не разделяет.

– Обычно вплотную к нему никто не подходит, – заметил Ласс Шейн, сложив руки за спиной. – К твоему прошлому вопросу, должен сказать, Икс-Ролди ещё никогда не проявлял характерные для диких животных повадки: не сторонился людей, ни на кого не бросался и вёл себя тихо, с любопытством наблюдая за всем, что тут делают. Зверь безусловно не склонен к спонтанной жестокости, но эту тему нам ещё предстоит раскрыть.

– Круто, а погладить можно? – Дилан ещё ближе наклонился к чудесному монстру – их отделяло не больше десяти сантиметров, – и внимательно осмотрел голову Икс-Ролди, поражаясь, как идеально вписались во всю эту хищную композицию рога, отливающие блеском оникса.

– Знаешь, когда ты придуриваешься, изображая ребёнка, то здорово меня пугаешь, – утомленно произнёс Ласс Шейн и подошёл к своему сыну, обратив внимание, как тот оживился.

– А кто сказал, что я придуриваюсь?

Лицо Дилана на самом деле приобрело необычайно заинтригованный и счастливый вид, его проникновенные синие глаза озарил рьяной огонёк предвкушения новых, непостижимых ранее свершений. Он повернул голову к главе «Нервуса» и нахмурил лоб, с запозданием обработав важную информацию, а затем спросил:

– Постой, ты говоришь: нам предстоит? – Дилан приподнял брови и хитро ухмыльнулся. – Что-то сомнительно звучит, дорогой мой отец.

– А вообще ты прав, – кивнул он и, снова обратившись к планшету, быстро ввёл какие-то данные. – Я вижу, как тебе понравился Икс-Ролди, потому забирай его себе. Отныне это твой проект, Дилан.

Ласс Шейн протянул руку с устройством, показывая программу контроля по проекту «ГЕННАЯ СБОРКА», где на месте руководящего лица значилось имя Дилана. Парень прищурился, недоуменно пялясь на экран. Что его отец задумал на сей раз? Глава «Нервуса» никогда и ничего не делал беспричинно, и проявление такой доброты к своему сыну обычно бывало после не совсем уместных причуд, волю которым Ласс Шейн давал крайне редко. Хотя последние лет пять он олицетворял поистине хорошего отца, и Дилан уже стал забывать, что когда-то некоторые периоды его жизни походили на тексты из грустной, жестокой, отчасти до вздора смешной трагикомедии. Впрочем, пронизанное копьем уныния прошлое Дилана перестало вызвать в нем леденящий страх, как и безжалостный образ отца, застывший в детской памяти подобно бессмертной фреске.

– Завтра получишь свой планшет руководителя, – продолжил Шейн, глядя на помрачневшего Дилана, который тщетно старался не показывать минутный душевный разлад. – Их особенность, как ты наверняка знаешь, реагировать исключительно на заданные при первом включении отпечатки пальцев. Любые изменения сможешь вносить только ты, я же требую лишь подробных отчетов. Как тебе эта идея?

Вытащив руки из карманов, Дилан почесал нос и медленно провел недоверчивым взглядом линию от Икс-Ролди к устройству, разместившемуся в руках отца.

– Здорово все это, но давай конкретнее: что от меня требуется? – осторожно поинтересовался парень, наблюдая, как чудовище ложится на землю прямо вдоль силового ограждения.

– Правильные вопросы ты задаёшь. – Ласс Шейн открыл одну из вкладок в программе, и повернул экран к Дилану, показывая 3D-модель Икс-Ролди со всевозможными характеристиками и мигающей точкой в области головы схематичного изображения животного. – В мозг Икс-Ролди вживлён электронный чип, и по изначальному замыслу с помощью этого нехитрого механизма можно его контролировать. Пока как таковой необходимости нет, и все же так было бы намного спокойнее. С внутренним устройством проблем не обнаружилось, а вот с внешним… дела обстоят не наилучшим образом. Инженеры-технологи, работающие над проектом, с позором провалились. Они не достигли поставленной цели, чем весьма меня огорчили. Перво-наперво тебе, Дилан, надо разобраться с этим. Ты непременно добьёшься успеха, я не сомневаюсь.

– Мне льстит твоя вера в меня и все такое, но, папа, кто-то уже управлял проектом с самого нуля. Оставь прежнего руководителя, так будет намного разумнее. – Дилан понимал, что вся эта речь бесполезна, как об стенку горох, и отца такое неуважение к его «дарам» определенно не приведёт в восторг. – Давай я займусь технической частью? Настрою все, как надо, найду способ наладить связь с внутренним чипом и не буду отвлекаться на другие проблемы.

– Дилан, – взыскательно бросил Ласс Шейн строгим, надменным тоном, – что за нытье я сейчас выслушал? Я доверяю тебе, отдаю важный для меня мегапроект, а что делаешь ты?

А Дилан не ощущал, что сможет взять на себя лидерство над целым научным исследованием, таким грандиозным, чрезмерно значимым и ужасно сложным. Он не был уверен в своих управленческих навыках, не считал себя готовым к такой большой и серьезной игре, которую предлагал ему отец. Только говорить об этом Дилан, конечно же, не стал. Такая позиция сына привела бы Ласса Шейна к крайнему исступлению, он бы порядком разозлился – и добром подобные ситуации обычно не заканчивались.

– Что-то я, правда, чушь сморозил, – вынужденно улыбнулся Дилан, непроизвольно пожимая плечами и давая отцу желаемое. – Когда ты покажешь мне план, чтобы я начал потихоньку разбираться что к чему?

– Вот это я понимаю! – навеселе проговорил Ласс Шейн, небрежно хлопнув Дилана по плечу. – Ты получишь все необходимое завтра, а сейчас возвращайся домой – отдохни и, пожалуйста, начни нормально питаться.

Покорного кивка от сына хватило, чтобы владелец корпорации, довольный собой, удалился за раздвижные двери, уводящие в остальные отделы Испытательного центра. Придется теперь попотеть, дабы не провалить миссию, возложенную на плечи неподготовленного парня, но разве не этого Дилан добивался? Получите и распишитесь, называется. Он с жалобным стоном выдохнул и присел на корточки перед Икс-Ролди, который положил свою гигантскую морду на толстенные лапы. Животное не шевелилось, лишь уставилось понимающим взглядом на растерянного Дилана, пытающегося собраться с мыслями.

– Ты классный, Икс-Ролди, – тихо сказал парень, и зверь навострил уши, продолжая неподвижно лежать. – Мы с тобой должны поладить, приятель. Другого выхода у нас нет.

Глава 4

Зябко, влажно и страшно. С этими малоприятными ощущениями Каллисто, свернувшаяся калачиком на мягком диване, очнулась. Временно потеряв связь с реальностью, она не сразу смогла сообразить, где ей довелось проснуться. Взор ее упирался в обивку спинки холодного ложа, рука из-за неудачной позы потеряла привычную чувствительность – онемела, а голова казалась такой тяжелой, что поднимать оную вовсе не хотелось. На фоне гробовой тишины до слуха девушки внезапно донесся неприятный скрежет – и нервные синапсы Каллисто тут же вернулись в строй, даже покалеченные дофаминовые рецепторы зажужжали в головном мозге, переходя в режим работы. Она быстро пришла в себя, вспомнила, на каком ужасном и непредсказуемом клочке виртуального мира перебывала, и резко, словно кто-то крикнул: «пожар!», подскочила с места. Увидев объект, излучающий шум, Каллисто с облегчением поникла на подушках, разочарованно произнеся:

– А, Реймонд.

– Предпочла бы увидеть здесь кого-то другого? Впрочем, с этим ты справляешься без чьей-либо помощи, – ядовито произнёс парень, открыв наконец пластиковую коробочку с сандвичем.

Ну да, конечно, вчера к Каллисто пожаловал очередной приступ, оставивший за собой горький осадок, который всегда раздражал непрерывно кровоточащую рану где-то глубоко в сознании ещё больше. Страшная болезнь напомнила, что от неё никуда не убежать и нигде не скрыться. И в этот раз предстала она в ужасно неприглядном образе. Каллисто, наперекор желаниям, увидела своего отца и его тяжёлый, ненавидящий весь мир взгляд. Почему именно он, почему ее сознание все еще не забыло этот возмутительно отвратный образ? Сейчас-то Каллисто все прекрасно понимала, чего нельзя было сказать о ней во время того, когда ее накрывало ледяной волной безумия. Приступы случались редко, но, как говорится, попадали они метко. Болезнь грязнила чистый и ясный разум в такие моменты, давила на струны всех эмоций, вызывая вездесущую панику. Внутри цепляющегося за жизнь здравомыслия всегда колыхалась тонкая паутинка, напоминающая о невозможности всего того, что обычно происходило в период обострения недуга, однако Каллисто это никогда не спасало. Так легко на первый и здоровый взгляд то, что просто невыполнимо для человека, чей рассудок отравлен шизофренией. Страшная болезнь, способная поразить любого: бедного или богатого, умного или глупого – для неё это абсолютно не важно. Она каждого превратит в свою марионетку, и любая борьба лишь все усугубит.

– Если бы я могла контролировать себя… – тихо прошептала Каллисто, взглянув на Реймонда опустошенными и усталыми глазами. – Ты что-то сделал, да? Обычно моя голова такая ватная после транквилизаторов.

– В яблочко! Нашел их в аптеке внизу, – кивнул парень, и края его губ едва заметно приподнялись вверх. – Когда я пришел, то застал тебя не в лучшем виде: ты забилась в угол, рыдала, разговаривала с кем-то… – Реймонд скривился, и его густые чёрные брови почти сошлись на переносице. – Зрелище жутковатое. Тем не менее, вырубило тебя с одного шприца – завидую. Мне они вообще до лампочки, лишь слегка успокаивают.

– Я мало что помню, – покачала головой Каллисто.

– Судя по увиденному, могу предположить, что это к лучшему, – сказал Реймонд и достал из рюкзака, примостившегося у дивана, ещё один сэндвич, а затем плавно метнул его по поверхности журнального столика прямо к девушке. – Завтрак.

– Очень мило с твоей стороны. – Каллисто протянула руку к пластиковой коробочке с едой, хоть и не была особо голодна. Ей стало интересно, найдет ли она различия во вкусе этого ненастоящего сэндвича и сэндвича реального, который через полость рта и в самом деле попадал в желудок, а не исчезал в какой-то бездне…

– Кто такой Лукас? – не глядя на девушку, якобы безынтересно спросил Реймонд и надкусил бутерброд.

На секунду Каллисто замерла с опущенным вниз взглядом, а потом, как ни в чем не бывало, продолжила раскрывать пластиковую коробку, прячущую в себе вполне примитивное яство.

– Не важно, – коротко ответила она и отложила сэндвич на стол, переключив все внимание на Реймонда. – Что еще ты успел подслушать?

– Звучит как обвинение, – усмехнулся он. – Это его ты видела во время приступа?

– Почему тебя вообще это волнует? – вдруг воскликнула Каллисто излишне обозлённо, импульсивно – такое часто происходило после приступов. – Ты пытаешься вытащить из меня информацию, хотя о себе ещё ни словечка не выдал… Должна ли я тебе отвечать?

– Никто ничего не должен, – пожал плечами Реймонд и смиренно решил напомнить о своем великодушии: – Я мог оставить тебя там, – он кивнул в сторону кабинета, – валяться на холодном полу один на один со своим безумием, но почему-то мне захотелось сделать иначе. За кого бы ты меня не принимала, запомни только одно: я такой же человек, как и ты, и то, что я задаю вопросы – нормально. Мне интересно узнавать, что делает людей такими, какие они есть.

Ну вот Реймонд и попался, раскрылся, хоть и сам этого не понял. Ему не нравилось, когда его вопросы оставляли без ответа и потому он попытался неудачно расположить Каллисто к себе, но она-то все прекрасно увидела. Искренности в его словах не содержалось ни грамма. Реймонд говорил лишь то, что, как ему казалось, Каллисто хотела услышать. В его случае столь дружелюбные расспросы – это способ найти слабое место собеседника, такое, за которое можно крепко зацепиться, чтобы далее дергать за ниточки, словно бездушную куклу. Этой тактики Реймонд, судя по всему, придерживался по жизни – и Каллисто она была очень знакома. Именно поэтому девушка решила преодостерчься от будущих нападок самодовольного парня, возомнившего себя самой гениальной и хитроумной личностью всех времен и народов.

– Не знаю, какой смысл в этой показухе, если еще вчера ты бы и глазом не моргнул и пустил бы меня в расход. – Каллисто придвинулась вперед и презрительно сузила зеленые глаза. – Так что извини, но я бы обошлась без твоей никчемной заботы. Не надо делать вид, что тебе не плевать.

– Ого, – протянул Реймонд и оскалился, небрежно бросив недоеденный бутерброд на пол. – Как занятно. Ощетинилась ты очень бодро, смело, я бы сказал. И все же не советую говорить со мной в таком тоне. Знаешь ли, у меня не всегда получается держать себя в руках.

Он, не проявляя абсолютно никаких чувств, говорил спокойно, как чистокровный маньяк, готовящийся расправиться со своей жертвой. Этот парень явно был очень опасен и в любой момент мог проявить свой непредсказуемый и беспощадный нрав. Каллисто постаралась не показывать, насколько успешно услышанное повергло ее в пучину страха, а Реймонд снова полез в рюкзак и достал банку газировки, посмотрев на девушку, и, словно минуту назад не пытался никого запугать, чересчур наигранно и мягко спросил:

– Не хочешь пить?

– Нет, – недовольно произнесла Каллисто и полностью облокотилась о спинку дивана, открыв меню часов. На голограмме она нашла необходимую вкладку и коснулась ее, желая познакомиться с собственной биографией.

БАЗА ДАННЫХ

Каллисто Волс, 21 год

Первой жертвой девушки стал родной отец. Он получил три ножевых ранения в живот и скончался в своем доме, так и не дождавшись необходимой помощи. Двумя годами позже Каллисто жестоко разделалась со своим бойфрендом, предварительно подсыпав ему в напиток снотворный препарат. Затем она облила тело жертвы бензином и заживо подожгла, при этом устроив пожар в жилом доме.

Особенности характера:

По темпераменту: флегматик пополам с сангвиником. Обычно уравновешена, не склонна к беспричинной жестокости, открыта в общении. Не боится решать проблемы радикальным путем, но по возможности старается оставлять свои руки чистыми. Бывает легкомысленной так же часто, как и проницательной.

– Какая прелесть! – не сдержалась Каллисто, нахмурив лоб. – К чему было придумывать возраст?

Реймонд взглянул на девушку и рискнул язвительно поинтересоваться:

– Неужто приуменьшили?

– Преувеличили, – обиженно пояснила она. – Мне семнадцать лет.

– Сколько? – Реймонд как-то не ожидал такого услышать и скептично вгляделся в девушку острым взглядом. Но он сразу понял, зачем корпорация это сделала. – А, возможно, потому его и поменяли. Слишком бесчеловечно отправлять такую юную девицу в настоящий ад. Проклятому «Нервусу» невыгодно выставлять себя в плохом свете.