Конан и Слуга Золота

А ведь на руках каждого она проводила в день не больше двух-трёх часов!

И как ей удалось?! Какие она подбирала к каждому слова? Как нашла лазейку к душам – чутким и заботливым душам отцов и мужей, дремлющим под слоем многолетней вынужденной при такой профессии грубости и толстокожести? Почему именно в ней каждый смог почуять именно то, чего, возможно, в жизни у него и не было никогда, но так недоставало: дочь, жену. Наконец, мать?

Конечно, киммериец готов был согласиться, что даже в самом испорченном и закостенелом бандите живёт в потаённых глубинах и муж, и отец, но – но!

Не каждая, ох, не каждая женщина сумеет их там найти, и разбудить!

Теперь Конан хорошо понимал, кто сотни веков назад приручил предков собак, лошадей, верблюдов и всей прочей, столь нужной человеку, живности!

Поэтому киммериец не удивился, когда буквально все полезли мыться и стирать продубевшую от пота и пыли одежду в первом же попавшемся им в степи достаточно большом ручье. Он и сам принял участие во всеобщей помывке.

Неизвестно, до чего бы ещё довело людей Рината, который только посмеивался в усики, глядя на походную идиллию, общение с Каринэ, но к счастью на седьмой с момента встречи день, они подъехали к замку Пелиаса.

Заехать туда и отдохнуть и Ринат и его люди категорически отказались.

Невооружённым глазом было видно, что и сам предводитель, и его бравое воинство, такое грозное и смелое в обычном бою, мягко говоря, недолюбливает общество магов и чародеев.

Да и то – сказать честно, угрюмая чёрная громада гигантского замка хоть на кого подействовала бы угнетающе и, если быть уж до конца откровенными, пугающе. Словно гигантский пробившийся сквозь землю кулак, грозно и могуче вырастал замок из окружающей пустоши, и устремлял к небу свои высоченные и неприступные стены – без окон или бойниц. Словно его обитателю и смотреть ни на что здесь, в округе, не надо – он и так знает, что и как творится на подвластных ему землях…

То, что цитадель его друга вызывает и у местных жителей, и у тех, кто видит её впервые, страх, был вынужден признать и сам Конан: незваным гостям всегда было жутко во владениях Пелиаса. Да и нечасто, наверное, они старались его беспокоить… Гости.

Поэтому после тёплого прощания, Конан, с уже поджившей ногой, сидел на коне с Каринэ на руках, и мешком со злосчастным сосудом за спиной. Он глядел вслед удаляющимся друзьям, к которым, несмотря на их грозный и не совсем презентабельный внешний вид, успел привязаться. Они же, совершенно очевидно смущённые такими новыми и непривычными для себя чувствами, оборачиваясь, и поднимая в приветствиях руки, удалялись назад к Турфану, уводя и всех лошадей с продуктами и лагерным барахлом.

Варвар смотрел им вслед, не прерывая молчания.

Помахать рукой он не мог – здоровой он придерживал Каринэ. Зато она махала и улыбалась за них обоих!

Ну вот, похоже они и распрощались с Турфаном. Крохотный султанат – уже в прошлом. До свиданья, вернее, прощайте, Ринат со товарищи! Прощай, старый прожжённый и предусмотрительный лис Шеймос! Оставшуюся долю ты честно заработал – жизнь и свобода в миллион раз дороже кучки камешков!

Когда отряд скрылся за поворотом, Конан, развернув коня головой к чёрной мрачной твердыне, нависавшей над ними могучими стенами с величавыми башнями, вздохнул.

– Да, мне они тоже понравились. – в голосе Каринэ он уловил неподдельную печаль, – Настоящие друзья! И храбрые воины!

– Согласен! – подвёл итог киммериец, – Они молодцы. Жаль только, что отказались заехать. Хоть отдохнули бы…

– Ну, знаешь!.. Тут я их вполне понимаю! – тон Каринэ сразу стал озабоченным, – Конан! Ну посмотри сам: какой же нормальный человек добровольно сунется в такое место?! Ведь здесь всё… словно пропитано… злобой, и… и… какой-то опасностью! Ты уверен, что твой друг не изменился, и всё ещё принадлежит к белым магам? Уж больно…

Мрачно у него здесь!

С этим Конан не мог не согласиться: по мере приближения к владениям Пелиаса чувство угнетённости и необъяснимого ужаса росло, словно вырастающие постепенно в высоту стены и башни как бы сильнее давили на плечи ощущением незащищённости, и ничтожностью путника перед мощью хозяина. Неосознанный страх наверняка отогнал не одного непрошенного гостя, или искателя поживы!

– Нет, в Пелиасе я вполне уверен. Хотя, ты, конечно, права – здесь … мрачновато. Но что же делать, если мой друг не любит незваных гостей. Да и вообще, он не любит само колдовство и магию. Он, скорее, не практик, а теоретик. Любит копаться в древних фолиантах. Изучать предания веков. И всё это, – Конан обвёл взглядом закрывавшую уже полнеба махину цитадели, – нужно ему лишь для того, чтобы спокойно копаться в древних манускриптах и табличках с клинописью. Изучая скорее, историю магии, чем саму магию! Хотя… Я сказал чистую правду: сильнее мага сейчас в странах Запада нет.

Осталось только… уговорить его помочь нам!

– Ох, Конан! Да ты что! Хочешь сказать, что он ещё может и отказать?! Так может, мы ещё и зря сюда приехали?! Вдруг он… не согласится помочь? Не сможет, или не захочет связываться со столь грозным противником?!

– Нет, не думаю, что он откажет. Во-первых, такая задача как раз будет очень интересна ему. Сосуд, судя по-всему, очень древний… Как, наверняка, и магия, заточившая туда нашего… Приятеля. Пелиас в таких случаях, можно сказать, наслаждается, находя решение. Нет, за сосуд он ухватится!

Ну, а во-вторых…

Во-вторых, нам просто некуда больше ехать – с нашими-то травмами и ждущим полнолуния другом за плечами! – Конан кивнул лохматой головой через плечо на мешок.

Медленно они въехали под арку огромных ворот. Чувство нереальности и нависшей угрозы словно бы ещё усилилось. Каринэ прижалась потеснее к могучей груди, опасливо оглядываясь по сторонам. Конан и сам хмурился.

Их никто не встречал.

                                    ***

Хоть внутренний большой двор и был выложен брусчаткой, цокота подков их коня слышно почти не было – словно камень покрывал слой ваты. Въехав в центр пустого пространства, варвар понял, что без посторонней помощи Каринэ ему до покоев мага не донести. Поэтому, наплевав на приличия, он заорал:

– Пелиас! Это я – Конан! Пелиа-а-с!

– А, это ты, Конан. – голос возник ниоткуда, да и шёл – словно бы отовсюду одновременно. – Добро пожаловать. О! Моё почтение, прелестная леди! И как это я сразу…

Голос словно замешкался, затем зазвучал несколько громче и отчётливей:

– Тысяча извинений, что не встретил лично! Меня может хоть немного извинить лишь то, что я был в подземельи, и не следил за… Словом, у меня редко бывают гости! И я очень рад вам! Так что – милости прошу! – весёлый и явно довольный появлением Конана, да ещё с очаровательной подругой, голос звучал так, словно его обладатель стоял теперь в трёх шагах от них, и сразу успокоил и вселил надежду в Каринэ.

– Мир вашему дому, достопочтенный хозяин! И спасибо за добрые слова! – несколько недоумённо она продолжала оглядываться, всё ещё сидя на руках киммерийца с поднятыми кверху перевязанными ногами. Конан почувствовал, что она почти перестала дрожать – слова приветствия немного развеяли страх перед неизвестностью. Теперь в её взгляде было больше любопытства, чем боязни.

– Благодарю. Ещё раз прошу оказать мне честь, и быть моими гостями! Так… Одну минуту. Конан, я уже понял твои… м-м… затруднения. Вот… – что-то чёрное метнулось к киммерийцу спереди, и, резко затормозив, из туманного облака оформилось в роскошные носилки с мягким ложем и подушками всех размеров и мастей, – Прошу вас, леди! Не сочтёте ли вы более удобным путешествие по замку на этих скромных носилках?

– О-о!.. Я, право… Э-э-э… Спасибо! – Каринэ поглядела на Конана, и он ободряюще кивнул, сдерживая прорывающуюся улыбку – уж кто-кто, а Пелиас умел при желании произвести впечатление на женщин! Конечно, если хотел… А для этого женщине требовалось всего-навсего… Произвести впечатление на него!

Судя по-всему, Каринэ это удалось! Конан… Гордился ею.

Бережно поддерживая сильно похудевшую за последнюю неделю женщину здоровой рукой, он помог ей перебраться на висящее в воздухе на уровне седла, ложе, которое само двигалось то вверх, то вниз, помогая робким движениям взволнованной Каринэ.

– Ну как? Надеюсь, вам удобно?

– Великолепно! Такого замечательного транспорта у меня никогда ещё не было! – честно восхитилась Каринэ, – Тут так мягко…

– Вот и отлично. Вы готовы? В таком случае – прошу!

В центре глухой стены возникли и открылись двустворчатые великолепные двери, обрамлённые превосходной лепниной и чудесными изваяниями, и носилки с женщиной сами, медленно и величаво-торжественно, двинулись вперёд, к ним.

– Конан! А ты – поезжай вперёд прямо на коне!

Киммериец так и сделал, стараясь держаться так, чтобы не заслонять Каринэ вид.

Она же восторженно, не сдерживая удивлённо-восхищённых возгласов, осматривала роскошно обставленные и декорированные комнаты, через которые они проезжали, только и успевая крутить очаровательной головкой.

Варвар лишь посмеивался про себя – он-то знал, что его друг у себя в замке предпочитает почти аскетическую простоту. И всё это великолепие – лишь иллюзия, созданная специально для его спутницы. Чтобы сделать ей приятное. Ну, и не посрамить престиж чародеев вообще, и друга Конана в частности.

Ах ты, старый прохиндей, подумал варвар про себя, значит, всё же не так уж ты далёк от мира, как хочешь думать сам, и как хочешь показать другим. Конечно, не таким обаятельным и симпатичным! Тем не менее, Конан был доволен и горд оказанным им торжественным парадным приёмом.

Череда великолепных залов закончилась небольшим и удобным кабинетом, где в огромном очаге пылало целое бревно, создавая уют и тепло, и где их ждал сам хозяин, приветливо улыбаясь, и скрестив руки на груди. Вся его фигура так и светилась ощущением скрытой силы и внутренней теплоты.

Но когда носилки с Каринэ приблизились шагов на пять, лицо его вдруг омрачилось, и по нему пробежала складка раскаяния:

– Леди! Почему же вы молчали до сих пор?! Ведь я чую теперь, что ваши маленькие ножки причиняют вам мучительною боль! – он укоризненно взглянул на Конана, и быстро подойдя к замершим носилкам, щелчком пальцев опустил их пониже.

Каринэ, мило покраснев, зябко поёжилась – приближение чародея ещё немного пугало её:

– Ну, я уже… привыкла к боли! Почти. И… была так поражена вашим великолепным замком и обрадована гостеприимством, что совсем забыла о ней!

– Ах, Конан! Где ты её нашёл? Ведь это не женщина, а настоящее сокровище! Мужество воина и при этом – ум властителя! И впридачу – красота самой весны! Если вы, пэри моего сердца, не откажетесь, для меня будет великой честью помочь вам!

– Пелиас! – влез Конан, – Мою обаятельную спутницу зовут Каринэ!

– Хм! Очень красивый… псевдоним, леди Виталия! Думаю, не ошибусь, если предположу в вас, мужественное дитя, кровь королевского дома Рогваров?

– Нет, не ошибётесь. – теперь Каринэ густо залилась краской вся, – Конан предупреждал меня, что вы всё видите и знаете. Но чтобы вот так – сразу… Я поражена!

– А, пустяки! Так этот… волосатый грубиян не знал, что везёт принцессу? И даже не догадывался? Хм-хм. Непохоже на него. Он на самом-то деле куда умнее, чем кажется. А кажется он примитивным и простоватым, чтоб ввести в заблуждение! Обычно – врагов.

Конан возмущённо фыркнул :

– Мало ли, чего я там догадывался!.. Или – каким я кажусь. – он сердился: Пелиас бессовестно приподнял его маску-личину, позволявшую без помех изучать людей и их реакцию на него, «волосатого дикаря». – Может, когда-нибудь я и сам стану королём! Пусть не по крови, так по призванию!

– Возможно, возможно… Всё в твоих руках. Но не будем сейчас отвлекаться!

Леди, вы позволите вернуться снова к вашим ножкам? Надеюсь, старому и позабывшему светские манеры магу будет дозволено?.. – он выразительно провёл руками над бинтами.

Конан снова фыркнул. Каринэ возмущённо оглянулась на него. Затем снова взглянула своими лучистыми глазами на Пелиаса:

– Да, конечно! Но… как же Конан? – она ещё раз, уже озабоченно оглянулась на всё ещё сидящего на коне варвара.

– Ничего, он подождёт! Ведь он всё-таки мужчина, и ему не привыкать! – один короткий взмах руки, и конь из-под Конана исчез, а сам он оказался в углу, на мягком диванчике, перед столиком с заманчиво выглядевшими закусками, и пузатенькими сосудами, явно наполненными не ключевой водой!

– О! – крякнул Конан, плотоядно озираясь, и потирая руки, – Точно! Я подожду!

– Что ж. Я готова. – лишь еле уловимая дрожь в голосе указывала на то, что Каринэ всё же немного боится.

– Не бойтесь, леди Виталия! Или мне лучше, наверное, называть вас по-старому? – Пелиас приблизился к самым носилкам, разминая гибкие худые пальцы.

– Да, к Каринэ я привыкла… и привязалась.

– Хорошо. – маг стал сосредоточен и чуть прищурился, – Лягте, пожалуйста, на спину. Расслабьтесь. И постарайтесь не двигаться – больно не будет, обещаю! – он встал над ней, подняв руки к потолку, затем опустив их так, что между телом Каринэ и его ладонями пробежали искры. Затем маг наклонился пониже.

Пока Пелиас колдовал над Каринэ, вызывая щелчками пальцев с длинных полок, идущих вдоль всех стен кабинета то одну склянку, то другую, вздыхая и бормоча под нос: «Ох, как запущено!», или «Нет, эту косточку – вот сюда!», и иногда не то творя заклинания, не то просто ругаясь на неизвестном языке, Конан с аппетитом поглощал прекрасную пищу, запивая дивным вином. За свою спутницу он не волновался – она оказалась в надёжных руках.

Он и сам не заметил, как застарелая боль у него в груди прошла, и понял, что, собственно, произошло, лишь когда грязная окровавленная тряпка, заменявшая ему повязку, растворилась в воздухе, и его нога предстала перед ним в прежнем виде: загорелая и мускулистая. О страшной сквозной ране говорил теперь лишь небольшой звездообразный шрам, чуть светлей остальной кожи.

Конан восхищённо ощупал ногу, подвигал ею, однако отвлекать Пелиаса выражениями благодарности не стал – его друг был сосредоточен и поглощён работой. Ему сейчас не до киммерийца!..

Поэтому налив себе ещё чудесного волшебного вина, варвар откинулся на подушки, довольно улыбаясь, и с наслаждением вдыхая полной грудью, и сгибая-разгибая ногу. Осталась ерунда – правая рука. Она хоть и не болела, всё ещё была раздроблена.

Пелиас же, всё больше хмурясь, и делая руками загадочные пассы, колдовал над многострадальными ногами. Каринэ молчала, с интересом наблюдая, чуть склонив к плечику головку.

Ей и впрямь было не больно. Странное тепло разливалось по всему телу от кончиков пальцев ног до макушки… Она послушно выпила два снадобья из причудливой формы фиалов, даже не почувствовав как следует странного незнакомого вкуса и запаха. Вдохнула она и ароматный дым от чего-то, что маг зажёг перед её носом прямо на своей ладони.

Наконец минут через десять Пелиас закончил, и со вздохом удовлетворения откинулся назад, отирая рукавом балахона, в котором предпочитал находиться дома, пот со лба. Он улыбался.

– Ну, вроде, всё! – по довольному тону чародея Конан понял, что друг его потрудился на совесть, – Даже мне не будет стыдно за такие ноги! Клянусь, это лучшая моя работа за последние пятьдесят лет! Ну-ка, взгляните!

– Спасибо вам, Пелиас ! – Каринэ быстро села, и с интересом принялась ощупывать и осматривать свои икры и ступни, – О, Мирта! Да ведь они совершенно целые! И… Совсем не болят! Да вы… Вы – настоящий волшебник! – вырвалось у неё восторженное восклицание.

Конан и Пелиас довольно расхохотались.

Каринэ смутилась:

– Я… Я хотела сказать – это просто чудо! Но как же я могу отблагодарить вас?!

– О, нет, дитя моё! Даже не задумывайтесь об этом! Для меня лучшая награда – ваше здоровье, сам процесс работы, и вот эта милая улыбка!

А я обретаю новые силы и знания, помогая кому-нибудь, и делая заведомо добрые дела. Такая работа, как сегодня, даёт мне заряд бодрости и чистой радости на добрый год.

А сейчас не хотите ли и вы перекусить с дороги, а затем немного отдохнуть? Или, может, у вас есть ещё какие желания? Прошу, не стесняйтесь!

– О, да! Я бы с удовольствием… отдохнула и… вымылась !

– Моя леди. Мой дом – ваш дом. Вот служанки – они целиком в вашем распоряжении! Они проводят вас в ваши комнаты, всё покажут и исполнят: любые ваши желания и распоряжения. – хлопками в ладоши Пелиас сотворил с полдюжины очаровательных полуодетых женщин, сразу окруживших Каринэ.

– Да, но как же Конан?.. – Каринэ несколько растерянно оглянулась на своего спутника.

– Не волнуйся, дорогая! Со мной уже всё в порядке! – киммериец продемонстрировал ей свою здоровую ногу. И даже постучал себя в грудь – так что пошло эхо.

– Да, моя очаровательная гостья, ним всё будет в порядке. А вам и вправду нужен отдых, массаж, сытная пища… Ну, и немного моего целебного вина. Как врач я настоятельно рекомендую вам несколько дней полного покоя!

– Ну… если так… Спасибо ещё раз! – Каринэ приблизилась к довольно высокому Пелиасу, и, поднявшись на цыпочки, смущённо чмокнула его в щёку, – Я и правда, пойду. Не буду вам мешать – у вас дела!

Когда за маленьким эскортом закрылись двери, Пелиас, всё ещё рассеянно державшийся за щёку, вздохнул. Покачал головой.

– И как это такая умная и красивая девушка полюбила такого грубого и кровожадного типа? – пробормотал он, тыкая в Конана худым аристократическим пальцем.

– А я глубоко в душе очень тонкий и чувствительный! – подмигнул ухмыляющийся варвар, пошкребя себя по мускулистым рёбрам.

Оба с пару секунд хитро смотрели друг на друга, потом оглушительно расхохотались. Конан потянулся всем телом, продолжая бережно придерживать руку.

– Ладно, чувствительный ты мой. Займёмся, наконец, и твоей клешнёй, которую ты наверняка опять засунул, куда не следовало бы! – утерев выступившую от смеха слезу, Пелиас подошёл к Конану, – Предупреждаю сразу: эликсир из печени страуса кончился. Будет немного больно!

– Ерунда! В первый раз, что ли? Потерплю – пусть страусы поживут!

                               ***

Было и вправду немного больно.

Однако не зря же он напился замечательного вина – боль ощущалась как бы сквозь сон. Конан чувствовал, как под умелыми руками, даже не касавшимися его тела, под кожей восстанавливаются порванные связки и мышцы, и кусочки раздробленной кости укладываются на положенные им места. Стиснув зубы он терпел, и даже попивал вино из очередного, особо понравившегося кувшинчика, которое странным образом никак не заканчивалось.

На руку киммерийца у Пелиаса ушло минуты три.

– Хм! – Конан вертел починенной конечностью и так и эдак, – Смотри-ка, как новая! Спасибо, друг! Однако, с ножками Каринэ ты, небось, обращался понежней, да и возился… подольше!

– Ясное дело. Ей же нужны изящество и грациозность, поэтому я и возился так долго. А тебе – сила, выносливость и быстрота движений. Это не так трудно, и особого искусства не требует. Тут справился бы и любой ученик. Однако не сомневайся – всё сделано в лучшем виде!

– Благодарю ещё раз! Я здорово на тебя надеялся. А теперь, дружище Пелиас, позволь подбросить тебе ещё одну задачку. Собственно, из-за этого мы и приехали, и из-за этого и… пострадали! – киммериец поднял с пола мешок с проклятым сосудом, и достал золотой артефакт.

– Да-а-а… – несколько сердито протянул чародей, – Знаю я. Эта вещь не из тех, которые можно не заметить!

– Но что же это такое на самом деле? – Конану было интересно, правильно ли он оценил значение и роль добытого с такими страшными и кровавыми приключениями сосуда. И – самое главное – что же это за исчадье ада там живёт!

Прежде, чем ответить, Пелиас подошёл к столику, налил себе из столь приглянувшегося варвару кувшинчика, – причём от души – и тоже выпил.

Потом сел рядом с Конаном и, как и тот, откинулся на удобную спинку.

– Расскажу-ка я тебе одну древнюю историю, мой юный любитель приключений и тайн. Заодно и сам вспомню её – давно я к ней не возвращался…

Снова Пелиас помолчал, – что само по себе было тревожным признаком – пересматривая внутренним взором кладовые своей уникальной памяти, и как-то погрустнев и постарев. Конан не отвлекал друга от дум, но о вине и еде не забывал, искоса поглядывая то на странный сосуд, то на мага.

– Как ты знаешь – вернее, как ты не знаешь! – поправился, хмыкнув, Пелиас, – живущее сейчас в Ойкумене поколение людей – третье. Два предыдущих, ничуть не худших, чем наше, погибли во всемирных ужасных катаклизмах. Первый был вызван, согласно легенде, падением старого Солнца на Землю, после чего сгорело всё живое. Кроме подземных жителей – ну, там, червей разных, мокриц, клещей, многоножек и кротов…

Во втором катаклизме люди были виноваты уже сами: они так расплодились,и так бездумно уничтожали самое землю, и всё, что на ней росло, бегало и ползало, что Боги наслали на них мор, и люди вымерли от страшных, неизлечимых болезней. Были заброшены все города и сёла, поля, луга и виноградники… Уцелевшая чудом горстка выживших вернулась в пещеры, и прокляла все блага цивилизации, поклявшись никогда к ним не возвращаться…

Как же, никогда…

Хм. Вот как раз об этом, втором поколении, второй цивилизации и пойдёт речь.

Они очень далеко зашли по пути, как мы говорим, прогресса. Это значит, выражаясь понятным тебе образом, что если ты, чтобы убить врага должен – выстрелить в него, ударить мечом, ну, или хотя бы камнем, или там – в крайнем случае, просто задушить, так сказать, голыми руками… Для них же достаточно было просто… Особым взглядом посмотреть на него! Подумать. И – всё!

Ты, чтобы добыть пропитание, должен вспахать поле, засеять, собрать (если ещё вырастет!), перемолоть, замесить, испечь. Или хотя бы протянуть руку и сорвать то же яблоко с дерева. А для них и это всё заменял один взгляд! И мысль. Ну, разумеется, другие, чем применялись для убийства… И так – и всё остальное.

Все они были… Хм. Очень независимы и горды – никто не терпел ни малейшего намёка на подчинение другому человеку.

Поэтому все старались жить подальше друг от друга. И встречаться пореже. Большая часть общения с себе подобными проходила на расстоянии: связываться друг с другом они умели за тысячи миль. И вообще, сила волшебства этого поколения была так велика, что они создавали моря, реки и горы.

Леса исчезали, пустыни появлялись – лишь от единственного взгляда и мысленных заклинаний! Более того: постепенно страх перед другими людьми, которые могут быть в чём-то умнее, или сильнее, и ненависть к таким – то есть, ко всем! – дошли до того, что и размножались люди теперь поодиночке: каждый сам мог родить себе ребёнка – свою точную копию. И каждый старался, чтоб таких детей было побольше!

Словом, могущество людей почти сравнилось с могуществом Богов.

И, конечно, случилось то, что должно было случиться. Один из людей-магов, самый сильный и старый, решил прогнать Богов этого Мира, и, обретя бессмертие, самому сесть на трон Повелителя Вселенной.

Он понимал, что в одиночку не справится. И, как ни странно, смог договориться с несколькими другими такими же людьми. Тоже из самых могущественных. Жажда власти и бессмертия заставила их на время забыть обычную для них неприязнь, ненависть. Разумеется, полного доверия в их рядах не было… Что, собственно, и погубило их.

Были среди них и мужчины и женщины. Было и несколько детей этого человека – Эстимах было его имя – этих он держал в резерве, тайно поручив убить всех остальных своих союзников, когда дело будет сделано.

Но восстание потерпело неудачу.

Верховное Божество нашей Вселенной справилось со взглядами Смерти, с Золотыми и Огненными стрелами, и с ловушками Первозданного Хаоса, которые подготовили Эстимах и его союзники. Единство в рядах нападавших исчезло, когда Божество сделало видимыми детей главаря, сидевших в засаде. Все бунтовщики были захвачены и обезврежены Верховным Божеством.

Сам Эстимах был отправлен в горнило нашего нынешнего солнца – гореть там вечно, обретя вожделенное бессмертие, но будучи не в силах покинуть эту небесную печь, орудие бесконечных страданий и мук. (Вот почему, кстати, блеск нашего светила иногда меняется – это мечется огромный Эстимах, снедаемый лютой злобой и собственной беспомощностью в отчаянных попытках освободиться!)

Дети его, чтобы не могли оставить после себя потомства, были отправлены по времени вспять, и сами помещены в звёзды – они безмерно далеки от родины, бессильны освободиться, и… тоже бессмертны. Зато своим светом напоминают умным людям о вреде гордыни. Может, обратил внимание – некоторые звёзды мигают: ведь дети Эстимаха тоже страдают и мечутся!

Что же до остальных сообщников, то они… Были наказаны по-другому.

Души их были помещены в разные предметы. И служат теперь эти предметы для того, чтобы нынешнее поколение людей и магов не получилось слишком умным и сильным. Вроде, как предохранительный клапан… И они ждут – ждут своего часа, чтобы вступить в действие.