Путевой дневник. Том 1. Хозяйка демонов

Когда солнце взошло, я уже собирал пожитки в одной из роскошных опочивален дворца, куда отыскал путь самостоятельно, без посторонней помощи. На небольшой скамье дожидалась нового хозяина, меня, стопка чистой, дорогой одежды. На этот раз, определённо мужского кроя. Госпожа… ты слишком великодушна, я не заслуживаю такого обращения.

Сидя верхом на лошади у центральной лестницы Кален-Цопа, я вытянул из Металлии достаточно важные сведения, касательно и врат, и демонов. Ведь именно борьбой с демонами она и занималась в Мирсварине, совершенно не диких землях. Иногда червоточины (врата) в Междумирье открывались самостоятельно по неясным причинам (или просто не рассказанным мне), иногда их открывал некто не большого ума, пропуская во владения живых отвратительных существ, не принадлежащих этому миру и посему стремящихся его поглотить и разрушить.

Помимо этих, довольно жутких обязанностей, Металлия ещё несла на себе другую ответственность, наложенную нелёгким бременем высокого поста в правительстве лунгов. Дрейк занимала, вероятно, самую тяжёлую и безрадостную должность, и следила за «изъятьем» всех запрещённых заклятий. Всегда начеку, всегда готовая сорваться в дорогу, она не ведала покоя и потому, наверное, часто бывала столь мрачной и так любила носить тёмные одежды, на которых не заметны постороннему взору пятна крови. Невидимые, но всё ещё существующие, въедающиеся в любые наряды на века.

Дрейк сказала, что в замок Эль’Кавре мы вернёмся не скоро, сейчас нужно отправляться на восток, в «славный город Ки́льтер», столицу Межозёрного Дэля, и навестить кое-кого. Одного её старинного приятеля, некого загадочного друга, о котором госпожа не очень распространялась, лишь подогревая тем самым мой интерес. Одно я знал точно – он лунг. Настоящий, перворожденный древний.

Я не спал целую ночь и валился из седла от усталости, но старался держаться, не подавая вида. Ведь мужчинам не пристало показывать слабость, даже когда тошнота к горлу подступает, и от волнения, и от прожитых «приключений».

Манназ выглядела мрачной, такой же, как и при въезде в город. Я чувствовал себя опустошённым, и лишь Металлия сияла. Казалось, что она может заменить собой светило в небесах, но то всего лишь лучи солнца отражались от чешуек её блестящего одеяния. Вот чем она занималась всю ночь?..

Все мои впечатления от Эль’Тариота смешались в загадочное варево, словно зелье в котелке ведьмы: поддельная принцесса вампиров, пьянеющая от крови дракона и опечаленная тайными невзгодами, одержимая божеством жрица-развратница, эльфийская певица без намёка на голос… Всё происходящее выглядело нелепым и надуманным, будто сюжет никчёмной повести жадного до похоти наглеца. О, Всевышние, убейте меня, пожалуйста… к чему же ещё я потянусь? Это сделали вы со мной, или же я, сам с собой? Это и есть настоящая жизнь? Совершенно ничего общего с тем, что я имел радость наблюдать из крошечного окна кабинета в Палатах Славословия.

Больше всего я боялся связать судьбу с кем-то, родом из подобных мест.

Чем дальше мы отъезжали от Эль’Тариота, тем холоднее становилось, словно город сам излучал тепло, столь необходимое и любимое всеми живыми существами. Не порадовало и другое известие – Металлия не хотела по пути обустраиваться на ночлег в постоялых дворах или же гостиницах, неизменно отдавая предпочтение простору земель Мирсварина. Я пытался, было, противиться, но безуспешно – госпожа и слушать ничего не желала.

Возможно, оно и к лучшему? Я уже и без того слишком долгое время провёл в замкнутых помещениях, сокрытый от неба и звёзд, от пристального наблюдения Всевышних. Они видели меня лишь изредка, в храмах, когда я совершал жертвоприношения и поклонения по обычаю жителей Лемна. Вдруг создатели вообще забудут, что я существую, а этого мне бы очень не хотелось. Ведь помощь богов необходима, когда путешествуешь на чужбине.

Мы двигались по солнечному тракту Солаис, пролегающему с крайнего запада Мирсварина до крайнего востока, самого предела владений лунгов. Хорошо обустроенная дорога приведёт нас прямо в город Кильтер, прежде являющийся оплотом древних, наравне с Эль’Тариотом, но ныне заселённый по большей части людьми. Смертными. Я коварно улыбнулся. Зачем именно мы туда направились, зачем в такое смутное время Металлии срочно понадобилось навещать старого приятеля, мне так и не удалось выяснить. Будет чудесно, если упомянутый «друг» окажется дружелюбней и разговорчивей прочих древних, видимых мною.

До Кильтера нас ожидало восемь-девять дней пути, но, поскольку дорога радовала ровностью и отсутствием выбоин, путешествие не тяготило меня так, как прошлое. Установилась прохладная, но стабильная погода. Металлия пребывала в тяжёлых раздумьях, связанных с Мирн Касом и некими мятежными лунгами, и мало разговаривала, а думать я устал, поэтому приходилось любоваться природой.

С запада всё ещё веяло морской свежестью, но Змеиных Гор я уже не мог разглядеть, на пути перестали встречаться валуны и выходы скальной породы. Местность становилось холмистой, и чем дальше мы продвигались, тем больше появлялось небольших ручейков и водоёмов, оповещая о скором вступлении в Межозёрный Дэль, обиталище могучих пресных вод Мирсварина.

Путешествие шло так спокойно и тихо, умиротворённо. Никто не выяснял отношений, не возмущался. Даже Малоана вела себя мирно и уравновешенно. Но вечером произошла страшная вещь, натуру которой я не осмыслил даже тогда, когда писал эти строки в своём дневнике – служанка вампирши внезапно скончалась. Она тихо и спокойно, в согласии с окружением, закрыла глаза и больше не разомкнула их. Побелела окончательно, хотя и без того была чистой блондинкой. А затем просто рассыпалась в прах. Первый раз видел, как умирают вампиры.

Мне сообщили, что несчастливица страдала от загадочной болезни, поражающей исключительно вампиров, к везению, не заразной и полностью безвредной для окружающих, и особенно для смертных. Что за вечная жизнь такая у великих происхождений, когда она обрывается так быстро и бесславно?

Принцесса, конечно, расстроилась, но не выказывала должной скорби и горести. Как я выяснил позже, обе благородные вампирши успели свыкнуться с болезнью Малоаны и примириться с ней. Смерть казалась неизбежной. Это событие омрачило и Металлию. Она долго молча смотрела на костёр, а потом приказала Дамине немедленно отправляться домой, в Эль’Кавре. Чем можно объяснить столь чудно́е решение?

Мина обмолвилась, что большую часть провианта (крови неводных), она отдавала Малоане, но отнюдь не по доброте душевной, а от того, что сама любила полакомиться кровью подруги. Некая порочная привязанность. Возможно, от этого та так быстро угасла? Меня никто не слушал.

Смерть (если так можно выразиться) вампирши не произвела на меня особого впечатления, и я чувствовал непонятной природы вину за это. Она не была человеком… но обязана ли из-за происхождения занимать меньше сопереживаний в душе, чем то полагается обычному люду? Я пытался заставить себя опечалиться, но в итоге лишь ужаснулся тому, что никогда не считал Малоану достойной человечного отношения.

Понял лишь то, что до сих пор ничего не узнал о вампирах, их особенностях и существе. Магия! Как же известная на весь Митсилан магия Диких Земель? Неужели вампиры столь же беспомощны перед лицом болезни и смерти, как и менее удачливые происхождения, просто их жизнь длится несоизмеримо дольше?

Из-за смятения чувств, я даже не попрощался с Манназ. Она ускакала ближе к полуночи, и я остался наедине с Металлией среди бескрайних просторов Мирсварина. Я, она и безобразный, но безмерно верный хозяйке Игн Сех.

Присев рядом с опустошённой госпожой, всё ещё безуспешно пытающейся разглядеть нечто ценное в языках пламени костра, я спросил:

– Что ты будешь делать, когда запасы крови Мины иссякнут? На меня накинешься?

Я усмехнулся, пытаясь опять разыграть увеселительное представление для вечно унылой Металлии.

– Стенать и надламываться, – безрадостно ответила она, и я тяжело вздохнул.

Такая будущность совершенно не прельщала, и я решил во что бы то не стало развеселить госпожу, но предательски быстро уснул, так и не сказав ничего стоящего.

Утром, открыв глаза, я первым делом бросил взгляд в сторону кучи праха, которая осталась со вчерашнего вечера. Недовольно хмыкнул, отвернулся в противоположном направлении и натянул плащ на голову, желая поспать ещё чуток. Лежал себе спокойно на новеньком плаще, служившем мне и простынёй, и одеялом, и не думал двигаться, когда Металлия собирала вещи. Она уже надела узду на коня, а я по-прежнему сидел на месте.

– Ты верно здесь остаёшься? – спросила древняя, ухмыляясь.

– Мы… так и забудем это? – я указал пальцем в сторону пепла, ещё вчера составляющего тело прекрасной женщины. – Просто продолжим путь?

– А ты с собой взять чуток желаешь? Не стесняйся, – госпожа продолжила язвить, и я поднялся-таки на ноги и подошёл к ней вплотную.

– Разве мы не должны что-то сделать? Я не знаю… сказать… захоронить… провести службу.

Металлия недовольно нахмурилась.

– Ужас какой! Службу? Я что, на жреца похожа? – раздражённо выпалила Дрейк. – Это по твоей части. Её останки не примет даже семья, отказавшаяся от Малоаны, когда та последовала за своей покровительницей и повелительницей, Кровавой госпожой, в изгнание.

Изгнание? Вроде, Мина говорила, что Металлия милостиво приютила её, а вовсе не надзирательствует за заключённой в темнице. И как же «покровительница» ответила за такую преданность слуге?

– Оставим их здесь, так они дадут жизнь новому. Прах к праху, всё такое. Во что вы там верите, люди? – древняя улыбнулась.

– А ты во что веришь? – серьёзно спросил я, но Аман-Тар лишь нахмурилась.

Я добрался до поклажи и вытянул из сумы одну из чернильниц-непроливаек, что взял с собой. Опорожнив её, решил собрать немного праха, в надежде, что когда-нибудь смогу дать ему достойный приют и покой, разобравшись с верованиями вампиров в полной мере.

– О звёздный свет… – пробурчала Металлия, наблюдая, как я роюсь в пепле, – Ты что делаешь? На что тебе этот скверный сувенир? Думаешь в Империи его напоказ выставлять?

– Что за глупости ты несёшь? – огрызнулся я. – Пока что, делаю лишь то, что велит мне сердце. Когда-нибудь, найду этим останкам достойный приют, а покамест подождут в моей сумке.

Древняя хмыкнула с некой долей отвращения и произнесла:

– Хорош служитель! Не задерживай меня, у нас имеются дела. Важнее смерти, безразличной ко всему живому и следующей за ним по пятам. И за нами тоже.

– За тобой-то уж точно, – прошипел я, взгромождаясь на коня.

Целый день я провёл в унынии, отягощённый приключившемся и своим неразумным поступком. В самом деле, зачем я прихватил горсть праха вампирши с собой? Разве в голове моей не проскользнула именно та мысль, что не постеснялась озвучить Металлия – привезти неоднозначный «дар» в Империю? А вернусь ли я вообще когда-нибудь на родину?

Каждый раз, когда сумка ударяла меня по бедру, сотрясаемая ровной поступью лошади, я вспоминал перепачканную чернильницу, в недрах которой теперь покоились останки тоже кого-то перепачканного, с дурной репутацией.

Вечером, когда над головами зажглись яркие звёзды, госпожа поручила мне позаботиться об ужине. В небольшом, покрытом чёрным нагаром котелке бурлила похлёбка из кролей, добытых Металлией, а я увлечённо разбирался с собственными мыслями, предавая их бумаге. Делал различные пометки и зарисовки, а лунг, тем временем, прогуливалась где-то в близлежащих лесах, одна, без сопровождения. Её дурной питомец, уродливый Игн Сех, грелся у костра с закрытыми глазами, временами нервно подёргивая ухом.

От записей меня оторвал неприятный запах горелого, и я с ужасом обнаружил, что окончательно испортил и без того малоприятное блюдо. Немного позже, Металлия сидела напротив меня и неохотно ковыряла прибором то варево, что я предложил ей. По лицу госпожи я сразу понял, что ужин не задался.

Отправив себе в рот ложку, наполненную похлёбкой, тут же выплюнул содержимое на землю.

– Это отвратительно! – воскликнул я. – Как ты это ешь?

– Отведала вещей и похуже в долгой жизни, – ответила Металлия, злокозненно улыбаясь, и горячие языки пламени осветили её лицо. – Червивое человеческое сердце, например.

– Нет! – прокричал я, пытаясь подавить приступ смеха. – Ты всё выдумываешь, просто стремишься напугать меня и наказать тем самым, за то, что я испортил еду. Тебе это доставляет мрачное удовольствие – пугать меня.

– От тебя никаких удовольствий, лишь сплошные неудовольствия, – шутливо изрекла она.

Но я, отчего-то, смутился и покраснел, отвернувшись в сторону. Мне доверили самое простое дело, и даже с этим я не совладал.

Этой ночью Металлия не выказала желания, чтобы я согревал её, да и погода стояла приятная. Видимо, даже природа угождает лунгу больше, и последняя польза, исходящая от тепла моего тела, рассеялась. Мы расположились по разные стороны от кострища, и я долго наблюдал за лунным поясом на небосводе. За поясом Дион.

– Звездоокий демон ночи с пламенеющим взглядом, – принялся шептать я оберегающее заклятье, полагая, что госпожа уже спит, – защити меня от кошмаров и невзгод, от…

– Что ты там бормочешь? – раздался её звонкий голос, прознающий тьму и всё моё существо.

– Ничего… так, заговор на сон грядущий. Сейчас и о тебе помолюсь Суллуну, – угоржающе заявил я, зная, что Металлия такого действа не оценит.

Подслушивать чужие молитвы – дело недостойное!

– Не смей обо мне молиться, особенно Имперским богам! – воскликнула она оживлённым тономТы – богохульница и безбожница. Ты будешь проклята, – довольно заключил я, широко улыбаясь. – Разве можно пренебрегать милостью Суллуна?

– Я уже проклята, – заявила Металлия. – Лунги не знают богов, они не верят им. Мы не верим им.

– Так мы, или, всё же, они? Ты лунг или нет?

Аман-Тар рассмеялась.

– Лунг, но не перворожденный, не ступивший на земли Митсилана в то самое утро первого дня, – тихо прошептала она, но я отчётливо слышал каждое слово и дивился.

Как вообще такое возможно?! Поэтому Фай Малан, Мастер Караванов, на Мирн Касе посмела оскорбить Металлию в зале зелёных огней в Эль’Тариоте?

– Но мне-то ты веришь? – игриво поинтересовался я, не желая смущать госпожу и продолжать тему перворожденности.

– Верить смертным опасней, чем Всевышним. Они предают умелей и ловчей любого бога.

Я разочарованно выдохнул. Что такого ценного госпожа скрывает в своём сердце? Отчего она постоянно печалится?

– Меня такой ответ не устраивает, – настойчиво возвестил я. – Я не собираюсь тебя предавать, вот увидишь. Не все люди – проходимцы и лгуны. Ты бывала в Империи?

– Не имела такого «удовольствия», – пространно ответила она.

– Я погляжу, удовольствий вообще мало в твоей жизни, – перевернулся на бок и подпёр рукой голову, чтобы видеть лицо Металлии, но она лежала на спине, отвернувшись от меня. – У тебя немало денег, поместья, дворцы, лошади, слуги, готовые исполнить любое желание, но всё это тебя словно не волнует, обходит мимо, стороной. Не понимаю, отчего чернь тебя не любит, ты не похотливая развратница, как толкует люд в тавернах, вместо того, чтобы возлежать на роскошном ложе и попивать лучшее вино, рыскаешь по лесам и спишь на подстилке из жухлой травы…

– Праздная радость слишком невесомая, она не оставляет после себя следов, – прошептала госпожа, отстраняясь ещё дальше на своей бесхитростной постели.

– Когда злоключения с вратами закончатся, мы можем отправиться в Империю вместе, займёшь место исследователя, а я – принимающего гостей, и отплачу тебе тем же радушием.

– Закончатся? Разве они собираются закончиться? Кто меня отпустит? – печально и тихо проговорила она. – Спи уже… иначе силы твоего заклятья развеются, не успеешь глаз сомкнуть.

– Прости, что я испортил ужин…

Она не ответила, уснула первой?

Утром я со всей самоотдачей вычищал пригоревшие остатки похлёбки со дна котелка в близлежащей речке. Вот к чему приводит увлечённая деятельность – твои харчи подгорают, превращаясь в малосъедобный корм, и ты соскрёбываешь бывший ценный обед со стенок посуды. Голодный и уязвлённый, но не сломленный.

Металлия пока-что тоже не принялась «надламываться» без вампирской крови, как обещала. Наше путешествие нравилось мне всё больше: я накапливал знания о лунгах, Диких Землях, и даже собственноручно приготовил первый в жизни ужин. Не важно, что большая его часть в итоге досталась сырой земле Межозёрного Дэля.

Как бы там ни было, слова Металлии не давали мне покоя. Несмотря на то, что высоко в небе сияло радостное солнышко, птички задорно пели, низкорослые деревья превратились в настоящие золотые леса, и установилась далеко не осенняя погода, я только и думал, что о невзгодах лунга и её верной спутнице – печали.

Как же так, не перворожденный древний?

По окончанию нашего путешествия, в чудесное утро последнего дня в дороге к Кильтеру, Металлия случайно обронила имя того самого друга, к которому мы и спешили наведаться в гости. Норваго́рн. Она обронила, а я подобрал, записав его немедленно на бумагу.

Боясь подцепить от госпожи заразное уныние, я держался изо всех сил, окутывая себя насильно весёлыми мыслями. Ведь что хорошего может случиться, когда двое спутников отдаются во власть печалей? Мы и так слишком малым количеством слов обмолвились за последнее время, и я до сих пор не имел представления, зачем именно понадобилось лично являться в Межозёрный Дэль, когда попросту можно отослать письмо с гонцом.

Вокруг стояла трудно поддающаяся осмыслению красота – пышные леса, уже наряженные в золотые и медные осенние одеяния, ярко-лазурное небо, светлое плотно дороги, нитью пронизывающее и скрепляющее умиротворённые пейзажи. Золото и синева… и никаких больше цветов. Как можно предаваться унынию в таких чарующих местах?

– Ты давно знакома с этим Норвагорном? – поинтересовался я мимолётно, когда мы уже подступали к городским предместьям Кильтера.

– Помолчи, – устало ответила Металлия. – Я ищу нужные слова, которые способны побудить его покинуть свою сырую конуру и вернуться на положенное место.

– Если он твой друг, какое значение имеют слова? Истинный друг сделает то, что должно, без лишних слов, не принуждая тебя вставать на колени, – задумчиво протянул я.

– Откуда ты этого понабрался? – Аман-Тар посмотрела на меня исподлобья и улыбнулась, сверкнув разок глазами.

– Да так… – застенчиво ответил я. – Читал разное в детстве. Если ты о том, есть ли у меня такая дружба, то ответ: разумеется, нет! Я же книжный червь, как многие метко выражались… и друзьями я не обзавёлся. У меня есть только ты.

– Значит, я теперь твой друг? – усмехнулась госпожа, мотнув в сторону головой. – Иногда и на коленях незазорно постоять, ради дела. Жаль только, лунги делают лишь то, что хотят…

Сказав это, Металлия прикрикнула на коня и пустилась вскачь. Наверное, не хотела слышать моего ответа и дальнейших глупых рассуждений. Если лунги делают только то, чего желают, почему тогда она никогда не следует обычаю? Я улыбнулся и тоже подогнал лошадь.

Вскоре перед взором выросла огромная, белая стена, окружённая золотистыми кронами деревьев. Мы немного проскакали вдоль сооружения, выглядящего внушительно и неприступно. В конце концов, солнечный тракт вывел нас к массивным городским воротам Кильтера, охраняемым сразу пятью воинами. Облачённые в сверкающие на свету, одинаковые доспехи, стражники напоминали грозные бронзовые статуи в саду нового Императора (где я однажды побывал чисто случайно). Двое носили длинные чёрные плащи, украшенные пурпурными рисунками. Лица воинов скрывали забрала шлемов, поэтому я не мог сказать, были ли они людьми, или ещё кем. Один из стражей чуть подался вперёд и прокричал:

– Эль’Тамир, путники!

Металлия что-то проворчала ему в ответ, слов я не запомнил, и записать не смогу. Но нас пропустили. Не знаю, насколько закрытым городом является Эль’Тариот – Кильтер выглядит ещё более таинственным и нерадушным.

Значит, дракон, ядовитая вампирша-растратчица, неуравновешенный «светлый» господин-лунг, безответственный друг и тяжёлое бремя долга? Отличная компания по жизни. Не удивительно, что Металлия всегда такая грустная (за исключением тех случаев, когда я говорю или делаю что-то нестерпимо нелепое).

Правда, последнее приключалось всё реже. Видимо, я покрывался особенным налётом «лепости», которое даровали мне боги, или же лунги, от тесного контакта. Словно та самая бронзовая статуя в саду, приобретающая с каждым прожитым днём привлекательность старины за счёт образования патины на поверхности.

Как только ворота остались позади, мы тут же попали в густонаселённый, суматошный и очень беспорядочный город. Жители носились туда-сюда, постоянно стараясь броситься под копыта лошадям. Маленькие деревянные домишки пыхтели чёрной копотью из труб, узкие улочки невыносимо смердели, несвежем мясом, гарью и чем-то ещё, что я никак не мог опознать. Нестерпимый, омерзительный запах, оседающий на теле густой и жирной плёнкой. Госпожа сказала, что это дубильные мастерские так воняют, и протянула мне собственный шарф, в который я поспешил уткнуться носом. Ткань, наполненная утончённым ароматом, окунула меня совсем в иную обстановку, в сказочный мир, и я долго гадал, что же это за чудесный запах такой? Цветы, фрукты, нет… что-то ещё, но что? Изысканные духи, незнакомые прежде.

Отовсюду раздавался звон молотов о наковальню. Кильтер создавал неприятное впечатление. Грязные люди в грязных, тёмных одеждах, дороги, заваленные отходами и лошадиным навозом, дым и непроглядное, серое небо из-за него. Впрочем, очень напоминает имперские города, от тесноты и зловония которых я успел отвыкнуть. Тоже мне, славная обитель лунгов… прямая противоположность Эль’Тариота. Металлия, заметив моё растерянное состояние, попыталась успокоить:

– Это рабочий район, не переживай так. Здесь грязно и шумно, потому что кипит производство: дубление шкур крупного рогатого скота особой породы, что разводят в близлежащих деревнях, множество кузен и мастерских оружейников, кожевников, деревообрабатывающие предприятия, переработка руд и переплавка металлов.

– Омерзительно! Как светлоокий лунг может проживать в таком гадком городе? – недоумённо спросил я, но госпожа вырвалась вперёд.

На юге, за Кильтером, растянулось огромное Зеркальное озеро, самый обширный пресный водоём Мирсварина, отделяющий Межозёрный Дэль от горного хребта Септ Гирис, где и добывалась большая часть руд, обрабатываемая местными.

Я заметил, что вдали белеет нечто значительное. Замок? Наконец, хоть что-то приятное глазу и чистое, не подкопчённое гарью. Но я ошибся. Оказалось, что белеет перед нами ещё одна стена, выше и страшнее предыдущей. И ворот не наблюдалось, несмотря на то, что мы следовали центральной дорогой. Что же это такое?

Металлия свернула влево на дорожку поуже. Мы буквально продирались сквозь толпы жителей, обступивших конницу со всех сторон.

– Но вся эта суматоха вокруг ни одному тебе пришлась не по нраву, – продолжила разъяснения древняя. – Поэтому местные сершан и алкиноры приняли решение возвести ещё одну стену, отгородив ремесленников, крестьян, торговцев, странников и прочих, не благородных кровей, от главной части города. Теперь Кильтер может спокойно торговать и работать, не нарушая уединение и не оскорбляя тонкое обоняние знати. Но всем известно, как именно пахнут местные деньги.

– Разве они вообще пахнут? – поинтересовался я, и Металлия взглянула на меня так, словно я объявил во всеуслышание на центральной площади, что земля – плоская, и покоится на трёх драконах (а даже большинству жителей Ривер-Немма было известно, что это не так).

Пока Металлия давала мне столь ценную историческую справку, мы приблизились к заставе, охраняемой, на этот раз, лишь двумя стражниками. Лунг что-то им крикнула, те посовещались, но затем дали команду открыть ворота собратьям за стеной. И когда мы с древней прошли в «главную» часть города, я не узнал Кильтер. Весь шум, гам и вонь исчезли, растворились, словно поглощаемые растущими в округе цветами необычного вида. Тишина, покой, свежий воздух…

Множество золотых деревьев, обнимающих тонкими белёсыми стволами аккуратные двух-трехэтажные дома, и укрывающие кронами плоские крыши. Постройки охраняли изящные ограждения, через небольшие прозрачные речушки перебрасывались длинные мостики с резной каймой. Благодать! Создавалось впечатление, что здесь живут эльфы, вовсе не труженики мастерских. По-крайней мере, я себе именно так представлял эльфийский город.

– Сершан насадил множество особых деревьев, – проговорила госпожа, а я смотрел на неё, как зачарованный, и ловил каждое слово, – известных своим необычным умением «обезоруживать» неприятные запахи. Поэтому, воздух кажется таким чистым. Но это – лишь иллюзия. Мираж в пустыне, что не приводит к заветному оазису, глотку́ жизни, а только заманивает путника с правильной дороги. Очередная недобросовестная звезда.