У края

– Сколько?

– Десять процентов, но деньги сразу.

– Согласен, – не раздумывая, принял его предложение. Это лучше, чем бег по кругу за обещаниями Людмилы Ивановны.

На следующий день в назначенный час мы встретились у помпезного здания федеральной налоговой полиции. Через полчаса к нам вышли двое. “Пат и Паташон”, – не раздумывая поименовал ту пару чиновников, тем более, они не представились, как принято, и даже не ответили на наши приветствия. Странные люди странного ведомства.

– У нас всего десять минут до обеденного перерыва, а потом длительное совещание, – сходу известил Пат.

– Доложите суть проекта! – рявкнул Паташон голосом полковника, очень неожиданным для его комплекции.

Привычно выдал свой экспромт, уложившись в пять минут.

– Что ж, проект интересный, – оценил мое выступление Пат, – Мы сведем вас с нужными людьми. Анатолий Борисович, возьми их координаты, а я погнал. Догоняй, – скомандовал он коллеге и, не простившись, рванул на обед.

– Есть! – по-военному принял к исполнению Паташон.

– Ну, как? – заинтересованно спросил Колескин.

– Никак, – разочарованно ответил ему, сожалея о напрасно потерянном времени.

– Что вы, Анатолий Афанасьевич! – не согласился Николай, – Я впервые слышал такой четкий и интересный доклад. Им понравился, а они в этом ведомстве не последние люди. Сказали помогут, значит, помогут.

– Хотелось бы верить, – ответил ему, так и не подкрепившись его оптимизмом.

На этом Колескин пропал. Оживляли лишь веселые среды и пятницы Людмилы Ивановны, когда узнавал, что наше дело вот-вот разрешит лично новый Глава Красноярского края.

“Врушка”, – мысленно смеялся, вешая трубку.

Но, уже давно чувствовал, что скоро будет не до смеха – жена все чаще демонстративно подсчитывала, сколько дней мы еще продержимся на ее и матери мизерной пенсии. И хотя знал, что у нее припрятаны двести долларов на черный день, но то действительно наши последние деньги.

Колескин возник через месяц, и не просто так, а с очередным вариантом производственных площадей.

– Поедем далеко, Анатолий Афанасьевич. Давайте ваш адрес. Я за вами заеду, – предложил он.

И снова знакомая “семерка” БМВ. Вот только пассажирская дверка теперь закрывалась на тряпочку. До Истры докатили меньше, чем за час. С интересом осмотрел опустевшие цеха очередного разорившегося заводика. Понравилась его единоличная владелица – властная разумная женщина средних лет. Расстались почти партнерами с твердой уверенностью в успехе совместного предприятия.

– Ну, Анатолий Афанасьевич! Второй раз слышу ваш доклад и снова восхищен. Талант! – всю обратную дорогу искренне восторгался Колескин, – Вы не обижайтесь, но мы решили вас немного поддержать, пока не работаем, – протянул он мне пятидесятидолларовую бумажку.

– Кто это мы? – удивился нежданному, но очень своевременному подарку.

– Мы с Анатолием Борисовичем, – ответил Николай. Что ж, похоже очередное дно моей неприкаянности пройдено. Как же обрадовалась жена!

Громом среди ясного неба прозвучало в СМИ сообщение о ликвидации налоговой полиции.

Тут же позвонил Колескину:

– Коля, как там наш благодетель Анатолий Борисович?

– Уволили, – ответил тот, – Но, вы не беспокойтесь. Он на пенсии, полковник запаса, не пропадет. К тому же есть другие варианты. Я тут недавно с Костиным встречался. Пробую его уломать.

– Кто такой Костин?

– Ну, Анатолий Афанасьевич. “Начальство надо знать в лицо”. Это же известный банкир, – напомнил он мне давно забытую фамилию. Действительно, банкир. Вот только что-то мне ни разу не попадались “уламывающиеся” банкиры. Даже Вольскому они поддавались лишь на словах.

Неожиданностью стал и внеплановый звонок Черновой:

– Завтра в девять ноль-ноль ждем вас у метро “Речной вокзал” – безапелляционно приказала директриса и повесила трубку.

Без пяти девять вышел на пристанционную площадь и рассеянно посмотрел в сторону пригородных автобусов.

– Мы здесь! – приоткрылась дверца невзрачной вазовской “девятки”, – Знакомьтесь, за рулем мой сыночек, а это Александр Витальевич, наш партнер, – представила Людмила Ивановна попутчиков, – Едем в Истру, – объявила она.

– В Истру? – невольно рассмеялся я.

– Что смешного? – недовольно пробурчала директриса, – У нас там с Александром Витальевичем большие планы. А главное – поддержка администрации.

– Что за планы, если не секрет?

– Не секрет. Крупный мусороперерабатывающий завод, – объявил сам “АВ”, как я мысленно поименовал нового партнера Черновой.

– А вы, оказывается, многостаночница, Людмила Ивановна. Снабжение Норильска, камень, а теперь еще и мусор.

– За мусором будущее, Анатолий Афанасьевич, – врезался в наш диалог АВ, – А ваш камень еще изучать и изучать. Вы мне должны дать все ваши выкладки и вообще, все, что у вас есть. Я посмотрю и сделаю выводы, – вдруг напомнил он мне нечто давно забытое из эпохи, когда еще только осваивал бизнес-экономику, а вокруг крутились акулы, готовые на халяву заглотать любую чужую идею.

– Ничего я вам не должен, товарищ Овчаренко. Мой бизнес-план изучали крупнейшие банки страны. У меня есть опыт строительства завода в Электростали. А что есть у вас? Вы экономист?

– Это неважно. Но, если я не посмотрю ваши документы, нам не о чем говорить.

– Людмила Ивановна, верните меня на место, откуда взяли. Я не поеду.

– Ну, что вы, господа. Давайте договариваться, – предложила директриса.

Но, договариваться не хотелось, и до самой Истры никто не проронил ни слова.

В Истре сходу подрулили к зданию администрации.

– Щерба Анна Николаевна, – представилась миловидная женщина, сидевшая в кабинете без таблички, – Глава вас сейчас примет, – сообщила она, позвонив по телефону.

– Анатолий Афанасьевич, вы подождите, вас вызовут, – неожиданно осадил меня АВ прямо у кабинета. Директриса сделала вид, что не заметила, и двери захлопнулись перед самым носом.

Искать станцию и ехать электричкой не хотелось, да и когда еще представится случай блеснуть перед главой района.

Наконец, вызвали. Вошел, представился, в темпе представил проект, ответил на вопросы. И сразу отметил, что проект понравился всем.

Правда, площади, которые предложили осмотреть, оказались еще хуже, чем в мою первую поездку в этот чудо-городок.

Всю обратную дорогу АВ безуспешно пытался меня разговорить. Вот только, зачем.

Совершенно упустил из вида очередную международную выставку “Интеркамень”. Но, как обычно, позвонил Серджо и пригласил в свой домашний офис на Волгоградке.

В этот раз он был неплохо подготовлен к разговору об искусственном камне. Странным показалось, что передо мной лежала лишь куча чертежей и ни одного проспекта.

Приглядевшись, едва не рассмеялся вслух. То были не оригиналы, а ксерокопии с массой несанкционированных правок – фактически фальшивки.

Сделал вид, что не заметил. Наградой стало расположение “друга” и пачка бесплатных билетов на выставку.

Прямо с утра отправились туда с Колескиным. Все как обычно, но на стенде “Симека” появились новые люди – австриец, который не говорил по-русски и официальная переводчица.

– Андьямо, Анатолий. Не интересно, – заявил Чендерелли и потащил к стенду “Гаспари Менотти”, – Вот интересно. Тебе надо.

Мне тут же вручили кучу проспектов и ответили на все вопросы. Так и не понял, почему Серджо вдруг позволил контактировать с представителями конкурирующей фирмы.

Возвращаясь, прошли мимо стенда “Бретон”.

– Чао, Паолино! – пренебрежительно поприветствовал Серджо представителя знаменитой фирмы. “Маленький Паоло наверняка обидится”, – подумал я.

– Чао, “Симек”, – приветствовал Паоло Прелец фирму, а не ее задиристого представителя, и демонстративно отвернулся.

На следующий день отправился на выставку без сопровождения, и первым делом отыскал стенд фирмы “Бретон”.

– Извини, Анатолий, но вчера ваш Чендерелли был невыносим.

– Я это понял.

– Это для тебя, – выдал он целую сумку фирменных проспектов.

– Спасибо, Паоло. Но меня больше интересует твое мнение об этом, – показал ему одну из фальшивок, полученных от Серджо.

– Интересно, – углубился Прелец в чертеж, – Это же фальш, Анатолий. Где ты взял?

– Да один из посредников предложил моим партнерам, – нашелся я.

– Можно снять копию?

– Не стоит, Паоло. Мне важно твое мнение и все.

– Понял. Знаешь, Анатолий, тебе лучше приехать к нам и все посмотреть на месте. Думаю, ты сразу станешь нашим клиентом. А “Симек” это “Симек”. Они не делают искусственный камень и станки-роботы. Это только “Бретон”.

– Я понял, – ответил ему и откланялся. К другим стендам в тот день так и не пошел.

Вечером позвонил Колескину и рассказал о разговоре с Паоло.

– Вам надо ехать в Италию, Анатолий Афанасьевич, – сходу отреагировал Николай.

– Я бы с удовольствием, но как? Сам знаешь, не на что.

– Мы с Борисычем подумаем, – обнадежил он.

Через неделю позвонил Анатолий Борисович и предложил встретиться у памятника Героям Плевны. В назначенное время встретились:

– Знакомьтесь, Теплинский, – представил он такого же Паташона.

– Виталий Иванович, – пожал руку Теплинский.

– Вы случайно не полковник? – неожиданно вылетело у меня.

– Полковник, – рассмеялся тот, – В отставке, – добавил он.

Конечно же, меня попросили в очередной раз сделать доклад. И снова все были в восторге.

– Готовьтесь к поездке, Анатолий Афанасьевич, – заявил Теплинский.

– Есть, – неожиданно принял к исполнению Анатолий Борисович.

– Анатолий Афанасьевич, вы в курсе, что в Москве открыта выставка “Интеркамень”? – в канун ее закрытия позвонила Чернова.

– В курсе.

– А почему не звоните? Мы бы с Овчаренко с удовольствием сходили бы.

– А кто вам мешает? Сходите.

– Мы хотели, чтобы вы нам все пояснили. Вы же так хорошо рассказываете.

– Выставка платная, Людмила Ивановна. Мне не по карману.

– Мы заплатим, Анатолий Афанасьевич. Так что завтра в десять встречаемся у касс, – заявила директриса и, как всегда, отключилась от любых возражений.

Утром у касс действительно обнаружил Чернову и АВ – оба стояли в длиннющей очереди за билетами.

– Пойдемте, – вытащил их оттуда, – Встретил Чендерелли, он дал нам входные билеты.

– Здесь сам Чендерелли? – чему-то обрадовалась Чернова.

– Конечно. Представляет “Симек”. И Лариса с ним.

– Здорово! – заключила Людмила Ивановна, и мы направились к выставочному павильону.

У стенда “Симека” состоялась шумная встреча старых знакомых. Конечно же, лучезарный Лучано Паваротти снова всех очаровал, одарив полными комплектами традиционных сувениров. Всех, кроме АВ:

– Анатолий Афанасьевич, а здесь ничего нет об искусственном камне и роботизированных станках, – обнаружил тот.

– “Симек” не производит это оборудование.

– А кто производит? – не унимался АВ, – Давайте, сходим к ним.

– Серджо будет недоволен. Впрочем, спросите его сами.

И АВ спросил. Оскорбленный в лучших чувствах, Лучано “рвал и метал”:

– Анатолий! Зачем ти искусственный камень?! Это нож в сердце Серджо! Серджо нет искусственный камень! Андьямо тутти! – подхватил он под руку Людмилу Ивановну и повел к стенду “Гаспари Менотти”.

Часа полтора он водил всех от стенда к стенду, тщательно избегая стенд “Бретон”.

– Серджо показать вам все. До звиданья, – откланялся он у выхода из павильона сбитым с толку и переполненным информацией и сувенирами Черновой и АВ.

Меня он все это время демонстративно не замечал и даже не попрощался.

То была моя последняя встреча с итальянским “другом” Серджо Чендерелли, с которым два года назад мы создали завод в Электростали, работающий до сих пор.

На следующий день уговорил жену съездить в Истру на машине дочери.

– Ты же был там совсем недавно, – удивилась она.

– Вот именно. Пока меня не забыли, надо действовать, – объяснил ей.

Меня приняла удивленная неожиданным визитом Анна Николаевна:

– С чем пожаловали, Анатолий Афанасьевич? Мы же вам все показали. А почему один? – недоумевала она.

– Только что в Москве прошла выставка “Интеркамень”. Я переговорил с представителем фирмы “Бретон”, и у нас возникла идея создания эталонного предприятия отрасли, где будет представлено все, чем располагает мировой лидер в этой области. А для этого совсем не подходят площади, которые вы нам показали. Лучше всего – участок в промзоне.

– Понятно. Давайте доложим главе, – предложила она и принялась звонить.

Глава воспринял идею с энтузиазмом, мне выделили транспорт и ответственных людей, и мы немедленно отправились на поиски подходящего земельного участка.

Участок отыскали практически сходу. Приличных размеров пустырь, окаймленный неплохими дорогами, граничил с новеньким предприятием.

– Примерно так будет выглядеть и наш завод, – сказал представителю администрации.

– Красиво. Работал бы только, а не стоял, как этот.

– А почему стоит?

– Кто ж его знает. Цеха построили года три назад, а оборудование так и не завезли.

– А кто владелец? Может, продаст? Нам все это идеально подойдет.

– Вряд ли получится, Анатолий Афанасьевич. Федеральная собственность. Хозяйство Бородина.

– Понял. Жаль.

Докладывая главе, все же упомянул простаивающие цеха, как подходящие.

Как говорится, “на ловца и зверь бежит” – вечером мне позвонили:

– Анатолий Афанасьевич? Костин Александр Петрович. Мы не могли бы встретиться в управлении делами президента, скажем, завтра в девять?

– Думаю, могли. Знать бы еще, зачем и где?

– Хотелось бы переговорить о вашем проекте. Управление находится на улице Ильинка. Знаете, где это?

– Конечно.

– Бюро пропусков – там, где вывеска. Увидите, когда пойдете к Кремлю. Пропуск вам закажут. В нем все написано.

– Понял. Буду.

– Тогда до завтра.

– Завтра встречаюсь с Костиным, – сообщил позвонившему Колескину.

– С каким Костиным? – удивился тот.

– Как с каким? С твоим банкиром.

– А как вы его нашли?

– Сам позвонил.

– Сам?! Надо же, – еще больше удивился Николай.

И вот я оказался в кабинете Костина, который оказался отнюдь не банкиром, а директором кирпичного завода при управлении делами президента. Какое разочарование! Но, тогда, в чем его интерес? И как он узнал о моем проекте?

В пять минут все прояснилось. Решение о строительстве современного кирпичного завода было принято еще в эпоху Бородина. Оборудование заказали во Франции, а цеха построили в Истре. Но, грянул дефолт, сменился управляющий и оказалось, что недостроенный завод стал заведомо нерентабельным.

Совсем недавно Костин получил задание перепрофилировать предприятие, но идей пока недостаточно. О моем проекте ему рассказал глава администрации Истринского района.

– Вам я могу предложить должность замдиректора с окладом три тысячи рублей. Оклад, конечно, смешной, но я сам получаю всего на пятьсот больше. Грядет реорганизация, приватизация и все такое. А пока, что есть, то есть. Согласны?

– Вынужден. Третий год без работы, – ответил ему, и мы пожали руки.

Я вдруг почувствовал, что снова во главе реального дела.

Глава 5. Веник возможностей

Мой первый рабочий день в управлении делами президента начался с того, что целый час просидел в ожидании разового пропуска.

Удивило, что никто не собирался оформлять мое поступление на работу.

– Не переживай, Афанасич, – пояснил Костин, – Штатного расписания у нас нет. Я сам за штатом. Так что будем вдвоем создавать новую организацию с нуля.

– А зарплата? Кто мне платить будет?

– Это ерунда. Я уже был у Меламуда. Будешь пока получать по договору.

– А кто такой Меламуд?

– Мой начальник – заместитель Кожина.

– А Кожин, кто такой?

– Ну, Афанасич! Кожин – управляющий делами президента. Недавно назначили вместо Бородина. Ничего, скоро всех узнаешь. А пока расскажи мне подробно о своем проекте.

– Насколько подробно? Я готов рассказывать хоть целый день. Камень – уже давно хобби.

– Целый день не надо. Меня очень заинтересовал искусственный камень. Скажи, а можно его применять в сэндвич-панелях высотных зданий?

– Да он для этого подходит идеально! – мгновенно вскочил я на любимого конька…

– О, Афанасич! – поглядел на часы Александр Петрович, – Да мы с тобой весь обед проговорили. Ладно, пообедаем дома, а завтра продолжим, – приятно удивил он.

Уже закрывали кабинет, когда Костин вдруг спохватился:

– Чуть не забыл. Тебе надо пейджер дать, чтоб всегда был на связи. А то меня завтра не будет, да и послезавтра буду не раньше одиннадцати.

– А мне, как быть?

– Что у тебя дома нет дел? – ответил начальник, – Успеем, Толя, наработаться, когда дела пойдут.

– А могу я завтра съездить в Истру? Не терпится осмотреть помещения.

– Съезди, конечно. Сейчас позвоню Руслану, чтоб он тебе все показал. Кстати, запиши его пейджер, на всякий случай.

Так я впервые стал обладателем маленькой коробочки для мобильной связи. Сколько же нервных клеток сохранила она нам с женой, для которой любая моя задержка казалась катастрофой.

Руслан встретил у ворот “объекта” и полдня сопровождал по всем закоулкам. А я, заглядывая в фальшивые чертежи Чендерелли, уже, как наяву, видел работающее предприятие.

– Неужели это будет? – периодически спрашивал Руслан, которому вскоре передался мой энтузиазм, – Так интересно! Возьмите меня на работу, Анатолий Афанасьевич. Надоело в администрации прозябать. Молодой еще по кабинетам сидеть.

– Непременно возьму и лично всему научу, – искренне пообещал ему.

– Правда?! – обрадовался он, – Но, вы все равно не отказывайтесь от того участка, Анатолий Афанасьевич.

– Почему? – насторожился я.

– Да так, на всякий случай, – сообразил Руслан, что сболтнул лишнее.

– Не потяну я два завода. Инвестор-то один.

– Инвестор это не проблема, – задумчиво произнес человек из администрации.

– Интересно-интересно, – оживился, прикоснувшись к тайне, готовой выскользнуть, – Колись, Руслан. Все останется между нами.

– Да тут уже с год эта возня идет. Много желающих на лакомый кусочек. В общем, хотят здесь каток сделать.

– Каток? В промзоне? – удивился я, – Кто же сюда ездить будет, чтобы все это окупилось?

– Да кого это волнует, Анатолий Афанасьевич! Элитный каток для избранных. С саунами, ресторанами и прочими прибамбасами. А ездить будут. Тут сама Алла Пугачева свою дачу соорудила, прямо в охранной зоне. И никому нет дела.

– Ну, не скажи. Недавно видел по телеку целую передачу с возмущенными экологами. А каток. Кто же им отдаст федеральную собственность!

– Еще как отдадут! Сам Баламут приезжал, с “каточниками” говорил, а я им все показывал, как вам.

– Меламуд? – удивленно переспросил его.

– Ну, да, – твердо ответил он, – А с инвестором я вас познакомлю, Анатолий Афанасьевич. Если проект хороший, поможет. А у вас он очень хороший.

– Ну, спасибо, Руслан. Что ж, придется веником двигаться, – невольно подумал вслух.

– Каким веником? – не понял тот. Я рассмеялся:

– Да запущу одновременно несколько вариантов с разными партнерами. В конце концов, слабые отпадут, но кто-то же останется. Это и называется деревом возможностей, а в нашем случае – типичный веник, катки выметать.

– Понял, – рассмеялся Руслан.

Едва попал на рабочее место, занялся тем, что перенес свои замыслы на генеральный план кирпичного предприятия.

Пока работал, Костин лишь изредка подглядывал через мое плечо, но не комментировал. Под вечер все же не выдержал:

– Ну, как, Толя, получается?

– Получилось. Еле разместил. Маловат заводик.

– Да ты что! – удивился директор, – Ну-ка, посмотрим, – наклонился он над чертежом.

Полюбовавшись с полчаса, выдал, наконец, заключение:

– Да. Действительно плотная компоновочка. Кирпичное производство и то свободней. Слушай, а куда ты дел керамический участок?

– Какой керамический?

– Я там карандашиком начертил.

– Это смотрите в оригинале. На копии я все удалил. Иначе не разместить. А что за участок?

– Да мысль была. Есть тут один умелец. Такие горшки делает – чудо! Стенка всего два миллиметра, а молотком не разобьешь. И легкие – можно использовать как тару. А если горшкам придать уникальную форму, да еще с гербом России, глядишь, пойдут как сувениры для всех, кто посещает Кремль.

– Видел я нечто подобное, только в пластиковом исполнении. Дети с кремлевской елки подарки в них несут.

– Вот-вот, – подтвердил Костин, а мне вдруг стало грустно – горшочки от управления делами президента. Нет, не оценил я тогда грандиозного замысла начальника.

Вскоре позвонил, как и обещал, Руслан и сообщил, что инвестору мой проект понравился, тот вскоре позвонит, чтобы договориться о встрече.

Встреча с Михаилом Николаевичем состоялась уже на следующий день у метро “Проспект Вернадского”. После двухчасовых переговоров выяснилось, что никакой он не инвестор, но располагает полезными контактами.

“Что-то уж очень хлипкий выходит веник”, – разочарованно размышлял по пути домой.

Снова актуальным стал вопрос разработки бизнес-плана. Но для этого не было исходных данных по искусственному камню . Никаких, кроме умозрительных.

Две недели напряженной работы, и бизнес-план был состряпан. Его выводы поражали воображение.

– Толя, ты гений! – сделал однозначный вывод Костин, – Пошли к Меламуду.

Выслушав мой доклад, Меламуд с интересом полистал проспекты фирмы “Бретон”, мельком глянул на генплан, взвесил на руках экземпляр бизнес-плана и, многозначительно хмыкнув, выдал, наконец, руководящее решение:

– Что ж, работа проделана большая. Ваши предложения о перепрофилировании я доложу Кожину. Думаю, одобрит. Вот только “Новоиерусалимский кирпичный завод”.

– Это утвержденное название, – врезался Костин.

– Я знаю, – продолжил Меламуд, – Придумайте что-нибудь другое.

– Но, его же надо утверждать, менять строительный титул и так далее. Это сколько же времени надо, – не сдавался директор кирпичного завода.

– Надо, значит, надо. Все. Идите, работайте, – отпустил он нас.

– Что будем делать? – спросил Костина, когда вернулись в кабинет.

– Что делать. Не знаю, что делать! Измените название. Он даже не понимает, что это такое, – возмущался начальник, – Ладно, Толя, пиши письмо на “Бретон”. Пусть выдадут коммерческие предложения “Новоиерусалимскому кирпичному заводу”.

И на целую неделю у Костина появилось достойное занятие – он изобретал название нового предприятия. Я не вмешивался, соблюдая субординацию. И вот свершилось:

– Толя, как тебе это? Новоиерусалимский центр инновационных технологий по производству изделий из камня и керамики при управлении делами президента РФ, – торжественно выдал он и застыл в ожидании одобрения (чего же еще).

– Коротко и ясно, особенно РФ, – разумеется, согласился с ним.

Не понял:

– Издеваешься? Ничего менять не буду, – обиделся начальник и ушел на доклад.

От Меламуда вернулся радостно возбужденным:

– Все! Утвердили! И программу, и название.

– Кто утвердил?

– Кожин. Теперь, Толя, заживем. Готовься в командировку в Италию.

– Всегда готов! – из солидарности обрадовался и я.

Но, прошли две недели, а ничего не изменилось. Разговоры, разговоры, разговоры.

К Костину заходили люди. Что-то обсуждали. Чаще всего бурные дебаты велись вокруг сэндвич-панелей и клинкерного кирпича. Чуть позже заговорили о быстровозводимых зданиях на основе стального силового каркаса и ограждений из легких и теплых сэндвич-панелей. Вначале лишь слушал, но вскоре стал подавать реплики, к которым, заметил, прислушивались.

А однажды Костин сообщил, что уезжает в недельную командировку в Псков. Мне же предоставляется полная свобода действий.

Для начала созвонился с надолго пропавшим Колескиным. Оказалось, тот пристроился в Госдуму и серьезно занят, но мои подвижки вдохновили его настолько, что договорились встретиться.

А вечером позвонил Паоло Прелец и сообщил, что привез нам коммерческие предложения фирмы “Бретон”.

Кончилось тем, что на следующий день мы втроем съездили в Истру на БМВ Колескина.

И Паоло, и Николай были приятно удивлены, побродив по новеньким цехам будущего камнеобрабатывающего завода.

Еще больше удивился Руслан, разглядывая итальянские чертежи с подписью на латинице “Новоиерусалимский кирпичный завод”.

– Оперативно, Анатолий Афанасьевич. А как там Михаил Николаевич? – поинтересовался будущий его работник.

– Пока никак. Молчит, как партизан.

– Удивительно. Я ему сегодня обязательно позвоню, – пообещал он.

– Как там поживают наши “черные” полковники? – спросил Колескина, когда высадили Паоло у его гостиницы.