У края

Да-а-а! Мне бы его проблемы. А я-то был счастлив, получив первые в том году триста долларов.

– Серджо, пообещай ему подумать. Тогда можно будет сделать контракт с “Новыми Окнами”. Пока фальшивый, но тебе поможет, – предложил выход своему итальянскому другу.

Серджо предложение понравилось. И уже на следующий день ознакомил Бедова с вариантом, согласованным, якобы, с самим Чендерелли:

– Надо заключить контракт на поставки оборудования, а потом, в рамках контракта, запросить чертежи ремонтного комплекта. Тогда Серджо сможет в несколько приемов официально переправить полный комплект чертежей.

– Отлично. Познакомьтесь, Анатолий Афанасьевич. Эти ребята могут и сами разработать, что угодно. А уж по готовым чертежам, сделаем все, как надо, – представил он мне двух молодых инженеров непонятного профиля, но явно не станочников.

Поговорив с “дарованиями” минут пять, понял, что они не сделают даже чертежи велосипеда, лежащего перед ними, и успокоился.

Через день “Новые Окна” и “Симек” заключили контракт на поставку оборудования.

Серджо был счастлив. Нас даже покормили за столом президента в компании батюшки и двух изобретателей велосипедов.

А после торжественного обеда я показал Бедову проспекты с выставки. И случилось неожиданное:

– Какого хрена все там делали?! – взорвался президент, – Целая толпа специалистов несколько дней бродила по выставке, и ничего не увидела! Выгоню всех к едрени фени! – возмущался он.

– А разве я не ваш специалист? Я же увидел, – попробовал подсластить пилюлю.

– Вы не верующий, Анатолий Афанасьевич. А я не верующим не доверяю, – в очередной раз огорошил меня верующий президент, без зазрения совести ограбивший родную тетку.

– Анатолий, приехала Лариса. Жду тебя завтра, – пригласил меня вечером Серджо.

Я застал его на кухне:

– Серджо кормить мой друг Анатолий, – радостно сообщил он, размешивая что-то в большой кастрюле.

– Серджо решил сам приготовить настоящую итальянскую пасту, – пояснила Лариса.

Вскоре мы втроем оказались за столом, на котором к пасте добавилась и бутылочка чудесного итальянского вина.

Уже за чашечкой не менее чудесного кофе Серджо приступил к деловому разговору, ради которого меня, похоже, и пригласили:

– Анатолий, у тебя есть своя фирма? – перевела Лариса его вопрос.

– Сейчас нет, – ответил ему.

– Надо, чтоб была. Деньги я дам, – последовало очередное предложение.

– Зарегистрировать можно. Вот только чем она будет заниматься? – спросил потенциального спонсора.

– Как чем?! – возмутился друг, – Будет заказывать оборудование “Симек”.

– Понарошку? – догадался, наконец, я.

– Если получится, можно по-настоящему, – ответил Серджо, – Молодец! – похвалил за догадливость.

Уже вечером предложил название фирмы: “Пьетро лучидо”, что в переводе означало “Камень блестящий”, или “Сверкающий камень”.

– Не надо итальянский, – не согласился со мной Серджо, – Будет лучше по-русски: “ПетроЛюкс”, – выдал он.

– Вот уж действительно, по-русски, – рассмеялся я.

– Не нравится? – обиделся Чендерелли.

– Нравится, – вынужденно согласился с ним.

Но не Серджо стал моим партнером, а Лариса, которая все еще оставалась гражданкой России. Я же вновь обрел статус должностного лица – генерального директора нашей новой фирмы.

Глава 2. Рыбешка мелкая и крупная

– Анатолий Афанасьевич, вы уже сделали бизнес-план на клееный брус? – спросил как-то Бедов, случайно перехватив в коридоре.

– Извините, а вы уже определились с моим статусом и окладом в “Новых Окнах”? – напомнил ему.

– Это с бизнес-планом никак не связано, – удивил тот.

В тот же день подошла Татьяна Васильевна:

– Анатолий Афанасьевич, вас назначили моим помощником с окладом триста долларов. Вот распишитесь. Только с завтрашнего дня вы должны ежедневно приходить в офис на целый день, – проинформировала новая начальница.

– Не понял! – взорвался я, – А кто будет заниматься мастерской и развитием каменного направления?

– Мастерской будет заниматься Каташинский, а развитием мы с вами, – смущаясь, объявила Евдокимова.

– Каташинский? Да он же профан.

– Зато верующий. Или притворяется. В общем, будете ему помогать, Бедов сказал.

– Никому я не буду помогать, Татьяна Васильевна. До свидания, – быстро собрал свои вещи и покинул кабинет.

Дня через два позвонила Евдокимова:

– Анатолий Афанасьевич, почему не ходите на работу? Заболели? – притворно поинтересовалась она.

– Татьяна Васильевна, зачем нам играть в кошки-мышки? Вы сами все прекрасно понимаете. Бедов не вариант. До дефолта еще можно было на что-то надеяться, а сейчас, сами видите. Да и в подручных у пана Каташинского быть не желаю, а иная участь, похоже, у Бедова мне не светит.

– Ну и правильно, Толя, – неожиданно согласилась Евдокимова, – Кстати, у меня тут возник вариант. Подъезжай, поговорим, – предложила она.

Ехать в офис “Новых Окон” отказался, и мы встретились у здания чешского посольства, где она познакомила с неким Иржи Высмеком. С ним, не спросив даже документов, нас пропустили на территорию другого государства. По просьбе Татьяны Васильевны выдал свой экспромт, а Иржи в ответ пообещал найти чешских инвесторов. Во все это верилось с трудом, но на какое-то время я стал частым гостем квартала на улице Гашека.

Как-то раз прямо с утра позвонила Евдокимова:

– Ну, Толя, на ловца и зверь бежит. Вчера в электричке познакомилась с двумя тетками. Слово за слово, оказались крутыми бизнесменками. Рассказала им свою историю, а заодно и твою. Очень заинтересовались. Попросили связать. В общем, я им твой телефончик дала. Каюсь, Толя, без твоего разрешения. Если что выгорит, нас не забывай, – закончила она свое сообщение и повесила трубку, не дав сказать ни слова.

А ближе к вечеру позвонила одна из тех бизнесменок и предложила встретиться через часик у метро “Тульская”.

Едва остановился, ко мне подошли две дамы бальзаковского возраста и обе представились Людмилами, а чтобы их не путать, кокетливо смущаясь, добавили свои отчества.

– Мы на транспорте, Анатолий Афанасьевич. Там можно удобно разместиться и поговорить, – предложила одна из Людмил.

В “Газели” действительно оказалось комфортно.

– Это наш офис, – сказала другая Людмила, – А это мой муж, – показала она на крупного водителя.

Перебивая друг друга, две курочки-тараторочки, принялись крупными мазками излагать свою историю. Оказалось, обе недавно перебрались в Москву из Норильска, где прожили основную часть своих жизней.

Людмила Ивановна назвалась вдовой известного в Норильске человека – академика Чернова. Она же, якобы, работала там директором школы.

Ее подруга, Людмила Константиновна, работала в той же школе завучем. Сейчас обе на пенсии, но с профессией не порвали и создали некоммерческое партнерство, чтобы продвигать свою, разумеется, уникальную программу обучения школьников. А для осуществления их планов требовались деньги и немалые.

Рассказ Евдокимовой о моих каменных делах обе сочли судьбоносным. Я слушал их и не понимал, чем же они могут быть полезными для дела, в котором ничего не смыслят. Врезавшись в их очередную историю, которые они готовы были излагать всю ночь, спросил напрямую:

– Я-то вам для чего, уважаемые дамы? Денег у меня на вашу программу нет, да и на свою тоже.

– Деньги мы можем достать, – таинственным голосом заявила Чернова.

– Тогда, за чем дело стало? – рассмеялся я.

– Не все так просто, Анатолий Афанасьевич. На нашу программу их никто не даст. А вот для ваших каменных дел дадут наверняка. А дело пойдет, и для нашей программы что-нибудь выгорит, – пояснила премудрая Людмила Ивановна.

Я не стал выяснять источник денег. Обе “учительницы” казались мелкими авантюристками. А потому, пообещав подумать, без всякого сожаления распрощался с обеими Людмилами и мужем-водителем их кочевого офиса.

Через день позвонила Чернова и предложила встретиться у метро “Пражская”.

– Не знаю, Людмила Ивановна, есть ли смысл? – спросил, насколько понял, главную из Людмил.

– После встречи решите, – резонно заметила та.

И вот я снова в уютной “Газели” с откидным столом переговоров и домашними занавесочками на окнах.

– Едем в Подольск, – скомандовала Чернова, и машина бодро сорвалась с места.

– Надеюсь, из Подольска меня вернете? – спросил лихую командиршу, подготовившую сюрприз.

– А как же! – успокоила Чернова, – Просто хотим познакомить с нужными людьми. Нам же понадобятся производственные площади? – спросила она.

– Понадобятся, – недовольно ответил ей. Еще ничего не решено, а тут разговор о каких-то площадях. Шустрая тетка.

– На пищекомбинат, – скомандовала Людмила Ивановна мужу Людмилы Константиновны.

По дороге узнал, что едем к директору комбината Фокину. В Подольске тот, якобы, фигура заметная. Если одобрит, все будет как надо, в районе проекту дадут зеленый свет. Странно все это. Какой-то директор пищекомбината определяет, что требуется району.

– Авторитет? – в шутку спросил Чернову, не предполагая, что она знакома со смыслом этого слова в блатном мире.

– Что-то вроде того, – удивила Людмила Ивановна, – Фокин один из кандидатов в мэры Подольска. Станет мэром, братве и кавказцам здесь делать будет нечего. У него порядок как на пищекомбинате.

– А как на пищекомбинате? – рассмеялся я, – Недовольных в котел?

– Что вы, Анатолий Афанасьевич, – дружно рассмеялись обе Людмилы, – Просто комбинат у него по последнему слову техники. Оборудование импортное, люди грамотные, увлеченные. Ему и ваш проект именно поэтому понравился. Да и вы друг другу наверняка понравитесь. Впрочем, сами увидите.

Фокин принял нас в скромном кабинете. Как старых знакомых поприветствовал обеих Людмил, с интересом выслушал мой рассказ о каменном проекте.

– Хорошее дело затеяли, Анатолий Афанасьевич. Будем работать, – прощаясь, пожал руку директор пищекомбината.

– В администрацию, – скомандовала Чернова, довольная удачей у Фокина.

Пока мы с Людмилой Константиновной расположились в вестибюле, Людмила Ивановна развила бурную деятельность. Наконец она подошла к нам с каким-то улыбающимся мужчиной:

– Знакомьтесь, Анатолий Афанасьевич. Петр Забродин, вице-мэр.

– Очень приятно, – пожал руку Забродин, – Здравствуйте, Людмила Константиновна, – радостно поприветствовал он Людмилу “младшую”, – Никулин сегодня в Москве. Давайте пройдем ко мне, – предложил вице-мэр.

В небольшой комнатушке Забродина мне почти ничего не пришлось рассказывать.

– Я строитель, Анатолий Афанасьевич. С дефицитом облицовочного камня хорошо знаком. Можно, я просто полистаю картинки? – попросил он.

С интересом пролистав всю мою наглядную агитацию, Забродин, к удивлению, стал подробно расспрашивать об искусственном камне фирмы “Бретон”. Похоже, его поразили некоторые характеристики, на которые я даже не обратил внимания.

– Да этому камню цены нет! – восторженно заявил он, – Керамогранит тоже ничего, но хрупкий. А агломерат – это вещь. Ладно, товарищи, давайте проедем, посмотрим цех.

Цех ничем особенным не поразил. В нем можно было легко поместить оборудование для производства гранитных плит. Увы, места для развития производства не было. К тому же были проблемы с энергетическими мощностями.

– Согласен, Анатолий Афанасьевич, – разделил мои сомнения Забродин, – Вам лучше строить на чистом земельном участке. Я подумаю, как вам помочь, – обнадежил он, и мы расстались с вице-мэром.

Весь обратный путь до Москвы обе Людмилы наперебой пытались выяснить мое мнение о Подольске.

– Городок как городок, – ответил на все их щенячьи восторги по поводу типичного подмосковного промышленного города, – А вот оба ваших приятеля понравились. Забродин даже меня озадачил по поводу агломерата. Вот только где найти инвесторов? И кем вы видите меня в этой программе?

– Это хорошо, что понравились, – начала Чернова, – Вы им тоже понравились, Анатолий Афанасьевич. А инвестором у нас будет “Норникель”. Я уже говорила с Хлопониным по телефону. Обещал поддержать.

– Вы настолько знаете Хлопонина? – удивился, услышав фамилию олигарха, совладельца уникального предприятия.

– Еще бы. В нашем норильском доме Сашка был частым гостем. Обязан помочь, – решительно заявила Чернова, – А что касается вас, Анатолий Афанасьевич, будете моим заместителем по каменным делам. Я-то в них ничего не смыслю, – четко определила мое место нахальная бизнесвумен.

– Чао, мой друг Анатолий, – вдруг услышал в трубке бодрый голос Серджо Чендерелли, – Я Москва. Жду ти завтра мой офис, – пригласил он.

Прямо с утра отправился на Волгоградский проспект. Дверь открыл неунывающий Серджо и сходу атаковал вопросами:

– Анатолий, окни нуови будут купить маккини? Серджо нужен контракт. Серджо плохо. Ти есть контракт?

– Анатолий Афанасьевич, у Серджо проблемы, – подключилась Лариса, – Нужны новые контракты, но действующие, а не фиктивные. “Новые окна” будут покупать оборудование? – “перевела” она с “русского” на русский речь Серджо.

Я рассказал, что порвал с “Новыми Окнами”, которые изначально ничего не собирались покупать и лишь выручили Серджо.

– Очень плохо, Анатолий, – совсем расстроился Чендерелли, – Президент сказал, Серджо пенсион, если не будет контракт Россия.

Пришлось рассказать о поездке в Подольск и о моих новых знакомых. Серджо мгновенно оживился:

– Браво, Анатолий! Нужен контракт.

Тут же позвонил Людмиле Ивановне. К счастью та оказалась дома:

– Давайте адрес, Анатолий Афанасьевич, мы подъедем, а потом все вместе съездим в Подольск, – тут же решила она.

Чтобы не терять времени, договорились встретиться у метро “Пражская”. Узнав, что Светланка дома, Серджо захотел с ней переговорить. Кончилось тем, что он пригласил ее в поездку.

И вот, наконец, мы всем табором оказались в офисе на колесах. После процедуры знакомства, еще не трогаясь с места, весьма оперативно провели переговоры.

Наполеоновские планы Черновой мгновенно воспламенили Серджо. А ее сообщение о “Норникеле” как о главном инвесторе, привело моего друга в приподнятое настоение:

– Анатолий, Серджо будет работать! Серджо нон пенсион! – радовался он как ребенок.

А наша “Газель” уже неслась в Подольск. Маршрут все тот же: сначала Фокин, потом Забродин, а на закуску посещение цеха.

И всюду наш Лучано Паваротти оставлял неизгладимое впечатление. Узнав, что Серджо коллекционирует русскую водку, Фокин тут же презентовал небольшой ящик этой продукции, выпускаемой пищекомбинатом. Серджо был на седьмом небе от счастья. Кончилось тем, что Александр Серафимович пригласил всех на ужин в свой загородный дом.

И лишь у Забродина случилась первая неприятность:

– Анатолий, зачем показать наш конкурент?! – взорвался Серджо, когда его стали расспрашивать об агломерате, – “Симек” тоже делать такой камень.

– Не такой, – попробовал возразить ему.

– Ти не знать! – грубо оборвал Чендерелли, тут же заставив вспомнить рассказ Паоло о невоспитанности моего друга.

– Пожалуйста, синьор Чендерелли, расскажите, а мы послушаем, – выручил Забродин.

Вот только рассказывать Серджо было нечего:

– Я прислать докумэнти, – сердито буркнул он, и целый час после этого демонстративно меня не замечал.

Цех Серджо не понравился, и мы тут же выехали на площадку, которую Забродин присмотрел для нас. Смотреть оказалось не на что – голое поле.

В суете незаметно проскочил день, и подошло время ехать к Фокину. Уже на закате солнца мы въехали на усадьбу нового русского помещика.

Минут десять катились по узенькой асфальтированной дорожке, на которой двум машинам явно не разъехаться.

– А здесь не с кем разъезжаться. Это территория дачи Фокина, – пояснил Забродин.

По пологой стороне холма въехали на его вершину. Здесь стоял огромный бревенчатый дом, а с холма открывался прекрасный вид на окрестности, не обезображенные никакими постройками. Крутая сторона холма упиралась в озеро, прямо за которым начинался аккуратный лесной массив.

Фокина еще не было, и Забродин предложил спуститься к озеру по довольно крутой дорожке, местами переходящей в лестничные марши. Почти у озера располагалось бревенчатое здание бани, а крутой берег переходил в дощатый настил с перилами – смотровую площадку.

Посреди озера плавал небольшой домик, вокруг которого живописно расположилась группка белых лебедей.

– Грибов в том лесу. Минут за десять набрали сумку белых, – похвалилась Чернова.

Похоже, не только Забродин, но и обе Людмилы бывали здесь довольно часто. Мы же были в восторге. Лариса со Светланой наслаждались открывавшимися видами, а я вдруг обнаружил, что озеро кишит рыбой.

– Мы ее еще попробуем сегодня, – подтвердил Забродин.

А Серджо напряженно вглядывался в лес:

– Я не рыбак. Я качаторэ, – сообщил он по этому поводу.

– Охотник, – перевела Лариса.

– Охоту мы вам устроим в следующий раз, – пообещал Забродин.

А с холма уже доносились призывные гудки автомобильных клаксонов: прибыл Фокин. И уже минут через десять в его охотничьем домике был поднят первый тост за российско-итальянское сотрудничество.

Вечер удался. Как всегда блистал наш Лучано, не уступал ему Фокин, поддерживали разговор женщины. Лишь мы с Забродиным обсуждали то, что в тот момент больше всего волновало нас обоих – детали проекта.

Вошел охранник и что-то сказал Фокину.

– Господа! Сауна готова. Желающие могут попариться. Женщины вне очереди, – предложил хозяин стола.

– Папа, я не хочу париться, – тихо сказала Светланка.

– Никто не заставляет. Это по желанию, – успокоил дочь.

– Ну, что? Женщины! Есть желающие? – весело спросил Фокин, – Давай, Светлана, покажи пример.

Дочь отрицательно закачала головой. Оказалось, желающих нет вовсе. Отягощенные алкоголем и сытой пищей, участники застолья опасались перегрузить организм. И пир продолжился.

Внезапно двери распахнулись и вошли два охранника, еле удерживая в руках огромную рыбину. Та отчаянно сопротивлялась и смотрела на мир испуганными человеческими глазами.

– Бедняжка! – вскрикнула дочь, – Что вы хотите с ней сделать? Выпустите ее.

– Съесть! – рассмеялся Фокин, а за ним остальные.

– Только выловили. Свеженькая, – похвалился один из охранников, участвовавших, очевидно, в той успешной рыбалке.

– Я ее есть не буду, – решительно заявила дочь, – Она такая несчастная.

– Кто есть не будет, того в сауну, – смеясь, распорядился Фокин, – Выбирай, Светлана, – продолжил он шутливую игру, – И папа тебя не спасет. Здесь я главный, – сказал хозяин, заметив, что дочь прижалась ко мне, как бы ища защиты.

Рыбину унесли на расправу. Веселье продолжилось. И никому из присутствовавших и в голову не могло прийти, что ту несчастную держали будущие убийцы. А на их добычу с одинаковым гастрономическим интересом смотрели их будущая жертва и заказчик преступления.

Что всего через два года депутат Мособлдумы Фокин и вице-мэр Подольска Забродин станут конкурентами в борьбе за мэрскую должность. Что, почувствовав неизбежное поражение, Фокин прикажет своим охранникам убить основного конкурента. И Забродин будет расстрелян все в той же служебной “Волге” вместе с водителем и главбухом предприятия, предложившего нам свой цех.

Что преступление останется нераскрытым, и Фокин почти на три года станет мэром Подольска, пока не решится на новое преступление – прикажет тем же охранникам убить еще двух конкурентов. И испуганные убийцы, спасая шкуры, добровольно придут в милицию и сдадут своего шефа, который будет арестован и вскоре погибнет в тюрьме, как самоубийца.

И чего только не хватает людям, добившимся благополучия, недостижимого для большинства сограждан?

Глава 3. Джиро д’Италья

– Анатолий, ти ехать Италья, – объявил Серджо, едва контракт был подписан, – Мой президент мне не верит. Нужен ти для мой президент и Серджо, – безапелляционно заявил он.

Никакие мои аргументы против поездки не воспринимались. Ведь я не был уверен, что “Норникель” профинансирует наш проект. Пока от Черновой были лишь голословные заверения. Поэтому подтвердить это президенту “Симека” никак не мог.

– Надо, Анатолий. Иначе Серджо пенсион, – убеждал Чендерелли.

Мой последний аргумент – отсутствие денег на поездку – был решен мгновенно:

– Для мой друг Анатолий, – тут же вручил он три тысячи долларов.

И вот в начале июня 1999 года я во второй раз оказался в венецианском аэропорту “Марко Поло”. Меня никто не встречал. Идти было некуда, и я с интересом разглядывал итальянское лето.

Только через полчаса увидел бегущую к зданию аэровокзала парочку:

– А мы опоздали, Анатолий Афанасьевич, – еле выговорила запыхавшаяся Лариса. Серджо лишь молча обнял.

А минут через сорок мы уже оказались в одном из ресторанов Кастэльфранко.

– Ваш самолет опоздал на целый час. Мы, когда узнали о задержке, решили съездить в соседний городок, и немного не рассчитали, – рассказала Лариса, – А вы не знаете, почему задержали рейс? – спросила она.

– Мы вылетели вовремя. Вот только летели не через Югославию, как в прошлый раз, а в облет, – пояснил ей.

– Теперь понятно, – заметила Лариса и принялась что-то рассказывать Серджо.

А я вдруг как наяву увидел Варшаву, которую облетели по огромной дуге с востока на запад через север на высоте, не выше пяти километров. При ясной погоде удалось рассмотреть Вислу со всеми ее мостами и даже высотку в центре города, построенную давным-давно нашими строителями.

После Варшавы объявили, что, в связи с событиями в Югославии, маршрут полета будет изменен. Но, самолет поднялся выше облаков, и пассажирам стало все равно.

Первые просветы появились только над Альпами. Но, то были другие Альпы: множество острых скалистых вершин, на которых не задерживался снег, глубокие пропасти, заваленные снегом. И нигде ни деревца, ни кустика – скалы, скалы, скалы.

Похоже, в Италию мы тогда попали через Швейцарские Альпы, которые когда-то одолел Суворов со своими чудо-богатырями.

А вот и знакомый офис “Симека” и кабинет Чендерелли.

– Анатолий, – первым делом протянул Серджо какой-то документ, ручку и показал место, где я, судя по его знакам, должен расписаться.

– Что это? – спросил у Ларисы. Та не ответила, а Серджо вдруг сбивчиво затарахтел что-то давно знакомое о своей большой семье, для которой итальянский человек должен много работать.

Собравшись, попытался все же понять, что написано – бумага на итальянском, а отвернувшаяся к окну Лариса, похоже, и не собиралась мне помочь. С трудом сообразил, что должен расписаться в получении премии от “Симека”, в размере одиннадцати тысяч долларов, за заказ оборудования для фирмы “ИнтерКаменьПродукт”.

– А где деньги? – без задней мысли спросил у Серджо.

– Серджо дал вам три тысячи на дорогу, Анатолий Афанасьевич, – тут же ответила за него Лариса, – Еще сказал, мы с ним тоже работали, – скромно опустив глаза, негромко добавила она к выразительному молчанию самого Серджо.

Да-а-а. А я-то думал. Молча расписался и отдал бумагу Серджо. Тот тут же выскочил с ней из кабинета.

Минут через пять нас с Ларисой пригласили к генеральному директору. Как и полтора года назад, Фьорелло Ченчи встретил вопросами о новостях космонавтики. И лишь минут через пятнадцать разговоров ни о чем мы, наконец, приступили к обсуждению контракта. Тут только выяснилось, что в стоимость оборудования по контракту заложена не только премия семье Чендерелли, но и мне.

Поразил ее суммарный размер – тридцать процентов. Какой ужас! Однако мое негодование по этому поводу вызвало обратную реакцию:

– Дьечи пэрченти для ти мало? – удивился Серджо, – Зколько ти хочешь, Анатолий?

– Не мало, а катастрофически много, – ответил ему, – Слишком много. Максимум три процента на всех троих. Но, не тридцать же.

– Это нэльзя, Анатолий, – возразил Чендерелли, – Контракт есть. Там, как надо. Менить ничего нэльзя.

Серджо намеренно говорил по-русски, Лариса по-прежнему хранила обет молчания, а Фьорелло Ченчи, для которого, похоже, и был затеян весь этот спектакль, лишь недоуменно поглядывал то на меня, то на Серджо, то на Ларису. Спорить было бесполезно. Скорее всего, тридцать процентов это норма, которую установил сам Серджо втайне от своего руководства, но ссылаясь на меня. Для этого, очевидно, и понадобилось мое личное присутствие, оплаченное из моей же премии.

Решение пришло мгновенно: контракт с фирмой “Симек” должен быть расторгнут. Нет, не сейчас. Пока он нужен хотя бы для сравнения цен конкурентов. Да мало ли для чего еще, но только не для того, чтобы оплачивать “пенсион” моего “друга” и его многочисленной семьи.

Обреченно махнув рукой, не читая, подписал какие-то документы. Судя по тому, как радостно засуетился Чендерелли, задача моей командировки успешно выполнена. Тепло попрощавшись с Фьорелло Ченчи, навсегда покинул его уютный кабинет.