Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 4. Перестройка

Справа – налево: Ганик Роза и Равиль – дети Нины Евстафьевны Курманаевой (Дудко)

Виктор – сын Анатолия Евстафьевича Дудко.

Анатолий – брат Юлика – дети Михаила Евстафьевича Дудко

И с левого края, если не ошибаюсь – Миша, сын Юлика.

23 марта 1999 года – 8-ой лунный день. Несчастлив для заболевающих.

Упала. Ударилась головой и сломала руку. Это не сон, а наяву.

Гуляла с собаками. Было скользко. Собаки потянули за поводки, я упала на левый бок. Падая, выставила вперёд руку и под тяжестью своего тела сломала руку в двух местах – лучевую косточку на ладони и руку в запястье.

Долго ходила в гипсе…

Часть 38

Сны и явь

Сны на даче снились часто. И были они чёткими с намёком на реальные события.

Например – такой сон.

Мы продолжали строить новый дом на нашей даче в товариществе – «ЯУЗА-2».

Стэлла периодически приезжала к нам – проверяла как идёт строительство дома.

Вижу сон под 19 августа. Сон потряс меня тем, что сбылся один к одному в этот же день.

Помню фрагменты сна.

Я вижу Стэллу в белой блузке. Вроде бы все вопросы решены и она собирается уезжать. Я ей говорю: – "А теперь самое неприятное – о деньгах". Она говорит: – "Не хочу о неприятном". Тем не менее, я ей спешу сказать, что я всё посчитала. Вот тетрадь. Не успеваю сказать, сколько нужно ещё денег на строительство дома…

Дальше сон не помню.

А днем, в этот же день – 19 августа Стэлла приехала на дачу – в белой футболке. И дальше – слово в слово разговор о деньгах.

В результате она спросила – сколько? И не дала мне договорить, сказав, что и так знает, что намного больше, чем думали.

Вижу сон под воскресенье, под 3 октября.

Умирает мама. Лежит вроде бы и не в гробу, а в большом ящике, полуопущенном в широкую, как ящик, яму. Но это не кладбище, а большое помещение, где много таких ящиков с мёртвыми людьми.

Я прихожу утром. Смотрю, а мама шевелиться. Я понимаю, что она живая и хоронить её нельзя. Прихожу ещё на следующее утро.

У мамы голова запрокинута в сторону и искажено лицо страшной гримасой. Я её спрашиваю: – "Что-то болит?" Она приподнимает ноги в чулках тёмных и шевелит ими и что-то говорит.

Я пробовала сама разгадать сон. Мама, наверное, предупреждала,

что будет болеть правая нога – она её поднимала вверх

и шевелила ею. Нога была в чёрном чулке.

10 октября Витя пошел с флягой за водой. Фляга ставится на тележку. Везти и одновременно держать флягу – тяжело. Около калитки фляга перевернулась, вода пролилась. Я говорю ему, что у нас ещё есть одна фляга с водой, не надо ездить второй раз. Он поехал и привёз флягу с водой снова. Мы флягу донесли с ним до крыльца от калитки. И у меня случилось защемление и затем воспаление седалищного нерва…

А дальше – дикие боли, в машину залезла с трудом. Ездили в больницу в посёлок Новый. Там не хотели принимать. Потом – серия уколов. Делала их себе сама. Лежать больно, сидеть и встать с кровати – не могу. Стонать от боли – не хочется Витю беспокоить. В общем, несколько дней диких болей и потом постепенное выздоровление…

Совпадение, или нет? И об этом ли предупреждала меня мама? Но ходить я пару недель не могла.

Но, как оказалось позже, мама, действительно, предупреждала меня не о защемлении нерва, а именно о ноге. (Во сне она шевелила поднятой вверх правой ногой в чёрном чулке и что-то говорила)…

21 октября я поспешила от нового дома к нашему старенькому. Наступила на земляную горку. Оступилась. Нога как-то подвернулась и я упала. Думала, что получила сильное растяжение в щиколотке. Было очень больно. На мой крик прибежали печники. Помогли мне допрыгать до дома. Туго перебинтовали. Нога опухла. Думали – куда ехать? В Москву? В какой травмпункт? Уже наступила ночь. Легли спать.

Ночью снится сон. Я попала в больницу – случайно. Никто меня не лечит. Лежу ночь – на следующий день начала ходить, наступать на ногу. На третий день начала ходить почти нормально. Врачи спрашивают – "Вы вообще здесь откуда?" Решила позвонить родным о том, что я в больнице. Первые цифры – 903…? А потом вообще ничего не помню. И я решила уйти из больницы…

Не глядя в сонники, утром расшифровываю свой сон так.

Телефон родных не помню и нечего их беспокоить. В больнице меня никто не лечит – значит и нечего мне там делать. В первый день пойду?…

Мне рабочие сделали костыль. Я с трудом доковыляла до туалета. А днём выковыляла на кухню и сготовила обед. Значит, у меня не перелом, а, вероятнее всего – растяжение связок. К вечеру научилась прыгать с костылём во всю. Похоже, что на самом деле на третий день буду "ходить".

Конечно, здорово помогают уколы, которые я делаю себе сама. Ампулы остались после лечения защемленного нерва: олифреин, анальгин, демидрол.

Когда приехали в Москву, Олег настоял на том, чтобы съездить в

травмпункт, сам же меня туда и отвёз. Оказалось – у меня перелом в щиколотке. Наложили гипс. Гипс оказался плохой – до конца так и не застыл. Просидев час, мне надоело это ожидание застывания гипса, да и Олег ждал…

Поэтому я уехала домой. Естественно, я в мягком гипсе несколько раз наступила ногой на землю, гипс деформировался. Позже дома он разболтался. Через пару дней он у меня просто стал болтаться на ноге, я его сняла и выкинула…

Но мамин сон-то оказался, действительно – в руку, вернее, в ногу…

ПОЗИТИВ

На фоне многих негативных событий были, конечно и приятные.

Подходило к концу строительство нашего нового дома.

Как всегда – весело праздновали очередные дни рождения членов нашей большой семьи.

В этом году день рождения Екатерины Митрофановны мы отмечали в их новой квартире на Рижском проезде.

А дни рождения Стэллы и Юры отмечали на их даче.

Юра и Стэлла свой дом ещё не достроили до конца, но уже принимали там своих гостей. Когда народу было много, а погода была тёплая, столы накрывали прямо во дворе.

Юра и Стэлла, купив дачу быстро перезнакомились со всеми соседями.

Основная дорога спускалась вниз – в деревню Подольниха. А на верхней улице без названия – слева и справа от основной дороги выстроился ряд дач.

Почему-то на нашей стороне дома были добротные, но не вычурные – проще по архитектуре и скромнее по стоимости. А с другой стороны дороги, там, где теперь проходит часть забора от коттеджного посёлка «ЗЕЛЁНЫЙ МЫС» – дач было меньше, но они строились с большой претензией на роскошь.

Именно с хозяевами этих дач Юра и Стэлла особенно подружились. Позже их друзья переехали отсюда – ближе к Москве, на побережье Пироговского водохранилища, но дружба с ними сохранилась до сегодняшних дней.

Хотя, надо отметить – Стэлла до сих пор пользуется уважением жителей и деревни и нашей – верхней улицы.

Но я перескочила на другие темы. Возвращаюсь к моим снам.

Мне снились не просто – явные сны, были и – ВЕЩИЕ…

Расскажу о них.

Грустные события в этом году продолжались…

И сны тревожные – продолжались.

Сон под 12 ноября я считаю вещим сном. Это был сон из нереальности. Сон сбылся до страшного полностью. Жаль, что разгадать его тогда было невозможно. А то, что это был вещий сон, открылось через полтора месяца…

ВЕЩИЕ СНЫInfourok.ru

Мне снится в каком-то помещении – длинная, большая стена. Она разделяет два мира.

Вдоль стены с «нашей стороны» – застеклённые двери. Через дверное стекло видна ниша или комнатка, напоминающая чулан. Слева и справа в этой нише расположены полки. В каждой такой комнатке – ещё одна застеклённая дверь, выходящая в какой-то иной неизвестный мир.

Перед этой дверью стоит столик.

У столика перед застеклённой дверью в иной мир стоят – мои покойные бабуся и мама. Они стоят, как живые.

Я понимаю, что по другую сторону стены идёт война, а, может быть, происходит какое-то другое действо, в процессе которого умирают люди.

Убитых или умерших складывают в ящички. Ящички ставят на полки в ниши такие же, как у нас.

В нашей нише уже стоят на правой полке два ящичка. Я знаю, что это ящички, в которых находится прах моего отца и моего брата – Бориса.

Бабушка и мама знают, что должны в нашу нишу положить ещё два ящичка и ожидают «приговор» – чей это будет прах?

Через некоторое время я не вижу, но знаю, что на вторую полку поставили ещё два ящика. Бабуся хочет заглянуть через стеклянную дверь в стене. Я пробую её успокоить и говорю, что там ничего нет.

Затем, я беру со столика 2 или 3 пустые сковородки и ставлю их под стол. Потом выхожу на улицу – за ту внешнюю "стену".

Интересно, что я не видела во сне себя, но я знала и чувствовала производимые мной действия. Я общалась с бабусей. Я вышла через стену в иной мир. Но как? Застеклённая дверь была заставлена столиком.

Я «знала», что на полку в нише поставлены ещё два ящика. Но как они там появились и кто их поставил – не знала…

И опять-таки себя в этом чужом мире я не видела, но я видела – что там происходило.

Вижу большую колонну. Внутри колонны на каких-то повозках везут ящики – те самые, которые будут потом стоять в нишах…

Колонна состоит из людей, в основном, из мужчин – худых, измождённых. Я понимаю, что они еще живы, но обречены. И, хотя они идут сами – у всех у них один путь – к какому-то поезду, который увезёт их – в последний далёкий путь.

Я мечусь от повозки к повозке, но не нахожу «нашего» ящичка, в котором должен находится «прах» кого-то из наших.

Наконец, на одной из повозок я вижу не маленький ящичек, а большой ящик.

Там должно находиться несколько «прахов» и я понимаю, что, именно, там находится «прах» кого-то из наших мужчин…

Но кого? Чей прах находится среди – чужих? А повозка удалялась среди многих других, внутри бесконечной колонны, которая бесшумно и безмолвно текла к ожидавшему зловещему составу…

Я проснулась от странного ощущения чего-то не реального. Но не реальность опровергалась тем, что не открывая глаз, я видела последний кадр этого чёрно-белого сна, как в фильме, при просмотре которого неожиданно оборвалась плёнка.

Я знала – если открыть глаза – весь сон пропадёт из памяти.

Я попробовала вспомнить сон, который ещё был так ярок в моём сознании. И – странно… Я увидела весь сон ещё раз полностью. Он переполнял моё сознание. Я запомнила каждый «кадр» этого сна… Это позволило сохранить его в памяти и, даже – записать в мою тетрадку снов.

О чем же говорил этот сон сон? Может быть, – это предупреждение, а, может – предсказание? А, может быть, этот сон – просто кошмар после известия о смерти Юлика (двоюродного брата Виктора из Ленинграда)?

Заглянула в СОННИК…

ИЗ СОННИКА:

ЧЕЛОВЕКУ, ВИДЯЩЕМУ СОН О СМЕРТИ, такое сновидение посылается, как предупреждение.

Видеть во сне бабушку и беседовать с ней – сулит вам встречу с затруднениями, которые будет нелегко преодолеть.

ВИДЕТЬ ТЕЛЕГУ – плохие вести.

НЕБЛАГОПРИЯТЕН СОН, В КОТОРОМ ЛЮДИ В ТОЛПЕ ОДЕТЫ МРАЧНО.

Часть 39

Новогодний корпоратив

На даче Стэллы и Юры во всю продолжали работать строители.

Кроме основного дома, были уже полностью завершены работы в гараже и двухэтажном гостевом домике.

За строительством наблюдала Екатерина Митрофановна, Юрина мама. Она жила в домике для гостей. Стэлла и Юра приезжали не каждый день, но, если и приезжали, то ночевали в этом же домике, обустроив мансарду второго этажа под спальню.

В остальное время они жили в Московской квартире на Рижском проезде, которую они купили в позапрошлом году.

Кончался 1999 год. Как и положено всегда, фирма заказала на 29 декабря отдельный зал в ресторане на Старом Арбате. Там они проводили корпоративную вечеринку уже не в первый раз. Ещё у ресторана была площадка для стоянки машин клиентов.

Ресторанчик был маленький, очень уютный. Почему-то там всегда был приглушенный свет.

А на стенах – портреты известных людей (Пушкина и т. д.), обрамлённые овальными рамками в виде лепнины из венков. В целом, это напоминало гостиную старого московского дома.

Днём в ресторане стояли столики, рассчитанные на 4-х человек. Вечером ресторан отдавался под банкеты. Поэтому столы, чаще всего, сдвигались и выстраивались в виде буквы П, оставив в середине – пятачок для танцев.

Меню кухни было тоже выдержано в старорусском стиле. Были и заливные блюда – осётр, холодец, грибочки, молочный поросёнок, пирожки и много всякой другой всячины.

Заказать ресторан на вечер было трудно. И не только потому, что он был в центре Москвы. Он пользовался известностью – своим уютом, оркестром, кухней, а главное – радушием обслуживающего персонала и домашней обстановкой, не смотря на его парадный вид.

Тем не менее Стэлле с Юрой удалось заказать новогодний корпоратив, именно, в этом ресторане.

Настроение у всех с утра было приподнятое – все были в ожидании праздничного вечера. Стэлла в этот раз ночевала в Москве. А Юра поехал накануне на дачу, так как новый костюм, купленный для такого вечера, находился там.

Утром, позавтракав вместе с мамой, он нарядился и выехал в Москву.

Обычно, находясь ещё в дороге, он обязательно перезванивал матери. В этот раз, прошел час, звонка Е. М. не было.

Прошел ещё час. Опять нет звонка. Е. М. стала звонить Стэлле. Я не помню уже подробностей этого первого трагического дня. Тем более, что нам с папой пока ничего никто не говорил. Не помню, вернее, не знаю, кто привёз в ресторан Е. М.

Где-то ближе к вечеру, нам сказали, что Юра где-то потерялся.

Но никаких плохих эмоций и мыслей это у нас не вызвало. Мы были уверены, что случилось что-то с машиной, и Юра где-то её срочно ремонтирует. Скорее всего, он мог попасть в милицию из-за какой-нибудь заварухи на дороге. Но особенно плохие мысли в голову даже не приходили.

Уже в ресторане нам, как-то, стало не по себе и это тревожное настроение наползало и постепенно нарастало.

Гости приезжали нарядные. Но почему-то все говорили шепотом. Мы были уверены, что Юра вот-вот приедет, войдёт и будет рассказывать – почему и где он так задержался.

Время тянулось медленно. Ребята, попеременно, подходили к бару, и прикладывались к маленьким стопочкам, выставленным на поднос, закусывая орешками.

А Юры всё не было.

Наконец, Стэлла дала команду – начинать праздничный ужин.

Все проголодавшись, поспешили за столы. Поднимали тосты за Новый год. Шутили мало. Танцевали тоже далеко не все.

И вдруг мне показалось, что мы находимся не в праздничной гостиной, а в торжественной обстановке, напоминающей строгую непонятную церемонию.

И этот приглушенный свет, и виньетки на стенах, напоминающие венки, и строгие лица, иногда, с какими-то принуждёнными улыбками, всё это вызывало внутри холодок и тревожное предчувствие…

Юра так и не появился. Вечер закончили раньше обычного…

Часть 40

Пропал Юра

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

Накануне к вечеру повалил снег, который шёл весь следующий день. А перед этим две недели снега не выпадало.

30 декабря ребята с базы, Андрей и мы: Олег, Вовка (Милочкин муж), Дима (сын Олега) и я, на машине Олега выехали к даче. Мы стали искать какие-нибудь следы джипа.

До этого дороги и съезды в лес были наезжены. Но после снегопада всё замело.

Мы доехали до парников Марфино и справа проверили свалку и два старых домика, и два или три въезда в лес (сейчас там настроили много коттеджей).

Там же к нам подъехала машина, полная, на мой взгляд, бандитов, которые спросили о какой-то дороге.

Затем мы вернулись и стали искать следы у поворота вправо после деревушки Ивановская. Мы даже свернули туда и въехали в какую-то деревню.

Мы были рядом с поворотом в лес – влево, где впоследствии нашли в лесу джип и видели костёр.

Весной 2000 года вместе с Е. М. мы однажды туда заехали и тогда ещё там были видны следы костра.

В первый день поисков мы так ничего и не нашли и вернулись на дачу…

На дачу приехала милиция. Расспросив о вчерашних событиях, они выехали на дорогу, по которой уехал Юра. Они старались восстановить события по оставшимся на дороге следам проезжавших машин. И, хотя снег припорошил вчерашние следы, расследование показало следующее…

В стороне от основной дороги, на развилке Юрин джип поджидала какая-то машина. Её предупредили, что Юра выехал с дачи.

Что происходило дальше – неизвестно. Кто-то видел, вроде бы, человека в милицейской форме с жезлом в руках.

На дороге были следы крови и машины – не джипа.

Предполагают, что Юру убили или тяжело ранили, затем перенесли в другую машину и увезли в неизвестном направлении.

Кто-то рассказал, что в лесу всю ночь горел костер – что-то сжигали…

К поискам и в этот день и в последующие подключились друзья Юры и Стэллы – соседи по даче. Они имели скутера (мотоциклы на лыжах). На них они прочёсывали лес.

Ребята с работы на машинах ездили по соседним дорогам, деревням, берегу Пестовского водохранилища, в общем – везде, где только можно было пройти или проехать.

Юры нигде не было.

Екатерина Митрофановна первое время находилась на даче, а потом вернулась в свою квартиру на Бескудниковском бульваре.

Стэлла каждое утро уезжала на дачу и участвовала в поисках.

Ночевать приезжала домой.

Я находилась всё время у неё дома. Но не знала, чем и как её успокоить. Она всё время находилась не просто в стрессовом состоянии, а буквально в каком-то затянувшемся шоке…

Спала она в комнате с Людочкой, а я – в спальне Стэллы и Юры, на их кровати.

Всю ночь в комнате слышались какие-то шорохи, скрипы дверок стенных шкафов…

Где-то на третий или четвёртый день, когда уже наступил Новый год, и решено было прекратить поиски, так как они не дали никаких результатов, случилось то, чего все так боялись.

Соседи, объезжая уже в который раз лес на скутере, нашли брошенную Юрину машину.

Джип был с основной дороги, ведущий в Марфино, отогнан в лес.

Сначала машину гнали по обледеневшему насту вдоль поляны, по краю леса, а потом завернули в лес, где её и бросили.

Недалеко от машины были выброшены ключи. В самой машине было много крови, валялась Юрина разорванная куртка, на полу была разбросана горсть монет. Всё говорило о том, что произошла разбойная драка, окончившаяся трагически…

Самого Юру так и не нашли ни живого, ни мёртвого.

Пропажа Юры обрастала слухами…

Кто-то предположил, что Юру хотели просто о чём-то жёстко предупредить и что это были какие-то хорошо ему знакомые люди, так как он остановил все-таки машину и приоткрыл боковое окно.

Зная характер Юры, можно было поверить в то, что он мог оказать сопротивление, и это спровоцировало жестокость со стороны нападавших.

Кто-то предположил, что люди были местные. На это указывало то, что незадолго до этого был аналогичный случай. Пропал местный мужчина. Его джип нашли также брошенным где-то в другом месте. Но в том случае крови не было.

Передумали всё… Могли украсть и увезти в плен, в рабство…

В лесу видели, как ночью горел костёр. Кто-то что-то сжигал…

В общем – могло быть – что угодно. Но истинная причина – ни в эти дни, ни позже – так и не была установлена…

Следователи долго отказывались открыть дело. Как у них принято говорить – "Нет тела, нет дела". Но позже они всё-таки дело завели. Поскольку следствие не дало никаких результатов – дело ничем не кончилось. Опять же, как у них говорят – «дело – висяк».

Следствие закрыло дело, как не раскрытое за неимением трупа…

А родственникам объяснили, что нужно ждать пять лет. Если за это время

труп Юры не будет найден, он будет считаться погибшим официально…

А теперь вернёмся к моему сну.

Это был ВЕЩИЙ СОН, СОН – ПРЕДСКАЗАНИЕ…

Предсказание того, что ожидается чей-то «прах», т. е. чья-то смерть.

Во сне я говорю бабусе, что в нашей нише, куда должны были поставить ящик с «прахом» – ничего нет…

Действительно, тело Юры не нашли.

Я искала среди ушедших (ящики с прахом на телегах) и уходящих в потусторонний мир – кого-то из «своих» и найти не могла.

Во сне я всё-таки нахожу то, что искала, но не в маленьком, а в большом ящике. Может быть, это какая-то братская могила? Или, как говорят, могло быть произведено "подзахоронение"?

К сожалению, теперь уже никто ничего об этом не узнает…

Мы искали и ждали Юру всё это время. Если откровенно, то до сих пор где-то в глубине души теплится смутная надежда – а, может быть, произойдёт чудо и он вернется?

После того, как пропал Юра, Олег заменил его на работе, став коммерческим директором.

Он принял на себя складские помещения и всё, что с этим было связано – приём приезжающих из-за границы, в том числе и из Венгрии – фур, их разгрузка и последующая отгрузка товара. Ну, и, естественно, на него легло бремя материальной ответственности. Специальных инкассаторов не арендовали. И поэтому ежедневную выручку в офис Олег ежедневно возил на своей машине, что, как известно, было не безопасно.

Часть 41

Смерть мамы Виктора

Вера Николаевна Дудко – мама Виктора – родилась в 1910 году.

Она одна из всех родителей – моих и Виктора – прожила ровно 90 лет с не большим.

Надо сказать – смерти она очень боялась. И начала говорить о ней уже с середины своей жизни.

А жизнь ей досталась – несладкая. Предательство мужа и, как она считала – и сына тоже, который, отыскав отца на фронте, остался с ним…

Одиночество, которое не покидало её до тех пор, пока она не стала совсем немощной. В последние годы, оставшись тоже одной, Рита забрала её к себе в Полонное…

А какие мечты теплились все годы в её голове и не оставляли призрачные надежды, что эти мечты сбудутся?

Она мечтала о тёплой – своей новой квартире, где не нужно будет: каждый день топить углем печки, выносить помойные вёдра в общий дворовый туалет, ходить на колонку с вёдрами за водой…

А мечты, иногда, обрывались жёсткой действительностью, когда больная сваливалась в постель. И глаза её, не отрываясь, смотрели безнадёжным взглядом на дверь, в ожидании, что кто-то придёт и покормит её или успокоит – тёплым словом и помощью…

Переезжать к детям она не решалась. Не хотелось быть в тягость, хотя периодически они звали её к себе… Она понимала, что у детей и внуков – свои заботы, такие же, порой – болезни, и неприятности на работе…

Ну, и, конечно – жаль было покидать свой, хоть и холодный, угол, где прошли долгие 55 лет жизни… Да и люди – родные Ираиды (две тётки и их дети), бывшие сотрудники – учителя, соседи по двору – все были рядом. Нет-нет, да и забегали, помогали, чем могли, хотя бы – участием и добрым словом.

А там – у детей, которые звали, кроме них – не будет никого из привычных, окружающих людей. И не будет ли там ещё более одиноко, чем здесь, в пустой квартире?

Иногда, мысленно, решалась – уехать, но груз казалось бы важных вещей и проблем всё время останавливал её. А как же быть с этой квартирой?

А как расстаться с каждой, нажитой своим трудом – вещичкой и мебелью, хоть и старенькой, но ставшей такой родной, привычной, прикипевшей к рукам и душе?

Нет, не в силах она обрубить – настоящее и кинуться в незнакомый ей чужой мир, в неизвестное и пугающее будущее…

Последние годы жизни решили сами все проблемы за неё…

Своё 90-летие мама Вера отмечала в кругу дочери, сына и внуков – Стэлллы и Олега. Они приезжали в Полонное, где жила мама с Ритой – с поздравлениями и подарками…

А в следующий раз, 25 декабря, когда мама Вера умерла, на похороны проводили только одного – Виктора…