Охота на Лунина

– А это что такое?

– Зайдете к нему в кабинет, увидите. Там на стене висит грифельная доска, наподобие тех, что в школах, только размером поменьше. Вот он на ней мелом всех своих должников записывал. Хотя дома он почти не играл, но как вертанется из поездки, так сразу к доске и мел в руки. Фамилию пишет и рядом сумму. Когда человек расплатится, он его стирает. Стирал, точнее.

– А что, были такие большие суммы, что игроки не расплачивались на месте? – удивился Илья. – Егор мне говорил, что там сплошь миллионеры, в этой вашей лиге джентльменов.

– Что вы хотите, – Владимир равнодушно пожал плечами, – сейчас наличные в карманах никто не таскает. А что касается отцовских выигрышей, про сотку евро я вам уже рассказал, так вот это отнюдь не самый большой результат. Я бы даже сказал, ниже среднего.

– Да уж. – Илья вспомнил, что, будучи подростком, тоже играл на деньги, в настольный теннис, и, как правило, проигрывал. К счастью, суммы проигрыша были совсем незначительны, и он мог незаметно от матери вытаскивать деньги у нее из кошелька. – Интересно тогда, какой же результат близок к максимуму.

– Тысяч пятьсот – шестьсот. Во всяком случае, подобные записи я видел. Может, и до миллиона доходило, врать не буду, но такого от отца я не слышал.

– Надо сказать, что вы на удивление неплохо осведомлены обо всем, в этом доме происходящем.

– Вы уж скажете, обо всем, – усмехнулся Владимир, – я даже не знал, что дом уплыл прямо у меня из-под носа. И потом, почему на удивление? С отцом, конечно, всегда было непросто общаться, но последние пару лет у нас были довольно-таки неплохие отношения.

– Если я правильно понял, это вы обнаружили отца после его гибели.

– Нет, – на удивление резко отозвался Владимир. – Мы это сделали вместе. Вместе с Натальей.

– Я это и имел в виду, – примирительно кивнул Лунин.

– Наталья, как только увидела отца в луже крови, завопила и выскочила за дверь, а я подбежал к нему, сел на корточки или, может быть, даже на колени, сейчас не вспомню. Была мысль, что он только ранен, но потом я попытался приподнять его и понял, что уже все, ничего сделать нельзя. Тут появились все остальные, прилетела Янка, закатила истерику. Пришлось хлопнуть ей пару раз по щекам. Небось, уже вам нажаловалась?

– Мне кажется, она не в претензии. – Илья поспешил успокоить собеседника. – Скажите, а вы поднялись на второй этаж сразу по окончании фейерверка?

– Да, как только отстрелялись, так мы сразу и пошли, может быть, пару минут подождали, что он сам выйдет, не больше, – подтвердил Владимир, – мы ведь договорились еще до того, как палить начали. Отец всех заинтриговал, сказал, что вечером сделает интересное объявление, вот только время не уточнил. А дело-то уже к ночи! Ну мы с Наташкой и решили, что после салюта вместе пойдем, попробуем узнать, когда наш папашка разродится обещанной речью. Точнее, я сказал, что хочу подняться к отцу, а Наталья тут же заявила, что пойдет вместе со мной. Видать, боялась, что я новости раньше остальных узнаю.

Владимир замолчал, вновь уставившись себе под ноги, а затем повернул голову к Лунину.

– А хорошо ведь, что она со мной поднялась, а то бы вы уже наручники на меня надели. Признайтесь, ведь так?

– Это такой стереотип, наверное, из фильмов, – успокаивающе улыбнулся Илья, – что того, кто убитого обнаружил, потом первого и задерживают. Хотя, конечно, всякое бывает.

Илья окинул испытующим взглядом мощную фигуру Владимира, пытаясь понять, насколько органично тот бы смотрелся в тюремной камере.

– Ну что же, вы мне очень помогли, – отработанная фраза сама выскочила изо рта, – позовите, пожалуйста, еще кого-нибудь, например, Андрея.

– Без проблем. – Владимир неторопливо поднялся из кресла и взглянул на Лунина. – Что, вас так заинтересовала история с его проигрышем? А ведь это мотив! – Владимир громко щелкнул пальцами и торжественно повторил: – Мотив!

Дверь кабинета вновь захлопнулась, давая Илье возможность несколько мгновений побыть в одиночестве. Правда, мгновений этих оказалось совсем немного. Не успел Лунин, откинувшись на спинку кресла, закрыть глаза и предаться мечтаниям о возможности еще немного поспать, как в кабинет ввалился Зубарев. Лицо его, по мнению лениво приоткрывшего один глаз следователя, излучало чрезмерную дозу явно необоснованного оптимизма.

– Вадик, ты-то зачем здесь? – Лунин с неохотой открыл второй глаз и теперь устало разглядывал оперативника.

– «Вадик, зачем ты здесь?» – передразнил его Зубарев, бесцеремонно усаживаясь прямо на стеклянную столешницу. – Нет чтобы сказать: Вадик, как я рад тебя видеть! Как я счастлив работать в связке с лучшим оперативником областного управления!

– А мы в связке? Как я рад, – абсолютно безрадостно отозвался Лунин. – Тебя вообще сюда кто послал?

– Илюха, – нравоучительным тоном произнес майор, – пора бы тебе знать, кто в УВД всех посылать может, причем в любом направлении. Я так понял, наш шеф пообщался с вашим шефом.

– С Хованским?

– А у тебя что, есть другие? – Зубарев на всякий случай приложил руку к лбу Ильи и сокрушенно покачал головой. – Тебе бы похмелиться. С Хованским, конечно. Два этих мудрых старца решили, что я полностью перехожу в твое распоряжение до тех пор, пока ты все здесь не разрулишь. Судя по твоему виду, на сегодня разруливание явно не запланировано. Ты, вообще, сейчас чем занимаешься?

– Опрашиваю. – Проводя рукой по щеке, Лунин попытался понять, что именно в его лице сподвигло оперативника к столь безрадостному наблюдению.

– Кого?

– Свидетелей. Или подозреваемых. Я пока сам не понял, кто они тут.

– Так, может, разделимся? – оживился Вадим. – Ты мальчиков возьмешь, я девочек, мне с девочками как-то проще общий язык находить.

– Удивительное совпадение, – хмыкнул Илья, решив, в конце концов, что с лицом у него все нормально…

– Кстати, они у тебя там без присмотра в гостиной все перелаялись, – Зубарев наконец перебрался со столешницы в кресло, – так что я сержанта пригнал, пусть за порядком следит. А то нам руководство не простит, если еще кого пришибут ненароком. Да, о пришибленном! Я тебе копию заключения медэксперта привез. – Майор протянул приятелю несколько сложенных вдвое листов. – Умные люди говорят, что нашего покойничка по голове дважды долбанули. Один раз в область затылка, причем удар был не очень сильный, в черепушке только трещина появилась. А вот второй удар, в теменную область, там уже от души приложили. Такая пробоина, что целый крейсер потопить можно было.

– И что из этого следует?

– Что из этого следует, должен нам сказать следователь, – весело прищурился Вадим. У нас тут есть такой? Вижу, сидит, целый подполковник. Только бледненький какой-то и с лица уставший. Потому, видать, плохо соображает.

Довольный собой, Зубарев щелкнул по стеклянной столешнице пальцем и прислушался.

– Не звенит, – разочарованно произнес он. – А я думал, мало ли, вдруг хрустальная. От богатеев всего ожидать можно. Эксперт допускает возможность того, что удары наносили два разных человека. Один из них, который послабее, вполне может быть женщиной.

– То есть у нас еще и убийство по сговору, – уныло констатировал Лунин. – Тогда вообще ничего не понятно.

– Ишь ты, – Зубарев скорчил глумливую физиономию, – а до этого, значит, тебе было что-то понятно. Ну, давай поделись умом, понимающий ты наш.

– До этого у меня сложилось впечатление, что здесь каждый сам за себя. – Лунин подумал о том, что если протянуть правую руку и как следует щелкнуть Вадика по лбу, тогда он наверняка перестанет так нагло улыбаться. – Никто из них не скрывает, что с покойником у них были сложные отношения, но только такое ощущение, что промеж собой у них все еще сложнее.

– Каждый не каждый, а две семейные пары у нас имеется, – резонно заметил оперативник. – А супруги – это уже потенциальные заговорщики. Правда, эти, как их, Красильниковы, особо на семейку киллеров не тянут, безобидные они, да и жили они у Фильченко, как у Христа за пазухой. А вот младшая дочурка с муженьком, чем тебе не вариант?

– Может, и вариант, – не стал спорить Лунин, – я сейчас их как раз допрашивать собираюсь.

– Вот и правильно, – вновь оживился Зубарев, – разделимся. Ты бери мужика, а я девочку. Вот увидишь, я ее быстро расколю.

– Разделимся, – безвольно согласился Лунин и, увидев на лице Вадима торжествующую улыбку, добавил: – Я займусь допросами, а ты обойдешь участок по периметру с внешней стороны.

– Это еще зачем? – возмутился не ожидавший такого поворота событий оперативник. – И как ты это представляешь? Тут же заборы, соседи. Я что, через них перепрыгивать буду?

– Не надо перепрыгивать. – Илья невозмутимо покачал головой. – Участок крайний, сосед имеется только с одной стороны, с фасада, там, где подъездная дорожка, тоже вряд ли могли залезть, там фонарь на фонаре и на каждом фонаре по камере. Остаются две стены, которые выходят на лес. Они, конечно, высокие, но мало ли, могли и лестницей воспользоваться или, может, с ветки дерева по веревке спуститься.

– Мне вот интересно, – майор задумчиво разглядывал Илью, – это у тебя от чего осложнение? От того, что тебе тогда, зимой, по башке кочергой треснули, или от того, что ты в больнице детективов слишком много начитался? Ты что, действительно думаешь, что какие-то люди в черном перемахнули через забор, путем телепатии выяснили, что старик сидит один в кабинете, по-быстрому грохнули его, а затем скрылись, растворившись в заборе? Илюха, давай я лучше с девочкой побеседую. Ты видел, она какая глазастенькая? Я на нее надавлю малость, она глазками захлопает и всю правду мне выложит.

– Когда пойдешь, загляни к Красильниковым, – Илья проигнорировал тираду оперативника, – попроси Марию Геннадиевну сделать мне кофейку. С лимоном.

– Вот она – настоящая мужская дружба, – вздохнул Вадим, – один будет сидеть в мягком кресле, попивать кофе да болтать с девицами, а другой – рыскать в грязи и кормить комаров. А что поделать, это же следственный комитет, белая кость. Не то что мы, простые труженики уголовного розыска.

– Иди уже, труженик, – мягко поторопил приятеля Лунин, – мне еще трех человек допросить надо. Да, чуть не забыл! Скажи, у нас в городе частные детективы есть?

– Ты же не женат. Тебе за кем следить? – ехидно буркнул Вадим, подымаясь из кресла. – Есть вроде штуки три, может, больше. Один у нас как-то свидетелем по делу проходил, тот еще дурачок, скажу я тебе. Его в свое время из наркоконтроля выперли, так он в частный сыск подался.

– Замечательно, – кивнул Илья, – ты, как с забором закончишь, выясни, сколько в городе этих самых детективов имеется. Надо со всеми ними связаться и выяснить, кого из них за последние несколько месяцев нанимал Фильченко.

– А он нанимал? – уточнил Зубарев.

Илья молча кивнул.

– Так от тебя, оказывается, даже польза есть, – грубовато похвалил Лунина оперативник, – не зря тебе подполковника дали. Это что же, наш старичок кое-что заподозрил и решил немного последить за своей женушкой?

– Заподозрил, – подтвердил Илья, – и решил последить. Вот только не за женой, а за одной безобидной, по мнению некоторых оперативников, семейной парой.

– Это ты сейчас про Красильниковых? – удивленно переспросил Вадим.

Лунин закинул руки за голову и вновь удовлетворенно кивнул.

– Ладно, я выясню, – шагнул к двери майор, – пойду поработаю, а ты здесь развлекайся.

– Про кофе не забудь! – крикнул Илья в тот момент, когда дверь с оглушительным грохотом захлопнулась.

Оставшись, наконец, один, Илья вновь откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сейчас бы часок поспать. Потом принять душ, можно даже холодный, а уже потом выпить чашечку, а то и две крепкого кофе. Вот тогда жить стало бы значительно веселее. А так, что это? Глаза раз за разом пытаются закрыться и никогда больше не открываться, в голове какие-то непонятные звуки. Тук-тук, тук-тук. Хотя, странно, голова вроде не болит.

– Можно? – Тихий женский голос заставил Лунина поспешно вынырнуть из черного омута забытья, в который попыталось занырнуть его сознание. – Я стучу, стучу, а вы не отвечаете.

– Простите, бога ради, задумался. – Илья неловко вскочил на ноги, зацепившись за стол, отчего тот угрожающе завибрировал. – А почему вы? Я думал, сейчас придет Андрей…

Илья распахнул лежащую на столе папку, пытаясь найти в бумагах отчество Наташиного мужа.

– Андрей? – Наташа робко улыбнулась. – У него что-то живот скрутило. А я подумала, что вы будете сидеть один, ждать. Вот и пришла.

Она одарила Лунина еще одной застенчивой улыбкой, а затем быстро оглянулась на дверь.

– Если вы скажете, я могу уйти. У вас же, наверное, все по системе. Вы ведь не в случайном порядке нас вызываете?

– Нет, конечно, – энергично замотал головой Лунин, – в смысле, что да, система обязательно должна быть.

– Тогда я пойду? – Она коснулась ручки двери кончиками пальцев.

– Зачем? Оставайтесь. Любая система допускает некоторые отклонения от первоначальной, – Илья быстро ущипнул себя за кончик носа, пытаясь найти подходящее слово, – конструкции.

– Тогда я присяду? – Наташа перевела взгляд с двери вначале на Илью, а затем на пустующее кресло.

– Конечно, – великодушно разрешил Лунин, – присаживайтесь. Это очень хорошо, что вы пришли.

Он сам, на этот раз медленно, стараясь ничего не задеть, опустился в кресло и уставился на младшую дочь Фильченко. Та, удобно устроившись напротив Ильи, в свою очередь с любопытством разглядывала следователя.

– Ну? – первой нарушила молчание Наташа. – Мне кажется, вы должны задавать мне какие-то вопросы.

– Да, вопросы, – спохватился Лунин, – вопросов у меня к вам много. Для начала, если можно, расскажите о ваших отношениях с отцом. Насколько я понимаю, человек это был достаточно сложный.

– Сложный? – в Наташином голосе слышалось откровенное непонимание. – Почему вы так говорите?

Ничего сложного в отце не было. У него было несколько правил, которым он всегда следовал, и ничего более. Может быть, кому-то было сложно принять эти правила.

– Но не вам? – уточнил Лунин.

Еще одна улыбка послужила наградой за его проницательность.

– Я всегда его хорошо понимала.

– Это хорошо, когда в семье такое взаимопонимание, – одобрил Илья, разглядывая женщину, муж которой проиграл ее же отцу в бильярд сумму, отдать которую не смог бы при всем желании. Вот только было ли оно, это желание? Интересно, что об этом думает сама Наташа. Ах да, она ничего об этом думать не может, поскольку ничего про эту историю не знает. Хотя, люди ведь частенько думают о том, чего на самом деле в природе нет и никогда не было. Например, о драконах. Или о гномах. Или о гномах, сражающихся с драконом. Книги пишут, фильмы о них снимают. Лунин вздохнул и попытался вернуться из несуществующего мира к реальности. – А ваш супруг, он тоже принимал все правила Игоря Владимировича?

– Андрей? – Лунину показалось, что возникшая пауза была чуть дольше, чем того требовала Наташина манера речи. – Могу сказать вам, что Андрей ладил с папой гораздо лучше большинства его родных детей.

– Угу, – коротко отозвался Лунин, придя к выводу, что под меньшинством в данном случае Наташа имела в виду именно себя, – я слышал, у них даже было общее увлечение.

– Вот вы о чем. – Лицо девушки, до этого выражавшее лишь любопытство, смешанное с доброжелательностью, в одно мгновение ожесточилось, теперь наконец она стала похожа на человека, не так давно предлагавшего надеть на Яну наручники и отправить ее в дальнее, но не очень комфортное путешествие по просторам Родины. – Я так понимаю, братцы уже успели напеть вам о проигрыше Андрея.

– Самую малость, – успокаивающе выставил ладони вперед Лунин, пытаясь понять, о каком именно проигрыше сейчас идет речь, – будет лучше, если вы сами мне все расскажете подробнее.

– А что там рассказывать? – возмутилась Наташа. – Ну, проиграл Андрей отцу тысячу евро. В конце концов, какое это имеет отношение к убийству? Вся эта история была уже довольно давно, и с долгом мы рассчитались.

– Вы абсолютно правы. Это, – Илья положил руки на стол, – никакого отношения к убийству не имеет. Вы можете быть абсолютно уверены.

– А вот и кофе. – В кабинет плавно вплыл прямоугольный, поблескивающий сталью поднос, вслед за которым показалась улыбающаяся Мария Геннадиевна.

Бросив быстрый, как показалось Илье, недовольный взгляд на Наташу, домработница склонилась к столу. С подноса на стеклянную столешницу один за другим перекочевали белоснежная чашка с черным ароматным кофе, блюдечко с нарезанным тонкими ломтиками лимоном, небольшая сахарница, тарелка с тремя аппетитно пахнущими сыром и ветчиной бутербродами и, наконец, пузатый бокал, на две трети наполненный, как пишут в протоколах, жидкостью янтарно-коричневого цвета с характерным запахом коньяка.

– Я же только кофе просил, – проглотил моментально наполнившую рот слюну Лунин.

– Яна Григорьевна распорядилась, сказала, день у вас очень напряженный, – объяснила Красильникова и вновь бросила короткий взгляд на Наташу. – Может быть, вам чайку принести, Наталья Игоревна?

– Спасибо, я как-нибудь потом, – Наташин голос прозвучал холодно, – в более подходящей обстановке.

– Тогда я пойду? – Мария Геннадиевна вновь, не мигая, уставилась на Лунина, всем видом давая понять, что она понимает, кто в этом кабинете сейчас главный.

– Да, конечно, – кивнул Илья и торопливо добавил: – Спасибо большое, особенно за бутерброды.

– Я передам Яне Григорьевне, – размеренно отозвалась Красильникова и, прижав поднос к груди, покинула кабинет.

– Прислуга всегда быстрее всех ориентируется при смене власти, – с усмешкой прокомментировала Наташа, – не замечали?

– Не имел подобного опыта, – честно признался Лунин, пытаясь не смотреть на расставленное перед ним на столе изобилие.

– Хотя Яна тоже, как я погляжу, времени зря не теряет. Изо всех сил пыжится произвести на вас впечатление.

– Ну, знаете, – обиделся Лунин, – бутерброды – это, конечно, приятно, но ими она меня вряд ли сразить сможет. Да и коньяком тоже.

Бросив взгляд на источающий благоухание фужер, Илья тоскливо вздохнул и отвернулся к окну, за которым беззвучно колыхались ветви огромной березы.

– Еще скажите, что ее купальник тоже не произвел на вас никакого впечатления, – фыркнула Наташа, – она, наверное, часа два у бассейна отиралась, пока вы не приехали.

– Я так понимаю, Яну Григорьевну вы недолюбливаете, – констатировал Лунин. – Есть за что?

– Можно подумать, вы не понимаете.

Илья примерно представлял, что может сказать ему Наташа, но, на всякий случай, медленно покачал головой, предоставляя собеседнице возможность высказаться.

– Представьте, вы живете, причем не просто живете, а вы счастливы. У вас все замечательно, вам шестнадцать лет, и впереди долгая прекрасная жизнь, полная любви и радости. Вы это знаете точно, потому что каждый день смотрите на своих родителей, на папу и маму, которые любят друг друга. Любят так, словно влюбились только вчера. Папа обожает подхватывать маму на руки и кружить по комнате, а мама иногда подходит сзади к сидящему за столом отцу, обнимает его за голову и прижимается к макушке губами. Так она может стоять очень долго, закрыв глаза и абсолютно неподвижно. Потом, через какое-то время, руки ее разжимаются, скользят отцу на плечи. В этот момент отец оборачивается к ней, и они целуют друг друга в губы, а затем смеются. Смеются, хотя ничего смешного не случилось и не было сказано. Они смеются потому, что любовь – это и есть радость.

Наташа повернулась к Лунину. От возбуждения щеки ее раскраснелись, а в уголках глаз поблескивали выступившие слезинки.

– И два этих замечательных любящих друг друга человека любят еще и вас. Вы просто купаетесь в их любви, ее так много, что это целое бескрайнее море. А потом, в один не очень прекрасный день, вдруг выясняется, что это было вовсе никакое не море. Так, запруда, в которой, наконец, прорвало обветшалую дамбу, и вся вода разом вытекла. И теперь все обитатели этой запруды лежат на дне в луже грязи и хлопают ртом от удушья.

Илья, на которого все эти поэтические сравнения произвели неизгладимое впечатление, от изумления открыл рот и, совершенно машинально, запихал в него целиком один из бутербродов.

– А потом, ой, как интересно, выясняется, что наша дамба рухнула не сама. Оказывается, появилась некая дама, прекрасная во всех отношениях, которая решила, что хватит, порезвились рыбки в пруду, и будет. Настало время другим свое море строить. Только вот собственной воды маловато оказалось, что ж, придется у других ее отобрать.

Лунин хотел было возразить, что Игорь Владимирович Фильченко вряд ли годился на роль карася, которого можно было с легкостью перекидывать из одного водоема в другой, но набитый рот не позволял ему сформулировать свои мысли достаточно отчетливо, так что, сделав большой глоток коньяка, Илья лишь задумчиво выдохнул:

– Да уж.

– Да уж, – печальным эхом отозвалась Наташа.

Некоторое время, которого Лунину вполне хватило, чтобы проглотить непонятным образом оказавшиеся у него во рту продукты, Наташа сидела молча, уставившись в противоположную стену. Когда она заговорила вновь, голос ее зазвучал уже не так взволнованно.

– Вы, конечно, скажете, что с тех пор прошло двенадцать лет, что пора уже наконец успокоиться и жить своей жизнью. Так все говорят, даже мама. Но ведь за эти двенадцать лет ничего не изменилось.

– Так разве бывает? – как можно мягче спросил Лунин.

– Во всяком случае, к лучшему, – не глядя на него, отозвалась Наташа. – Понятно, что я уже взрослая девочка, у меня есть Андрей, у нас все замечательно, но каждый раз, когда я приезжаю к маме и вижу у нее везде, в каждой комнате, портреты отца, я чувствую себя как в тот день, когда дамба рухнула и наше море любви превратилось в обычную лужу грязи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Подробности этого расследования вы можете узнать, прочитав роман «Я, Лунин».