Охота на Лунина

Егор напоминал точно такую же курицу, только уже полысевшую и чуть крупнее в размерах. Младший сын Фильченко сидел неподвижно, уставившись куда-то за спину Илье, отчего Лунину хотелось обернуться и посмотреть, что же там, у него за спиной, может скрываться.

– Ну, я пойду? – осведомился у Лунина сержант.

Илья коротко кивнул и, отложив ненужную ему папку на стоящий рядом с креслом столик, как и лестница, поблескивающий стеклом и сталью, оглядел присутствующих.

– Спасибо, что все так быстро собрались. – Лунин подумал, что, возможно, проявленная им вежливость хоть немного расположит к нему находящихся в комнате людей.

– Не все, – резкий, недовольный голос принадлежал Оксане, – вы забыли послать за Яной. Если не ошибаюсь, она лежит во дворе попой кверху. В шезлонге, у бассейна.

– Я ее уже видел, – благодушно отозвался Илья и на всякий случай уточнил: – Яну. Так что в ее присутствии сейчас нет никакой необходимости.

– Вот сучка, и здесь первая проскочила, – недовольно повел плечами Владимир.

– Вы не правы, – Лунин постарался ответить как можно мягче, хотя его и покоробил тон старшего сына Фильченко, – первыми, с кем я побеседовал, были Красильниковы. Да и вообще, мы собрались здесь все вместе совсем не надолго. Только для того, чтобы я мог сразу всем представиться. Лунин Илья Олегович, следователь. Буду вести, точнее, уже веду дело об убийстве Игоря Владимировича. Скажу вам честно, – Илья задумчиво потер левую бровь, словно сомневаясь в том, что сейчас подходящее время для честности, – у меня жутко болит голова. Дело в том, что вчера у меня был день рождения.

– Искренне поздравляем, – саркастически прокомментировала Наташа.

– Спасибо, – кивнул ей Илья. – Так вот, мне кажется, что после всего произошедшего вчера и вы все не так уж хорошо себя чувствуете.

Дружное молчание было ему ответом.

– Поэтому я был бы очень признателен, если один из присутствующих, или не один, – поправился Лунин, – прямо сейчас признается в убийстве Игоря Владимировича. Это сэкономит всем нам время. Ну и опять же, явка с повинной учитывается судом при вынесении приговора.

– Это вы сейчас так шутите? – задал вопрос до этого молчавший Андрей.

– Вовсе нет, – покачал головой Лунин. – А что, разве вы сами не считаете, что убийца Игоря Владимировича сейчас находится если уж не в этой комнате, то, во всяком случае, на территории усадьбы?

Потерев еще раз бровь, теперь правую, Илья повернул голову к Оксане.

– Усадьба – это ведь подходящее слово? Еще, кажется, бывает поместье, но я не уверен, что в данном случае это слово будет уместно.

Старшая дочь Фильченко в ответ лишь фыркнула и демонстративно отвернула голову.

– Вот именно, на территории! – выкрикнула Наташа. – Это как раз та самая попа, которую вы успели опросить. Теперь только осталось надеть на нее наручники и отправить, куда там у вас отправляют.

– По этапу, – усмехнулся Владимир. – Натусик, мы ведь Яночку все здесь обожаем, но это не значит, что надо торопиться делать выводы или торопить, – он перевел взгляд на Лунина, – господина следователя. Мне кажется, мотивы могли быть не только у нее.

– Может быть, ты тогда начнешь с себя, – тут же вспыхнул в ответ Егор, – со своих мотивов?

– Я сейчас с тебя начну. – Владимир оттолкнулся от колонны и стиснул массивные кулаки.

– На этом общую часть собрания будем считать закрытой. – Илья запоздало подумал, что надо было не отпускать сержанта. – Сейчас я побеседую с каждым из вас в отдельности, и вам предоставится возможность высказать любые свои соображения. Здесь есть какое-нибудь помещение поменьше размером?

– Пойдемте, – вскочил на ноги все еще кипящий от возмущения Егор, – здесь на первом этаже есть рабочий кабинет. Там удобно общаться тет-а-тет.

– Кабинет? – удивился Лунин, выбираясь из кресла. – Я думал, кабинет находится на втором этаже, там, где произошло преступление.

– Наверху кабинет отца, а здесь внизу рабочий, – не очень понятно объяснил Егор, открывая дверь из матового непрозрачного стекла.

«Слишком много стекла», – неодобрительно подумал Илья, проходя в комнату вслед за Егором. Каплевидной формы стеклянный стол занимал добрую треть небольшого помещения, к стенам которого хромированными держателями были закреплены такие же, из темного, дымчатого стекла, полки. К счастью Лунина, кресла оказались самыми обыкновенными. Точнее, это были очень хорошие кресла, обтянутые светлой, молочного оттенка кожей, с множеством рычажков, позволяющих привести спинку, сиденье и подлокотники в самое удобное положение. Обыкновенность их заключалась лишь в том, что они были сделаны не из стекла.

– Я думаю, вам удобно будет расположиться за столом, – молодой человек сделал приглашающее движение рукой, – соответственно, все остальные будут по очереди занимать кресло для посетителей.

– Логично, – согласился Лунин и, осторожно обогнув стеклянную каплю, устроился за письменным столом. – Не разбить бы здесь ничего.

– Не бойтесь, стекло каленое, – усмехнулся Егор. – Мне кажется, такая реакция у всех, кто в этот дом первый раз попадает. Отцу так нравилось делать все из стекла, что его в доме явный переизбыток. Это у него с давних лет. Я помню, еще был маленьким, он тогда работал главным инженером на стекольном заводе. Так вот он домой регулярно какие-нибудь безделушки из стекла приносил. Потом, когда появились другие возможности, стали появляться безделушки покрупнее. – Егор хлопнул рукой по темному стеклу столешницы. – Удивительно, как он весь дом из стекла не отстроил.

– Интересно, ваш отец работал на стекольном заводе, а в итоге начал курировать строительство дорог в области. Несколько странно, вам не кажется?

– Неисповедимы пути карьерного роста, – добродушно улыбнулся в ответ Егор, – вот я недавно в новостях видел, бывшего начальника отдела полиции назначили директором городского рынка. Вот это странно!

Или он в полиции тоже чем-то приторговывал, опыта набирался?

Лунин многозначительно вздохнул, как предпочитал делать всегда в тех случаях, когда ответа на вопрос у него не находилось.

– А отец, с ним как раз все просто, – продолжил между тем Егор, – после того как он главным инженером несколько лет отработал, его повысили, поставили директором на том же заводе. Так что он и по финансовой части опыта поднабрался. А дороги строить ведь дело нехитрое, там всего две вещи надо контролировать: чтобы технологию более-менее соблюдали и чтоб воровали поменьше.

– Поменьше? – Лунин удивленно нахмурился.

– Поменьше, – все с той же добродушной улыбкой объяснил Егор. – Совсем ведь не воровать у нас не могут, так что у каждой должности есть свой предел, внутри которого он может отщипнуть кусочек. Если каждый через свой предел не перешагнет, то все будет нормально. И объект сдадут, и люди довольны останутся.

– Интересная логика. И какой же предел был у Игоря Владимировича?

– Может, какой-то и был, – равнодушно пожал плечами Егор, – только это вам не у меня спрашивать надо.

– А у кого же? – заинтересовался Лунин.

– Не знаю, может, у Сергиевича. Все же отец у него заместителем работал. Хотя, мне кажется, отец за вечер в пул больше денег делал, чем на службе за год.

– Во что? – не сразу понял смысл сказанных слов Илья.

– В пул, в бильярд. Вы про «Ветеранскую лигу» слышали?

Лунин отрицательно покачал головой.

– Я ее зову «Лига выдающихся джентльменов». Там на самом деле никакими ветеранами и не пахнет. Это такой закрытый клуб, в нем все старички, любители бильярда, собраны. Ну как все, все, кто достоин, а достоин тот, кто может оплатить членский взнос.

– А что, большой взнос?

– Приличный, – кивнул Егор, – я точно сумму не знаю, но, можете поверить, очень дорого.

– Я верю, – кивнул Лунин.

– Так вот, – продолжил молодой человек, – старички там не только из России и даже не столько из России. Там почти со всего мира компания собралась, причем следят очень строго, чтобы к ним какой-нибудь профессиональный игрок не затесался. То есть только любители, но при очень больших деньгах. Хотя, скажу я вам, там такие любители, что и не каждый профессионал с ними дело иметь захочет. А отец как раз и был одним из таких любителей. Вы его кабинет уже осмотрели?

– Я пока до второго этажа не добрался еще, – признался Лунин.

– Ну вот посмотрите, все поймете.

– А еще кто-то в семье разделял увлечение вашего отца бильярдом?

– Как сказать. – Егор на мгновение задумался. – Играть он нас всех в детстве научил, можно сказать, неплохо, но особого пристрастия к бильярду ни у кого в семье нет. Андрей разве что, Наташин муж. Я помню, в свое время они с отцом чуть ли не сдружились на этой почве совместной любви к бильярду. Даже играли друг против друга, по маленькой, конечно.

– На деньги? – уточнил Лунин.

– Ну а как же? – удивился Егор. – Бильярд – это же не шахматы. Здесь в игре обязательно смысл должен иметься.

Илья ненадолго задумался, а затем наконец раскрыл лежащую на столе без дела папку и сделал короткую запись на бланке протокола допроса.

– Мне показалось или у вас с братом напряженные отношения? – Лунин закончил писать и положил ручку на стол.

– Напряженные отношения у нас были лет пять назад. А сейчас их просто нет. Никаких.

– А если немного подробнее?

– А если подробнее, – нервным движением Егор закинул ногу на ногу, – пять лет назад, после окончания института, я пришел к Володе попросить у него денег взаймы. У меня была идея, во что можно вложиться, и был компаньон, вместе с которым мы собирались работать вместе. Вот только он свою долю уже внес, а мне, чтобы достать денег, надо было идти просить либо у отца, либо у брата.

– Вы выбрали брата.

– Именно, – грустно усмехнулся Егор. – Казалось, так будет проще. Поначалу, в принципе, все и было неплохо. Он меня выслушал, сказал, что идея хорошая и он готов одолжить мне денег. Сумма была довольно приличная, и мы оформили договор займа, по которому я обещал вернуть долг через год.

– Так быстро?

– Я и не собирался. Володя сказал, что это формальность, и через год я напишу ему новую расписку еще на год. Года за три я планировал с ним полностью рассчитаться.

– Но что-то пошло не так.

– Что-то пошло не так, только не у меня, а у этого уродца. – Егор с шумом выдохнул воздух, пытаясь взять себя в руки. – Ровно через год он заявил мне, что его планы изменились и деньги нужны ему немедленно, а иначе он обратится в суд.

– На родного брата?

– А что вы хотели? Володька, он весь в отца. А тот считал, что в денежных вопросах нет родственников, есть должники и есть кредиторы.

– И чем же все закончилось?

– Ничем хорошим, – мрачно отозвался Егор, – перезанять я нигде не смог, и, чтобы отдать деньги, мне пришлось продать долю в предприятии партнеру. Тот с радостью ее выкупил. А еще через год наши идеи, – он с силой ударил ладонью по столу, отчего толстое стекло недовольно загудело, – мои идеи нашли потребителя, и предприятие стало расти. Вы понимаете, какие возможности я упустил?

– Почему же вы не обратились к отцу?

Егор еще больше помрачнел.

– Раньше надо было, когда первый раз деньги понадобились, а потом уже не мог. Поругались мы с ним, причем намертво поцапались. Два года потом вообще не разговаривали.

Опершись локтем о стекло, Илья подпер ладонью щеку, всем видом изображая из себя заинтересованного слушателя.

– Я тогда только с Ульяной, женой моей, встречаться начал, точнее, мы уже съехались. Квартиру снимали в старом городе, на набережной. И вот как-то раз к нам отец заявился без предупреждения, а мы каких-то приятелей ждали, так что Улька, не глядя, дверь и распахнула.

– И что же, – попытался предположить Лунин, – она разбила вашему отцу дверью лицо?

– Примерно, – хмыкнул Егор, не глядя на собеседника, – она же как была с папироской в зубах, так и вышла.

– Игорь Владимирович так плохо относился к курящим женщинам?

Егор безрадостно ухмыльнулся.

– Особенно если женщины покуривают травку. Что вы так смотрите? Хотите сказать, что сами по молодости не пробовали?

– Я больше по коньяку, – уклонился от прямого ответа Лунин.

– Да мы все больше по коньяку, – махнул рукой Егор, – Улька она и не пьет почти. А это же так было, баловство. Один раз дуркануть решили, а тут папаша заявился.

– Это лучше, чем если бы пришел участковый.

– Не скажите, – Егор задумчиво покачал головой, – думаю, с участковым вопрос удалось бы решить дешевле. Я же говорю, отец два года делал вид, что нас не существует, даже на свадьбу и то не пришел. Вы представляете, какой позор? При живом отце и без отца свадьба. Я после этого уже и сам с ним мириться расхотел. Думаю, ну ладно, раз он меня вычеркнул, так и я его вычеркну тоже.

– Судя по тому, что вы здесь, – заключил Илья, – примирение все же состоялось.

– Ну так это, когда Алеська родилась, папаша так обрадовался, что у него теперь внучка есть, что решил заодно и нас вместе с ней в комплекте принять. Мы хотели было поначалу его помурыжить несколько месяцев, а потом, знаете, как-то рукой махнули. Когда у тебя на руках лежит такой комочек маленький и глазами хлопает, ты и сам тоже глазами хлопать начинаешь и ни на что другое уже не способен.

Егор тяжело вздохнул и взглянул на Лунина.

– Что-то я совсем в воспоминаниях закопался. Вам ведь наверняка не это интересно, вы думаете, кто из нас из всех мог убить отца?

– И кто же? – Илья не стал спорить с постановкой вопроса.

– Не знаю. – Лицо Егора приняло сосредоточенный вид, он словно пытался подобрать нужные слова для ответа. – Честно, не знаю. И хотелось бы ткнуть в кого-то пальцем, сказать – вот он, хватайте, но не могу.

– Вы уверены, что это он?

– Вот именно, я даже в этом не уверен, – пробормотал Егор. – Я думаю, вы уже поняли. Яну мы все здесь терпеть не можем, но не могу представить, зачем ей это могло быть нужно. Отец ни в чем ее не ограничивал. Ни в деньгах, ни в желаниях. Она же как жила? Пару недель здесь побудет, затем на недельку в Европу, еще пару недель с отцом, потом на Бали или Пхукет. Там она могла недели три проторчать. У отца-то рабочий график достаточно напряженный был, плюс ко всему он часто играл, так что вдвоем они отдыхали от силы пару недель в году. Единственное, если он играл где-то в Европе, тогда они летали вместе.

– Вы неплохо осведомлены.

– Все же, в отличие от остальных, я живу здесь, в Среднегорске, так что и у отца бывал гораздо чаще.

– Ну хорошо, – на этот раз, несмотря на достаточно долгий разговор, Илья не стал уверять собеседника, что тот ему очень помог, – не буду вас больше задерживать. Если вас не затруднит, попросите следующим зайти вашего брата.

– Непременно, – усмехнулся Егор, поднимаясь из кресла, – хотелось бы послушать, что он вам наговорит.

Лунин кивнул на прощанье младшему сыну покойного вице-губернатора.

– Скажите, – последний вопрос Лунин задал в то мгновение, когда Егор уже приоткрыл дверь, собираясь выйти из комнаты, – когда я предположил, что убийцей может быть не только мужчина, вы заговорили именно о Яне. Вы думаете, что другие женщины к убийству причастны быть не могут?

Егор на мгновение замер, затем потянул на себя ручку, вновь закрывая дверь, чтобы его голос не был слышен в гостиной.

– Ну почему же? Могут, еще как могут. Причем с равной степенью вероятности любая из трех.

Дверь хлопнула, и на некоторое время Илья остался в кабинете один.

– Вообще-то их у нас четверо, – пробормотал Лунин, решив про себя, что, скорее всего, Егор упустил из вида существование Марии Геннадиевны.

– Ну и что он вам тут про меня наплел?

Массивная фигура Владимира на мгновение застыла в дверном проеме. Затем, с силой захлопнув за собой дверь, старший сын Фильченко в два широких шага преодолел расстояние, отделяющее его от стола, и склонился над Луниным.

– Да вы присаживайтесь, – удивленно заморгал в ответ Илья. – Понимаете, в чем дело, поскольку убили не вас, то и вопросы я задавал, большей частью касающиеся Игоря Владимировича. Вот в другой раз, если, конечно, это случится, я непременно более подробно остановлюсь на вашей персоне.

– Шутите? – Левая щека Фильченко нервно дернулась, затем с полусекундным опозданием это же движение повторила и правая.

– Ну почему же? – еще больше удивился Лунин, разглядывая небольшой, но все же достаточно заметный синяк под левым глазом своего нового собеседника. – Вот вы детективы читаете? Там так очень часто бывает, что убивают сперва одного члена семьи, потом другого, и так последовательно, пока всех не перебьют.

– Значит, шутите, – мрачно кивнул Владимир и, последовав совету Лунина, опустился в кресло. – Ну а что, кому беда, кому новые звездочки на погоны.

Илья не успел сообразить, какое отношение имеет его новое звание к произошедшему в доме Фильченко преступлению, когда его собеседник продолжил:

– Небось, если убийцу найдете, вам сразу полкана дадут.

– Не думаю, – с сомнением покачал головой Лунин, пытаясь вспомнить, были ли в истории следственного комитета случаи, когда сотрудник получал два новых звания в течение одного года, – у нас не любят досрочно присваивать.

– Странно, – раскатисто протянул Фильченко, – удобная ведь штука, накинул звезду на погон, и все. Вроде как и поощрил, а вроде и тратиться не пришлось.

– За звание еще доплата полагается. – Илья подумал, что если бы его после каждого раскрытого дела продвигали по службе, он бы уже давно стал генерал-полковником, а то и маршалом, хотя, кажется, звание маршала для работников следственных органов не предусмотрено. – Давайте все же поговорим о том, что произошло в этом доме.

– А давайте, – с какой-то отчаянной, злой веселостью отозвался Владимир. – Только что тут сказать можно? Убили отца. Знал бы кто, уже бы своими руками придушил.

Выставив перед собой руки, Фильченко продемонстрировал, как он расправился бы с преступником. Уважительно взглянув на его мощные кулаки, Лунин одобрительно кивнул, давая понять, что разделяет эмоции собеседника.

– Может быть, тогда вы постараетесь вспомнить вчерашний день? Никто из приехавших на торжество с вашим отцом, случайно, не ссорился?

– Случайно, – фыркнул Владимир, – с отцом можно было случайно только не поссориться, а вот ссорились все с ним исключительно по желанию, причем исключительно по его желанию. И вообще, почему вы говорите только о приехавших? Тут и так в доме куча народу толчется.

– Это вы о ком? – уточнил Илья.

– Ну как же? Во-первых, обожаемая всеми нами супруга нашего папочки, хотя, если честно, не пойму, какая ей из этого всего может быть выгода. Она и так всем распоряжалась, а теперь, как ни крути, наследством придется поделиться. Да и дом, – на лице мужчины появилась едва заметная улыбка, – папашка обещал мне отписать, узнать бы только, у какого нотариуса его завещание искать.

– Дом? – задумчиво переспросил Лунин, открывая папку с бумагами. – Странно, очень странно.

– Что именно? – нахмурился Владимир.

– Ну как что, вчера сюда выезжал дежурный следователь. Как и положено, если преступление происходит в каком-то здании или помещении, необходимо установить собственника. Яна Григорьевна предъявила документ, из которого следует, что владелицей жилого дома и земельного участка является именно она. У меня есть копия выписки из государственного реестра.

– Вот паскуда! – эмоционально выругался Фильченко. Бросив короткий взгляд на документ в руках Лунина, он тут же отвернулся, а затем и вовсе уставился куда-то в пол. Его широкие плечи бессильно обвисли, и сам он весь словно уменьшился в размерах, в одно мгновение утратив половину тех сил, которыми щедро наделила его природа.

– А вы, значит, полагали, что дом вам достанется? – Илья решил нарушить затянувшееся молчание.

– Полагал, – все так же, не отрывая взгляда от пола, отозвался Владимир. – Я думал, конечно, что с Янкой как-то договариваться придется, она ведь здесь прописана, но что все так повернется… – Он с отчаянием махнул рукой. – А ведь это я этот дом придумал. Я же архитектор, у меня свое архитектурное бюро, совсем маленькое, конечно, но все же свое. Здесь ведь все по моему проекту сделано! Все абсолютно!

– Да, неудачно все получилось, – посочувствовал Лунин и тут же покраснел, испугавшись, что Фильченко неверно истолкует его слова, – но, если можно, я бы хотел вернуться к той куче народа, про которую вы говорили.

– Да уж, куча, – машинально повторил Владимир, которому все никак не удавалось взять себя в руки, – всю эту кучу собрать в один мешок да вышвырнуть куда подальше.

– Это вы о Красильниковых? Чем же они вам не угодили?

– Не мне. Отцу. Они, конечно, довольно долго у него проработали. До этого он раз в полгода людей менял. Ведь тут как получается, все время один из трех вариантов выходит: либо люди не хотят работать, либо слишком много болтают лишнего, либо начинают ручками грести в свою сторону.

– И какой вариант относится к Красильниковым?

– Я так полагаю, третий.

– Полагаете?

– Полагаю, – Владимир кивнул, – пару месяцев назад я разговаривал с отцом по телефону, он мне сказал, что нанял человека последить за ними.

– Был повод?

– Значит, был, – Владимир вновь кивнул, на сей раз более уверенно, – на них ведь все хозяйство лежало. Дом шестьсот квадратов, участок почти полгектара, все это надо в порядке содержать, что-то подкрасить, что-то подштукатурить. Если надо было нанять каких-то рабочих или что-то купить, Красильниковы могли все делать сами в каких-то разумных пределах. Плюс ко всему продукты, всякую хозяйственную мелочовку тоже они закупали.

– Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется, это были не очень большие деньги для Игоря Владимировича.

– Это вообще были для него не деньги, – усмехнулся Владимир. – Дело же не в деньгах, дело в принципе. Если бы проводился конкурс «Мистер принципиальность», отец точно на нем попал бы в призеры. Он же как полагал: пообещал – сделай, одолжил – верни, проиграл – заплати долг. Вы, кстати, еще не в курсе про эту историю, как ему Андрюша продул соточку?

– Первый раз слышу. А можно подробнее? – заинтересовался Лунин.

– А что тут подробнее? Андрюша – это Наташкин муж, вы его видели. Они в свое время с отцом в неплохих отношениях были на почве страстной любви к бильярду. Промеж собой тоже поигрывали, но ставки были так, символические. Один раз, правда, папашка натянул Андрюшу на тысячу, так Наташка узнала, такой шум подняла.

– Вроде не очень большие деньги, – удивился Лунин.

– Как сказать, – хмыкнул Фильченко, – для меня, например, тысяча евро – это приличные деньги. А что, в органах так хорошо платят?

– Прибавили последнее время, – пробормотал Илья, только теперь понявший, о какой тысяче идет речь, и теперь пытавшийся предположить, какая сумма скрывалась за словом «соточка».

– Так вот, наш Андрюша у себя в Питере сдружился с каким-то тамошним чемпионом и взял у него несколько уроков. Уж не знаю точно, сколько они там занимались, но уровень игры он подтянул прилично. Только ведь оно как вышло, кий-то он стал держать в руках лучше, а в голове у него что-то убавилось. Закон равновесия, знаете ли.

Лунин вновь принял привычную позу, по его мнению, обозначающую максимальную заинтересованность, облокотившись на стол и подперев щеку ладонью.

– В начале июня мы тут все собирались в том же составе, у отца был день рождения. Так вот, Андрюша сдуру втайне от Наташки затеял с ним турнир. Точно не скажу, может, отец ему поначалу малость поддался, а может, он и впрямь так руку хорошо набил, только поначалу он выигрывал. Неплохо, скажу я, выигрывал. Тысяч восемь, кажется.

– Евро? – уточнил Лунин.

– Ну да, – кивнул Фильченко, – отец к доллару охладел последнее время. Играли они, значит, играли, и тут кто-то, я даже не могу сейчас понять, кто из них, предложил поднять ставки. В общем, к концу дня Андрюша был должен папе сто тысяч, и дальше отец играть отказался. Сказал, что не хочет разорять зятя.

– Вполне благородно, – не смог удержаться Лунин.

– Не то слово, – ухмыльнулся Владимир, – особенно с учетом того, что у Андрюши и близко таких денег нету. Я помню прошлый раз, когда он на тысячу угорел, какой скандал приключился. Он ведь сам работает в какой-то конторе обычным менеджером, дай бог, если у него эта тысяча в месяц выходит, хотя, я думаю, и того нет.

– И как же он собирался отдавать эти деньги?

– А вот это, как говорится, хороший вопрос, – одобрительно кивнул Фильченко. – Андрюша, хоть и дурачок, но все же не до такой степени, чтобы думать, что отец простит ему долг. Как говорил отец, у денег нет родственников.

– Судя по всему, Игорь Владимирович знал толк в деньгах, – заключил Лунин. – А что Наталья? Ей сказали о проигрыше мужа?

– В том-то и дело, что нет, – при упоминании имени сестры Владимир оживился, – кроме самих игроков, только я был в курсе всей истории. Отец даже не стал Андрюшку на свою «доску почета» заносить.