1945: Черчилль+Трумэн+Гиммлер против Сталина. Книга вторая

– Товарищ Сталин, только что командующий Пятой гвардейской армией генерал Жадов доложил мне о том, что в районе Стрела на реке Эльба его разведчики вышли на разведгруппу американцев.

Сталин помолчал.

– А его разведчики не ошиблись?

– Никак нет, товарищ Сталин… потому что никогда уже не ошибутся.

Вождь несколько секунд дышал в трубку.

– Подробности есть?

– Да, товарищ Сталин. Командир успел передать «на базу» координаты места встречи и примерный состав группы. Американцев в них он «расшифровал» сразу.

– По физиономиям, что ли? – мрачно усмехнулся Сталин.

– Никак нет, товарищ Сталин: настроился на волну американцев. Как мне доложил Жадов, со слов командира дивизии, у разведчиков была мощная рация, трофейная. Так что возможности для подключения имелись. Да и американцы явно выходили в эфир для того, чтобы их «послушали».

Конев решительным маневром отсёк Хозяина от его сомнений – и упредил наверняка уже готовый вопрос.

– А как их… ну…

– Авиация, товарищ Сталин. Авиация и воздушный десант. Разведчики прослушали радиограмму командира американской группы «на базу» с точными координатами и просьбой обработать противника с воздуха, а потом выбросить десант на плацдарм.

– Прослушали?

– Так точно, товарищ Сталин: передача шла открытым текстом.

– Типично американская наглость, – буркнул Сталин.

– Так точно! А так как мы не исключали возможности такой встречи, то в группе был человеком со знанием языка. Во всех группах.

– Понял, товарищ Конев. Продолжайте.

– Вскоре связь с группой прервалась. Получив сообщение о намерениях американцев, командир дивизии начал срочно перебрасывать к берегу подкрепление. Батальоны тоже попали под бомбы, а вскоре наткнулись на пулемёты и миномёты… Вы меня слышите, товарищ Сталин?

Вероятно, Хозяин настолько качественно «отсутствовал в эфире», что Конев заподозрил «повреждение на линии».

– Слышу. Продолжайте.

– Самое интересное, товарищ Сталин: американцы старательно разыгрывали в эфире «войну с прорвавшимися немцами». Текст давался в открытую, явно для нас.

– Что Вы предлагаете?

Сталин решительно дал понять собеседнику, что пора уже перейти к вопросу о принятых мерах. Но Конев предпочёл бы услышать от Верховного не вопрос, а готовый приказ: ситуация вынуждала. От неё за версту несло политикой с далеко идущими и непредсказуемыми последствиями.

Командующий откашлялся.

– А точнее? – усмехнулся в трубку Сталин.

– Я думаю, товарищ Сталин, так: а чем мы хуже?!

– Правильно думаете, товарищ Конев, – потеплел голосом Верховный. – Потому, что «каков привет – таков и ответ». Или, говоря словами Шекспира, «любовью – за любовь». Мы тоже «не увидели» союзников и «не услышали» их. Приказываю: ситуацию вернуть в исходное состояние!

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

Уже предвкушая исполнение, Конев вытянулся у аппарата с трубкой в руке.

– Авиацию применять?

– По обстановке!

– «Есть «по обстановке», товарищ Сталин!

…«Недолго музыка играла» – американские военные марши. Через пару часов занятый десантниками участок «советской территории на немецкой земле» перестал быть плацдармом. В этом мероприятии приняли активное участие ствольная и реактивная артиллерия, бомбардировочная и штурмовая авиация, танки и самоходные артиллерийские установки. Плацдарм, де-юре ещё и не успевший стать таковым, был «оптимизирован» вместе с личным составом и вооружением. Разумеется, «оптимизации» он повергался исключительно как «немецкий плацдарм, созданный в результате прорыва остатков армии обергруппенфюрера СС Штайнера на левый берег Эльбы». О характере мероприятия англо-американские союзники были поставлены в известность анонимно. То есть, через «случайно просочившиеся в эфир обрывки приказов и матерки красноармейцев»…

– Сэр, может, имело смысл информировать маршала Конева и Москву об оказании им помощи в разгроме «недобитков» Штайнера?

Начальник штаба Пятого армейского корпуса постарался не встречаться лицом с командующим армией: тот лично прибыл «для оказания методической помощи». Генерал Ходжес скривил губы.

– А потом они попросили бы нас вернуться на исходные позиции?! Нет, уж, генерал: что сделано – то сделано! И сделано правильно… хоть и неправильно!

– ??? – не потянул такой логики начальник штаба.

– Правильно по замыслу, неправильно по исполнению! Нужно было основательно закрепляться. Так, чтобы русские поняли: здесь нахрапом не возьмёшь. А потом начались бы переговоры, консультации и прочая «бодяга». То есть, именно то, чего мы и добиваемся.

Ходжес махнул рукой.

– Теперь – всё?

В голосе начальника штаба промелькнула надежда: как и все штабисты, он не был сторонником «экстремистских действий».

Ходжес покосился на него и усмехнулся.

– На этом участке – да. Здесь нам уже ничего не светит: русские основательно подготовились к «дружеской встрече непрошенных помощников».

– «На этом участке»?! – досрочно упал духом начштаба.

– Будем теперь пробовать в районе Торгау, – выразительно покосился в него Ходжес. – Дайте мне командира Шестьдесят девятой пехотной дивизии…

Глава сороковая

Гросс-адмирала давно и след простыл, а Шелленберг никак не мог водворить на лицо улыбку.

– Что, Вальтер?

Лицо Шелленберга дополнительно посерело.

– Вы не заметили ничего странного, рейхсфюрер?

Если Гиммлер и не заметил ничего странного раньше, то сейчас уже не мог не заметить. Шелленберг вёл себя странно, будто не был самим собой – и рейхсфюрер тут же «подвергся».

– Что Вы хотите этим сказать, Вальтер?

– Он ни разу не назвал Вас рейхсфюрером! – сразу же «захотел сказать» Шелленберг. – Ни разу!

Гиммлер оперативно посерел в ответ.

– Вы полагаете, что…

– Да! – решительно приговорил сомнения рейхсфюрера Шелленберг. – За всем этим что-то стоит. Неспроста он тут сорил намёками. И неспроста фон Грейм прилетел к нему. И вряд ли – с пустыми руками.

– Вы думаете, что это – правда?

Гиммлер мужественно дрогнул голосом.

– Что именно?

– Ну… то, что Грейм прилетел к нему… из Берлина?

Шелленберг не стал уходить глазами.

– Фон Грейм – фанатик, рейхсфюрер. Безмозглый фанатик. А, если его «везла» эта психопатка Райч, вывод ясен: на пару они могли и пробиться в Берлин, и «выбиться» из него. «Нам нет преград», как поётся о подобной публике в одной русской песенке! Наверняка, и с Гитлером они побеседовали: оба – в авторитете у этого шизофреника!

– В-а-аль-тер!

Шелленберг поморщился.

– Не о том Вы думаете, рейхсфюрер…

Гиммлер молча побледнел в ответ. Вскоре ему захотелось поделиться мыслями: эта ноша была слишком тяжёлой для одного. Делился он в формате «я возвращаю Ваш портрет».

– А что Вы думаете «о том», Вальтер?

– О шизофренике и политкорректности? – ухмыльнулся Шелленберг. Ухмыльнулся кисло, без оптимизма, лишь покосив щекой. Ни глаза, ни губы не участвовали в иллюстрации.

Гиммлер поморщился.

– Ва-а-ль-тер!

Шелленберг оперативно выправил щеку.

– Я не исключаю худшего, рейхсфюрер…

Даже сидя, Гиммлер пошатнулся на подкосившихся ногах: так невыносим был груз догадки.

– ???

Ни сил, ни политического мужества на текст у него не набралось. Но перевода не требовалось – и Шелленберг «занёс меч»:

– Полагаю, рейхсфюрер, что фон Грейм, хоть и прибыл к Дёницу, но по другую голову…

И таким выразительным оказался его взгляд в рейхсфюрера, что тот немедленно потерял лицо. Маски под рукой у него не было, и на месте остались лишь глаза: выкатившиеся из орбит, с расширенными, как у кокаиниста, зрачками. Догадка состоялась…

… – Рейхсфюрер: только что получено!

Закрепляя новую традицию, Шелленберг без стука вошёл в комнату Гиммлера. Вновь не случилось то, чего не случалось никогда: рейхсфюрер не указал Шелленбергу ни на злоупотребление доверием, ни на дверь. Всё потому, что бригаденфюрер никогда не заходил с пустыми руками – даже, если они были пусты. Правда, нередко Гиммлер предпочитал бы обратный расклад: по части «профессиональных обязанностей» Шелленберг всё время напрашивался на родство с Кассандрой. Ни одна его информация не тянула ни на елей, ни на бальзам. Но все укоризненные взгляды рейхсфюрера отбивались одним-единственным Шелленберга, формата «предостережён – значит, вооружён!». Ничего равноценного этому доводу выставить против рейхсфюрер не мог.

Но сейчас руки бригаденфюрера были не пусты. Одной из них Шелленберг и положил на стол перед рейхсфюрером какую-то бумагу. Гиммлер заранее дрогнул рукой – и потянулся за листом. Вскоре буквы заплясали у него перед глазами: «Раскрыт новый заговор. По радиосообщениям противника, Гиммлер через Швецию добивается капитуляции. Фюрер рассчитывает, что в отношении заговорщиков Вы будете действовать молниеносно и с несгибаемой твёрдостью. Борман».

– Кому адресовано?

К дрожащей руке Гиммлер добавил не менее дрожащий голос.

– Гросс-адмиралу Дёницу!

Гиммлер побледнел – и тут же упал духом. Не только потому, что Шелленберг опустил неизменное «рейхсфюрер», хотя и это не могло быть случайностью. В их общении «рейхсфюрер» было то же самое, что и «сэр» – в общении между англичанами: попробуй, не скажи! И вряд ли бригаденфюрер всего лишь зарвался: за этим стояло что-то более серьёзное. А это «что-то» могло стоять лишь на пару с вопросом. С вопросом Гиммлера и его рейхсфюрерства. И поставить этот вопрос мог только один человек в рейхе: фюрер.

– А почему именно Дёницу?

Гиммлер и сам бы не узнал своего голоса: так заметно тот сел.

– Почему Борман пожаловался именно Дёницу?!

– «Пожаловался»! – криво ухмыльнулся Шелленберг. – Ну, Вы скажете! Нет, он не пожаловался: он проинструктировал! А, вот, почему именно Дёница – это действительно вопрос… Хотя…

Лицо Шелленберга начало осеняться догадкой – и лицо Гиммлера ещё больше обесцветилось. Рейхсфюрер не был ни «страусом», ни дураком, поэтому и догадка не могла быть исключительным достоянием бригаденфюрера.

– Что «хотя», Вальтер?!

Присутствие мысли не мешало отсутствию духа. Гиммлер явно боялся озвучить догадку, предоставляя эту сомнительную честь визави. Шелленберг дополнительно прокис взглядом.

– Возможно, это не вопрос, а ответ.

– ???

– Не исключено, что фюрер уже положил глаз на Дёница.

– Не понял…

– Возможно, гросс-адмирал Дёниц намечен преемником фюрера. Точнее, рейхспрезидентом и Верховным командующим вермахта.

Даже стул под задом не помешал ногам Гиммлера качественно подкоситься.

– Этого не может быть…

– Нет, как раз это и может быть!

Шелленберг оппонировал не резко, а с горечью. И не потому, что «соблюдал дистанцию» или проливался бальзамом. Ему самому эта гипотеза была поперёк горла – уже тем, что являлась всего лишь отложенной правдой.

– Доказательства! – художественно дёрнул кадыком Гиммлер.

– Анализ последних событий, так или иначе связанных с именем Дёница. Дать хронологию?

Гиммлер мотнул головой: Шелленберг был прав. Рейхсфюрер и сам мог дать и хронологию, и анализ. Но сейчас он неожиданно отступился от самого себя: предпочёл отработать в стиле «а ля рюсс». «Не ошибаюсь, к сожалению, но вдруг?!». Только в политике счастливых «вдруг» не бывает: все – «обратного свойства». Что и подтвердил сейчас Шелленберг, как всегда, прямолинейный и безжалостный. В такой ситуации Гиммлеру оставалось лишь одно: «вскрывать нарыв до конца». Самому, не дожидаясь, пока это сделает бригаденфюрер, но куда менее деликатно: «грубыми руками и без анестезии».

– То есть, Вы хотите сказать, Вальтер, что и рейхсфюрер… что я как рейхсфюрер…

– … больше не рейхсфюрер! – хладнокровно «добил раненого» бригаденфюрер.

И Гиммлер умер – «по состоянию на сегодняшний день». Но «умер» он рейхсфюрером, с надеждой «на воскрешение» в должности уже завтра. И потому, что надежда умирает последней. И потому, что русский «авось», подкреплённый немецкой предприимчивостью – это неиссякаемый источник надежды. И потому, что Шелленберг, всё-таки, расщедрился на анестезию, заключив свой «приговор» словами: «может быть». Отсутствие уверенности в плохом – разве не шанс на хорошее?!

Да и «умирать» Гиммлер не собирался. По совокупности доводов он собирался лишь отлежаться, и дождаться подхода свежих сил, как физических, так и умственных. Так что, если Дёниц и в самом деле был накануне производства, то рано он радовался: Гиммлер уже стоял на очереди. С явным намерением отсмеяться последним…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.