Жизнь в молитве и любви

Родители в селе Охово, 1947 год

Церковь в с. Охово находится на кладбище, рядом с которым были собраны и установлены прихожанами для священника старенький домик и сарай, привезенные из какой-то деревни.

Снимок домика в с. Охово сделан в 2005 году, когда я посещал места моего детства.

В сарае содержались коза и куры. Был небольшой огород, где отец выращивал немного картошки и овощей. Кроме этого прихожане делились с батюшкой картошкой, хлебом и молоком. В деревне не было электричества, радио. Священнику было запрещено продавать дрова, поэтому обогревались русской печью, которую топили торфяными брикетами, а растапливали «косточками», собираемыми в лесу. Питьевую воду носили из соседнего хутора в 300 метрах от нашего дома, где был очень глубокий колодец.

Служению в церкви отец отдавал все силы. Отец говорил: «Вера в Бога может прийти к человеку и тогда он счастлив, а может не прийти и тогда он несчастен. К сожалению не всем дано это понять до конца жизни». Эти слова отца я благодарно оценил, придя в пожилом возрасте к искренней вере в Бога.

Чаще всего в воспоминаниях видится мне отец на коленях, со свечой в руках, молящимся в доме ночью перед иконами. В любое время суток, в лютую непогоду отец безропотно уезжал или уходил со Святыми Дарами на груди в соседние деревни причащать тяжелобольных или умирающих прихожан.

На захоронении в с. Охово

Мама помогала отцу на службах или при совершении треб, исполняя роль псаломщика.

На храмовом празднике в с. Охово

На всю жизнь запомнил я, семилетний мальчик, мамину христианскую воспитательную работу, проведенную со мной. Случилось так, что это послужило мне серьезным нравственным уроком. Дело в том, что наш церковный дом находился на хуторе у кладбища. Кладбище было заросшее вековыми деревьями и кустарниками. В лунную ночь из окна дома были видны могильные кресты, а при сильном ветре был хорошо слышен шум от деревьев. Когда ночью родителей вызывали к умирающему прихожанину, а чаще – в одну из соседних деревень: отца, как священника, а маму, как медицинского работника, я оставался один в доме, мне было очень страшно. Казалось, что волки «могут прыгнуть в окно» и «бандиты-грабители прячутся за дверью или под кроватью». В послевоенные годы был разгул бандитизма.

Однажды, вернувшиеся под утро родители заметили мой страх, поэтому мама мне очень убедительно объяснила: «Бояться должен только тот ребенок, у которого нет Ангела-хранителя, т.е. не крещеный ребенок, или от которого ушел Ангел-хранитель. А уходит Ангел-хранитель от детей, когда они не выполняют Заповедей Божиих: воруют, ленятся в учебе, не уважают родителей и старших, не молятся, не делают добрых дел».

При этом мама постаралась меня убедить, что Ангел-хранитель такой сильный, что может легко защитить меня как от множества волков, так и от бандитов. Так как я очень хотел иметь сильного защитника – Ангела-хранителя, то у меня никогда не было помыслов украсть, обмануть, нагрубить родителям, полениться, совершить хулиганский поступок или еще чем-то нарушить Заповеди Божии. Я стал очень стараться говорить только правду, защищать младших, помогать пожилым людям и совершать другие добрые поступки, только чтобы Ангел – хранитель был со мной. Я перестал бояться!

Как важно, по моему мнению, этим воспитательным методом руководствоваться родителям сегодня, спасая детей от совершения безнравственных поступков.

Глубоко врезаются в детскую память случающиеся тяжелые переживания в семье. В 1947 году в наш дом зашли представители районной власти с «предложением» подписаться на послевоенный заем. Обязательная сумма займа, ими названная, была непосильной для родителей. Отца увели и заперли в сыром и холодном погребе. Маме сказали: «Пока требуемой суммы денег не найдешь, твой поп будет находиться в погребе». Представляю, какие переживания достались на долю мамы, если она всегда выдержанная, пережившая войну и фашистский концлагерь, кричала: «Он слабый, он не выдержит холода и сырости!». Мама сняла со стены ковер и собрала другие вещи для того, чтобы их продать. Часть денег мама выручила за проданные вещи, часть – помогли прихожане и так сообща, собрав нужную сумму, выручили своего батюшку. Думаю, что этот случай отнял у нее много лет жизни. Никогда больше я не видел маму такой взволнованной.

Отец не был физически сильным человеком, но когда возникала необходимость защитить кого-либо, отец всегда решительно вмешивался и разъяренный хулиган становился послушным. Однажды темной осенней ночью в наш домик на хуторе постучалась женщина. Она умоляла помочь остановить ее пьяного мужа, бегающего по полю с ножом, грозившего всех зарезать и сделать поджог. Наш дом имел соломенную крышу, поэтому совершить поджог было очень просто. Отец надел подрясник, крест, взял в руки керосиновый фонарь и решительно пошел в темноту навстречу разъяренному хулигану. Вскоре мы с мамой, дрожащие от страха, услышали, как отец, подойдя к нему спокойно произнес: «Я священник и хочу помочь Вам дойти до дома». Все закончилось благополучно.

Жизнь в деревне, по тем временам, была очень трудной. Старый деревянный дом не имел никаких удобств и был холодным. На кухне вода в ведре зимой замерзала, поэтому приходилось разбивать лед, чтобы взять воду. На улице холодный туалет, посещение которого зимой комментировалось словами: «Сходить на северный полюс». Ездили в лес и собирали сучки от деревьев для растопки печи. Отцу приходилось ходить за хлебом в город, а это туда и обратно составляло тридцать два километра. Отец шутил и успокаивал маму, говоря: «У марафонцев дистанция длиннее».

Для того чтобы нам выжить отец нанимал подводу с лошадью и ездил по деревням своего прихода, заходил в дома и просил у прихожан посильную жертву. Люди делились скудными запасами овощей, зерна, яиц, иногда даже мукой для выпечки просфор в церковь.

Несколько слов об увлечении отца цветоводством и огородничеством. В деревне Охово отец выращивал, кроме необходимых для пропитания овощей и фруктов, также виноград и арбузы. Мне поручалось встречать стадо коров, возвращающееся с пастбища и собирать «лепешки» на пути следования стада для удобрения огорода. На выращенную отцом тыкву весом 36 килограммов приезжали посмотреть даже ученые из Минска. Все, что сажал отец, прекрасно росло. Он выращивал много цветов. Наш двор летом напоминал оранжерею. Отец старался украшать иконы в церкви выращенными им цветами.

Отец любил детей и они отвечали ему взаимностью. Когда он шел по деревне, дети выбегали к нему навстречу, а он угощал их конфетами, которые всегда хранил в глубоком кармане подрясника.

Запомнился мне случай, связанный с духовным врачеванием отца. Недалеко от деревни Охово на хуторе, хозяин увидел двух грабителей, выносивших из его дома награбленные вещи. Одного из грабителей хозяин догнал и нанес ему топором смертельный удар. После чего, на нервной почве, перестал спать, есть и не мог работать. И тогда он обратился к отцу за советом, как избавиться от душевных мук и ночных кошмаров. Отец благословил его стоять на паперти храма несколько служб и просить всех входящих в храм молиться за него, убийцу. Выполнив это, мужчина выздоровел.

Дорога в город проходила рядом с нашим хутором. Автомашины по этой разбитой дороге не ездили. Отец выходил к дороге, по которой люди из соседних деревень пешком возвращались из города, и приглашал уставших людей отдохнуть и перекусить. Обычно это были пожилые люди, возвращающиеся из города с купленным там хлебом. Люди с благодарностью принимали пищу и отдых, а отец радовался.

В 1955 году отец был переведен настоятелем Свято-Николаевского молитвенного дома в г.Добруш Гомельской

обл. На фото приезд архиепископа Питирима.

Любовь прихожан к отцу и его христианский образ жизни раздражали уполномоченного по делам религий при Гомельском облисполкоме.

В 1962 году я приехал в Добруш к родителям в отпуск (после окончания института в Ленинграде). В церковный двор зашел уполномоченный по делам религий, увидев меня во дворе и узнав, что отца дома нет, посмотрел на цветочную клумбу и зло сказал в адрес отца: «Устроил тут рай на земле! Пусть зайдет в Исполком ко мне». Оказалось, что уполномоченный решил убрать отца из г. Добруш. Он обвинил его в том, что отец крестил ребенка коммуниста, который, якобы, не давал на это своего согласия. Отец был насильственным путем «в 24 часа» переведен на приход в маленькую деревню Красное Гомельской области, где была домовая церковь. Перевод был оформлен кощунственно: «по собственному желанию». Не выполнить требование уполномоченного «убраться в 24 часа» было нельзя, так как справка, дающая право работать священником, была бы уполномоченным отнята немедленно.

Для проживания в деревне Красное была арендована у одного из жителей старенькая избушка, в которой хозяин держал кур. С помощью прихожан избушку за ночь привели в порядок, а я с товарищами всю ночь перевозил на грузовой машине из Добруша родительские вещи и мебель. Родители прожили там до 1969 года (до смерти мамы). Слова умирающей мамы: «Береги отца, он у тебя святой», помню всегда.

Спустя год после переезда отца в деревню Красное я поехал к уполномоченному, чтобы выяснить почему он не оставляет отца в покое, чиня все новые к нему придирки и угрожая отправить его в "гардеробщики, сторожа или дворники". Мой разговор с уполномоченным длился недолго. Я начал его словами: «Прошу Вас поговорить со мной не как уполномоченный по делам религий с сыном попа, а как коммунист с комсомольцем и объяснить мне причину столь негативного отношения к отцу». На этот вопрос уполномоченный ответил: «Когда я был комсомольцем и увидел у своей матери крестик, я перегрыз его зубами. Раз ты не борешься с иконами и другими религиозными предметами отца ты для меня не комсомолец». Вскоре единственный сын уполномоченного покончил жизнь самоубийством. Видимо это явилось причиной пересмотра им воинствующего атеистического поведения, потому что в 1969 году, после смерти моей мамы, он дал отцу положительную характеристику, которая позволила ему принять монашеский постриг и переехать для проживания в Жировичский Свято-Успенский монастырь под покров чудотворной Жировичской иконы Божией Матери. Прощаясь с отцом уполномоченный неожиданно сказал ему: «Если вам будет нужна моя помощь, обращайтесь».

Предсказание юродивой начало сбываться в 1969 году. Отец был вызван в Минскую епархию, где архиепископ Минский и Белорусский Антоний (позднее митрополит Ленинградский и Новгородский) благословил отца на монашеский постриг с именем Константин и на переезд в Жировичский монастырь (Гродненская область). Отец более 17 лет был Наместником в этом монастыре.

Назначение отца наместником Жировичского Свято-Успенского монастыря произошло в годы активного богоборчества.

Несколько раз монастырь был под угрозой закрытия. Как мне довелось слышать от людей, во многом по стараниям наместника архимандрита Константина, у монастырской братии с местной властью сложились бесконфликтные отношения. Денежными переводами, посылками с вещами и продуктами, а также деньгами, которые привозили паломники (деньги собирались верующими по деревням, поселкам, городам), православные люди поддерживали Жировичскую обитель.

«Мир не без добрых людей и, с Божией помощью, православные люди нас найдут и помогут выжить» твердо верил отец и много, много молился.

Были случаи, когда авторитетные у местных властей руководители колхозов и предприятий бескорыстно помогали монастырю продуктами и овощами (в те годы земля монастырю не выделялась), строительными материалами для ремонта монастырских зданий и построек.

Я был свидетелем добрых и заботливых отношений к отцу директора Слонимского предприятия А. А. Данилина, который не только помогал монастырю овощами (картошкой, капустой, свеклой), но и успокаивал отца словами: «Мы не позволим закрыть монастырь, пока живы». Повесив в своем служебном кабинете большой портрет отца, он объяснял, что «портрет этого человека повышает у меня производительность труда».

Как-то я был свидетелем приезда в монастырь генерала, который хотел попросить благословения у наместника на переезд в Москву в связи с повышением по службе. «Папа, к тебе приехал высокий гость» – сказал я, увидев выходящего из машины генерала. Отец не удивился, для него это не было чем-то особенным. Когда мы познакомились, я спросил генерала: «Как вы не боитесь приезжать к отцу в монастырь и как вы находите для этого время при вашей занятости?». Генерал ответил, что он приезжает к отцу, чтобы «глотнуть кислорода» и что после общения с Константином Андреевичем он становится более спокойным и терпеливым в отношениях с подчиненными. Этот генерал вызвал у меня глубокую симпатию своей интеллигентностью.

В монастыре находился в то время на покое архиепископ Ермоген, который был в опале у Советской власти. За ним велось круглосуточное наблюдение: с кем встречался, о чем говорил, куда выходил и т.д. Помню, как отец помогал владыке Ермогену идти на службу в храм и как величественно смотрелись вместе два седых старца. Отец сочувствовал владыке и заботился о нем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.