Рыцарь зеркального отражения

– Ну, если ради жизни, то я постараюсь.

– Шутник, – я почувствовал, как крепкая дружеская рука опустилась мне на плечо. – Я буду сидеть в зале.

– Лучше бы уж организовал столик!

– Планируешь разделаться с ним быстро?

– Да, не хочу тратить своё время.

Мы оба долго смеёмся. Я слышу обратный отсчёт. Скоро Вирт-пространство будет сгенерировано.

– В качестве исходного элемента, как говорят, будет ветряная мельница, – сообщил приятный и добрый голос.

– Странно как-то…

– Мне кажется, тебе это только на пользу. Стэн наверняка будет идти по принципу достраивания, деструкция – не его стиль. Учитывая твою любовь к реструктуризации отдельных элементов, ты сэкономишь время, потому что парню придётся тратить кучу сил на фон и перспективу.

– Думаешь?

– Да, я уже успел осилить приличное количество контента. Его стиль мне понятен. Думаю, ты будешь для него неожиданностью.

– Прямо скажешь…

– Вот увидишь, – ответил он. – Всё, я ухожу. Сколько бутылок сегодня брать?

– Возьми пять, – произнёс я, наслаждаясь гладкостью надетых на мои руки инфо-перчаток. – Не зови тех, что в прошлый раз! Они мне не понравились! – слова исчезли где-то в темноте.

***

Когда никого нет, когда действительно никого нет. Достаточно одной минуты, как глоток, вода вдоль горла, вниз, пищевод. Мне нужна одна минута и глубокий вздох. Яростная волна фантазмов в моей голове разливается единым существом, и вот целый океан в моей голове, бурлящий белой пеной и зелеными водорослями. Я готов увидеть и сделать, что угодно. Победить кого угодно. В отдаленной части темного пространства находился первичный элемент – то, из чего участники сражения должны сделать свой мир, который по условиям игры, должен уничтожить мир противника. Это была хрупкая статичная мельница. Серый хром ее лопастей и медно-желтый корпус отливали блеском метала. В один шаг я преодолел дистанцию и оказался рядом. Подняв голову, я увидел перед собой чужие руки. Вероятно, это Стэн. Он прикоснулись к основанию мельницы и сделали жест, будто в его руках находится связка ключей и он подбрасывает ее в воздух. Его неуловимый взгляду силуэт скрылся из виду. Вскоре часть вирт-пространства стала приобретать краски. Мерцающий синий и тускнеющий желтый. Ночное Небо. Скучно. «Не удивишь», – подумал я. Тем временем Стэн был неумолим – голова и тело его слились в единую бесформенную массу. «Быстрый, зараза», – пронеслось у меня в голове. Вскоре стали зеленеть откуда-то неожиданно появившиеся листья деревьев. Кислотно-зеленый цвет их раздражал глаза и непроизвольно заставлял дергаться лицевые мышцы возле губ. Внезапно, как это всегда со мной случалось, стала болеть голова. Кровь в висках разрывала кожу. Я знал, что нужно потерпеть всего лишь минуту, потом все станет лучше.

Лучше. И это произошло.

Вообще это, как всплеск. Яркие краски стекают по обратной стороне зрачка, и тогда кажется, что глазное яблоко – это сочный фрукт. Слюна перемешивается с желудочным соком, начинает тянуть живот, а потом резкий удар крови по венам и все уходит из-под контроля. Есть только руки и непонятный мне инстинкт вирт-манипуляций. Сознание в эти мгновения находится где-то в бэкграунде. В стороне от хитросплетений импульсивных актов воли, оно лишь бесстрастно наблюдает за происходящим. Я оторвал одну из лопастей мельницы, скрутил ее в конус и вытянул по вектору в небо. Острый угол пронзил небосвод и разорвал сине-желтое покрывало ночи. Основание конуса я разделил на две части, одна из которых лентой Мебиуса скручивалась в ползучую змею. Животное тотчас же стало издавать шипящие звуки и высовывать язык. Другая часть предназначалась для острых, как нож, блесток. В несколько движений мне удалось разорвать материю на сотни мельчайших частей и подбросить их вверх. Свет от тускнеющих звезд отразился с многократным усилием. Желтые прямые вспыхнули холодным январским морозом. Они стали заполнять Вирт-пространство в геометрической прогрессии. Змея не подпускала противника к тому, что было раньше мельницей. Я не видел Стэна. Но от чего-то мне казалось, что он был напуган. И почему-то мне хотелось видеть этот испуг и в глазах зрителей. Я был счастлив. И это было двадцать минут.

***

Мы были в комнате Максима. Здесь было очень душно и тесно. Всё завалено бесчисленным количеством вещей. В отличие от просторной комнаты Полины, комната Максима была заполнена различным хламом – от книг и журналов до коробок со спичками и плотной упаковочной бумагой. Свет в комнате практически отсутствовал. Книги Максим складывал в пять стопок напротив занавешенного окна. «Как же он их достаёт», – подумал я тогда. Возле левой стены лежал голый матрас, на котором располагалась простыня – белый невзрачный комок ткани. Голые стены были исписаны лозунгами и выдержками из книг.

Маленькие дружины – это объединения детей, настолько утонченных в области хорошего тона, как может быть утончённым только лучшее общество в Париже и Лондоне.

Любовь к грязи – это необходимый импульс, чтобы вовлечь детей в Маленькие орды, помочь им весело преодолевать отвращение, связанное с грязными работами, и открыть в «свинской карьере» широкое поле трудовой славы и единого человеколюбия…

– Это Фурье, – гордо произнёс Максим, поймав мой взгляд. – Он был очень умён.

– Не сомневаюсь, – пожал плечами. – Зачем мы здесь?

– Мы здесь за тем, чтобы начать твоё обучение, – ответил он и опустил свою руку мне на плечо. – Теперь мы вместе. И ты должен кое-чему научится, чтобы…

– Чтобы спать со мной, – услышал я голос Полины.

– Полина, ты не могла бы… – Максим злится очень медленно, наверное, поэтому Полина позволяет себе такие шалости.

– Хорошо-хорошо, – ответил он. – Я просто проходила мимо и услышала. Больше не буду, мальчики, обещаю…

Максим тяжело вздохнул и уверенно посмотрел на меня.

– Ты хочешь быть с нами?

– Да, – машинально ответил я.

– Ты согласен с тем, что мы должны друг другу помогать, – его голос звучал, подобно натянутой тетиве.

– Да.

– И ты, наверное, также согласен, что для необходимой помощи ты должен нас больше понимать, – Максим отчего-то нервничал.

– Вероятно, – сказал я и прочитал на одной из стен надпись: «Кто, если не ты?»

– Вот и отлично, – ответил Максим и громко хлопнул в ладоши. Тревога исчезла, будто её и не было совсем. – Можешь пока осмотреться, а я подберу для тебя первое, с чем ты должен ознакомиться.

Максим подошёл к стопкам книг, встал на одно колено и, уставившись на корешки, стал о чём-то думать. Мне не хотелось его отвлекать, а ещё больше не хотелось потерять возможность получше ознакомиться с его комнатой. Как и в комнате Полины, на полу стояла настольная лампа. Рядом с матрасом лежала отдельная стопка книг. Я подошёл к ней и стал рассматривать обложки. Достоевский, Толстой, Сервантес, Шекспир…

– Максим, можно мне что-нибудь почитать художественное?

– Смотря что, – вид его был озадачен. – Что тебя заинтересовало?

– Вот это, – я показал на всю стопку книг. – Можно?

– Нет, – сухо ответил он.

– Почему?

– Большинство из них только считается чем-то гениальным, а на самом деле – бацилла. Читаешь и чувствуешь, что силы уходят, это как болезнь. А нам нужны силы, понимаешь? Силы!

– Неужели ничего из этого не пригодно для меня? – я был расстроен. Мне хотелось развлечь себя сюжетом. За последние дни моя жизнь сама стала, как книга. Жить в книге было тяжело. Быть может, сюжет, который расскажет мне автор, отвлечёт меня? Я был в смятении. С большой надеждой смотрел на Максима.

– Разве что эта, – ответил он и протянул мне книгу Сервантеса. – «Дон Кихот». Я ничего в нём не понял. Некоторые моменты смешные, некоторые – грустные. В целом сойдёт для чтения на ночь.

Я крепко схватил книгу и с жаром прижал её к себе.

– Про это не забудь! – Максим вручил мне ещё несколько томов какого-то собрания сочинений. – Читай внимательно.

– Хорошо, Максим.

Ещё через минуту я оказался в коридоре. Дверь моментально захлопнулась. Теплый ветер нёс запах вечерних приготовлений. Тусклый свет за дверью грел, подобному человеческому теплу. Мне хотелось как можно скорее отойти от захлопнувшейся двери. Она мне была неприятна. Звук. На кухне было слышно, как Полина раскладывает еду по тарелкам.

– Пора ужинать!

Я счастливо улыбнулся и прямо с книгами шагнул в сторону кухни. Там всё хорошо.

***

Совершенно не помню, почему я согласился. Странное чувство, охватившее меня в тот момент, заставило моё «Я» отказаться от попытки подумать над всем случившимся. Мне хотелось сделать приятное этому человеку – единственное, что сопровождало меня в минуту поступка. Войдя в эту комнату, я ощущал невыносимую тяжесть долга перед Максимом. Согласившись, я избавился от неминуемого страдания и отдался воле другого человека. Это произошло так легко.

– Ты согласен с тем, что мы должны друг другу помогать?

– Да.

– Ты согласен с тем, что мы должны друг другу помогать?

– Да.

Это так легко и просто. Слово «да» сорвалось с моих губ, и я стал свободен от долга и несвободен от Максима.

***

Одна мысль. Одна только мысль, что я смогу встать по ту сторону развернувшегося сюжета давала мне силы. Процесс чтения – это процесс твоей жизни по сторону текста. За текстом можно спрятаться. Я радовался этому. Я прекрасно понимал, что то, что я буду читать – это моя жизнь в образах, созданных автором. Но то, во что превратилась моя жизнь – в текст, в сюжет – волновало меня. Отчего-то я был уверен, что за словами в книге лежит моя реальная жизнь, трезвая и очищенная от рассеянности и безумия. Я прекрасно понимал, что по своей внутренней конституции я очень далёк от намеченной мной ясности мыслей. Но мыслить ясно очень хотелось. Я только не понимал, почему я не могу быть из тех, которые могут… Я просто хотел быть, но не мог.

***

Острие копья в моём предплечье. Как же это больно! Никогда не было так больно. Странно, болит только один фрагмент твоего тела, а кажется, будто в агонии страданий весь окружающий тебя мир. Как же больно! Почему проезжающие мимо крестьяне не хотят видеть своей боли. Моей боли. Нашей боли? Солнце печёт голову. Это просто что-то невозможное.

– Сеньор, вы же хотите нам помочь? – спросил меня молодой парень, отдалённо напоминающий Максима. – Тогда прочитайте вот это! – продолжил он, не дождавшись моего ответа и стал совать мне в нос переплёт книги.

– Мне больно!! И тебе больно! – кричал я.

– Прочитайте! Вам станет легче! Прочитайте!! – продолжал человек. – Вы просто не стараетесь

– Что там?! Посмотри, откуда это копьё? Мне больно! Тебе больно!

– Там нет никакого копья, сеньор, – ответил он. – Прочитайте, прочитайте, хватит лениться!

***

Звук, звон, страх, вспышка. Так заканчивается мой еженощный кошмар. Смутные силуэты, фигуры размытых, как вода и дождь, много капель и одна, потом, снова. Я в ужасе открываю глаза. Сердце замерло. Ничего не видно. Мягкие руки Полины снова сживают мою голову.

– Я снова, – пытаюсь прохрипеть. – Я снова был там.

– Не волнуйся, – уверенно говорит Полина. – Тебе станет легче, надо потерпеть.

– Что потерпеть? – её голос приводит моё сердце в движение. – Ничего не проходит. Снова это мычание. Я не могу так.

– Ты сильный. У тебя всё получится.

– Оно не проходит, Полина! Оно не проходит!

– Ну что с тобой делать? – ласково произносит она и расслабляет захват.

Мы лежим молча. Я чувствую, как что-то тяжелое оседает в моём горле. Пищевод сдавлен. Сложно дышать.

– Я знаю, забывать сложно, но так нужно!

– Полина, не могу.

– Прекрати! Прекрати! – она сдавила моё горло. Несколько секунд воздух не проходит в мои лёгкие. Я слышу, как льётся кровь по её венам. А в голове бьётся шум дождя и пылает запах древесной коры.

– Успокоился?

– Не знаю, – слегка кашляя, ответил я.

– Я тоже не знаю, – её губы коснулись моего затылка. – Пахнет лесом?

– Да, – удивился я. – Откуда ты знаешь, что… Как?

– О! Так я угадала! – голос Полины наполнился звонкими нотами. Я обожаю, когда это происходит. – Мне кажется, если немного сдавить горло, то почувствуешь запах коры.

– Уже пыталась пробовать на ком-то ещё?

– Разумеется! – она облокотилась левой рукой на подушку, а правой стала гладить мои волосы. – Но пока безрезультатно. Мне казалось, что когда-нибудь должен появится в моей жизни человек, который будет испытывать нечто подобное. Не знаю, как это физиологически связано… Иногда я душу себя, запах дерева приходит сам собой. Ты любишь лес?

– Да, очень люблю.

– Расскажи мне о нём.

– Ну… – я сглотнул воздух. – Очень давно мы как-то ходили в лес. Вернее, это был даже лесопарк. Дорожки покрыты гравием, много скамеек вдоль аллеи.

– Что там были за деревья?

– Клён. Много клёна, – я стал говорить о его листьях и чувствовал, как каждая жилка моего тела покрывается причудливым узором растения. – Он был такой красивый.

– Это была осень?

– Да, жёлто-красные листья под ногами, это так приятно…

– Ты собирал их?

– Да, наверное, как и все…

– Как и все… – задумчиво проговорила Полина.

– А ты не собирала?

Я повернулся к Полине, но она уже отвернулась от меня, легла на правый бок и замерла. На мгновение мне показалось, что она мертва. Но уже спустя секунду она глубоко вздохнула и стала зевать.

– Спокойной ночи, – резко произнесла она.

– Я обидел тебя? – моё сердце стало биться очень быстро.

– Нет. Просто нужно спать, – она ещё раз зевнула и выключила свет. Я остался в темноте. Один. Полина больше не хотела со мной говорить.

***

Утром сильно болела голова. Я проснулся от ощущения, что одеяло прилипло к моему телу. Влажное, холодное, как будто недавно постиранное. Руки были связаны. Сложно было говорить. Я издал несколько нечленораздельных звуков с желанием сказать «Доброе утро!»

– Тише ты! – услышал я голос Полины. – Тебе нужно отдохнуть, ну и сил у тебя! – продолжила она, протягивая мне чайную ложку мёда.

Я слегка нахмурился и безоговорочно проглотил мёд. Желтоватая масса медленно стекала вдоль пищевода, пока сгусток сладости не остался в желудке.

– Рано утром ты стал неуправляемый, – вздохнула она. – Пришлось связать тебе руки. Ты знал, что с тобой такое бывает? И кричал ты так, что горло сорвал.

Я отрицательно покачал головой. Запах пота пропитал постельное бельё.

– Вот и я не знала, – задумчиво произнесла Полина. – Ты такой хороший, – она слегка улыбнулась. – Жалко будет, если что-то пойдёт не так. Ты такой молодой… Прости, что я… – её голос дрогнул.

– Что? – прохрипел я. – За что мне тебя прощать? – вопрос снова исчез в кашле.

– Тебе нельзя говорить. Не сегодня! – её рука коснулась ладонью моей щеки. – Потом у нас будет время поговорить. Ты ведь такой замечательный! Я не должна была трогать твои руки, прости меня.

За окном гудел ветер. Я ждал капли дождя, но они так и не зазвучали. Углы в помещении находились на своих местах, и я успокоился. Полина молча развязала мои руки, с подозрением посмотрела мне в глаза и очаровательно улыбнулась.

– Тебе сегодня ещё учиться!

Я слегка приоткрыл рот, вспомнив про задания, которые мне оставил Максим.

– Да, так что давай вставай! Иди на кухню. Я уже приготовила завтрак! Ты любишь яичницу?

Моя голова утвердительно закивала в ожидании скорого лакомства.

– Ну и отлично! Сегодня у тебя Герцен, «С того берега»… Кстати, твой Сервантес тоже тебя ждёт. Я узнала, что Максим разрешил тебе читать. Странный у тебя выбор, – она пожала плечами и ушла из комнаты.

Я пару минут лежал неподвижно, сел на кровать, протёр глаза освободившимися руками и стал думать. «Нужно поесть, умыться, найти бумагу в комнате у Максима, – мысли бегущей строкой проносились мимо глаз, – Где конспектировать? Он наверняка весь стол завалил очередными социалистическими газетами.»

В тот день я слушал ветер и много читал. Полина разрешила мне заниматься на кухне. Она мне не мешала. Знала, что завтра меня ждёт зачёт. У Максима будет много вопросов. Вероятно, не только по теории социализма.

***

– Так что же ты? – произнёс Максим. – Ты вот так и будешь конспектировать дальше?

Мы сидели на кухне. Полина отлучилась по каким-то делам, не желая нам мешать. За окном шел холодный дождь. Максим очень долго разбирал мои записи и остался очень недоволен ими.

– Это не конспект, это примитивное перечисление фактов.

– Что ты от меня хочешь?

– Я хочу от тебя, – он снял очки и небрежно протёр тыльной стороной ладони. Кажется, стёкла стали ещё более мутными. – Вдумчивого прочтения классиков социализма, – он сделал ударение на последнее слово и глубоко вздохнул.

– Максим, я стараюсь читать так, как это у меня получается, – в растерянности произнёс я. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь.

– Я хочу понимания! – резко сказал он и сломал двумя руками желтый карандаш, который он не выпускал из рук уже около часа. – А ты просто пишешь, как будто тебе это неинтересно!

– Герцен и правда не очень интересный, – признался я и сфокусировал свой взгляд на жёлтой карандашной крошке. Мелкие крупицы стержня превратились в однородный порошок. Мне хотелось растереть его по бумаге. Воображение требовало больше красок.

– А ты знаешь, что Герцен всю свою жизнь отдал на борьбу с эксплуатацией?

– Знаю, – пробубнил я. Что-то подсказывало мне, что когда мы дойдём до Фурье, то нотации Максима мне придётся слушать, стоя на коленях и вымаливая у него прощение за своё хладнокровие по отношению к классикам социализма.

– … Социализма! – крикнул ещё раз он. Я не разобрал, что он говорил перед этим. Отвлёкся. – Социализм создавался усилениями многих. Все они были честными людьми, они хотели единства человечества! Они хотели равенства и свободы для народа! Мы с тобой даже представить не можем, чего им этого стоило.

– Видимо, много стоило, – безразлично ответил я.

Максим нервничал. Всё утро он, как заведённый, ходил из угла в угол и не мог остановить себя в своём возмущении. Мне становилось скучно. Резкие движения его тела тоже стали утомлять. Я ждал, когда вернётся Полина. Она мне должна помочь. Она в самом начале была на моей стороне. Я верил в это. Но она всё никак не приходила. Мне даже казалось, что с ней могло что-то случиться. Максим сообщил мне, что ей нужно поехать в город, что-то передать одному из его друзей. От этой мысли я волновался ещё больше. Сейчас Максим создавал вокруг себя лишь страх и неуверенность. Я боялся что-то возражать ему, хотя некоторая доля протеста в моих словах с каждым часом увеличивалась.

***

Слова Максима сплетались в единый комок негодования. Он говорил много. Говорил страстно, и в какой-то момент речь его была обращена явно не ко мне. Острый нос его, как клюв неизвестной мне птицы, пугал меня. В Максиме было что-то невозможное. Он то и дело чертил в воздухе какие-то фигуры и щёлкал пальцами в такт моему пульсу.

– Ты понимаешь меня? – сказал он неожиданно ещё громче обычного. – Вот это, – он схватил тетрадь с моими конспектами. – Обман! Ты хочешь врать мне и дальше?

– Нет, Максим, – спокойной проговорил я.

– Ты будешь меня слушаться?

– Да, Максим

– Ты не обманешь меня? – спросил сон и с презрением схватил мою тетрадь большим и указательным пальцем. – Не будешь больше так делать?

– Не буду, – пробубнил я в ответ.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Собственность – это кража.