Иностранка

Вчера поздно вечером в одной из пустынных галерей дворца Чемесов даже осмелился прикоснуться к ее груди, и девушка, словно пугливая пташка, испуганно отстранилась от него, покраснев. В ответ на такую застенчивость Чемесов недовольно заметил, что раз она его невеста, то не должна отстраняться, если он хочет приласкать ее. Маша смущенно ответила, что сначала Григорию следует поговорить с ее отцом и объявить о помолвке открыто. Но молодой человек заметил, что пока не может этого сделать, ибо в течение месяца должен разрешить один вопрос, касательный наследства. И только потом намерен просить ее руки, так как горячо влюблен.

Ответ явно понравился девушке, и она разрешила Чемесову вновь обнять себя и даже позволила его широкой ладони надолго задержаться на груди, затянутой в розовый шелк. Позже, лежа в своей постели, она полночи думала и мечтала о молодом человеке и сомкнула глаза только на рассвете. И вот теперь она видела своего любимца внизу, воркующим с двумя молоденькими придворными дамами. Маша отметила, как одна из красавиц, весело смеясь над шуткой Чемесова, ласково провела по его щеке. Григорий тут же поймал ее руку и поцеловал пальчики дамы, заглядывая ей в глаза.

Маша ощутила некий укол ревности, поскольку считала, что Григорий не может так развязно вести себя с другими девушками, тогда как еще вчера вечером признавался ей в любви. Она нахмурилась и, более не желая смотреть на эту сцену, которая вызвала в ее нежном сердце озабоченность и боль, отвернулась. Она решила уже вечером все выяснить у Григория и попросить его объясниться, отчего он так вел себя. Маша быстро последовала дальше, боясь опоздать к нужному часу.

Проворно пройдя первые комнаты императрицы и достигнув нужных дверей, украшенных золотыми вензелями, она осторожно постучалась. Ей ответили, и девушка вошла в просторную, убранную в золото и белый шелк спальню государыни.

– А, душечка, проходи, – приветливо сказала ей Екатерина Алексеевна, чуть обернувшись, – ты как раз вовремя.

Машенька всегда приходила к императрице в закрытых, довольно скромных платьях, чтобы не вызывать у государыни неодобрительной реакции. Только на свидания с Чемесовым или на приемы, устраиваемые в Зимнем дворце, как и полагалось по этикету, Маша надевала свои изысканные прелестные туалеты, которые подчеркивали красоту и стройность ее стана.

Императрица Екатерина Алексеевна, будучи по происхождению немецкой принцессой, в пятнадцатилетнем возрасте приехала в Россию и, приняв православие, вышла замуж за наследника российского престола Петра Федоровича. В тридцать три года вступив на русский престол в результате дворцового переворота, во время которого был низложен ее муж Петр, вот уже тридцать лет единовластно управляла огромной Российской империей. Будучи довольно влюбчивой, Екатерина часто меняла любовников, которых за время ее жизни уже насчитывалось более двух дюжин. Фавориты государыни всегда щедро вознаграждались за свои труды и спустя несколько месяцев или лет покидали ее опочивальню.

Лишь двум мужчинам удалось на длительный срок удержать изменчивое сердце государыни и получить от Екатерины Алексеевны безграничную власть и могущество. Одним из них был Григорий Орлов, который помог Екатерине вступить на престол, а вторым – князь Потемкин, который теперь имел в Российском государстве влияние почти равное с самой императрицей. Остальные фавориты были лишь красивыми недолговечными любимцами в покоях государыни и особого влияния на политику не оказывали. Последнего же, Платона Зубова, которому было немногим более двадцати лет, нисколько не смущала разница в возрасте со стареющей государыней, ибо он стремился надолго остаться подле Екатерины Алексеевны и жаждал получить такую же безграничную власть, как и Потемкин. В эту пору императрица обожала своего нового возлюбленного и осыпала его щедрыми милостями в виде денег, земельных угодий, крепостных и драгоценных подарков.

Машенька прошла и, чуть поклонившись, почтительно остановилась в нескольких шагах от сидящей за туалетным столиком императрицы. Екатерина Алексеевна, уже причесанная и облаченная в прелестное платье из дорогой шелковой ткани, пару раз щипнула свои щеки и тяжело встала.

– У вас будут поручения для меня, Екатерина Алексеевна? – вежливо спросила девушка, когда государыня обратила на нее внимательный взор.

– Да, как и обычно, Маша. Будь добра прибери на моем секретере, а то я поутру сочинительствовала да разбросала там бумаги. Да еще в комоде моем разложи все как следует, а то сегодня я никак не могла найти пару от голубых чулок. Этот Михайло, как ни говори ему, все по одному складывает.

– Хорошо, Екатерина Алексеевна, – кивнула девушка, осознавая, что императрица недовольна своим камердинером.

– Еще надо будет съездить в несколько богоугодных заведений. Валериан Иванович тебе скажет в какие, мы вчера с ним это обсуждали. Надо узнать, не нужно ли им что-нибудь. Составь список, что им надобно, а я посмотрю, что мы сможем пожертвовать. Ну, это на неделе, как время у тебя будет.

– Да, конечно, я съезжу, как вы велите, – кивнула Маша.

– Все, пойду. А то в девять совет меня дожидаться будет, – сказала императрица и направилась к двери. – Да не забудь свечки в канделябрах сама поменять, а то Михайло опять огарки оставит да фитиль не так обстрижет. А ты знаешь, как я люблю.

– Все сделаю, не беспокойтесь, Екатерина Алексеевна.

– После обеда ты мне не нужна будешь, потому можешь поехать по моему поручению. А завтра поутру я жду тебя.

Императрица направилась к двери и, уже взявшись за дверную ручку, добавила:

– Ах да, чуть не забыла. Ты подбери мне, душенька, что-нибудь почитать, а то я вчера книжку-то закончила, а ночью уже не с руки было за новой посылать.

– Что-нибудь из французских философов, как вы любите?

– Да. Можно Вольтера, давно его не перечитывала. Да пару романов, подбери что-нибудь на свой вкус про заграничные страны.

– Слушаюсь, ваше величество, – поклонилась Маша, когда императрица уже почти вышла.

Более за весь день Маша не видела Чемесова. Однако около трех часов, едва она вернулась во дворец из сиротского приюта, слуга передал ей записку от молодого человека. Григорий просил ее о встрече в зимнем саду дворца недалеко от их тайного убежища. Девушка, отметив, что до парадного ужина еще есть пара часов, быстро переоделась в светлое парчовое платье с довольно глубоким вырезом и, захватив белую вышитую шелковую шаль, поспешила к назначенному месту.

Чемесов уже ждал ее. Неизменно в своем зелено-красном мундире измайловского полка, в высоких сапогах-ботфортах и небольшом белом парике, он, как и обычно, показался Машеньке весьма эффектным и вызывающе притягательным. В этот час в уединенном зимнем саду дворца было тихо и безлюдно, ибо придворные готовились к предстоящему грандиозному празднеству, которое должно было состояться в парадных залах через пару часов.

Едва заслышав легкие шаги девушки, Григорий быстро обернулся. Она приблизилась, отмечая, что он раскинул руки, видимо, приглашая ее в свои объятия, и по-мальчишески призывно улыбнулся. Однако Маша отчетливо помнила, как поутру видела его в компании молодых фрейлин и как он кокетничал с ними. Оттого девушка остановилась в двух шагах от молодого человека и холодновато строго взглянула на него. В одном из французских романов, которые она прочла за последние месяцы, описывалось, как надобно наказывать молодого человека, если он провинился. И Машенька именно это и собиралась сделать. Она поджала губки и безучастно произнесла:

– Здравствуйте, Григорий Петрович.

Чемесов удивленно опустил руки, и улыбка исчезла с его красивого лица. Он сделал шаг к девушке и, заглядывая ей в глаза, проворковал:

– Вы обижены на меня, Машенька? И отчего же?

Она упорно молчала и даже отвела взор в сторону. Нахмурившись, Григорий осторожно ухватил девушку за локоть и увлек в тенистое уединенное место. Усадив Машу на ажурную скамью, он сел рядом и настойчиво поинтересовался:

– И что случилось, красавица моя?

– Я не пойму, господин Чемесов, зачем вы назначаете мне свидания, тогда как я знаю, что вы прекрасно проводите время без меня в компании фрейлин, – произнесла она недовольно, бросая на него пытливые и укоризненные взоры.

– Каких еще фрейлин, Маша? Ну в самом деле, я ничего не пойму из ваших слов, – недовольно бросил молодой человек. – Объясните все толком!

– Поутру вы кокетничали с Сашенькой Протасовой и Софьей Орловой в парадном коридоре дворца. Я все прекрасно видела.

– Ах, вы про этих, – понял Чемесов и, притиснувшись к девушке всем телом, обвил ее стан сильной рукой, добавив более интимно: – Да ты краше их всех. Они мне вовсе не нужны.

– Однако вы, сударь, смеялись с ними и были весьма рады их обществу, – холодно добавила она, убирая его руку со своего стана.

– Это не так, Маша. Что ты, в самом деле? – уже возмутился Григорий, поджав недовольно губы. – Что ж, по-твоему, я и поговорить ни с кем не могу? Эти твои ревности просто смешны.

– Ах, вам смешно? – опешила девушка и, вскочив на ноги, попыталась уйти. Но молодой человек быстро обхватил ее стан руками и властно усадил Машу к себе на колени. Она попыталась сопротивляться, но Чемесов сильнее прижал ее к себе и приказал:

– А ну, успокойтесь, Мария Кирилловна!

– Григорий Петрович, я не желаю сидеть на ваших коленях, – возмутилась она, все еще пытаясь вырваться. Григорий испугался, что вся его двухмесячная осада Озеровой в один миг может окончиться неудачей, и он не сумеет выполнить задание, которое поручили ему княгиня Д. и князь Потемкин. Потому решил немедленно спасать положение. Уткнув лицо в ушко девушки, Чемесов как можно ласковее проворковал:

– Повторяю тебе еще раз, не нужны они мне вовсе. В моем сердце только ты, моя красавица. – После этих слов Маша прекратила вырываться и замерла. Григорий понял, что он на верном пути и продолжал: – Просто эта Протасова так и вешается на меня. А мне она совсем не нравится. Но ты же знаешь, что ее отец может попортить мое положение при дворе. Вот и приходится притворяться, что она мне интересна. Но без ума я только от тебя, моя несравненная.

Григорий говорил что-то еще, оправдываясь и увещевая. А затем как-то незаметно перевел разговор на тему прелестей Машеньки. И спустя некоторое время девушка, простив молодого человека, уже позволила ему себя поцеловать. А далее она, так и сидя на коленях Чемесова, пылко отвечала на его поцелуи пухлыми губками, обвив его шею руками. А он, воодушевленный и окрыленный тем, что девушка смилостивилась, шептал ей о том, как она желанна и нежна. Уже стянув с ее плеч шаль, Григорий смело ласкал пальцами шею и выступающие над низким вырезом платья грудки, то и дело сжимая приятные округлости девушки. Она же, опьяненная его близостью и словами, позволяла ему делать все, что он хотел, и лишь нежно целовала губы и лицо, трепеща всем телом в его объятиях. В какой-то миг Григорий, решив, что настал тот самый момент, когда он может полностью подчинить себе эту наивную пташку, чуть отстранился от ее губ и страстно прошептал:

– Вы так сладки для моего сердца, Машенька. Мне даже кажется, что я люблю вас.

Девушка замерла от его слов. И внимательно чистым искренним взором посмотрев в его карие, невероятно красивые и любимые очи, пролепетала:

– Это правда?

– Ну да, я думаю, что это действительно так, – кивнул Чемесов, прекрасно осознавая, что не любит ее, но понимая, что ради порученного ему дела готов это сказать. Так как в голове Григория давно родился некий план, как заставить девушку сделать то, что было надобно. Он знал, что после того, как он полностью соблазнит Машеньку и завладеет ее телом, она станет более послушной и покладистой. Ибо, потеряв девственность, будет полностью зависеть от его милости и ждать, когда же он женится на ней. И тогда можно будет вертеть ею, как ему вздумается. Так думал Чемесов в эту секунду и потому вновь заставил себя повторить свои лживые слова. – Да, именно так. Я люблю вас, Маша.

Лишь на мгновение замерев от счастья, девушка сама впилась губами в рот молодого человека, страстно поцеловав его, а затем как-то по-детски рассмеялась. Спустя миг она отстранилась и невольно обвела радостным взором окружающие их чудесные раскидистые растения и цветники. Птицы, жившие в оранжерее зимнего сада, громко выводили свои трели. Вечернее солнце пробивалось ослепляющими лучами через огромные окна и согревало своим теплом. В воздухе как будто витали любовь и счастье. Девушка уже представляла, как Григорий нынче скажет, что будет просить ее руки у батюшки и уже вскоре они поженятся. И заживут одной семьей. И он, Чемесов, такой красивый, эффектный и притягательный непременно станет ее мужем и зачнет в ее лоне много детей.

– Вы тоже очень дороги мне, Григорий Петрович, – ответила счастливо она.

– Могу я прийти сегодня ночью к вам в комнату, Машенька?

– Ночью? – спросила девушка страстно дыша, еще опьяненная ласками Чемесова.

– Да, моя красавица, ночью. Мне надобно поговорить с вами об одной очень важной вещи.

Со стопроцентной вероятностью Маша знала, что Григорий намерен обсудить с ней дату венчания и то, как лучше поговорить с ее отцом. И оттого смущенно, но воодушевленно произнесла:

– Хорошо, приходите, Григорий Петрович. Я буду ждать вас после девяти…

– Я непременно приду, моя красавица, – проворковал он и вновь впился в ее губы, довольный тем, как все хорошо устроилось, и что уже вскоре он получит от девушки то, что ему надобно. А ее сладкое девственное тело будет приятным подарком в его важном деле.

Заранее заготовив нужные речи и слова, Чемесов, едва Машенька распахнула перед ним дверь, прямо с порога заключил девушку в объятья и проворковал:

– Любовь моя. Я так долго ждал этого.

Девушка не успела опомниться, как оказалась в омуте его пылких губ и нетерпеливых рук, которые ласкали и разминали ее тело. Непонятно как Машенька уже через несколько мгновений очнулась на постели. Небольшой испуг девушки был подавлен неистовым напором молодого человека. Шепча о ее красоте и соблазнительности, Григорий проворно начал стаскивать с нее легкое домашнее платьице, которые было надето на девушке без корсета и нижних юбок.

Все произошло быстро и неожиданно. Машенька предполагала, что интимная близость может произойти сегодня, и оттого готовила для Григория убеждающую речь о том, что хочет сохранить свою чистоту до свадьбы. Но одурманенная пылкостью и страстными речами молодого человека, она, опьянев от его близости, позволила ему зайти дальше в своих горячих ласках. И Чемесов, воспользовавшись ее замешательством и неистовой влюбленностью, проворно овладел ее телом, лишив девушку нежной невинности и став ее первым мужчиной.

Когда Маша пришла в себя от напора Григория, она отметила, что молодой человек лежит между ее раскинутых ног и не двигается, а его широкие плечи возвышаются над нею. Он в упор смотрел в ее лицо, смущая горящим и каким-то собственническим взором. И девушка, еще помня его стремительные движения в своем лоне несколькими минутами ранее, смущенно отвернулась, уткнувшись лицом в его запястье. Между ног саднило и было невозможно влажно. И она понимала, что Григорий теперь лишил ее чистоты, и она стала его любовницей. Однако этот факт хоть и смущал девушку, но не настолько, чтобы сильно переживать, ведь она знала, что Гриша любит ее и вскоре они поженятся. За несколько месяцев службы при дворе девушка слышала не одну такую историю о том, как девицы-фрейлины отдавали свою чистоту женихам накануне свадьбы и потом даже не сожалели об этом.

Григорий потряс головой и, окинув лицо Машеньки страстным взглядом, глухо попросил:

– Посмотри на меня.

Она послушно повернула лицо и как-то пронзительно посмотрела на него. Он улыбнулся и спросил:

– Все хорошо?

– Я не думала, что все так произойдет, – пролепетала она вдруг.

– Да ничего и не произошло, – как-то самодовольно заметил Чемесов, откидываясь на постель рядом с нею и увлекая девушку к себе на грудь. – Ты стала моей полностью. Я этому весьма рад.

– Тебе понравилось? – вдруг спросила она, нежно перебирая пальчиками темную поросль на груди молодого человека.

От фрейлин Машенька знала, что мужчины очень ревностно относятся к интимной части отношений. И когда что-то идет не так, мужчина может даже бросить девушку, если вдруг ему будет «скучно в постели». Машенька не знала, что значит эта фраза «скучно в постели», которую слышала от фрейлин, но чуть ранее, когда Григорий ласкал ее, старалась тоже отвечать, чтобы понравиться ему. Ведь девушка очень сильно хотела угодить молодому человеку, потому что в ее сердце теперь жило трепетное, неистовое любовное чувство к Чемесову.

Опешив от ее прямого вопроса и понимая, что, скорее всего, Маша еще очень наивна, как ребенок, раз так напрямую спрашивает об этом, он глухо прокашлялся и тихо ответил:

– Весьма, весьма. Ты, моя красавица, была очень нежна.

Он вальяжно гладил ее шелковистую попку широкой ладонью и как-то довольно улыбался, словно насытившийся кот. Григорию весьма понравилась близость с малышкой, ибо она оказалась на редкость страстной. Да, она поначалу была немного зажата и сильно смущалась, когда при самых интимных ласках он смотрел ей в глаза. Потому опускала взор или прикрывала глаза. Но все же, видимо, пытаясь отвечать на его пылкость, она сама старалась целовать его и даже ласкала руками. Он понимал, что Машенька еще очень юна и неопытна, и для первого раза она была очень даже хороша.

Довольно улыбнувшись, девушка, облегченно выдохнула и сказала:

– Я люблю тебя. Я еще не встречала мужчину более красивого, чем ты.

Слова девушки понравилась молодому человеку, и он ласково провел рукой по ее темноволосой голове с распущенными волосами. Он лежал и обдумывал, как завести нужный разговор, чтобы склонить ее к тому, что было нужно его покровителям. Наконец подобрав нужные фразы, Чемесов громко выдохнул и начал хорошо отрепетированную речь.

– Теперь мы всегда будем вместе, – сказал властно Григорий. Но он прекрасно помнил, зачем он затеял все это соблазнение. И оттого добавил красивую поэтичную фразу. – На небе, отныне мы муж и жена.

В следующий миг девушка приподнялась над ним, и как-то доверчиво и счастливо заглядывая в его глаза, пролепетала:

– А когда мы обвенчаемся?

– Как можно скорее, красавица моя, ибо я жажду этого всем сердцем, – кивнул он, поласкав ее щечку. Чемесов знал, что не собирается этого делать, но отчего было не порадовать этими словами малышку, которая оказалась такой сговорчивой и покладистой и так страстно отдалась ему. К тому же ему надобно было уговорить ее на нужное дело. Так отчего бы не солгать, чтобы она осталась довольна? – Но есть одно обстоятельство, которое может помешать нашему счастью.

– Какое же? – спросила Машенька.

– Батюшка велел мне жениться, только когда я получу звание капитана гвардии и смогу иметь достойное жалованье по седьмому рангу, чтобы должно содержать семью.

– Твой батюшка, наверное, прав.

– Я стараюсь получить этот чин, и князь Потемкин обещал мне его еще осенью. Но в последний момент вмешался один человек, который является моим врагом и строит козни за моей спиной. И пока этот человек жив, мне никогда не получить новый чин, да и вообще, я опасаюсь за свою жизнь.

– Боже, Гриша, ты говоришь о каких-то странных вещах, – прошептала она.

– Ты станешь моей женой, Машенька, и я не хочу ничего скрывать от тебя. Когда-то давно я оступился по молодости и совершил страшный грех. За который теперь расплачиваюсь, и мой палач именно этот человек.

– Расскажи мне все, я постараюсь понять тебя.

– Но это очень неприятная история.

– И все же, Гриша, расскажи, прошу.

– Так и быть. Некогда я был влюблен в одну девушку, тогда мне было всего восемнадцать лет. Ее звали Оленька, и она была очень красива. Она также любила меня. Мы так любили друг друга, что вскоре стали близки. Однако об этом стало известно ее брату. И он вызвал меня на дуэль, заявив, что я обесчестил его сестру. Я согласился драться, но в последний момент нас остановил отец Оленьки. Узнав всю печальную историю, Олю быстро выдали замуж. А мне велели молчать о случившемся. Но с той поры брат Ольги возненавидел меня и поклялся сделать все, чтобы я кровью заплатил за бесчестье его сестры. Поэтому он вредит мне при любой возможности. Благодаря его усилиям, меня уволили со службы из Семёновского полка. Но князь Потемкин, мой покровитель, помог и устроил меня адъютантом к его высочеству, дал службу в Измайловском полку. Но брат Ольги все равно жаждет мести, и, едва мы встречаемся, по-прежнему угрожает мне. Я не буду спокоен, пока этот человек жив, и также ненавижу его. Из нас двоих должен жить только один.

– И как зовут этого человека? – замирающим от испуга голосом, спросила девушка.

– Платон Зубов.

– Боже! Любимец нашей императрицы?

– Да. Вот отчего я и говорю, что моя жизнь висит на волоске. У Зубова теперь неограниченная власть, в любой момент он может навлечь на меня беду, императрица издаст приказ о моем аресте, и я буду заключен в тюрьму. На прошлой неделе именно это заявил мне с угрозой Зубов, когда мы случайно столкнулись на одном из балов.

– Какой ужас.

– Да это весьма печально.

– Но ведь что-то все же можно сделать, Гришенька?

– Вот если бы Зубова не стало, тогда бы я смог быть спокоен за свое будущее и жизнь. Возможно, ты, моя красавица, помогла бы разделаться с ним, и тогда бы уже ничто не помешало нашему счастью.

– Но как?

– Ты бы могла подложить в его комод некую вещь, пропитанную ядом. И когда…

– Не продолжай, Гриша, – выдохнула в ужасе Машенька, прикрыв его рот ладошкой. – Я не смогу этого сделать. Погубить человека, это же грех!

– А ежели он первый погубит меня, Маша? Разве ты совсем не любишь меня? Я бы сам сделал это. Но у меня нет доступа к покоям императрицы, из которых можно пройти в комнаты Зубова, а у тебя есть. Да никто и не заметит, что вещь подложила ты. Я научу, как все тихо сделать.

– Нет, я не смогу, – отрицательно замотала головой девушка, и в ее больших глазах отразился ужас.

– Но, Маша, подумай, когда его не станет, мы сможем пожениться. Ведь только он мешает нашему счастью.

– Нет, Гриша, это невозможно…

Глава III. Кровавый платок

Санкт-Петербург, Невский проспект,

1790 год, Апрель, 29

– Екатерина Семеновна, она согласилась, – тихо вымолвил Чемесов, устремив мрачный взор на княгиню Д., которая сидела напротив него в карете.

– Обнадеживающая новость, Григорий! – воскликнула порывисто княгиня. – И как тебе это удалось? Хотя мне это неинтересно. Главное, чтобы Озерова подложила нужный платок в комод Зубова, и все. А там посмотрим, как быстро он встретится с Создателем.

– Вы должны мне все рассказать подробно, Екатерина Семеновна, – заметил глухо молодой человек.

– На днях я передам тебе небольшую коробку. В ней будет отравленный платок. Озерова должна тайком положить эту вещь в комод Зубова, как-нибудь сверху, чтобы он как можно скорее воспользовался ей. Ибо яд с каждым днем будет менее опасен.

– Платок нельзя брать руками?

– Естественно, – кивнула княгиня, поморщившись. – В коробке сверху, в холщовом мешочке, будут лежать перчатки, именно ими надо брать платок.

– Я понял.

– Да и еще. Скажи девчонке, что, когда начнутся разбирательства, она должна молчать как рыба. Иначе ее тоже придется убрать.

– Я все объясню ей.

– Да уж, голубчик, объясни.

На мгновение Чемесов задумался и вдруг осознал, что ему будет не по себе, если вдруг малышку Машеньку в чем-то заподозрят. Конечно и ранее он знал, что это весьма опасное дело, девушку могут легко выследить и арестовать, но тогда его это мало волновало. Да, изначально, при первом знакомстве на лестнице он искренне проявил к девушке интерес, но скорее как к изысканному произведению искусства, каковым являлась ее чарующая красота. А потом он как будто играл спектакль, соблазняя ее и желая угодить своим покровителям Потемкину и княгине. В последние два месяца Григорий проводил с ней чудесные страстные ночи по два раза на неделе, когда она бывала свободна от своих обязанностей в покоях императрицы. И сейчас, состоя в близких интимных отношениях с Машенькой после ее искренних и наивных слов о любви, Чемесов ощущал, что в последнее время в его сердце поселился страх за эту милую и юную девушку, ведь она может пострадать во всей этой опасной истории. И его искреннее желание защитить Машу в эту секунду вдруг вылилось в странную фразу-ультиматум, что он бросил княгине:

– Вы, многоуважаемая Екатерина Семеновна, должны пообещать мне, что Озерова не пострадает.

Долгим внимательным взором княгиня посмотрела на молодого человека, пытаясь прочитать на его лице тайные мысли. Княгине Екатерине нравился Чемесов, и она вот уже три месяца подряд пыталась манящими взорами показать Григорию, что он весьма привлекателен в ее глазах. И даже делала недвусмысленные намеки на то, что была бы очень не против, если бы он стал понастойчивее и попытался хоть раз остаться в ее дворце на ночь. Княгиня осознавала, что была практически в два раза старше молодого человека, но, по ее мнению, имела два главных привлекательных достоинства: деньги и влияние. И в благодарность она могла бы продвинуть молодого человека так высоко, как только он мог бы помыслить. Чемесов же как будто не замечал ее призывных взглядов и намеков и лишь твердил, что хочет служить делу тайного масонского ордена, в котором они состояли. И теперь слова молодого человека вызвали раздражение у княгини. Она ощутила его искренний интерес к юной Озеровой, раз он решился просить о подобном. Княгиня осознала, что игра Григория «в любовь» не прошла даром, и молодой человек действительно влюбился в эту девчонку.