Остров, на котором жить. Часть вторая

И была порождена «Лиллит».

И произошла битва. Битва, стёршая с лица земли обетованной, Титанов. Божеств, увлекшихся Своей слабостью в Своём бесконечном всесилии.

И были низвергнуты Боги.

И началась эра Лиллит. Эра господства сотворённой Жены над сотворённым Мужем.

И родилось господство Человека над Человеком.

* * *

Мозг буквально плавился от переизбытка информации. Абсорбированные в чёткие данные, но не сформированные в целостность одной картины, видения, рвались наружу безумным потоком, ежесекундно выдёргивая из капкана пойманную мысль. Подскакивая на каждой кочке многочисленных информационных стыков, суждения кружили в дьявольском хороводе с взбесившейся реальностью.

Я курил уже третью сигарету и не замечал течения времени, пока в стремительный полёт к бездне безумия круговорота мыслей не ворвался звонкий голос Залики.

– Боря, ты в порядке?

Я обескуражено взглянул в красивое лицо и сухо кивнул. Не было сил говорить. Но общение было необходимо. Ведь именно оно было изобретено, чтобы упорядочить хаос мыслей.

– Всё хорошо, – промямлил я. – Просто очень непривычно обладать такими обширными знаниями. Происходит, своего рода перезагрузка мозга.

– Мы достигли цели, Боря! – радостно заявила она. – Сейчас информация передана нашим лучшим аналитикам и, поверь, мы доберёмся до логических истоков.

– К чему нужны аналитики, если это мои собственные данные, переданные паразитом, – вяло удивился я. – Мне значительно проще будет разобраться с ними самому.

– Наши аналитики смогут расшифровать это послание, не волнуйся.

– Может лучше я сам? – я был слегка возмущён недоверием со стороны Залики. – Сейчас прибудет подмога, нас выведут из зоны риска, и мы продолжим бодаться с баранами Попутчика, но уже обогащённые новым качеством знаний.

Совершенно внезапно моя деструктивная союзница чисто по-человечески взмахнула руками и пристально всмотрелась мне в лицо, обдав холодом и обречённостью своего взора.

– Боря, подмоги не будет, – она глубоко вздохнула. – Нам не выбраться из этой западни. Мы посылали информацию штабам из других континентов. Нас не так много, как хотелось бы. И недавно, как ты сам знаешь, уничтожили многих из наших, – она помолчала с пару секунд и продолжила. – И ты не знаешь, это были все наши силы на ближайших доступах. Нас осталось двое в этой стране.

– Как это подмоги не будет? – взорвался я. – Как же мы отобьёмся?

– Нам и не надо, – спокойно отвечала Залика. – Мы свою миссию выполнили. Мы снабдили Противостояние знаниями ранее недоступными. Мы действуем ради общей цели, но не ради своей личной. И для достижения изначальных планов мы готовы жертвовать жизнями. Цель оправдывает средства. Мы лишь частичка целого, и мы готовы отдать себя в жертву ради выживания всего общего организма.

– Я как-то не готов к этому, – данное заявление заставило меня оживиться. – Я вообще-то рассчитывал сам дойти до конца.

– Извини Боря, мы должны были сразу обрисовать тебе общую картину, но боялись, что ты откажешься сотрудничать.

– И правильно боялись! – уже в панике взвизгнул я. – Конечно, не стал бы. Я не согласен погибать за идею.

– Я тоже не тяготею к смерти Боря, – заявила моя спасительница. – Хочешь продержаться дольше, держись меня.

– Нет уж, извини, я лучше к вашему вожаку, – во мне играл дух противоречия.

– Нет, Боря, женщины сильнее мужчин. Не спрашивай почему. Не задавай вопросов относительно моего статуса в этом движении. Просто верь мне. Ты сам знаешь все ответы, тебе лишь нужно покопаться в своём загаженном паразитом сознании, – Залика снова прислушалась к своим мыслям и добавила. – Ну, если в живых останешься.

Я с силой метнул недокуренную сигарету в свежевыкрашенную стену здания.

– Да вы все больные фанатики! Вы даже не знаете, с чем вы боретесь и во имя чего! – я начал орать. – Ты мне можешь вообще объяснить какие у вас цели? Вы как будто получаете удовольствие от той степени бессмысленности, что заключена в концепции вашего противостояния!

– Боря, возможно, мы психи, и да, мы не знаем, с чем мы имеем дело. Мы просто верим, – Залика оставалась невозмутимой. – Нас устраивает лишь то, что мы определились, в каком направлении мы хотим двигаться. Ты можешь похвастать этим?

– Если бы я хотел покичиться слепостью веры, пошёл бы в монастырь! – меня уже было не унять. – Да вы вообще пробовали осмотреться? Вы уже не рвётесь к раскрытию каких-то истин, вы создали нечто подобное религиозному культу и проповедуете путь не ведущий никуда. Снова разделили мир на «плохо и хорошо», и тащитесь от этого бессмысленного шабаша.

– Боря, мы совсем не против нововведений! – рявкнула на меня Залика. – Есть идеи – выкладывай. Если в них будет хоть капля логики, мы их примем к сведению. В нашем движении отсутствует какая-либо определённость.

– Хочешь новых идей? – решительно спросил я. – Отлично. Идея такая. Пошли в жопу все ваши фанатичные формирования, и вы, и Арментарии, и мудрые наблюдатели! Все идите к такой-то матери!

– Отличная мысль, чёрт возьми! – наигранно всплеснула руками женщина. – Через пол минуты нас начнут атаковать, разъяснишь нам методы, которыми следует руководствоваться в процессе широкомасштабного посыла?

– Да легко! – яростно выкрикнул я в лицо Залики. Злость не позволяла мыслить трезво, и я позволил выйти наружу первой идее мерцающей на периферии сознания. – Тебе нужен план? Слушай! Вы с Вадимом окружаете себя защитным коконом и мирно сидите в сторонке, от вас требуется немногое. Во-первых, сделай мне укол.

– Так часто нельзя, может не выдержать сердце, ты умрёшь.

– Быстро коли, я всё равно сдохну!.. Во-вторых, – я поискал глазами какой-либо твёрдый металлический предмет. Зрение ухватилось за стальные каркасы, из которых состояла детская игровая площадка, – ты отрываешь для меня эту полуметровую перекладину. – Я указал на некое подобие турника, выкрашенное в ярко-жёлтый цвет. Металлический штырь мгновенно вырвался из объятий двух железных столбов и угодил мне в руки. Залика уже готовила инъекцию.

– Что же в-третьих?

– Не подпускайте ко мне Арментариев дальше, чем на полметра.

– Что ты задумал? Если ты собираешься побить их палкой, то даже не надейся, они все ускорены. Они абсолютно непробиваемы.

– Вводи раствор, там уже посмотрим, – последние слова я сказал уже вдыхая запах озона. Воздух наэлектризовался, и, казалось, заискриться, как только я двинусь с места.

Не знаю, каким образом, но я и вправду планировал помять черепушки непрошенных гостей простой металлической палкой. Яростная безысходная решимость растирала затёкшие конечности рядом с абсолютным отсутствием тактики и планирования.

Я почти не почувствовал, как острие иглы вонзилось мне в руку. Тело мгновенно запульсировало и я испытал неимоверную нагрузку на сердце, отозвавшуюся острой болью. «Ничего, держись сердечко, скоро всё будет окончено. Так или иначе». Залики уже не было по близости, она находилась рядом с Вадимом и сейчас им предстояла весьма яростная схватка, в которой они играли лишь роль прикрывающей тыл силы. «Ну что ж, господа Пасущие, добро пожаловать, не знаю, как вам, а мне терять нечего».

Возможно в связи с привычкой выработанной организмом к ментальным ударам, хотя вероятнее по причине бессмысленности воздействия на меня с расстояния и понимания этого самими Арментариями, смещения реальностей или же смешения оных я не почувствовал. Я не имел ни малейшего понятия о том, как буду действовать дальше, на самом деле у меня не было чёткого плана, лишь сводящее с ума отчаяние и безрассудность. Я надеялся, что именно это мне поможет. И тут я почувствовал. Яркий детсадовский пейзаж у меня перед глазами стал подрагивать, словно искажённый высокой температурой воздух. Они всё-таки атакуют ментально, и делают это поочерёдно, будто пытаясь взять измором. Но не на того напали. В организме тайфуном бушевал взбесившийся адреналин. Внезапно предо мной вспыхнуло, и я заметил быстро мелькающий силуэт человека. Ускоренный Арментарий решился нанести удар, но напоролся на защитный барьер, установленный Заликой и Вадимом. Вспышки стали повторяться, я уже отчётливо различал множество молниеносно проносящихся мимо меня тел. Я всё ждал. Через пол минуты безрезультатной долбёжки об энергетическую сферу, защищавшую моё тело, столкновения Пасущих с ментальным заграждением стали идти на убыль. Пока моё заторможенное человеческое зрение не ухватилось за первый, не двигающийся силуэт человека стоящего предо мною. Они множились, и вскоре пятачок земли, ограждённый силами противостояния, был окружён дюжиной разъярённых последователей Попутчика. В глазах читалась ненависть и отвращение. Не представляю, в каком свете меня выставили перед ними, с какого именно ракурса взглянули на мои действия, когда промывали бедным марионеткам мозги. Мне было плевать. Я не испытывал по отношению к ним ненависти за слепое поклонение искусственным идеалам, ибо ненависть есть удел бессильных. Я не смел презирать их за добровольную деградацию и культ узости мышления, ибо презрение по праву принадлежит лишь сильнейшим. Я не мог испытать к ним чувство жалости, я уж более не знал этого чувства.

Я ждал, когда Арментарии синхронизируют силы для ментального удара. Я знал, исходя из информации, что давалась на лекциях Попутчиком, что для этого им необходимо буквально слиться воедино и разрушительная мощь Пасущих возрастала в десятки раз, затрагивая не только физический план, но и внедряясь в высшие слои мироздания. Я был уверен, что данная стратегия была выбрана ими сразу. Во время занятий мне не очень-то верилось в реальность и действенность такого метода, но, как оказалось, Попутчик поставил на него многое. Арментарии шли ва-банк, они шли на всё лишь бы уничтожить меня, носителя информации, разоблачающей всё мировое правление Наместников.

Пасущие ударили неожиданно, так шустро у них это получилось словно репетировали. Я ощутил, как тело сдавило со всех сторон словно мочалку в сильной ладони, выжимая остатки сил. Сознание сузилось, обмякшее в могучих тисках силового поля, оставив в распоряжении лишь крупицу разума, где пульсировала одна лишь стержневая мысль, подчинённая моей последней команде. И мысль эта цеплялась за один только мыслеобраз – мою физическую оболочку. Я словно рухнул в омут, одновременно лопаясь и рассеивая своё существо в глубины вселенной. Мгновение меня больше не было, я превратился в мириады частиц блуждающих в Абсолюте, как вдруг острая физическая боль пронзила тело и перед глазами кляксой разлились пустынные песчаные холмы, упирающиеся в небесную твердь.

Я снова находился у пирамидальных монументов, окутываемый палящими лучами солнца и пустынного песка, бьющего в лицо порывами горячего воздуха. Как и прежде в своих видениях, я стоял посреди строительной площадки незаконченного божественного алтаря. Но почему-то в этот раз вокруг было оглушительно тихо. И я был самим собой. Убийственный допинг не позволил так легко выбить моё сознание в другую реальность, но сконцентрированный синхронизированный энергетический удар, рушащий барьеры между физическим и ментальным планами исказил материю пространства и я смог вырвать своё тело из одной временной плоскости в другую вместе с сознанием. Совершенно инстинктивно, ни на мгновение не воспользовавшись сухим разумом блокированным стрессом, ухватившись мыслью за своё тело, я переместился в другую точку существования мира. Переместился полностью, не оставив за собой ни единой частички себя.

В правой руке я всё так же сжимал металлический обрубок.

Песок носимый пустынным ветром шлифовал каменные глыбы, лежащие в основе строительства храмов поклонения великим Богам. Это были пирамиды. Лишь слегка отличавшиеся от Египетских своими исполинскими размерами. Теперь, сквозь призму здравого суждения, не подчинённого сознанием раба, в тело которого я входил до этого, я видел на самом деле, как всё обстояло.

Передо мной высились пирамиды, пирамиды построенные по тому же принципу, что и строения причисленные к семи чудесам света. Банальная конструкция, на много веков опередившая современную историю и погребённая под пустынным ландшафтом земли. «Зачем Богам понадобилось это бутафорское знамение их величия?». Теперь я знал. Боги, будучи абсолютно беспомощными эмоционально в своём бесконечном могуществе и абсолютном восприятии мироздания, искали спасение в примитивизме, пытаясь разбавить своё всесилие беспомощностью рабов. Никто и никогда не сможет постичь путей Господних, и подлинные мотивы останутся загадкой для всех, но по какой-то причине они выбрали именно этот путь постижения мира в другом свете. Они создали нас. Они уподобили нас своей природе. Но дали лишь часть себя, забрав главное. Знания. Знания о том, как всё было.

На этом месте я, в теле жалкого раба, крушил камни и обтёсывал их примитивными орудиями труда, здесь я валился на колени, лишь завидев на горизонте величественные силуэты Божеств. Здесь я испытывал страдания, физическую и моральную боль, недоступную Божествам. Именно на этом месте я чувствовал себя счастливее и несчастнее, чем любой из создателей. Как и всё молодое поколение рода людского. Здесь я был хуже и намного совершеннее, чем каждый из творцов. Я был человеком.

Я неспешно двинулся вперёд, наугад выбрав направление, ведущее меж двух незавершённых монументов. Порой я спотыкался о бесчисленные осколки камней, усеявшие собой всю строительную площадку. Да, в современном восприятии, тот майдан земли, по которому брёл я, утопая в рыхлом песке, был банальной стройкой. Строительным процессом, что вёлся во имя божественных целей, которые, как известно, непостижимы простым смертным вроде нас. Я ступал по непокорной почве и в сознании возрождались сцены, переданные паразитирующим на моих мозговых клетках созданием. В уме вычерчивались силуэты умирающих от изнеможения рабов, подобных той особи, в которой гостило порой моё сознание. За спинами вырастали властные осанки надсмотрщиков с плетями в руках, людей, чья функция несла в себе всё тот же раболепный смысл. На горизонте периодически возникал караван из провизоров, людей, что занимались лишь набиванием кормушек, из которых было велено питаться. Была создана примитивная, грубая, но действенная система, направленная на содержание своеобразного эксплуатационного питомника.

Миновало больше часа, как я преодолел необычайные постройки, оставив очертания величественных сооружений за своей спиной. Я продолжал шагать вперёд, увлекаемый неким интуитивным озарением. Передо мной стелились странные небольшие сооружения, лишённые крыш. Уже через несколько десятков минут я стоял у их основания и абсорбировал рассудком осколки памяти, дарованной паразитом. Я находился у «Храмов познания». Мест, где человеческое существо подвергалось неимоверным пыткам. Мест, где человек уподоблялся богу, терзаемый безумием внедрения в организм инородного создания. Именно здесь человек проводил свои семь дней, мучимый изменениями осознания мира, подобно нам, так называемым Арментариям, в тот период, что все мы не помним. Но никто не удерживал их в состоянии беспамятства, что несло в себе сильнейший смысл – сломленность духа. Я вспомнил стены, что предстали предо мной в момент встречи с Андреем Ивачёвым. Именно они являлись той крупицей реальности, за которые цеплялось сознание, истерзанное буйством смены восприятия всего мироздания. Вопреки всем уфологическим теориям человек строил пирамиды сам. Но сила для преодоления земного притяжения и законов физики была дана ему свыше, вопреки желаниям его истинной сущности, руководствуясь одной лишь целью – функциональностью проекта.

Мир, в котором я гостил сейчас, был молод и пустынен. Он состоял лишь из определённых фаз использования человеческой сущности, во имя прихотей богов, во имя борьбы с их вселенского размера комплексами. Человек служил, после чего он строил, наделённый сверхъестественными силами, и впоследствии погибал, израсходовав весь свой потенциал, которым так жадно насыщались боги, сотворившие нас по своему образу и подобию.

Внезапно мне удалось постичь весь смысл происходящего. Богатый воспоминаниями энергоинформационный след, оставленный паразитом в моём мозге, вознёс меня до высот глубокого осознания реальности, смыслом которой являлась абсолютная нереальность некогда случившегося во временном пространстве, сопряжённая с абсурдом, порождённым мудростью богов.

И тут же я вновь вернулся в призрачное бытие, зафиксированное лишь осмыслением законов пространственно-временного континуума. Я снова находился в мире, где законы физики определяли суть бытия. Я снова вовлечён был в порядок заведённый примитивностью мировоззрения. Я потерял связь. И если я не буду в силах осознать её самостоятельно, она будет потеряна мной навсегда.

Но это не по мне. Я доберусь до сути.

Ведь истина, есть лишь промежуточная стадия откровения, перед осознанием всего что есть.

Картина обретала всё более чёткие очертания. Миллиарды лет назад, порождённые неким высшим сознанием божества, были брошены на землю, упиваться своим великолепием. Но им стало недостаточно того что они имели, и тогда был создан человек, награждённый противоположностью существования. Возможно, истинный смысл их действий сводился лишь к созерцанию жизненного процесса, что был отличным от собственного. Человек не только был лишён бессмертия, но ему был дарован страх, боль и смерть, что не было во власти всемогущих.

Какой-то период божества наслаждались тем контрастом, что создали сами, упивались своей властью над миром и возвысились, пока не были подвергнуты натиску бесстрашной и неразборчивой страсти в отношении земных женщин. Любовь – чувство способное покорить самый высокоразвитый разум во вселенной, чувство способное обогатить, но сразить божественность сущности, уподобив её жалкому рабу, чувство способное лишить контроля и забыться. И окунулись божества в омут рокового блаженства, и совершили они тем самым великую ошибку, стоящую им господства над землёй. Лиллит была лишь первой, что пошла против владычества богов, она была лишь женщиной, что была выбрана создателями для ублажения своих страстей. В её имя была названа целая эра – начальный этап, после освобождения человечества от гнёта великих божеств. Боги были истреблены, уничтожены революцией, вырвавшейся из недр своих же порождений. Эра Лиллит, это не просто период в развитии свободного человечества, это начало всего того что мы способны воспринять.

Я развернулся и, оставив за спиной угрюмые своды храмов познания, двинулся к точке, где возник в начале путешествия к истокам. Борясь с зыбким песком пустыни, я решительно зашагал к пункту выброса меня в данный отрезок временного измерения. Нечто необъяснимое влекло меня в свою реальность и заставляло совершать неимоверные усилия при каждом шаге во имя ускорения движения. Потовые железы в тщетной попытке остудить поверхность моей физической оболочки заставляли сверкать моё тело влагой, отражая яркие лучи солнца пустыни, тем самым обжигая и повышая температуру тела ещё сильнее. Я бежал, вынуждая организм с каждым шагом всё быстрее двигаться в доисторической сауне.

И тут я застыл на месте, осознав то, что вовсе не географическое месторасположение имело власть над моим переносом во времени, а лишь моё сознание. Для того что бы вернуться, мне было недостаточно достижения той точки, на которой я очутился, в данной ситуации командует лишь моё подсознание. В двадцати метрах по правую руку возвышался один из немногочисленных храмов пирамидального сооружения, он стал мне подсказкой, незавершённый пик его стал моей целью, моим порталом в реальность, что была мне подвластна. Всё ещё не до конца осознавая логику своих поступков, яростно цепляясь за грубые углы каменных блоков, срывая кожу на ладонях, я стремился ввысь. Лишь коснувшись оцарапанными коленями краёв незавершённого алтаря, я осознал истинное предназначение моих действий в данный момент. От меня требовался лишь прыжок. Нырнуть в низ, к основанию пирамиды, заставив тем самым организм выработать достаточное количество адреналина и вынудить сознание смириться с окончанием призрачной экскурсии.

Высота одарила меня большей силой ветра. Солнце ослепило взор. Я разбежался и прыгнул с высоты пирамиды, объятый одним лишь желанием спуститься с высот откровения на бренную землю, что меня породила.

Меня встревожило отсутствие страха, поглощённое решительностью. Я падал на камни, не испытывая никакого душевного дискомфорта, кроме как желания попасть домой. В свой мир, в свои владения.

Всем телом я рухнул на каменные глыбы, находящиеся в основе недостроенной пирамиды, кости хрустнули, череп раскололся об угол одной из плит. Я погибал и возрождался вновь. Я разрушал свою физическую оболочку в этой точке реальности, с целью собрать её у себя дома, подобно ребёнку разбирающему конструктор.

Я рождался вновь, и мой астрал подыскивал наиболее подходящую оболочку для перерождения.

Я потух. И снова загорелся над ярко-зелёной простынёй листвы детского сада, где ментальные выбросы Арментариев выбивали мою сущность из данной реальности. Время, проведённое в прошлом, не было учтено. Прошла лишь секунда после удара моих врагов. Я вернулся туда, откуда меня выбросило.

Я испытывал боль. Нечеловеческую боль, что не в силах выдержать никто. Но я продолжал падать на тот пятачок земли, с которой я был сброшен усилиями десятка Пасущих.

Странно. Но в руке я всё продолжал сжимать всё тот же обломок металлического происхождения. Вероятно неспроста.

Я врезался в почву, подобно метеориту. Земля вокруг меня вздыбилась, словно волны морской воды. Вспенилась и застыла, словно поставленный на паузу видеоролик. Ладонь вжалась в металлический обрубок и…

Я стал крушить.

Застывшие лица Попутчиковских псов не успевали выразить ничего, кроме ошеломления, когда на них обрушивалась железная перекладина. Я бил по голове, по лицу, по центрам, где господствовал древний паразит. Я убивал, убивал причину, но не следствие. Я уничтожал силу, что имела суть противоборства моей цели. Без сожаления, без жалости. Я просто бил, и это было моей приоритетной целью на данном этапе сражения. Просто бить.

Самые важные и знаковые события в моей жизни были сопряжены с работой в команде с этими людьми. Они не были просто моими соратниками, сослуживцами, эти люди являлись моей семьёй. Отвергшей меня и отвергнутой мною. Это существа, чьи цели длительное время казались и моими. Мои друзья, мои близкие люди, прямо сейчас на моих глазах гибли от моих же рук, поражённые примитивным орудием убийства, ржавой свежевыкрашенной железной перекладиной.

Как жаль, я потянул мышцы на правой руке, пришлось подключить левую. Удары становились всё менее смертоносными, скорее оглушающими, придётся вернуться к недобитым чуть позже.

Некоторые из обречённых на гибель Арментариев пытались давать бой, но опустошённые предшествующим собственным ментальным ударом не способны были противопоставить ничего металлическому турнику, сжатому в моих ладонях. Роковая ошибка Попутчика, однако же, он шёл ва-банк, отправляя своих лучших бойцов на операцию, Арментарии же шли на верную смерть.

Ноги вязли в зыбкой субстанции взъерошенного до чернозёма газона и крови Пасущих. Я наносил контрольные удары по головам уже обездвиженных тел. И только сейчас я обратил внимание на то, что всё побоище сопровождалось отборной бранью из моих уст. Я был зол, разъярён, я был разгневан на врагов, что пали глупо и неправильно истощив свой потенциал на абстрактные цели. Я ненавидел Попутчика за то, что он вынуждал меня совершать сие против моей воли. Я проклинал обстоятельства, положение вещей и принципы существования этого дерьмового мира, за всё то, что сейчас происходило. Мне и ранее приходилось убивать. Это было моим долгом и входило в обязанности чистильщика улиц, но лишь сейчас я стремительно лишался всех признаков человеческого облика, когда уничтожал тех, кто просто стоял у меня на пути.

Я выронил металлический обрубок и отошёл от места схватки. На мягкой всклоченной земле покоились окровавленные трупы десяти Арментариев поражённых моей яростью. Шатаясь словно пьяница в запое, я сделал ещё несколько шагов назад и рухнул на колени, обессиленный физически и морально. Из глаз сыпались слёзы. Я прикрыл лицо оцарапанными ладонями и зарыдал. Я плакал как дитя, в голос, порой срывая дыхание. Тело взрывалось дрожью, отпускавшей лишь на миг и снова охватывающей всю мою целостность. Мои истерические вопли сменялись воем и затухали лишь на миг, возрождаясь вновь.

Может быть, это и есть мой путь. Нет, я знал, что это и есть моя стезя. Тропа мученика, мучителя, скитальца или же только человека ведущего поиски того, что не существует. Да, я осилю эту дорогу, да, я обуздаю препятствия, но причиной этому теперь является не только безысходность и слепое стремление к поискам призрачной истины происходящего. Теперь я обрёл ненависть, я узрел её, подобно финишной прямой.