Полная версия
Отражение тайны
Накинуть линь с трехлапым якорьком на фальшборт таинственного корабля ему удалось лишь с третьего раза. Первым взобрался самый молодой матрос и скинул сверху веревочную лестницу. Шкипер пошел вторым, за ним старшина ловцов, потом уже остальные. Внизу остались лишь помощник и двое матросов, на случай всяких неожиданностей.
Когда они вскарабкались наверх и собрались у борта, оглядываясь на кажущуюся отсюда игрушечной скорлупку «Пеликана», шкипер поднял руку, требуя внимания.
– Думаю, здесь никого нет. И уже давно. Смотрите, всё вымерзло! И это никакое не чудище, а просто корабль. Потому – меньше страха, больше любопытства, держитесь настороже. Может, здесь найдется много чего ценного и интересного. Я имею в виду не только монеты и всякие безделушки. Трое на бак, трое на ют, двое со мной в трюм.
Уверенные и понятные всем распоряжения сделали своё дело. Люди перестали дрожать и ожидать каждую секунду какой-то страшной кары за вторжение. Как только помощник отправил им заправленные керосином фонари, они приступили к поиску. Возможно, в жизни матросов это был самый захватывающий поиск со времен детства, когда на чердаках покинутых прибрежных хижин они, тогда ещё мальчишки, искали сокровища морских кочевников. Или когда лезли, пугаясь каждого звука и даже собственного дыхания, в каменные пещеры, где на стенах углем и сажей были нарисованы странные фигуры.
Корабль был одновременно и чердаком и каменной пещерой. Тем миром грёз, который приходит во снах, когда страх переходит в любопытство, любопытство в искус, а искус в ощущение счастья.
Здесь отсутствовали запахи. Люди тоже отсутствовали. Хотя когда-то явно пребывали на корабле, о чем сообщала то оброненная курительная трубка странной формы из неведомого красного дерева, то длинный рыбацкий нож, воткнутый в разделочную колоду, да там и оставленный. Ещё следы рук на якорном вороте, точно такие, какие образуются на колодезных воротах. Гладкие, отполированные множеством прикосновений. Шкипер представил себе эту картину: дюжина матросов, вертящих ворот, чтобы поднять гигантский якорь. Только цепь обрывалась, никакого якоря теперь не имелось и в помине, что было к лучшему, иначе корабль давно ушел бы на дно. С кормы доносились короткие возгласы. Матросы постепенно обрастали уверенностью и деловитостью.
– Смотри! Что за инструмент? Хитрая штука! – восклицал кто-то, подняв над головой странный прибор, какую-то зрительную трубу с прикрепленной к ней полукруглой шкалой.
– А это что? Оружие? – другой матрос недоверчиво тянул странную узкую лопату, какой-то длинный шест с широкой лопастью.
– Вот оружие! А у тебя деревяшка какая-то, – третий со свистом рассек воздух потускневшим стальным клинком с наборной рукоятью.
Находки будоражили. Все втайне начинали думать о таинственных сокровищах, находящихся в недрах корабля. Эта мысль легко читалась в глазах матросов и в их всё более уверенных жестах. Но шкипер искал нечто иное.
Крюйт-камера. Орудийная палуба. Пушки с горками ядер и с банниками, уложенными на специальные полки вместе с ветошью и сосудами с притиркой. Он видел такое лет двадцать назад, во время войны с Полосатыми Островами. Ему пришлось участвовать в тех схватках в должности младшего канонира. Вот и ещё доказательство, что экипаж тут, несомненно, был. И это никакие не демоны, а простые люди, сродни его матросам. Промасленная тряпица с отпечатком чьей-то пятерни. Шкипер приложил свою пятерню и усмехнулся:
– Моя-то побольше будет!
На полу ни одной царапины от орудийных полозьев. Значит, корабль не принимал участия в боях. На стене какая-то картинка, чьё-то лицо в обрамлении белого сияния, какие-то слова. Странно, но слова казались знакомыми, просто написанными какими-то невероятными буквами.
– Эй, Боно, ты у нас ученый, частенько забегаешь к хранителям. Иди-ка сюда! – позвал он старшину ловцов. – Как по-твоему, что это такое?
– Да он там чаще настойки познает, чем что-то ещё, у него дружок водится, что умеет настойки делать, вот и вся наука! – осклабился кто-то из матросов.
– А вот рыло начищу, тогда и узнаешь, каким наукам я обучен, – без злобы пообещал старшина ловцов, а после изумился: – это же старые письмена! Так писали морские кочевники!
Некоторые буквы были знакомы, а некоторые представлялись бессмысленными закорючками. Но всё же спустя время они смогли прочесть первое слово.
– Хранитель. Так написано. Наверное, это их Бог или ангел, которого просили о заступничестве в долгом плавании!
– Смотрите, Папаша Ло! А это морские карты!
Ловец высыпал на широкий стол несколько бумажных свитков, где изображались очертания суши, расчерченные на квадраты. Вот только очертания были совсем незнакомыми.
– Не наш мир. Другой, – сказал шкипер.
– Так они что же? Действительно приплыли из другого мира? А это их земли, их острова, их моря?
– Наверное. Прихвати с собой. Идем дальше.
– Я-то прихвачу. Но только мне здесь не нравится, – неожиданно насторожился ловец.
– А кому тут и что может понравиться? Другой мир. Другой корабль. Всё другое.
– Не в этом дело, капитан. Корабль шевелится. Будто оживает. Слышите?
– Это просто ветер. Но парусов на мачтах нет. Одни лохмотья.
– Да, но корпус слишком большой, ветер его трогает и потихоньку раскачивает. Чувствуете?
– Хорошо, пойдем быстрее. Если он провалится в море, никогда себе не прощу, что не попытался понять все его тайны. А вот и то, что я искал. Капитанская каюта.
– Думаете, там сокровища?
– Я в этом уверен! – воскликнул шкипер, выковыривая замок широким рыбацким ножом. А когда дверь распахнулась, благоговейно выдохнул: – Вот они!
– Что? Что там? Монеты? Камни? – протиснулся вслед за капитаном третий участник их маленького отряда, услыхав слово «сокровища».
– Нет. Книги.
Шкипер обвел каюту взглядом. На стене висел портрет. На этот раз не бога, не ангела, а простого смертного, вероятней всего, портрет капитана корабля. Это был человек, чем-то похожий на шкипера. Такой же прищуренный чуть уставший взгляд, такие же выцветшие брови. Только цвет лица темнее. Капитан был изображен сидящим в кресле посреди цветущего сада. А сад был под стать райскому. Солнце заливало зеленую лужайку, на которой выставили круглый стол с резными ножками. С пушистого остролистного дерева свисала ветка, на которой сидела раскрашенная во все цвета радуги птица с длиннющим хвостом и хохолком на голове. Шкипер никогда в жизни не встречал ни таких деревьев, ни таких птиц. Ни такого яркого солнца.
– Это их мир, – положил на плечо руку старшина ловцов. – Наверное, там всегда тепло, и вьюги не рыщут в поисках жертвы круглый год.
– Да, это их мир. Но где он находится? И отчего так отличается от нашего? Ведь не могли же они упасть с неба?
– Они могли прийти вместе с рождающимся снегом. Из-за края мира. С другой стороны Бездны.
– Гляди, Боно! Тут целый альбом!
Под руки шкиперу попалась толстая скатка рисунков, бережно обернутых в парчовую ткань. Каждый рисунок открывал кусочек странного и далекого мира, такого непохожего на мир Снега.
– Гляди, это их корабль! Вот, черные борта и три мачты! Только он…
На очередном холсте уверенной талантливой рукой был нарисован корабль, который плыл совсем по другому морю. Синему, живому, наполненному движением совершенно других волн, тягучих, плавных, с пенными гребнями. Вокруг корабля была вода. Много воды. Столько, что её хватило бы, чтобы полностью залить мир Снега.
– Им не нужны полозья. Они скользят по воде. У нас дети в теплые деньки пускают корабли в лужах. А у них, наверное, дети катаются по снегу на полозьях, как наши корабли. Мир наоборот!
– Отчего же их мир такой, а наш – совсем другой? Они что, живут прямо у нас под ногами? Ходят вниз головой? Ведь мир – столешница, под которой пустота… – высказался матрос.
– Все знают, с одной стороны Великая Темень, с другой Великая Бездна… – поддержал его старшина ловцов.
– Возможно. Всё возможно, – задумчиво протянул шкипер, вглядываясь в следующий альбомный рисунок.
Группка детишек лепила из снега какое-то странное существо. На двух больших шарах покоился третий, маленький, а на нём глаза-пуговицы, палка-нос и вычерченная детской ручонкой улыбка. А на голове веселого существа сидел жестяной горшок. Ещё две короткие руки, в одной из которых метла. Дети смеются. Снег идет. Но это всё равно другой мир и другой снег. Не такой, что за полминуты способен замести до крыши. И в небе уже светлеет в разрыве туч солнечный диск.
А потом шкипер наткнулся на другие книги. Только книги те были странными. Страницы зажаты тяжелыми кожаными переплетами, а переплеты украшены узорами и прошиты медными нитями. Вдобавок ко всему книги были прикреплены прочными стальными кольцами к стальной же цепи из крупных звеньев. Шкипер ковырнул ножом, но понял, что разрезать цепь не получится. А она запиралась на массивный замок, ключа от которого нигде не было видно.
– Надо же, капитан берег свои книги лучше, чем прочие сокровища каюты, – усмехнулся Боно.
А шкипер замер. Потому что ему враз открылись все тайны мира. Рисунок был настолько четким и доходчивым, что дал ответ на все вопросы.
– Что это? – пока матрос рыскал по каюте, проверяя каждую щель в поисках драгоценностей, и уже умыкнул завалявшийся под столом перстень с кроваво-красным камнем, Боно распахнул глаза, вкушая вместе со шкипером невероятный плод тайных знаний.
– Это как печенье в форме ореха. Жена Вейвула готовит такие по праздникам. Вначале выпекают две скорлупки, затем вливают внутрь сладкую патоку и соединяют вместе. Получается подрумяненный орех. Только тут одну скорлупку сдвинули на треть, и получилась фигура… Фигура нашего мира! Смотри, Боно! Если бы мир был целым, он был бы похожим на шар. Но половинки сдвинулись! Если мы вверху, и у нас мир Снега, то он движется к краю, и падает с огромной высоты вниз, и там превращается в воду! И в мир той, другой половинки, он попадает в виде воды. Представляю, какой там водопад. Это похуже нашей Великой Темени. У нас просто лезет и лезет снег, подгоняемый ветром, а у них – вода…
– Брр! Страшно даже представить!
– Подожди, это не всё. Дальше вода, попадая в их мир, движется к другому краю…
Рядом раздался отчетливый скрип. Корпус гиганта дрогнул и поехал в сторону. Сразу же послышались крики поисковой команды.
– Шкипер! Корабль оседает в море! Пора уходить!
Матрос тут же выскочил из каюты, прихватив первое, что попалось под руку. Какую-то большую кружку. Старшина ловцов ухватил шкипера за руку и пытался вывести наружу. Но шкипер был зачарован тем, что ему открылось, и продолжал листать книгу, вышептывая слова и фразы.
– Папаша Ло, уходим! Мы проваливаемся в море!
– Сейчас, сейчас, – словно в горячечном бреду, частил шкипер, вырываясь из рук ловца. – Смотри! Море движется и доходит до края, это их Великая Бездна. Там всё рушится вниз. И пока летит к нам, превращается в снег. Потому он и рождается в Великой Темени. Ещё тут нарисовано, будто мир вращается! Неужели это взаправду? Снег не просто валится, его сдувает движением… Ага! Вот ещё. Внутри сдвинутых скорлупок какой-то огонь. Ну, точно! Шахтеры с медных рудников говорят, что чем глубже под землю, тем теплее и теплее, а мы думали, это близость ада. Если их половинка изнутри подогревается сильнее, то…
– Уходим, капитан! – ловец перевязал талию шкипера веревкой, распахнул окно каюты и с ужасом увидел, как приближается поверхность моря. Из того, что говорил шкипер, он не понял ровно ничего.
Море подступало, стало видно, как помощник Вейвул отвел сейнер от обреченного корабля. И теперь, распластавшись на поверхности моря, цепляясь за раскиданные во все стороны штормтрапы, к сейнеру ползут матросы и ловцы.
– Вот оно как… Дневник капитана. На языке Полосатых островов, – шкипер нашел следующее сокровище и раскрыл его наугад. – Двадцать седьмой день пути. Течение ускоряется, ветер стих. На море штиль. Есть опасность, что мы совершенно собьемся с курса…
Ловец, обвязав вокруг себя другой конец веревки, выполз из иллюминатора на снег и тоже пополз. Оседание корабля замедлилось, но было ясно, что это ненадолго и вскоре всё закончится.
– Шкипер остался в каюте! Я не могу его вытащить!
Умничка Вейвул, недаром Папаша Ло каждый раз брал его помощником, подвел снежный сейнер впритирку к борту корабля и принялся звать шкипера. Но ответа не было. Шкипер читал.
– День сороковой. Оправдываются самые худшие опасения. Корабль несёт к Великому Водопаду. По моим подсчётам, осталось всего два-три дня, чтобы исправить ситуацию. Я приказал спустить шлюпки и тащить корабль на мускульной тяге, но течение уже набрало силу…
Команда сейнера собрала веревки и канаты. Помощник порывался кинуться через иллюминатор в каюту корабля-пришельца, но Боно его удержал. Потому что успел увидеть блеск в глазах шкипера, когда тот читал записи о другой стороне мира.
– Не поможет. Будем надеяться, что нам хватит длины веревки вытащить Папашу Ло.
– Но отчего вы просто не захватили с собой все эти книги?
– Потому что книги захватили нашего шкипера. Сейчас он пьянее всех пьяных и не управляет собой. А ещё те книги просто невозможно вытащить. И знаешь, Вейвул, я понимаю нашего старика. Потому что там…
– Что там? Что? Он погибнет!
– Значит, там есть то, ради чего можно погибнуть.
Корабль ещё на полметра ушел в море, и снег наполовину закрыл иллюминатор.
– Взялись! – скомандовал помощник. – Разом! Разом! Разом!
Но шкипер этого не слышал, он читал и читал, даже не понимая, что его только что протащило сквозь снег, и отломки деревянной рамы впились в широкие плечи, что он оказался снаружи каюты, а корабль вместе со всеми тайнами навсегда исчез с поверхности.
Единственное, что он смог прихватить с собой, – свиток с рисунками чужого мира. И горсть вырванных косо листов из капитанского дневника. Вот только ему всё равно никто не поверил. И прочие капитаны долго смеялись над историями про сдвинутые скорлупки мира, про мир, где в морях вместо снега вода. Про мир, который находится по ту сторону Снега. Мало ли, чего только не выдумает старый моряк, ушедший на покой.
Только дети верили Папаше Ло, когда собирались поиграть на снежной поляне перед его домиком. Ведь старик научил их делать смешного снежного человечка с метлой в руке и глазами-пуговицами. А сам в это время сидел у камина, укрыв пледом колени, рассматривая тот большой корабль на картине, что мчался по лазурному морю. И даже не понимал, отчего же вдруг по щекам его нет-нет, да и катилась старческая скупая слеза. Ведь это тяжко – быть единственным, кто знает, как устроен мир.
Дети играли. Им было весело. И ещё они мечтали.
– Когда я вырасту, стану капитаном! И поплыву далеко-далеко!
– А я поплыву ещё дальше!
– А я дальше дальшего!
– А я до Края Мира!
А потом старик услышал волшебную фразу.
– А я поплыву за Край! В другой мир, по ту сторону Снега!
И слёзы его исчезли.
♀ Дьявол в деталях
(из записок старого механического филина, жившего существовавшего жившего и работавшего в Новом Лондоне в эпоху второго правления королевы Виктории, царства металла, пара и новых – технологий)
Мы будем скитаться мысльюИ в конце скитаний придемТуда, откуда мы вышли,И увидим свой край впервые.Т. С. Элиот «Четыре квартета»Я всегда говорил Морту, что его фамилия несколько претенциозна, особенно учитывая то, чем он сейчас занимается, и тем более учитывая то, чем он занимался раньше, и предлагал сменить ее на что-то более простое, пусть даже и столь же звучное, но менее тематическое. Он задумывался, а потом вяло отвечал, что привык к ней. Или что это не мое дело. Или что если я придумаю хороший вариант – он его рассмотрит.
В результате я приходил к выводу, что Рюген Морт просто не хочет ее менять, только не знает почему.
Люди такие сентиментальные, ей-богу. Даже мертвые.
* * *Дворецкий смерил нас взглядом, в котором смешивались презрение, удивление, любопытство и испуг.
Ну, собственно, как обычно. В таких домах, огромных, дорогих, роскошных и до невозможности пафосных, нас всегда встречали эмоциональным коктейлем именно с такими ингредиентами. Подносили на блюдечке из пренебрежительного фырканья и сдавленного ужаса. Все понятно, все логично, все объяснимо.
Презрение – дворецкие облачаются в него как во вторую ливрею, когда видят кого-то, кто по статусу ниже их хозяев. Чуть приперчивается пренебрежительным фырканьем и вялым цежением слов сквозь зубы. Удивление идет довеском; как правило, в таких домах ожидают офицеров высокого ранга, а никак не шелупонь вроде нас. Любопытство приходит долей секунды позже. О да, мы весьма колоритная парочка, механический филин и зомби на паровой тяге! А испуг, который сменяется ужасом… Ну а кто не испытывает пусть даже и иррациональный испуг при виде сыщика, расследующего убийство, по которому ты вполне можешь проходить подозреваемым?
– Мне предложили вести это дело, – сухо сказал Рюген, пытаясь пройти. Меха негромко шипели у него в глубине грудной клетки, полторы секунды через две.
– Я звонил полковнику Лоуренсу, – так же сухо ответил дворецкий, заблокировав своим телом проход. Отодвинуть в сторону тщедушного старика-дело пары секунд, особенно для такого хорошо скроенного существа, как Морт, но мы же все-таки в приличном районе, нужно соответствовать обстановке.
– Я старый друг полковника Лоуренса, точнее, он мой старый друг, и поэтому он предложил вести дело мне, – эту фразу Рюген заучил наизусть еще месяц назад. Нет, все в ней было правдой. Практически правдой. Около-правдой. Да, действительно старый друг. Да, предложил вести, но не только это, а и вообще все подобные дела. Полковник с возрастом обленился и обзавелся поистине бронебойным спокойствием, так что ему было гораздо комфортнее выслушивать жалобы высокопоставленных потерпевших о том, что у них по дому «шастает какое-то быдло, почему нет нормальных офицеров?», нежели самому ковыряться в крови и кишках. А ведь нас отправляли исключительно на кровь и кишки. Я же говорил тогда Морту, что нужно было просто прихлопнуть того худосочного врачишку, что ковырялся в проститутке в подворотне Уайтчепела. Ну убил и убил, ну распотрошил и распотрошил, мало ли людей с чересчур утонченным вкусом, нужно было его придушить и прикопать где-нибудь там же в помойной яме. Хватились бы только через пару недель, а учитывая, что в тот сентябрь погоды стояли холодные, так по запаху нашли бы лишь к весне. Но нет, нашему бравому зомби нужно было сделать все по правилам. Притащить в полицейский участок и допросить по всей строгости закона. Что-то, когда он был охотником за головами, подобная щепетильность его не очень волновала, где догонял, там и разбирался, на месте. Нет, что ни говори, а смерть очень меняет людей. Ну, вот и притащил он этого докторишку в участок, а тот как стал бить себя в грудь, сыпать всякими именами высокопоставленными да орать, что он, мол, Потрошитель и чистит город от всякой швали. Правда, порешить успел только одну проститутку, но если бы его не поймали… И пошел расписывать в красках. Знатно, видимо, двинулся на своей работе. Затем к участку подъехала карета с королевскими львами, и больше этого доктора никто никогда не видел. А нас с тех пор и стали отправлять на дела попроблемнее да погрязнее. Так что неудивительно, что, когда в трубку телефона проорали: «Кровь, везде кровь! Мертв! Аааа!» – по адресу сразу же отправили нас.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Э. По. «Маска Красной Смерти».
2
У. Блейк. «Тигр».
3
Дж. Байрон. «Стихи, вырезанные на чаше, сделанной из черепа».
4
Данте Алигьери. «Божественная комедия. Ад».
5
Ш. Бодлер. «Цветы зла».
6
У. Шекспир. «Гамлет».
7
У. Блейк. «Пословицы Ада».
8
У. Шекспир. «Макбет».
9
У. Шекспир. «Макбет».
10
У. Шекспир. «Гамлет».
11
К. Коллоди. Пиноккио».
12
У. Шекспир. «Макбет».
13
Л. Кэрролл. «Алиса в стране Чудес».
14
У. Шекспир. «Буря».
15
У. Блейк. «Мотылек».
16
Р. Брэдбери. «Будет ласковый дождь».
17
С. Тисдэйл. «Будет ласковый дождь».
