Под флагом цвета крови и свободы

– … тех мятежников я вынужден был отдать на суд команды, хотя, видит Бог, мне было нелегко поступить так с бывшими друзьями, – прихлебывая ром, вещал Алигьери, не замечая, как в глубине одной из множества устремленных на него пар глаз медленно загорается пламя тяжелой, жгучей ненависти. – Полагаю, вы, капитан Рэдфорд, меня понимаете – вы ведь известны своей справедливостью и неуклонным следованием законам. Кто бы их не нарушил – даже самый близкий вам человек… А в том, что доказательства вины моего старшего помощника Уильяма Катлера и его любовницы Эрнесты Морено были неоспоримы…

– Лжешь ты все! – внезапно раздался громкий и четкий женский голос. И столь уверенно и решительно он прозвучал, что людская толпа невольно расхлынулась в стороны, давая дорогу его обладательнице. Крепко сжимая в руке обнаженную саблю, Эрнеста Морено вышла вперед и выставила ее перед собой, направив сверкающее лезвие на казалось, окаменевшего Винченсо Алигьери. – Господом Богом, позволившим мне спастись с острова, на котором этот человек бросил меня и моего друга умирать от голода и ран, клянусь вам – он лжет!

Глава X. Бой не по правилам

Едва успел отзвучать гневный голос Эрнесты, как со своего места навстречу ей поднялся сам капитан Джон Рэдфорд.

– Что все это значит? – требовательно спросил он, пряча за негодованием собственное невольное удивление. – Даже если каким-то чудесным образом тебе удалось спастись с острова, на котором тебя оставила твоя команда – как ты посмела явиться сюда? Обвинений в сговоре с врагом с тебя еще никто не снимал!

– Значит, снимут сейчас, – сквозь зубы процедила Эрнеста, в упор глядя на бывшего капитана. – Винченсо Алигьери, ты сейчас не на своем корабле и не являешься единственным возможным судьей. А я обвиняю тебя в том, что ты несправедливо обвинил меня и моего друга в сговоре с врагом, пытался без суда выбросить меня за борт, а когда Билл остановил тебя, ты выстрелил в него и оставил нас на необитаемом острове – вопреки всем законам с одним пистолетом на двоих!

– И поэтому спаслась только ты? – поднял бровь Винченсо. Эрнеста сверкнула глазами:

– Билл умер от раны, которую ему ты нанес! Тому есть предостаточно свидетелей, и всем рты ты не заткнешь!..

– И кто же они? – властитель Меланетто потянулся за своей излюбленной трубкой. Морено, смертельно побледнев, закусила губу:

– Вся команда «Кобры»! Люди с «Пеликана», «Морского льва», с «Орла» и «Удачи» – они все здесь, и любой знает меня в лицо так же хорошо, как знал покойного Билла, – она обернулась, безошибочно указывая на каждого, чье имя называла: – Вот Эдмунд Гриффин, Одноглазый Робин и Рейли Легкая Рука – как вы думаете, кто привел этих троих на борт «Пеликана»? Тобиас Стивенс, я спрашиваю вас: кто спас вам жизнь во время абордажа, когда капитан вражеского судна уже занес саблю, чтобы раскроить вам череп? А кто голосовал первым за вас в тот день, когда вы были избраны квартирмейстером?..

– К чему сейчас говорить об этом? – слегка охрипшим голосом перебил ее Винченсо, предостерегающе-властным взглядом обводя собственную зашептавшуюся команду: в толпе матросов отчетливо послышался глухой ропот, однако открыто высказываться никто не спешил. – Разве кто-то из названных тобой людей возразил против моего решения?

Эрнеста не ответила; черные глаза ее с напряженным ожиданием впились в толпу бывших товарищей, на длинных ресницах блеснули слезы, и видно было даже, как под плотной тканью жилета и рубашкой бурно вздымалась высокая грудь.

– Неужели никто из вас не решится подтвердить, что он лжет? – заговорила она яростным, вздрагивающим от с трудом подавляемых чувств голосом, в упор глядя на опускавших глаза рослых мужчин, на голову или две выше нее. – Вспомните, сколько добра Билл сделал каждому из вас! Вы же знаете – вы отлично знаете, что для него интересы команды всегда были превыше всего остального… И хоть я и не понимала таких крайностей – но ведь и я тоже… тоже старалась заботиться о вас… и я… Скажите же что-нибудь! – Матросы, тяжело вздыхая, стараяись не смотреть ей в лицо. – Почему Билл – почему именно он оказался предан своими собственными… – Эрнеста умолкла и поднесла руку к мучительно искривившимся губам. Затем ее пальцы, дрогнув, поднялись выше, закрывая лицо.

– У вас есть иные доказательства вашей правоты, мисс Морено? – после продолжительного молчания, внимательно взглянув на Винченсо, спросил властитель Меланетто. Эрнеста, дернувшись, будто от удара бичом, подняла на него смертельно сухие глаза:

– Есть другие свидетели того, что Билл умер от раны и что у нас был один-единственный пистолет, из которого я стреляла в воздух, чтобы подать сигнал проходившему мимо судну.

– И кто же они?

– Люди, подобравшие меня на острове. Ваш сын, капитан Джек Рэдфорд, и его команда.

Забытая трубка, вывалившись из на мгновение ослабевших пальцев, в немедленно наступившем молчании гулко стукнулась о поверхность стола. Винченсо вздрогнул и опасливо покосился на, казалось, застывшего гранитным монолитом хозяина острова, но почти сразу же, взяв себя в руки, отпарировал:

– А я – капитан Алигьери, и я и моя команда можем подтвердить совершенно обратное: что ты и Билл Катлер…

– Заткнись! Не смей снова осквернять его имя своей ложью, – яростным жестом остановила его Эрнеста и сама глубоко вдохнула, силясь успокоиться. Добившись этого лишь отчасти, она обернулась к Джону Рэдфорду и продолжила: – Капитан, я пришла сюда вовсе не требовать наказания для этого негодяя – я знаю, что это бесполезно. Но я хочу справедливости.

– Много раз доводилось мне выслушивать обвинения в несправедливости моего суда, и все же вновь и вновь люди приходят ко мне и просят о нем, – величественно кивнул властитель Меланетто. Эрнеста отрицательно покачала головой:

– Я прошу вас не о суде.

– О чем же?

– О том, что должно было случиться еще тогда, на борту «Кобры». Пусть меня и Винченсо судит Бог, – левой рукой выдернув из-за пояса пистолет, Эрнеста швырнула его на стол между собой и Алигьери: – Принимаешь мой вызов, Ченси?

Определенный и точный кодекс дуэли, насколько знала Эрнеста, сложился в пиратских кругах сравнительно недавно – злые языки даже поговаривали, что сам властитель Меланетто не раз приложил к тому руку – но благоразумнейший его принцип, предписывавший выяснять свои споры лишь на суше, был куда древнее, восходя к заветам великих мореходов прошлого. Эрнеста знала все эти сказки, да и присутствовать на подобных дуэлях ей доводилось, но в качестве одного из противников – еще ни разу. Ну что ж, все бывает в первый раз: страха она почти не чувствовала – лишь легкое беспокойство, когда капитан Рэдфорд, переговорив с Винченсо, сухо спросил, глядя ей прямо в глаза:

– Пятнадцать шагов?

– Десять, – со злорадной усмешкой возразила Эрнеста. Она не сомневалась, что успеет выстрелить первой и не промахнется: стрелком она всегда была хорошим. Полный бессильной ярости взгляд Винченсо служил тому наилучшим подтверждением.

– Капитан Алигьери, что скажете? – нахмурился властитель Меланетто. Тот пожал плечами и чуть заметно поморщился, крепче держась за рукоять своего пистолета:

– Десять так десять. Мне все равно.

– Раз все равно, может, будем стрелять через платок? – хищно оскалившись, предложила Эрнеста – в толпе мгновенно послышались негромкие, но явно одобрительные смешки. Команда под началом Алигьери затравленно косилась на откровенно выражавших свой восторг пиратов, однако те были в большинстве, что связывало им руки.

– Уверены, что вы не передумаете? – отмерив нужное количество шагов, настороженно оглядел обоих дуэлянтов властитель Меланетто. Алигьери, покосившись на девушку, отрицательно покачал головой; Эрнеста лишь с презрением отвернулась и выложила на стол пистолет и шпагу – надо было по обычаю показать свой арсенал противнику в доказательство того, что шансы обоих изначально равны. Равенство это было более чем условным: пистолет Эрнесты был на три с половиной дюйма короче, а шпага – заметно легче тяжелой, с вычурной гравировкой сабли Винченсо, однако девушка лишь чуть заметно усмехнулась, когда кто-то из толпы за ее спиной забурчал об этой разнице. В том, что дело решится одним выстрелом и шпага ей все равно не понадобится, Морено даже теперь нисколько не сомневалась.

По обычаю, исполнявшему роль судьи полагалось сделать попытку примирить обе стороны, однако капитан Рэдфорд воздержался от этого, вероятно, посчитав, что своим предыдущим вопросом уже более чем исполнил свой долг. Едва Винченсо и Эрнеста заняли свои позиции, он громко объявил:

– Один! – противники одновременно заткнули оружие за пояс и повернулись друг к другу спинами. Алигьери сразу же положил руку на бедро, а Эрнеста – на пряжку ремня: касаться оружия до установленного момента было запрещено.

– Два! – хрипло и страшно прогремело в воздухе. Морено с присвистом вздохнула; запоздало мелькнула мысль, что стоило перекреститься до начала поединка – но теперь уже слишком…

– Три! – скомандовал капитан Рэдфорд, и противники с обеих сторон сразу же схватились за пистолеты. Эрнеста успела первая: она обернулась и, почти не целясь, спустила курок. Однако – по безумной ли прихоти судьбы, по нелепой ли смертоносной случайности – вместо громового звука выстрела раздался лишь сухой щелчок кремня. Пистолет дал осечку.

Мгновение Эрнеста почти с ужасом смотрела на предавшее ее оружие, но тотчас вскинула напряженный, отчаянный взгляд на бывшего капитана. Она знала, что Винченсо не откажется от выстрела и не даст ей время перезарядить пистолет; в сущности, по правилам пиратской дуэли он и не был обязан это делать. С расстояния всего в десять шагов промахнуться из пистолета, дающего точный и верный бой со всех тридцати – было практически невозможно.

Властитель Меланетто молчал, не вмешиваясь – Эрнеста видела, как страшно поблескивали его угольно-черные глаза, но ни одного слова не сорвалось с его крепко сжатых губ. Вероятно, это бездействие еще больше ободрило Алигьери. Реши он выстрелить сразу же, у Эрнесты не было бы ни единого шанса; но Винченсо медлил, держа девушку на прицеле: он то почти убирал палец с курка, то решительно хмурился, словно готовясь выстрелить, переступал с ноги на ногу – на один-два шага из стороны в сторону – и в углах его рта при этом вспыхивала и вновь угасала довольная усмешка. Эрнеста молча глядела на него без всякого выражения – ей, выросшей в жестких рамках пиратского общества, не впервой было скрывать свои чувства и даже парализующий страх смерти – однако зоркий глаз мог бы уловить, как чуть заметно подрагивала закушенная ею едва ли не до крови нижняя губа.

– Да стреляй ты уже! – внезапно надрывно выкрикнул кто-то из матросов «Кобры». Винченсо осклабился и снова поднял пистолет; Эрнеста мгновенно вся подобралась, раздув ноздри и наклонившись вперед. Сразу же толпа пиратов вокруг них заколыхалась, возникло движение – и еще прежде, чем грянул выстрел, внутрь кольца прорвался одинокий человек, с громким воплем бросившийся в сторону Эрнесты. Винченсо спустил курок; пуля просвистела в воздухе, но неизвестный уже успел схватить девушку за талию и повалил на землю. Позади них с грохотом разлетелся стоявший на столе кувшин, одним из осколков зацепив также потерявшего равновесие мужчину. Однако отличившийся столь неожиданным благородством спаситель не обратил на это никакого внимания, бросившись поднимать Эрнесту.

– Вы не ранены, сеньорита? Вас не задело? – наскоро ощупывая ее плечи, хрипло спросил он. Морено в растерянности отвела от лица рассыпавшиеся волосы:

– Вы?!..

Договорить она не успела: Винченсо, очевидно, разъяренный внезапным поражением слишком сильно, чтобы понять, что этим вмешательством третьей стороны ситуация сразу же решилась в его пользу, с лязгом рванул из ножен свою саблю. Эдвард легко подхватил Эрнесту под локоть и оттолкнул себе за спину, также вынимая из-за пояса оружие.

Одновременно с этим в «Мертвой голове» произошло еще одно, быть может, еще быстрее замеченное большинством присутствующих изменение расклада сил: на пороге таверны возникла группа из, по меньшей мере, двух десятков людей, принявшаяся стремительно продвигаться к месту дуэли. Во главе ее шел капитан «Попутного ветра» Джек Рэдфорд.

Но Винченсо Алигьери этим было уже не остановить; хоть Эдвард и считал себя достойным фехтовальщиком, но даже ему с трудом удалось парировать первые, самые яростные удары противника, казалось, стремившегося разрубить его пополам вместе с оружием. С трудом ему все же удалось выбраться из узкого пространства между двумя столиками, куда стремился загнать его Алигьери и, утягивая за собой за руку девушку, Дойли метнулся навстречу Рэдфорду-младшему.

– Забирай ее и уходи! – только и успел проговорить он, прежде чем снова обернуться навстречу сопернику. На мгновение ему удалось разглядеть лицо Эрнесты: настолько пораженной – не то недавней угрозой смерти, не то неожиданным спасением – он еще никогда ее не видел. Но в полной мере насладиться этим у Эдварда не вышло: очередным ловким выпадом Алигьери едва не выбил из его руки клинок и теперь настойчиво теснил к стене. Проклиная себя за долгие месяцы на корабле, когда он не удосуживался тренироваться хотя бы для поддержания формы, Дойли с трудом отбил натиск врага и бросился в контратаку.

– Остановитесь оба немедленно! – прогремел предостерегающий окрик властителя Меланетто; длинный пистоль в его руке опасно качался из стороны в сторону – с Винченсо на Эдварда. Алигьери опомнился первым: сделал шаг в сторону, не убирая оружия, и хищно слизал кровь с разбитой нижней губы. Дойли покосился на него и крепче сжал рукоять сабли.

– Эй, парень, – негромко окликнул его старый Макферсон, придерживая за плечо молча рвавшуюся к своему спасителю Эрнесту. – Иди сюда.

Эдвард неопределенно усмехнулся и мотнул головой. Морено побледнела, однако юный Генри, до того стоявший за левым плечом Джека, неожиданно храбро подошел к Эдварду:

– Мистер Дойли, пожалуйста, делайте, как они говорят, – шепотом попросил он, беря мужчину под локоть и незаметно крепко сжимая. Однако хозяин Меланетто, заметив этот маневр, сразу же наставил на них обоих пистолет:

– Этот человек совершил преступление и должен за него ответить!

– Преступление? Преступление?.. – в запале рявкнул Эдвард, отмахиваясь от вцепившегося в него Генри. Эрнеста, побледнев еще больше, косо сорвала со своего плеча руку боцмана, встала рядом с ними и схватилась за локоть бывшего помощника.

– Капитан Рэдфорд… – начал было Винченсо, но его уже никто не слушал: Джек решительно выступил навстречу своему отцу и ответил:

– Эти люди – из моей команды, и я имею право знать, в чем их обвиняют!

– Неужели? – Рэдфорд-старший слегка повел дулом в сторону, но опускать его совершенно не собирался. – Тебе известны претензии Эрнесты Морено в отношении капитана Алигьери?

– Да, известны, – без колебаний отрезал Джек. – Я сам вывез Эрнесту с острова, где ее бросили без суда и следствия вместе с раненым товарищем. И если бы даже она не озвучила свои претензии тому мерзавцу, который с ней это сделал, я бы сам это сделал!

– Капитан Рэдфорд, я протестую!.. – всем корпусом, стиснув кулаки, поворотился к нему Алигьери – Джек усмехнулся ему в глаза:

– Наш судовой врач достаточно знает свое дело, чтобы отличить свежую пулевую рану от нее же недельной давности. Даже если Билл Катлер и был в чем-то виноват перед вами, ни по одному Кодексу вы не имели права стрелять в него перед марунированием9!

– Я и не стрелял! – черные глазки Алигбери насмешливо блеснули. – Ваш судовой врач, что же, еще и подтверждает, что то была именно моя пуля?

– Это подтверждаю я! – Эрнеста все еще была сильно бледна и явно с трудом держалась на ногах без посторонней помощи, однако голос ее звучал достаточно твердо, чтобы Рэдфорд-старший, мимоходом скользнув по ней взглядом, поморщился:

– Пусть так. Предположим, требования мисс Морено обоснованны, – он нравоучительно поднял вверх скрюченный узловатый палец. – Однако разве не сама она требовала дуэли? Я удовлетворил это ее желание и проследил, чтобы все прошло в соответствии с законами.

– С законами? Вы же видели, что случилась осечка! Разве он не должен был дать ей возможность перезарядить пистолет? – вмешался Эдвард. Джек с досадой покосился на него.

– Вообще-то нет, – негромко сообщил он. Джон Рэдфорд, заметивший эту реплику, удовлетворенно прищурился.

– Предположим, – с обычным властно-уверенным видом заговорил он, – предположим, показания, услышанные мною теперь, могли бы изменить ход дела, но для этого их требовалось высказать раньше. Ныне же, – он внезапно взглянул на Эдварда своими жуткими черными глазами, в которых, казалось, видна была в глубине зрачков толстая ледяная корка, – ныне следует говорить уже не о справедливости дуэли, а о нарушении ее распорядка!

Дойли слушал его с откровенным возмущением. Несмотря на все еще периодически поднимавшееся в его душе отвращение к пиратам и всему пиратскому, спасая Эрнесту, он не чувствовал, что поступает неправильно. В сущности, он вообще не успел ничего почувствовать или подумать: только-только уловив знакомое имя в сочетании со словом «дуэль», сразу же влетел, задыхаясь от быстрого бега, в указанный кабак, протолкался сквозь толпу – и увидел Эрнесту, стоящую под дулом пистолета.

Никогда прежде он не думал, что судьба этой сумасшедшей пиратки, не сказавшей ему ни единого доброго слова на прощанье, окажется столь тесно сплетена с его собственной – и что закрыть ее своим телом от смертельной пули будет проще, чем увидеть эти яркие глаза потускневшими и неподвижными… До сих пор при одной мысли об этом внутри Эдварда все переворачивалось и тяжкая волна гнева поднималась от сердца к горлу, не давая ни дышать, ни говорить. Нельзя, невозможно было не вмешаться! Даже если бы тысячу раз он знал эти проклятые законы, не позволявшие вмешиваться в ход дуэли третьим лицам – невозможно!..

– Я стал пиратом совсем недавно и не знал о существовании такого закона, – смирив свою гордость, сквозь зубы попытался объяснить он. – И я даже предположить не мог, что возможна дуэль между сторонами, заведомо находящимися в неравном положении!

– Молчите лучше! – простонал Джек, но было уже поздно: Джон Рэдфорд с нескрываемым хищным интересом повернулся к обвиняемому:

– В неравном положении, говоришь?

– Не знаю, как у пиратов, – Эдвард взглянул на побледневшую Морено – при виде девушки воспоминания о недавно увиденном жутком зрелище вновь всколыхнулись в его душе, – не знаю, как у пиратов, но в цивилизованном обществе дуэли между мужчиной и женщиной в принципе невозможны. Не говоря уже о том, что оружие требовалось проверить лично вам до поединка – а сама дуэль должна была состояться на нейтральной территории, – он посмотрел в глаза старому капитану, – и в присутствии людей, не заинтересованных лично в ее исходе!..

– Довольно! – громовым голосом перебил его властитель Меланетто; толпа встревожено заколыхалась, а Джек за спиной у Эдварда хрипло и отчетливо выругался. – Мы услышали достаточно. Взять его! – авторитет старого пирата в пределах его острова воистину был непоколебим, потому что еще прежде, чем он успел отдать это краткое распоряжение, по меньшей мере, дюжина рук одновременно вцепилась в плечи Дойли и он почувствовал, что при всем желании едва мог шелохнуться. Однако Эдвард не испугался – не по причине внезапной смелости или гордости – он просто не успел еще осознать, что приговор для него уже озвучен и сейчас же будет приведен в исполнение, когда подчиненные Рэдфорда-старшего, все еще крепко держа за плечи, поволокли его навстречу капитану, уже обнажившему саблю.

– Стойте! – внезапно пронзительно выкрикнула Эрнеста, становясь между ними – так, что конвоиры Эдварда и он сам принуждены были остановиться. – Никто из вас – слышите, никто! – не посмеет тронуть его, пока я жива!..

– Это также недолго исправить! – с вызовом заметил кто-то из команды «Кобры», но Морено даже не взглянула в его сторону. Властитель Меланетто грозно нахмурился:

– Суд окончен. Возвращайся на свой корабль, если не хочешь быть обвинена в том же преступлении, что и этот человек!

– Нам лучше уйти, – посоветовал Макферсон, искоса вопросительно посматривая на Рэдфорда-младшего. Генри осторожно втиснулся между ним и капитаном:

– Джек, неужели мы уйдем вот так?

– Нет, конечно же, – сквозь зубы, но, похоже, вернув себе прежнюю решимость, отрезал Рэдфорд. Правая рука его предупредительно легла на эфес у бедра: – Мистер Дойли – наш человек, а не в обычаях пиратов оставлять в беде своего брата!

– Вот как? – угрожающе усмехнулся властитель Меланетто, и при виде этой усмешки возле дверей трактира отчетливо послышались звуки негромкой, торопливой толкотни: видно, некоторые из присутствующих предпочли покинуть заведение раньше начала почти неизбежной схватки. – В таком случае все вы – и ты, и твои люди…

– Я спасла твою жизнь, – неожиданно торопливо проговорила Эрнеста; ее черные глаза засверкали каким-то новым выражением, в котором причудливо сплелись гордость и мука. – Достаточно было одного моего слова, чтобы ты не стоял сейчас здесь, однако я не сказала его!

– Чего ты хочешь? – глухо, хрипло рявкнул Джон Рэдфорд, подняв на нее тяжелый взгляд. Эдвард, окончательно перестав что-то понимать, растерянно переводил взгляд с его высокой сутулой фигуры на каменное лицо своей неожиданной заступницы. Морено неуступчиво свела брови, явно готовая торговаться насмерть:

– Хочу жизнь за жизнь, как в любимых твоих законах. Оставь этого человека, он из нашей команды и не раз доказывал, что достоин своего места, – она предостерегающе скосилась в сторону Джека, однако тот и бровью не повел: похоже, он не собирался спорить с этим достаточно сомнительным утверждением. Его отец в задумчивости склонил голову, похоже, задумавшись над словами девушки; его глаза странно и жутковато мерцали под нависшими кустистыми бровями, однако Эдвард, уже несколько научившийся понимать странные обычаи пиратов, понял, что опасность мгновенной расправы для него, вероятнее всего, миновала.

Очевидно, капитан Алигьери также заметил это.

– Мистер Рэдфорд, разве вы сами не говорили минуту назад, что имело место нарушение закона? С каких это пор преступники смеют указывать судье, да еще и требовать от него самого разделять их преступления?

– Молчи, – глухо, хрипло проронил властитель Меланетто, даже не повернувшись в сторону осекшегося Алигьери; толпа вокруг недоуменно заколыхалась, послышались осторожные шепотки, в которых отчетливо послышалась фамилия Морено, произносимая на разные лады. Эдвард взглянул на Эрнесту: та стояла молча, гордо вскинув голову и уперев узкие ладони в опоясывавший ее талию ремень, но глаза ее следили за капитаном Джоном с каким-то почти болезненным пристальным вниманием. После продолжительного молчания тот, наконец, поднял голову:

– Закон не признает нарушений правил дуэли, если в ходе нее противники пришли к примирению. Если ты согласна с тем, что твои обвинения были безосновательны, и готова попросить прощения…

– Прощения?!.. – перебила его Эрнеста таким голосом, словно Рэдфорд-старший предложил ей отрубить себе несколько конечностей. – Я… я должна просить его?..

– Да, поскольку эта дуэль состоялась по твоему желанию, – отрезал властитель Меланетто. Морено рванулась ему навстречу, явно желая сказать что-то еще, но Джек оказался проворнее.

– Эрнеста, это выход! – перехватив ее за локоть, решительным шепотом проговорил он. Девушка рывком отстранилась, уперевшись свободной рукой ему в грудь:

– И ты тоже? Ты смеешь предлагать мне такое?..

– Выбора нет, – твердо встретив ее обвиняющий взгляд, ответил Джек. В его тоне послышалось что-то, напоминавшее мольбу: – Эрнеста, я же хорошо тебя знаю. Ты сама себе не простишь, если осуществишь свою месть такой ценой!

– Будьте добры, решайте поскорее! – повысив голос, напомнил Рэдфорд-старший. Эдвард, задыхаясь, обернулся к девушке:

– Сеньорита, вы не обязаны…

– И что же ты предлагаешь мне сделать? Простить его?! – голос Эрнесты сорвался. Джек обнял ее за плечи, наклонившись к самому уху:

– Да, прости его! Прости и меня. Прости нас всех, слышишь? Вернись на мой корабль, и я клянусь, что больше никогда не поверю ни одному слову или измышлению против тебя! Мы еще можем все исправить!..

– Простить его… – казалось, едва слушая его, повторила Морено шепотом. Черный, как безлунная ночь, взгляд ее неожиданно метнулся с лица Джека на настороженно застывшую за его плечом фигуру капитана Рэдфорда-старшего: – Так же, как простил ты?

Мгновение Джек колебался, затем выражение решимости вновь вернулось на его лицо:

– Да, Эрнеста, да. Именно так.

– Пожалуйста, мэм, – рискнул вмешаться Генри, осторожно кладя руку на плечо девушки, так, что его ладонь легла поверх пальцев Джека. – Все на корабле хотят, чтобы вы и мистер Дойли вернулись! – Пронзительный взгляд Эрнесты мгновенно впился в его лицо, однако юноша поспешно поднял на нее в ответ свои удивительные темные глаза, светившиеся сочувствием и пониманием. Помолчав, Морено зло оскалилась, дернула плечом, высвобождаясь из хватки Джека, и дважды обреченно кивнула: