Из истории русского сундучного производства. Сборник научных статей

Подголовники были распространены во всех слоях населения: они встречались и крестьянских избах, и домах посадских жителей, и покоях высшей знати, и в царских хоромах75. Такие вещи на протяжении длительного времени делались не только на Русском Севере, но и в других регионах страны.

Часто указывается, что сундук-подголовник – типично русское изделие76. Это не совсем так. Подобная форма бытовала во многих странах Европы (хотя назначение предметов порой отличалось). Рассмотрим русские подголовники на фоне иностранных произведений.

В коллекции отдела народного искусства Русского музея находится подголовник77, изготовленный в 1750 году. Он значительных размеров (34х55х42), внешние поверхности обиты кожей и гладкими железными полосами, расположенными «в клетку». Внутри каждой «клетки» помещены прорезные розетки со слюдяной подкладкой. В углах крышки и верхней стенки – прорезные накладки в виде треугольников. На личине замка в зигзагообразном обрамлении выгравирована надпись: «1750 году сентебря 23 дня срк иван чюпятова». На боковых стенках – фигурные ручки. Внутри подголовника помещено двенадцать отделений, восемь из которых – с ящиками. Подголовник, вероятно, имеющий холмогорское происхождение, отличается основательностью, солидностью и надежностью. Симметричность орнамента, его четкость, способствуют этому впечатлению. Главным для мастера было непосредственное предназначение изделия как хранилища ценных вещей и документов. Общему художественному решению подголовника свойственна мужественная грубоватость, суровость, на фоне которой все орнаментальные изыски смотрятся необязательными добавлениями78.

Интересен подголовник небольших размеров (14,5х16,0х9,5) из коллекции Сергиево-Посадского музея-заповедника79. Согласно музейной атрибуции, он был изготовлен в XVIII веке в с. Павлово Горбатовского уезда. Предмет изготовлен из дуба, тонирован, окован сплошными железными полосами, между которыми размещены четыре металлические ажурные накладки (на крышке). Последние напоминают человеческую фигуру с расставленными в стороны руками. Под накладками – кусочки слюды красного цвета. На передней стенке подголовника – врезной замок, по бокам – литые ручки. Рассматриваемое изделие интересно не только как свидетельство широкой распространенности сундуков-подголовников (их делали не только на Русском Севере), но и как иллюстрация их богатых художественных возможностей. По контрасту с произведением из отдела народного искусства подголовник Сергиево-Посадского музея-заповедника отличается особой камерностью, даже «игрушечностью», некой уютностью внешнего облика.

Английское изделие («desk box», находится в частной коллекции)80 подобно русским по конструкции и форме. Но остальные аспекты значительно отличаются. Вещь декорирована мастерски выполненной резьбой, состоящей из изображений драконов, розеток, цветов наподобие тюльпанов. Крышка – плоская. Изделие служило для письменных работ81. Четкость, композиционная уравновешенность орнамента, уверенно вырезанные изображения свидетельствуют об опыте мастера, его высоком профессионализме.

Интересно другое английское изделие (датируется 1580 – 1620 годами), которое находится ныне в коллекции Музея Виктории и Альберта82. Оно изготовлено из дуба с инкрустацией из самшита и мореного дуба (восемь выдвижных ящичков, расположенных внутри, изготовлены из тополя). Верхняя часть и откидная крышка изделия декорированы полосами шашечного орнамента. На лицевой, задней и боковых стенках изображены здания в стиле сундуков «nonesuch»83. На каждой стороне также расположено инкрустированное изображение восьмиконечной звезды. На лицевой стенке – металлическая личина. Этот «подголовник» имеет по сравнению с предыдущим иные пропорции (также служил в качестве письменного прибора). Он свидетельствует об устойчивости и «гибкости» формы этого типа английских сундучных изделий, о разнообразии их украшения. Английские мастера в XIX столетии изготавливали подобные вещи, декорированные не только мозаикой из разноцветных кусочков дерева, но и узорами, заимствованными из «берлинских» шерстяных изделий84.

Немецкие изделия («Geldwechsler-Schatulle», «Reise-Schreibpult») подобны русским и английским по внешнему виду85. Их внутренние полости разделены ящичками и полочками. В декорировании использовались различные техники. В рассматриваемых вещах, изготовленных в XVIII веке из орехового дерева, клена, березы и дуба, мастера обратились к интарсии, живописи и окраске. Декоративное оформление изделий построено на сочетании геометрических и растительных мотивов. В центре помещена стеклянная пластина с живописью. Ручки и накладки выполнены из латуни. В целом это высокохудожественные произведения немецкого барокко, созданное профессиональными мастерами. «Подголовники» служили местом хранения денег менялы и письменным прибором путешественника.

Норвежский «подголовник»86 датируется 1751 годом. Он имеет одинаковую с другими вещами подобного рода конструкцию, но несколько иные пропорции. Крышка поднимается железными фигурными петлями, по бокам – простые литые ручки. Изнутри сундук имеет несколько полочек (не сохранились). Поверхности изделия (кроме задней и боковых) разделены на прямоугольные сегменты, в каждом из которых, в синей рамке, помещена живописная композиция, состоящая из изображений букетов. Они написаны в быстрой импровизационной манере норвежских росписей по дереву. Остальные поверхности окрашены в красный цвет. На краях крышки – надписи, выполненные белой краской: «Ek Ols Domis (?) Ann 1751». Возможно, вещь служила дорожным сундуком для чиновника.

Надо особо упомянуть английское изделие других пропорций, по своей форме напоминающее комод87. Оно имеет гладкую наклонную крышку; лицевая и боковые стенки украшены геометрическим и растительным орнаментом (низкий рельеф). Фон обработан штриховкой. Нижняя половинка изделия выдвигается. Произведение характеризуется четкостью, уверенностью работы резчика, а легко читаемый орнамент свидетельствует о богатом опыте мастера.

В коллекции отдела народного искусства Русского музея находится ларец, по пропорциям напоминающий комод (датируется XVIII веком)88. Его лицевая и боковые стенки обиты прорезными пластинами железа с растительным орнаментом, состоящим из переплетающихся завитков (фон – бархат коричневого цвета). Дно и оборотная сторона укреплены сплошными пластинами железа. Внутри изделия – несколько полочек и ящичков, нижняя часть выдвигается.

Подобная параллель между северорусским и английским произведениями представляется не случайной, если учесть тесные торговые связи, которые установились в середине XVI века между Россией и Англией через северные порты89. Не исключено, что и сам тип сундучного изделия, названного в России подголовником, проник из Западной Европы именно через города Русского Севера. Тем более что такие случаи известны относительно других видов народного искусства. Л. А. Динцес писал о европейском происхождении т.н. «вологодского стекла» (вышивки), которое проникло в Россию через английских купцов, торговавших в Архангельске90. Иными словами, проникновение подголовника в Россию, вероятно, стало результатом недолгого расцвета русско-английских отношений в XVI столетии.

Сравнение всех этих вещей сделало наглядными их отличия. Как было сказано выше, они сходны только по конструкции и форме, во всем остальном отличаются. Это объясняется тем, что «подголовники» были сделаны в разной исторической и культурной обстановке, для разных заказчиков. Русские мастера, оценив достоинства иностранных произведений, их удобные, практичные формы, восприняли только конструкцию91. «Пересаженное» на русскую «почву», русское изделие приобрело значительные отличия от «оригиналов», закономерно встало в ряд отечественных изделий. Таким образом, не форма и конструкция этого вида изделий претерпевала изменения в зависимости от места и времени производства, а предназначение и декоративное оформление.

В данном контексте вопрос о влияниях теряет остроту. Необходимо лишь констатировать, что русские и западноевропейские ремесленники были участниками единого культурного процесса. Поэтому важнее не регистрировать те или иные влияния, не искать сходства в конкретных деталях, а анализировать среду, условия, обстоятельства, которые обеспечили проникновение творческих импульсов.

Представляется важным вспомнить о термине «скрытое существование», который используется в фольклористике для обозначения некоторых особенностей бытования произведений. Думается, что принятие или отторжение мастерами-сундучниками тех или иных форм и орнаментов также зависело от их «скрытого существования» в местной традиции. Приживались лишь подобные приходящим извне формы изделий и орнаментальные мотивы. Ю. И. Смирнов указывал: «…заимствуется то, что соответствует либо – реже – старым, отмирающим, либо – чаще – новым, формирующимся, нормам заимствующей фольклорной традиции. Следовательно, констатируя заимствование, нужно всегда искать за ним или рядом с ним местное, собственно этническое, будь то лишь следы, осколки и фрагменты забытого»92. Это слова справедливы не только по отношению к фольклору, но и к сундучному производству.

Опубликовано: Русские сундуки-подголовники: художественный стиль и культурно-исторический контекст // Вестник культуры и искусств. – 2020. – №2 (62). – С. 71—77.

О ПРОИЗВЕДЕНИЯХ СУНДУЧНОГО ПРОМЫСЛА ИЗ КОЛЛЕКЦИИ ОТДЕЛА НАРОДНОГО ИСКУССТВА

В собрании отдела народного искусства находится значительное количество сундуков, ларцов и шкатулок.93 Общее количество – 127 произведений. Самые ранние были изготовлены в XVII столетии, самые поздние – в I половине XX века.

Основа коллекции была заложена в 1938 году, когда из Кустарного музея и Эрмитажа поступило множество сундуков, шкатулок и печатных листов. Другим важным источником стали музейные экспедиции в Архангельскую (1962, 1964, 1972, 1988, 1990), Вологодскую (1965—1967) и Костромскую области (1973). Несколько произведений поступило из частных собраний.

На некоторых вещах есть клейма и надписи. Они являются прочной основой атрибуции. В частности, на уральском сундуке94 было обнаружено клеймо, позволившее отнести его к невьянской мастерской А. С. Алексеева и достаточно точно датировать. На подавляющем большинстве вещей из коллекции клейм нет. Однако все они имеют устойчивые типологические признаки, что стало надежным ориентиром при определении времени и места их производства.

Почти все предметы из коллекции по месту происхождения можно разделить на две большие группы: к первой относятся вещи, изготовленные мастерами Русского севера, ко второй – изделия уральского центра.

Основу первой группы составила продукция мастеров Холмогор и Великого Устюга XVII—XIX веков. Вещи находятся в разной степени сохранности. Они представляют устойчивые типы изделий. Многие нуждаются в уточнении места и времени производства.

В музейных собраниях часто путаются холмогорские сундуки с великоустюгскими. Благодаря исследованию А. А. Гилодо и Т. А. Лобаневой95 сегодня их возможно четко разделить. В инвентарных книгах место производства большинства их не названо, время создания у некоторых указано – XVIII век. В упомянутой статье холмогорские сундуки делятся на шесть типов96.

В коллекции ОНИ к первому типу относится большой сундук, обитый «широкими плоскими просечными полосами железа, которые набивались вертикально и горизонтально, вплотную друг к другу, создавая сплошное железное покрытие всей поверхности вещи»97. Датировать эту вещь (по аналогиям из ГИМ и ВМДПиНИ) необходимо более ранним временем: I половина – середина XVII века. Место производства, не указанное в инвентарных книгах, – Холмогоры.

Ко второму типу сундуков относится девять изделий98. Их отличают «широкие плоские просечные полосы, расположенные вертикально на равном расстоянии друг от друга»99. Всех их можно как холмогорскую работу (место их создания в инвентарных книгах не указано) и датировать серединой – II половиной XVII века.

К четвертому типу относится ларец, обитый гладкими железными полосами, между которыми размещены просечные накладки.100 Место его производства в инвентарной книге не указано, время создания – XVII век. На сегодняшний момент атрибуцию возможно уточнить: Холмогоры, II половина XVII столетия.

Отдельной группой холмогорских вещей надо считать небольшие ларцы – теремки, обитые железными полосами с просечными узорами.101 В их украшении использована слюда (иногда бумага) красного и зеленого цветов. Низ таких ларцов, часто поставленных на невысокие ножки, полностью зашит металлическими листами. Местом производства таких изделий в инвентарных книгах названа Ярославская губерния, время – XVII век. Место производства должно быть изменено: Холмогоры.

Самостоятельную группу произведений представляют небольшие лубяные коробьи, обитые железными полосами.102 В инвентарных книгах место их производства не названо, время у некоторых указано – XIX век. Однако известно, что во II половине XVII столетия такие лубяные коробьи изготавливали в Великом Устюге. Например, в 1673 году Иван Васильевич Ходутин покупал лубки и замки «коробейные с прутьем» и «оковывал лубки и продавал коробьями», Петр Васильевич Ходутин продал окованную коробку с замком сыну воеводы И.И.Ржевского Тимофею за 5 алтын, позднее – большую окованную коробку на трех вертлюгах за 13 алтын 2 деньги; Яков Кузьмич Худяков в 1669 году продал «коробью окованную» жене воеводы, он же в 1670/1671 году продал на воеводский двор наряду с 11 коробками с замками и двумя подголовками 10 «лубков коробейных».103 Кроме того, есть сведения, что подобные изделия отвозили в то время на продажу в Холмогоры, Архангельск, на Вятку и Вагу.104 Поэтому их не могли делать в названных местностях. Этого достаточно для атрибуции лубяных коробьев как устюжской работы. Стало быть, изделия из коллекции ОНИ могут считаться изготовленными в Великом Устюге во II половине XVII столетия.

Другой группой произведений северорусских мастеров можно считать ларцы и шкатулки, украшенные слюдой и оловянными накладками. В коллекции ОНИ их три: ларец и две шкатулки.105 В инвентарных книгах указано лишь время их производства – XIX век. Многочисленные аналогии (в том числе выносные фонари) из других музеев, например, Эрмитажа106, позволяют датировать эти вещи концом XVII – началом XVIII века. В литературе местом их производства называется либо Великий Устюг (И.Н.Уханова), либо новгородские или архангельские земли (?) (И.А.Шалина), либо оно вообще не указывается (А.С.Косцова, Л. Р. Никифорова107, Н. В. Гормина108), либо определяется очень широко: «Россия» (Е. Б. Елькова109) Н. Р. Левинсон считал, что такие вещи «особенно были распространены на русском Севере»110. В. В. Игошев писал, что хотя они «особенно часто встречались на Русском Севере», изготавливались ремесленниками из разных городов России111. Таким образом, сегодня твердо установлено лишь то, что они могли быть изготовлены на Русском севере. Стилистически к ним примыкают еще несколько изделий с оловянными накладками. Это ларцы с инвентарными номерами М-41, М-352, М-25. Двое первых находятся ныне на экспозиции. В инвентарных книгах указаны предположительно место и время производства – Москва (XVIII век), у последнего не указано ничего. Кроме того, оловянные накладки имеет на лицевой стороне и ларец-подголовник112. Они полностью идентичны оловянным накладкам зеркала, представляющего, по всей вероятности, тот же центр производства113.

В XIX веке значительно изменился орнамент устюжских произведений. Порой грубоватая работа кузнецов начала напоминать изделия серебряников. Основным видом продукции стали небольшие шкатулки. Их стенки украсили прихотливые извивы растительных завитков. В коллекции отдела народного искусства около 17 таких произведений114. В инвентарных книгах местом их производства называется Ярославль или Великий Устюг (предположительно), время создания у большинства изделий отмечено как «XVIII век» (предположительно) или совсем не указано. На сегодняшний момент можно констатировать, что вещи были созданы в Великом Устюге115.

Среди этой группы изделий встречаются подлинные шедевры народного искусства. Речь может идти о ларце – комодике, покрытом коричневым бархатом.116 Он имеет откидную крышку, ящик и две полки внутри. Поверхность обита пластинами железа с прорезным орнаментом. Узор составлен из переплетающихся растительных завитков, образующих у замков и на боковых стенках сердцевидные фигуры. Художественное оформление этого ларца делает его похожим на произведение ювелирного искусства. Узоры поражают зрителя тонкостью, тщательностью исполнения. Ларец имеет аналогии в прикладном искусстве Скандинавии.

Другой группой устюжских произведений того же периода надо считать шкатулки, украшенные «мороженой» жестью золотистого цвета. Они обиты поверх жести тонкими полосами, углы укреплены декоративными просечными накладками. Изнутри такие вещи часто обивались бумагой или бархатом. К середине XIX века они стали одним из главных видов продукции устюжских мастеров. В ОНИ хранится 13 таких вещей.117 Почти все они находятся в прекрасной сохранности. В инвентарных книгах место и время производства указано не у всех. По большому числу аналогий, хранящихся в российских музеях, можно считать их изготовленными в Великом Устюге в I половине XIX века. Подобные вещи также хранятся в музеях Швеции.

С Великим Устюгом связаны сундуки и шкатулки шемогодских мастеров. Деревни по реке Шемоксе находились недалеко от города. В Устюг привозились расписанные заранее заготовки и собирались в городе. Их роспись относится к типу свободных кистевых. Оно состоит из мазков широкой кистью, белильных и цветных оживок, тонкого черного контура. Сундуки расписывались яркими красками. Преобладали голубой, желтый, красный, белый тона. Роспись делалась на меловом грунте темперными красками, затем покрывалась олифой. В начале XX века наряду с клеевыми красками начали использовать покупные масляные. Композиция разбивалась на прямоугольники, растительные мотивы заключались в черные рамки. Основными мотивами декора были вихревые розетки, ромбы, растительные завитки. В коллекции отдела народного искусства имеется 20 таких изделий.118 Они находятся в разной степени сохранности. Все поступили из экспедиций Русского музея в Архангельскую, Вологодскую и Костромскую области. В инвентарных книгах вещи датируются по-разному: XIX век, начало XX века, II половина XIX века. У многих время производства не указано. Местом производства указываются либо Архангельская, либо Вологодская губернии. Согласно сведениям Ю. Б. Ивановой, сундучный промысел в деревнях по реке Шемоксе существовал со II половины XIX века до 1930 года.119 Так и можно датировать произведения из коллекции отдела народного искусства.

Другим крупным центром производства сундуков стал Урал. Промысел стал одним из порождений заводской промышленности уже в первые десятилетия ее существования. «Дело сундуков» было частью горнозаводской культуры и искусства. Ко II половине XIX века промысел достиг широкого размаха. Сундуки производились в Екатеринбургском, Верхотурском, Осинском, Оханском и других уездах Пермской губернии. Крупнейшими центрами промысла были Невьянский и Нижнетагильский заводы. Уральские сундучники принимали участие в различных выставках. Их продукция часто отмечалась наградами. Уральские сундуки можно было встретить не только во внутренних губерниях России, но и в Средней Азии, Сибири, Китае. Изделия продавались как на крупных ярмарках – Нижегородской и Ирбитской, так и на мелких – Крестовской, Алапаевской, Бугульминской, Ишимской, Шадринской, Камышловской, Троицкой. Главные роли в промысле играли владельцы крупных мастерских. Они представляли его на различных смотрах регионального и национального масштаба. Развитие промысла шло по пути от домашнего производства к крупному предприятию. Об этом свидетельствовало неуклонное нарастание на протяжении XIX века числа наемных рабочих в мастерских (при сокращении количества последних). В I половине XX столетия промысел постепенно прекратил свое существование в Нижнем Тагиле. В Невьянске производство сундуков было известно до 1960 – х годов.

Продукция сундучного промысла разнообразна. Изделия отличались по размеру, художественному оформлению, функциональной принадлежности. Они были крашеные, «зеркальные», бронзовые, делились на подголовки, ларцы, шкатулки и т. д.

Коллекция ОНИ насчитывает 19 уральских произведений120, находящихся в различной степени сохранности. Она состоит из шести сундуков, шести ларцов, шести шкатулок и тумбы.121 Почти все они относятся к устойчивому «невьянско-тагильскому типу», т.е. это изделия, окованные разными видами железа – чеканным, «мороженым» и зеркальным. Вещи имеют не только художественную, но и историческую и этнографическую ценность. В инвентарных книгах они датируются XVIII – XIX веками. У большинства местом создания названы Тагильский или Невьянский заводы. Они находились соответственно в Верхотурском и Екатеринбургском уездах Пермской губернии. Изделия имеют различные источники поступления. Ларцы поступили из Государственного Эрмитажа в 1938 году.122 Сундуки и шкатулки – из Кустарного музея также в 1938 году.123 Кроме того, в собрании ОНИ находится тумба, выполненная в невьянских мастерских. Вещи имеют различные размеры, покрыты листами жести, раскрашены. В качестве цветной подкладки использовались ткани или кусочки окрашенного металла. Слюда в уральских изделиях, в отличие от великоустюгских и холмогорских, не встречается. Почти все вещи изнутри оклеены бумагой, некоторые имеют секретные отделения. Многие из замков снабжены музыкальным механизмом, приводящимся в действие поворотом ключа.

Изделия представляют устойчивые типы продукции уральского центра. Самым ранним в коллекции является сундук мастера М. Хмелева. Он был изготовлен в Невьянске, в 1787 году.124 Это изделие прямоугольной формы, деревянная основа которого покрыта медными листами с гравированным орнаментом. Он целиком покрывает поверхность сундучка. На крышке, в картуше из двух рокайлей, видна гравированная надпись «1787 Сибирь НЕ..за..да М. М. Хмелевъ». Даже при отсутствии надписи можно было бы предположить, что сундучок выполнен либо на Невьянском заводе С. Яковлева, либо на уральских предприятиях Демидовых. Мотивы орнамента характерны для продукции именно этих заводов: сеточка с кружком в центре, овальные углубления, подчеркивания изгибов листьев точечной линией, изображения льва, птиц, дельфинов и т. д. Орнамент полностью соответствует гравированному украшению демидовской медной утвари и посуды XVIII века. Особенно характерны изображения птиц на крышке этого сундучка. Они симметрично расположены по сторонам от замка. Заметна та расчетливость, продуманность композиции, которая свойственна продукции невьянских мастеров.

Другое изделие125 позволяет определить, насколько устойчивым был набор форм и видов изделий сундучного промысла. В инвентарной книге вещь датируется XVIII – началом XIX века. Место производства – Нижний Тагил. «Зеркальные» вставки занимают одно из главных мест в декорировании. В технике гравировки и тиснения на поверхность нанесены различные геометрические фигуры. Крышка украшена своеобразной розеткой, с размещенными внутри ее тюльпанообразными мотивами (орнамент по масштабу не совпадает с крышкой, вероятно, мастер использовал лист, предназначавшийся первоначально для другого изделия). Орнаментальная композиция сундука напоминает украшение других уральских изделий, например, известных чусовских туесов.

Мастер экономно расходовал художественные средства. Вставки «зеркального» железа украсили только переднюю стенку сундука. Они сделали более разнообразным его художественное оформление, придали ему праздничный характер. Изделие представляет характерный образец использования схем орнаментации, ставших устойчивыми на Урале ко II половине XIX века.

Рассмотренный выше сундук М. Хмелева, который с достаточной уверенностью можно датировать 1787 годом, весьма отличается от сундука М-7. Это просматривается не только в материале (листы, которым покрыт сундучок Хмелева, изготовлены из латуни, в отличие от жестяных листов, покрывающих сундук М-7), но и в усложненности, многочисленности орнаментальных мотивов, которая свойственна декору хмелевского сундучка по сравнению с другим рассматриваемым изделием. Однако при украшении последнего использована более разнообразная техника. Орнамент сундучка М-701 выполнен только чеканкой и гравировкой, в то время как в декорировании сундука с тюльпанами используются еще вставки «зеркального» железа. Высота гравированного орнамента отличается на рассматриваемых произведениях. Мастера XIX века как бы пытались компенсировать упрощение орнамента разнообразием техники. В этом видится не только проявление нового понимания декоративности, но и изменение отношения к орнаменту, его восприятия мастерами. Если ранее они использовали минимальные художественные средства, то теперь (в XIX веке) они желают поразить покупателя техническим многообразием. Кроме того, заметна некая «конвейерность», торопливость, когда мастера, передавая произведение из рук в руки друг другу, стремились как можно быстрее расстаться с ним. Скупщик или посетитель ярмарки были первыми кандидатами на приобретение изделия. Разумеется, «конвейерность» и ранее была свойственна искусству Урала, но экономические условия XVIII века все же диктовали мастеру иное отношение к своему продукту.