Полная версия
Пришедшему – крест
– Господь никого не назначает. Ему это не нужно.
Четыре пары глаз впились в пришельца. Нищие пытались ухватить мысль новичка, но это удавалось плохо. Яков облизал пересохшие губы, та, что излечилась от глаукомы, лихорадочно крестилась.
– А как… Как же это… Того…
Михалыч подбирал слова, но они разбегались, словно церковные крысы, услышав шаги звонаря. Наконец он выдавил из себя:
– А как же… этот, патриарх?
Новичок задумался.
– Это большая проблема.
– Для кого? – робко, почти шепотом произнес нищий.
– Для людей, дорогой, для людей. Наверное, у патриарха много помощников?
– Еще бы!
– Что они делают?
– Готовят бумаги, занимаются финансами, ведут всякие дела…
– Какие дела?
– Всякие. Думаешь, легко управлять финансами?
– У церкви так много денег?
– А ты думал!
– Зачем?
– Платить зарплату священникам, содержать храмы, монастыри…
– Автомобили… – подсказал седой.
– Автомобили, – согласился Михалыч.
– Такая машина, наверное, дорого стоит?
Седой кивнул на мерседес.
– Ты за всю свою жизнь столько не заработаешь! – усмехнулся «хромой».
– А зачем ему такая дорогая машина? – спросил новичок.
– Для солидности!
– А если бы он приехал на бричке, к нему отнеслись бы хуже?
– Ха-ха! – рассмеялся Михалыч. – Ну, ты скажешь! Кто сегодня ездит на бричке? Ты бы еще осла вспомнил.
– Христос въехал в Иерусалим на осле.
– Это когда было!
– Разве важно, на чем едешь? Важно, что несешь.
– Ты рассуждаешь, будто инопланетянин, – заметила та, у которой была экзема.
– А зачем ему столько охраны? – спросил седой.
– Чтобы не напали на него. Народ ведь разный!
– Его могут убить?
– Да запросто!
– За что?
– Мало ли за что? А хоть бы просто так!
– И он думает, что охрана его защитит?
– Ну да.
– Пастырь, которому нужна охрана, чтобы защититься от паствы, плохой пастырь!
– Почему? Вон Папу Римского едва не убили!
Если он доверяет свою жизнь охране, а не Богу, значит, охране он верит больше, чем Создателю. В таком случае, как же он служит Всевышнему, если не верит ему? Он же все время говорит: «Все во власти Бога», «На все воля Божья». И нанимает охрану.
Нищие молчали, не зная, что сказать. Первым очнулся Яков.
– Кто ты такой? – спросил он.
– Один из вас, – ответил седой.
– Ты говоришь странные вещи, – сказал Яков.
– Но разве мои вопросы не справедливы?
– Они… смущают.
– Да, да, – поддержали нищие. – Они смущают!
Утки в озере возле храма ныряли, отряхивались, снова ныряли. Пришелец подставил лицо солнцу, прикрыл глаза. Хотелось довериться упругим волнам света, стать их частью, рассыпаться и одновременно коснуться всего – травы, бархатных перьев на головках уток, сияющего купола… Седой почувствовал, как трепетная радость разливается по телу, переполняет его, сближая со всем, что окружает его, делая легким, вездесущим, не страшащимся вечности…
Седой открыл глаза. Четверо нищих по-прежнему смотрели на него, в глазах их были удивление и растерянность.
– Я приду завтра, – сказал седой.
– Приходи, добрый человек! Может, еще кому поможешь, – отозвалась исцеленная от глаукомы. Когда седой ушел, нищие заговорили о нем.
– Очень странный человек! – сказал Яков.
– Такие вопросы задает, будто ребенок, – поддержал Михалыч.
– Знахарь! – многозначительно заметила женщина в коричневом пальто.
Михалыч подошел к исцеленной от глаукомы, стал рассматривать левый глаз.
– Как это он тебя от глаукомы избавил? – проскрипел он. – Подержал руку возле глаза и – все! Никакой операции! Я что-то не слышал, чтобы знахари так могли. Ты действительно видишь?
– Очень хорошо вижу! – ответила женщина.
Прикрыла ладонью правый глаз.
– У тебя в бороде хлебные крошки. А вон – голуби! – радовалась она.
– А ты? – обратился Михалыч к той, у которой была экзема. – Покажи руки!
Женщина сняла перчатки. Язвы частично затянулись.
– Черт! – воскликнул потрясенный бомж. – Как он это сделал?!
– Нет, это не простой человек, – сказал тихий Яков.
– Зачем он свою долю раздал? – задумалась женщина в коричневом пальто.
– На самом деле – зачем? – поддержал Михалыч. – На что жить будет?
– Наверное, где-то еще собирает, – предположила исцеленная от глаукомы. – Видишь, ему охотно подают.
– Ты бы отдал? – обратился к Михалычу Яков.
– Если честно – нет.
– И я бы не отдал. А он – отдал!
– Он просто человек с добрым сердцем, – пояснила страдавшая экземой.
– Он просто с приветом! – воскликнул «хромой».
Михалыч метался на костылях на пятачке перед нищими, по привычке продолжая играть роль калеки.
– Мы тоже в принципе добрые, – рассуждал он. – Но нас жизнь испортила.
– Я завтра приведу свою жену, – сказал Яков. – У нее на щеке – бородавка. Как думаешь, поможет?
– Он не придет завтра, – решительно заметил Михалыч. – Знаю я таких: пустят пыль в глаза и исчезают.
– Какая пыль! – возмутилась исцеленная от глаукомы. – Он меня вылечил. Я вижу!
– Ты подожди до завтра, – возразил недоверчивый бомж. – Может, за ночь твоя глаукома к тебе вернется.
– Типун тебе на язык!
Целитель
На следующее утро у калитки, которая вела к храму, собралось человек пятьдесят. Каждый нищий рассказал своим родным и знакомым о странном знахаре. Та, которую исцелили от глаукомы, давала посмотреть свой глаз, а избавленная от экземы показывала совершенно чистые руки. Люди удивлялись, высказывали сомнения, с нетерпением ждали знахаря. Тот появился неожиданно. Все обратили внимание на незнакомца, когда исцеленная от экземы женщина воскликнула:
– Вот он! Он пришел! – Женщина бросилась к мужчине в армейской куртке, схватила его руки, стала целовать, несмотря на то, что он был в хлопчатобумажных перчатках.
– Спасибо, добрый человек! Смотрите: все прошло!
Женщина повертела перед седым руками.
– Я рад, что ты снова здорова, – сказал мужчина. – Иди и никогда никому не завидуй!
– Всю оставшуюся жизнь я буду молиться за тебя! – горячо произнесла женщина.
– Поживем – увидим! – сказал знахарь.
Наблюдавшие необычную сцену придвинулись к знахарю.
Отовсюду посыпались мольбы:
– Помоги мне!
– И мне!
– И мне!
– У меня рак!
– У кого рак? – спросил седой.
– У меня, у меня! – пробралась вперед молодая женщина в белом берете и синем платке, повязанном вокруг шеи.
– Здесь?
Знахарь указал на правую грудь.
– Да! – сказала она.
Окружающие издали удивленный вздох.
– Как он узнал?
– Они в сговоре. Это трюк!
– Сами вы – трюк!
– Расслабься, – сказал седой, словно не слыша разговоров вокруг. Снял перчатки, правую руку засунул под пальто, положил на грудь женщины.
– Я тоже так умею! – пошутил кто-то, но на него зашикали.
Знахарь уверенно расстегнул пальто, блузку, бесцеремонно сдвинул бюстгальтер. Длинными худыми пальцами попытался что-то нащупать. Взгляд его был сосредоточен и строг. Видимо, нащупав то, что искал, замер, затем стал массировать. Процедура длилась минут десять. Все это время вокруг висела напряженная тишина.
Наконец знахарь отнял руку, надел перчатки.
– Все, моя хорошая, – сказал он, – иди и радуйся жизни!
У тебя ничего нет.
Женщина стояла в растерянности.
– Это… правда? – тихо спросила она.
– Говорю тебе, помолись Господу, Отцу нашему!
Женщина обняла седого, поцеловала в щеку.
– Спасибо тебе, добрый человек! Я буду молиться за тебя!
Женщина вынула заранее приготовленные деньги, сунула в руку знахарю. Тот равнодушно посмотрел на купюры.
– Деньги не стоят и тысячной доли твоего святого чувства.
Не унижай его!
Знахарь вложил деньги в руку растерявшейся покрасневшей женщине.
– Отдай долги за квартиру, – сказал он.
Оцепенение прервал голос, раздавшийся с задних рядов:
– Помогите мне!
Толпа раздвинулась. Вперед, с трудом переставляя непослушные ноги, вышел мужчина на костылях.
– Помогите мне! – повторил он. – У меня…
– Я знаю, – перебил его знахарь. – Ты перенес инсульт.
Седой снова снял перчатки, положил руки на обнаженную голову мужчины. Застыл, словно прислушивался к чему-то, затем перенес руки на одно из полушарий, легко помассировал его. Замер. Прислушался. Помассировал. Так он делал несколько раз. Наконец сказал:
– Брось костыли! Они тебе больше не понадобятся.
Мужчина растерянно смотрел на странного лекаря, не в силах двинуться с места.
– Не бойся. Дай сюда костыли, иди с Богом!
Мужчина протянул костыли седому, постоял, осторожно сделал первый шаг. Затем второй. Развернулся, пошел.
Толпа загудела.
– Пошел!
– Пошел!
– Чудо!
– Не может быть!
– Они сговорились!
– Чудо!
Мужчина вернулся, упал перед знахарем на колени, заплакал.
– Это Господь моими руками помогает тебе, – сказал седой.
– Кто ты?! – выкрикнули из толпы.
– Сын Божий, – ответил седой.
– Кто?!
– Сын Божий, – повторил целитель.
– Ты хочешь сказать, что ты – Иисус? – насмешливо спросил тот же голос.
Все обернулись к тому, кто это сказал. Мужчина лет сорока протиснулся вперед. Судя по грубым рукам, испещренным ссадинами и шрамами, он имел дело то ли с металлом, то ли с кислотой.
– При рождении меня нарекли Йешуа, – сказал знахарь. – Иисус – это по-гречески.
– Ты – Иисус из Назарета?!
В голосе мужчины были растерянность, удивление, желание поверить и боязнь в глазах окружающих выглядеть смешным.
– Да, я – Иисус из Назарета, – подтвердил седой.
Десятки глаз впились в знахаря.
– Нашел дураков! – крикнул мужчина в вязаной шапочке, с пухлыми губами и мясистым носом.
Знахарь подошел к нему.
– Почему ты не веришь мне? – спокойно спросил он.
– Да потому что много всяких было! Все говорили, что они Иисусы. А оказывалось – мошенники.
– Но разве я дал повод усомниться в том, что я – Сын Божий?
Мужчина окинул знахаря с ног до головы.
– Кто ж тебя знает! – сказал он, дотронулся до плеча знахаря, пощупал ткань куртки. – Ты ничем не отличаешься от нас.
– А должен?
– Ну да!
– С чего ты взял?
– Так в Священном Писании…
– Ты хорошо знаешь Священное Писание?
– Да. У меня хорошая память. Там сказано: «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою».
– Там еще говорится, что Христос придет в «божественном свете». И выглядеть он будет по-другому, и имя его будет другим.
– Верно! – воскликнул мужчина, в порыве увлеченности сорвал шапочку, обнажив редкие слипшиеся волосы. – А с твоим появлением все не так!
Знахарь долго смотрел на собеседника. Мужчина был не брит, от него пахло дешевыми сигаретами. Похоже, жизнь спихивала его с той последней ступеньки, за которой начинаются нищета и забвение.
– Чем глубже заглядываешь в прошлое, тем меньше шансов увидеть будущее, – сказал знахарь.
– Как? – не понял мужчина.
– Многие пытались его угадать, – пояснил седой. – Но никто не угадал.
– Может быть, может быть… – задумчиво произнес мужчина, обнаружил в руке шапочку, натянул на голову. Что-то вспомнил. – Я еще хотел спросить… В Священном Писании сказано, что Иисус придет на землю перед всеобщей погибелью. Раз ты пришел…
– Раз я пришел, значит, плохи ваши дела, – сказал знахарь.
Люди растерянно посмотрели друг на друга.
– Почему?!
Вопрос вылетел из толпы, как камешек из рогатки.
– Вы не справились с жизнью, – сказал знахарь.
– Почему мы не справились с жизнью?!
– Вы ненавидите друг друга.
– Как это понимать?!
– Вы лицемерны и лживы.
Знахарь двинулся сквозь толпу. Она покорно расступилась. Свернув за храм, Йешуа направился к Патриаршему мосту.
Какое-то время люди молчали. Происходящее казалось слишком невероятным!
– А ведь у него на обоих руках шрамы! – воскликнула женщина, у которой был рак.
– Могу поклясться, я тоже видел! – сказал перенесший инсульт.
– И я видел! – подтвердил мужчина, стоявший рядом со знахарем.
– Да вы что!
– Не может быть!
– Вот вам крест!
– Фантастика!
– Может, это и вправду Иисус?
– Это пришествие Христа?..
– Пришествие…
– Слава тебе, Господи!
– Не может быть!
– Надо позвонить в полицию!
– Я тебе позвоню!
– Что же делать?
– Молиться!
Люди крестились, перешептывались и нехотя расходились.
…и имя его будет другим
Следующим утром у храма Христа Спасителя толпилось человек триста. Разговоры были только о странном мужчине, который называл себя Сыном Божьим. Те, кому об этом рассказывали впервые, усмехались. Но когда им говорили, что человек на глазах у толпы инвалидов делал здоровыми, улыбаться переставали и интересовались, придет ли он снова. Видевшие все собственными глазами оказались в центре внимания. Десятки людей окружали свидетеля, улавливая каждое слово, задавали вопросы, качали головами, сомневались.
– И что, прямо так сразу и вылечил? – спрашивали вновь подошедшие.
– Прямо на глазах у всех! – отвечали свидетели. – Подержал руку возле головы и говорит: «Костыли тебе больше не нужны. Иди с Богом!» И человек пошел!
– Очень странно разговаривает! – делились впечатлениями в другом месте.
– Он – иностранец?
– Вроде бы нет. Но рассуждает чудно.
– Как же?
– Говорит, что храм не нужен!
– Не нужен храм? Свят, свят, свят! Да в своем ли он уме!?
– В том-то и дело! Говорит, с Богом можно общаться и без храма! Где угодно!
– А где молиться?
– Где стоишь, там и молись. И еще сказал: раз вы золотом кроете церковные купола, значит, хотите Бога задобрить, считаете его взяточником.
– Так и сказал?!
– Собственными ушами слышала!
– Нехорошо как-то.
– Не то слово! А послушаешь – умный. И очень простой. Ну, как настоящий Иисус!
– А вы знаете, какой настоящий Иисус?
– Нет, но мне кажется…
– Если кажется – креститься нужно!
Но женщина и так непрестанно осеняла себя крестом.
Такие речи велись по всей пощади. Разговоры распаляли людей. То там, то здесь спрашивали: «Пришел?»
Знахарь появился незаметно. Первым от глухоты вылечил мужчину в клетчатом пальто с ондатровым воротником. Следующим был младенец с пороком сердца. Молодая мать рыдала, умоляя помочь годовалому ребенку. Затем подвезли юношу с церебральным параличом. Потом подошла женщина с камнем в мочевом пузыре. Знахарь исцелил их всех. И если проверить, действительно ли здоров ребенок и разрушен ли камень в мочевом пузыре на месте было невозможно, то когда подросток встал с кресла-каталки и, поддерживаемый родителями, сделал несколько неуверенных шагов, толпа ахнула. У кого-то началась истерика. Многие из тех, кто был поближе к целителю, упали на колени, стали отвешивать поклоны и креститься.
– Слава Иисусу! Слава Иисусу! – шептали они.
– И мне! И мне помоги!
Десятки людей, незрячих, на костылях, со скрытыми болезнями, бросились к целителю.
– Я не могу всем помочь, – сказал он. – Моих сил не хватит. Все, что я мог, я отдал этим четверым.
– Как?! – удивились жаждавшие исцеления. – Ты не всемогущ?!
– Наберусь сил, – сказал знахарь, – и завтра помогу еще кому-нибудь. Но я не помогу всем.
– Ты не Иисус! – крикнул кто-то. – Иисус лечил всех!
Неправда! – возразил знахарь. – Я не лечил всех. В Иудее было много больных, но я смог помочь только некоторым. Вон сколько у вас больниц, врачей, дорогой техники, однако страждущих не становится меньше. А вы хотите, чтобы я один излечил весь мир?
– Истинная правда! – шептали многие и крестились.
– Но ты же Иисус! Ты все можешь!
– Я могу многое, – сказал знахарь. – Но, к сожалению, не все. Слишком много болезней, слишком много пороков… Я не могу всех вылечить. Но я могу научить, как это сделать.
– Как?!
– Научи!
– Это трудный путь. На это уходят годы и даже вся жизнь. Нужно стать другими.
– Мы это знаем! – крикнули в толпе.
– Знаете, а не делаете.
– Мы каемся! – воскликнула молодая женщина с лицом, изможденным частыми постами.
– А толку!
– Мы молимся!
– Молитесь и обманываете! Молитесь и облизываетесь на чужое! Молитесь и исходите желчью!
– Ты не Иисус! – воскликнула женщина, чья одежда выдавала в ней истовую верующую: на ней была длинная до пят юбка, короткая куртка и тщательно повязанный на голове платок. – Ты говоришь злые слова!
Знахарь подошел к женщине, покачал головой.
– Помнишь: «Меня ненавидит этот мир потому, что я свидетельствую о нем, что дела его злы»?
Из-за пальто и курток выглянула большая лысая голова.
– Пройдись по воде! – крикнул карлик. – Тогда мы поверим, что ты – Иисус!
– Я не пришел показывать фокусы, – сказал знахарь.
– А зачем? Зачем ты пришел?! – раздались крики.
– Бросить камень в болото.
– Камень? В болото? Зачем?
– Чтобы увидели, как живете.
– Мы и так знаем, что жизнь – дерьмо!
– Помоги нам! – крикнули в одном конце площади.
– Помоги материально! – крикнули в другом.
– Как манной небесной! – язвительно поддержали в третьем.
Знахарь обвел взглядом толпу, помолчал.
– Вы все время ждете чуда, – с горечью сказал он. – В этом ваша беда…
Протоиерей Ионафан озадачен
Ключарь снял с полки трактат Фомы Кемпийского «О подражании Христу», сел за стол, раскрыл на том месте, где была закладка, и вслух, тихо и неторопливо стал читать.
«Много у Иисуса любителей царства Его небесного, но мало носителей креста Его. Много у Него искателей утешения, но мало искателей страдания. Много находит участников трапезы, и мало участников воздержания. Все хотят со Христом радоваться, но не многие хотят что-либо претерпеть за Него. Многие последуют за Иисусом даже до преломления хлеба, и немногие до того, чтоб испить чашу страдания. Многие чествуют чудеса Его, и немногие следуют крестному поношению. Многие любят Иисуса, покуда не встретят бедствий. Многие восхваляют Его и благословляют, покуда принимают от Него что-либо в утешение, а как только скроется Иисус и хотя на малое время оставит их, впадают или в ропот или в чрезмерное отчаяние».
Подумав, ключарь второй раз прочитал текст. Снял очки, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Перед ним предстала маленькая комната с серыми стенами и низким потолком. За грубо сколоченным столом сидят молодые мужчины, едят козий сыр с лепешками, пьют вино и оживленно разговаривают. Лишь один ушел в себя, думает о своем. Судя по тяжелой задумчивости, мысли его безрадостны. Складывалось впечатление, что происходящее вокруг не имело для него значения.
Петр отпил вино, поставил чашу, посмотрел на Йешуа.
– Равви, какие думы одолели тебя?
– Мне недолго осталось жить, – ответил проповедник.
– Не накликай беду! – вздрогнул Петр.
Йешуа грустно усмехнулся.
– Разве можно накликать то, что уже прячется в складках одежды?
– У тебя просто дурное настроение, – вмешался Фома. – Ты пьешь воду. А ты выпей вина, оно тебя немного развеселит.
– Я слышу, как стучат молотки.
– Это в соседнем доме готовятся к свадьбе, – пояснил Иосиф.
– У тех молотков, которые слышу я, другой звук.
– Ты сильно преувеличиваешь, – сказал Иосиф. – Нет никаких причин преследовать тебя.
– Первосвященник думает иначе.
– Почему?
– Завтра он мне об этом скажет.
Запала тишина. В дверном проеме боязливо посвистывал ветер.
– Мы будем с тобой до конца, Йешуа! – горячо сказал Фома. Глаза его горели решимостью.
– Да, Йешуа, мы не позволим людям Каиафы схватить тебя! – встал Яков, сын Заведеев.
Почти каждый нашел слова, чтобы поддержать Учителя. Но они не приободрили Йешуа. Глаза его еще более погрустнели, в уголках губ еще резче обозначились складки.
– На всякой пирушке друзья клянутся в верности, – вымолвил он. – Но утром все забывается.
– Йешуа, ты несправедлив! Мы любим тебя и пойдем за тобой всюду! – воскликнул Петр.
– Легко любить, когда не нужно идти на крест…
– Ваше Высокопреподобие!
«Странно, кто мог так обратиться к Йешуа?» – подумал ключарь и снова услышал: «Ваше Высокопреподобие!»
Ключарь открыл глаза. Перед ним в учтивой позе стоял протодиакон Филарет.
– Ваше Высокопреподобие, – повторил протодиакон. – Не хотел бы беспокоить, но и не поставить в известность об увиденном счел бы неверным.
– Слушаю вас, отец Филарет.
– Перед храмом полно народа. Люди очень возбуждены.
– Прихожане?
– Да, там есть и прихожане. Но в основном люди случайные.
– Вас что-то тревожит?
– Как вам сказать, Ваше Высокопреподобие… Среди них объявился проповедник. Называет себя Иисусом.
– Кем?
– Иисусом.
– Еще один сумасшедший!
– Так оно и есть! Только это очень странный сумасшедший.
– Странный? Чем же?
– Он исцеляет больных.
– Знахарь, что ли?
– Наверное.
– Реально исцеляет или головы людям морочит?
– Реально исцеляет. Вчера подростка, с детства страдавшего церебральным параличом, на глазах у всех поднял. Тот встал из кресла-каталки и пошел.
– Они в сговоре!
– Вначале я тоже так думал, Ваше Высокопреподобие. Но он здесь уже третий день и каждый день кого-то исцеляет. Одну женщину избавил от экземы, другую – от рака.
– От рака?
– Да.
– Чушь! Он может объявлять, о чем угодно! Поди проверь!
– Женщина в тот же день побежала в онкоцентр. Там сказали, что ошиблись в постановке диагноза: у нее ничего нет.
– Могли действительно ошибиться…
– У нее на руках результаты прежних обследований…
– Хороший знахарь!
– Есть проблема, Ваше Высокопреподобие, – сказал протодиакон.
– Какая? – насторожился ключарь.
– Он ведет странные разговоры.
– В чем же их странность?
– На днях нас посетил патриарх. Так он перед всеми высмеял Его Святейшество.
– Каким образом? – насторожился отец Ионафан.
– Спрашивал, почему приехал на дорогой машине и с охраной. Говорил, что купола храма покрыты золотом, чтобы подкупить Господа.
– Что?!
– Назвал Господа взяточником.
– Откуда такие сведения?
– Один нищий поведал.
– Что он еще говорил?
– Что для общения с Богом храмы не нужны. Православную церковь обозвал министерством. Говорит, пришел научить людей любить друг друга.
– И как воспринимает эти речи народ?
– По-разному. Кто только подходит на площадь, не верят. Но, послушав его, начинают сомневаться. И исцеление делает свое дело.
– Ловкий шарлатан!
– У него на руках шрамы, как будто его действительно прибивали гвоздями к кресту.
Отец Ионафан внимательно посмотрел на протодиакона.
– Может, позвонить в полицию, чтобы не позволяли собираться возле храма? – предложил отец Филарет.
– Это ничего не даст, – сказал ключарь. – Они соберутся в другом месте.
– Ну и пусть! Главное, чтобы не возле храма.
– Через неделю они снова придут сюда.
– Вы полагаете?
– Не сомневаюсь!
– Что же делать?
– Он еще на площади?
– Ушел, Ваше Высокопреподобие. Но люди еще не разошлись. Обсуждают увиденное.
Ключарь прошелся по комнате, остановился у окна, выходившего на Москву-реку.
– Он завтра придет? – не оборачиваясь, спросил протоиерей.
– Он каждое утро приходит, – ответил протодиакон. – Лечит, беседует. Уверяю вас, завтра людей будет не меньше тысячи!
– Не меньше тысячи! – воскликнул ключарь.
– Да, Ваше Высокопреподобие, не меньше тысячи.
– Я завтра пойду туда.
Протодиакон удивился.
– Стоит ли, Ваше Высокопреподобие? Это может не понравиться патриарху.
– Но как можно судить о чем-то, не увидев это собственными глазами?
– Мы вас обеспечим подробной информацией. Наши люди там уже работают.
– Работают? – удивился ключарь.
– Да. Я распорядился.
– Я хочу увидеть этого человека! – решительно сказал протоиерей, дав понять, что разговор закончен.
Ключарь омывает ноги нищему
Пятое утро со дня появления у храма странного человека началось с того, что уже к девяти часам на площади, как и предполагал отец Филарет, собралось не меньше тысячи человек, и народ все прибывал. В толпе царило сильное возбуждение. Все ощущали необычность происходящего, предчувствовали события бурные, скандальные. Люди обсуждали слухи о появлении странного человека, многие уверенно говорили о пришествии Христа. Даже скептики, которых в любой толпе набирается много, не язвили, а, наэлектризованные общим ожиданием, молчали, не зная, как воспринимать происходящее.
